Соответственно, качество нашего мышления определяется именно качеством ранжирования информации. Качеством оценки того, что мы отбрасываем и игнорируем.
Если мы отбрасываем действительно неважное (не имеющее отношения к делу или дублирующее информацию, которая у нас уже есть) – мы мыслим хорошо. А если мы обращаем внимание на неважное, или пропускаем что-то важное – значит, мы мыслим плохо.
Шерлок Холмс мыслил прекрасно как частный сыщик, но скверно как астроном.
В связи с этим мне интересно – если ли какая-то научная дисциплина, которая занималась бы обобщением?
Скажем, в том же примере с бегущим петухом – которая бы собирала все то, что видят разные ученые и исследовала то общее и различное, что есть в их точках зрения.
Понятно, что меня прежде всего интересует творческая деятельность и ее исследование с точки зрения психологии, НЛП, коучинга, нейрофизиологии, шаманизма, религии и так далее.
М-м…
Методология?:)
Хантер Томпсон в интервью журналу «Роллинг Стоун» рассказывает, что он учился писать, переписывая по несколько страниц из Хемингуэя и Фолкнера. Именно так учился чувствовать ритм.
На самом деле я тоже так делал в свое время, когда учился писать – переписывал от руки Стивена Кинга. И даже совсем недавно для того, чтобы понять, что такое делает Элис Манро, переписывал от руки один ее рассказ.
А вы переписывали чужие тексты?
Как вы думаете, колобок – он трикстер или культурный герой?
Я знаю, почему МакКонахи так выдвинулся в последнее время. Просто он единственный актер в мире, которому идут усы.
Имхо, главная задача текущего момента для художника: выпасть из исторического контекста.
(настроившись на мемуарный лад) свою первую пьесу я написал на первом курсе универа. вот ее полный текст:
ПОЭТЫ РАБОТАЮТ КАК ПРОКЛЯТЫЕ
Действующие лица:
Пушкин, великий поэт
Бодлер, тоже великий поэт, но такой, поменьше чем Пушкин
Пушкин и Бодлер сидят у камина.
ПУШКИН (томно, думая сделать Бодлеру приятное). Сплин…
БОДЛЕР (бодро, подливая Пушкину мадеры из зеленоватой бутылки). Сплюнь!
Занавес.
Для того, чтобы написать стихотворение, нужны двое – автор и читатель. Но ведь и для молитвы тоже нужны двое?
«Я» – самый популярный псевдоним дьявола.
Дорман у Солодникова, самый крутой момент, когда говорят о о съемках и монтаже «Подстрочника» (и «Ноты»).
Кстати, тоже слышал такие мнения – мол, вот Дорман, поставил камеру и просто записал все то, что рассказала Лунгина.
А на самом деле там смотришь и совершенно непонятно, как сделано – за счет чего происходит удержание внимания. Скажем, для сравнения – найдите документальный фильм про Габриловича, снятый его сыном. Все вроде бы более или менее то же самое, но смотреть невозможно, отключаешься.
Так вот, Дорман рассказывает о том, как работал оператор Юсов на «Подстрочнике», как «купал героя в свете».
И как он сам работал на монтаже, в некоторых местах ускоряя движение ресниц Лунгиной. Потому что в таком кино на крупном плане любая пауза может быть последней. А никаких визуальных аттракционов для того, чтобы удержать внимание, у тебя нет. Кроме движения ресниц. И вот его он и ускорял в нужных местах, для того, чтобы создать у зрителя неосознанное ощущение события.
Ага, просто посадили Лунгину перед камерой и потом нарезали на серии и в нескольких местах вставили фоточки.
А ещё так бывает. Говоришь жене «Я придумал отличную шутку». И в этот момент видишь её лайк под постом с шуткой, которую собирался выдать за свою.
АК: «Воскресная служба Канье Веста. Тот момент, когда понимаешь, что твой муж – не самый странный человек в мире.»
Вот уже девять лет каждое утро я надеваю спортивную форму, кроссовки, беру плеер, иду к двери… и в этот момент АК спрашивает:
– А ты куда?
Хочу быть вечным начинающим. Сценарная мастерская будет вечным стартапом – до тех пор, пока благодарные ученики не спровадят меня на пенсию:)
Как интересно это работает. С точки зрения техники МАстейн ведь в сто раз круче Кирка Хэммета. И выгнали Мастейна не потому что его игра не устраивала, а потому что выпивал много и концерты срывал. Что касается баса, то Бертона и Ньюстеда при всем уважении к последнему даже сравнивать нельзя. Уход Бертона из группы тоже сложно назвать добровольным. А вот поди ж ты – только после того как двух виртуозов заменили на двух не виртуозов, появилось настоящее волшебство. Вот почему? Как это объяснить?
Как будто Бог сам для себя собирал лучшую в мире группу…
Сегодня во время пробежки вдруг начал придумывать переформатирование российских телеканалов. Ну вот например, если бы вдруг я стал владельцем всего российского телевидения.
Первый канал я бы превратил в канал про коучинг. Вместо «Пусть говорят» или что там сейчас в прайме – коучинг-шоу. Ну а чо? Только представьте анонсы: «Он, она и ее любовник – у кого из них выше уровень осознанности? Как далеко каждый из них готов зайти в поисках собственного я?»
«Россия» – этот канал должен отвечать на главный русский вопрос: «Что делать?» Как мы с Василь Васильичем на него отвечаем – летом собирать ягоды и варить варенье, зимой – пить чай с этим вареньем. Это будет канал про закрутки. И еще про то, как выбрать веник в баню и почему не березовый, а пихтовый.
«НТВ» – это будет канал для предпринимателей. Там мы ничего менять не будем, только добавим заставку «выключи мозг всяк сюда входящий». Предприниматели – народ работящий и сильно устающий, им полезно немного отключаться.
«Рен» – это будет канал про науку. Больше ни одной подводки в обход научного редактора. Потребуется очень много научно-просветительского контента для того, чтобы выправить все искажения пространственно-временного континуума, созданные этим каналом за двадцать лет.
А вот для канала ТВ-3 я придумал такую штуку. Это будет канал, на котором через день будут защищать то креационизм, то теорию эволюции. Причем это должны делать одни и те же люди, причем без предупреждения. А зрители должны по ходу угадывать, какой сегодня день.
ТНТ, СТС, Пятницу не трогаем, так и так люди свое дело знают.
А вы бы какие программы для ТВ предложили?
Жалко отпускать.
Закончился курс «Сценарий телесериала».
А я вдруг поймал себя на том, что все еще вношу какие-то последние правки в заявки выпускников.
Вроде и так уже все нормально.
Можно уже показывать.
Я все остановиться не могу.
А вдруг понял – мне жалко их отпускать.
Все равно что детей в мир отправляешь.
И вот сижу, ковыряюсь, придираюсь. Потому что пока я ковыряюсь и придираюсь – вроде как я вам нужен.
Все-все. Кыш. Все умеете. Пишите.
Я думаю, что все-таки главная наука, наука поверх всех наук, метанаука – это наука, изучающая язык. Не языкознание, а изучение методологии языка. Языка математики, философии, психологии, биологии. Языка, на котором с нами разговаривает вселенная.
Сегодня утром в метро вдруг откуда-то до боли знакомый голос:
– Коллеги, приветствую!
Коллеги, последние месяцы я долго и мучительно думаю над одним очень важным для нас вопросом – каким должен быть преподаватель нашей сценарной мастерской?
Для меня пока очевиден только один критерий – он должен писать сам. И он должен иметь достойные творческие результаты.
В «Острове Камино» меня поразило то, что школа хотела нанять в качестве преподавателя литературы непременно писателя, уже написавшего одну или две книги. В этом есть смысл.
Очень трудно преподавать, когда пишешь сам. И очень легко учить других писать, если сам не пишешь.
Кроме того, он должен уметь поставить ученика на первое место. Приоритет – не самовыражение в качестве преподавателя, а рост ученика. Всегда давать ученику не то, что (иногда) хочется ему сказать, а то, что будет для него максимально полезно именно в этот момент.
Уметь услышать и увидеть то, что нужно увидеть и услышать и пропустить мимо себя то, но не нужно замечать.
Что еще?
Подскажите.
Наблюдение: почти все биографии великих американцев XX века начинаются очень похоже: «Имярек родился в 19… году в Киеве».
Стратегии Пьера Кардена
Если бы меня попросили назвать десять самых важных событий в Москве, которые ни в коем случае нельзя пропустить, в этом списке обязательно была бы серия документальных фильмов про моду в кинотеатре «Пионер».
Во-первых, это красиво. Во-вторых, мода во второй половине двадцатого века – это очень важно. Это культурный феномен, без которого нас невозможно представить и еще сложнее – понять все те перемены, которые произошли в послевоенном обществе.
Огромное спасибо «Пионеру» за то, что вы делаете эту программу. А всем будущим писателям и сценаристам я настоятельно советую не пропускать ни одного фильма из этой серии. Уже вышли фильмы про Вивьен Вествуд, про Сен-Лорана, про 60-е, про художника моды Антонио Лопеса, про Готье, про Маккуина, в мае будет про дом Маржела, не пропустите.
Вчера посмотрели документалку про дом Пьера Кардена. Карден умер три месяца назад в возрасте 98 лет. До последних дней управлял своей империей сам.
Один из тех людей, которые изменили мир, сделав его более пригодным для жизни местом. По сути, дед переодел весь мир, сделав высокую моду достоянием масс. За что, конечно, всю жизнь и огребал со всех сторон (был с позором выгнан из Синдиката высокой моды). Научил красиво одеваться Китай и СССР. Поднял промышленный дизайн до уровня искусства.
Вот несколько его стратегий, которые стоит моделировать:
1. Не оглядываться назад. Нищее детство – еще не повод для того, чтобы не стать миллиардером.
2. Работать всегда.
3. Внимание к деталям. «Здесь стоял другой стол». «Это тарелка для мороженого».
4. Помогать людям, даже если это не приносит пользы тебе. Услышал голос монтировщика за кулисами, подошел к директору театра и сказал – «дай роль этому парню». «Этот парень» был Депардье.
5. Понимать политику. Мода – это политика. Вообще, все – это политика.
6. Главное качество, которое нужно развивать – это упорство. Всегда идти до конца.
7. Всегда смотреть в будущее. Не на год и не на два, а хотя бы на 50 лет.
8. Работать с людьми противоположных взглядов. Один из его близких помощников говорит – он всегда был капиталистом, а я – коммунистом.
9. Нанимать мгновенно. «Он посмотрел на мои рисунки и сказал – вы наняты».
10. Всегда иметь дополнительные источники заработка. Именно это позволило ему не потерять свою империю, когда все все остальные дома штабелями легли под Арно.
11. Мстить красиво. Однажды его не пустили в ресторан «Максим» из-за того, что он надел водолазку со смокингом (кстати, круто), через двадцать лет от купил этот ресторан и сделал из него мировую франшизу.
12. Консервативные инвестиции. Пьер Карден – владелец многочисленной недвижимости вокруг Елисейского дворца в VIII округе Парижа, которую он скупал на протяжении многих лет.
У веганов-сценаристов сценарии получаются слегка сыроватые.
Федоров и Волков извлекают из струн, минуя звук, сразу грусть.
Мне кажется, «Довлатов» – про невозможность извлечь живой текст из мертвой жизни. Они поэтому и надорвались все и умерли рано – из-за этого неимоверного, нечеловеческого усилия.
Вы сериал"Страйк» по Роулинг не смотрите, а зря.
Во-первых, сериал годный.
А во вторых, нашел сегодня…
Заинтересовался, где же находится офис детектива. Рядом с Оксфорд-стрит.
Внизу гитарный магазин – значит, это там, где Чаринг-кросс пересекается с Оксфорд-стрит.
Полез гуглить – бинго!
Офис Корморана Страйка находится на Денмарк, 6 на чердаке над гитарным магазином.
Чем же еще знаменито это место над магазином «Винтажные и редкие гитары»?
Ну, например, тем, что здесь в середине 70-х два года жила и репетировала группа «Sex Pistols».
Представляете!
Менеджер Sex Pistols Малкольм МакЛарен приобрел репетиционную комнату в доме 6 на Датской улице у Билла Коллинза, менеджера рок-группы Badfinger, которая оставила им звукоизолированную комнату, акустическую систему и гитарный тюнер.
Пространство, принадлежащее Биллу Коллинзу, состояло из «сырого и удручающего» чердака над небольшой репетиционной комнатой.
Только не говорите мне, что это «случайно совпало».
Все равно что поселить Шерлока ну не знаю, в комнате Вагнера во дворце Хоэншвангау
Самое приятное – начало проекта, когда только придумываешь и еще ничего не записываешь. Самое трудоемкое – диалоги. На этой стадии все время приходится работать с превышением нормы, за которое приходится расплачиваться здоровьем. Самое неприятное – правки. В начале проект приносит радость, каждый день – новые открытия. В конце одна мысль – дойти до конца, уйти живым.
Удачный день – это когда удалось придумать хотя бы одну по-настоящему хорошую сцену.
Лег помедитировать и, как всегда, моментально уснул.
И приснился мне рассказ.
Был один отец и у него были две маленькие дочери. И вот они сшили платье, пошли на рынок и продали платье за 5 тысяч.
Их увидела на рынке соседка, заругалась, сказала, что маленьким девочкам нельзя торговать на рынке, отняла у них деньги и отправила домой.
А сама пошла к отцу на работу, нажаловалась на его дочек и отдала ему деньги, которые она у них отняла.
Три тысячи.
Что было дальше?
А вы знаете, кто сегодня самый популярный русский олигарх, с которым дружат Шварценеггер и Николь Кидман? Его фамилия Орлов и он сурикат.
Александр Орлов – сурикат-миллиардер из России, который живёт в Лондоне и тратит деньги на всякие «тщеславные проекты», например, автобиографии или производство фильмов.
Главное же его детище – сайт по сравнению сурикатов Compare The Meerkat, на каждой странице которого размещены ссылки на сайт какой-то страховой компании.
Придумал Орлова редактор ComicsBoom и переводчик комиксов Александр Куликов.
Предки Орлова бежали из пустыни Калахари, по ошибке попали в Россию и сражались против татаро-мангустского ига.
Разбогатев, Орлов, как и полагается настоящему патриоту, прикупил недвижку в Британии и живёт на две страны, изредка посещая родовое имение в подмосковной деревне Meerkovo где есть аквадискотека, конечно же.
Полагаю, в настоящее время сурикат Орлов сидит под санкциями и занимает деньги у прислуги.
Бегу по парку, навстречу седобородый старичок в синей болоньевой куртке.
– Куда ты бежишь? – спрашивает, – там же никого нет!
– Значит, правильно бегу, – отвечаю. И бегу дальше.
Сейчас там никого нет.
А когда туда прибегу я – там буду я.
А когда там буду я – туда очень скоро прибегут и все остальные.
Бегу.
А за спиной долго еще слышен смех седобородого старичка в синей болоньевой куртке.
У криворуких астрофизиков горизонт событий всегда завален.
Что мне не нравится в некоторых тренерах личностного роста – это прилизанность, приглаженность. Костюмчик, прическа приглаженная волосок к волоску, на лице явные следы визита к пластическому хирургу. Улыбка приклеенная, голос поставленный, каждая фраза отрепетирована. И все у них всегда хорошо. И настроение всегда хорошее, и личная история вылизана точно так же, как прическа. Именно поэтому мне нравится Тони. Посмотрите на его физиономию – сразу видно, что этим лицом только что вымыли десять километров асфальта. Да и история, скажем так, полна вдумчиво и со вкусом оставленных шероховатостей. И именно поэтому в нашей нише я не очень люблю (здесь имя) и люблю мистера Роберта Макки. Этот дядька точно знает, что рок-н-ролла без лажи не бывает. Он с злится по-настоящему и шутит всегда от души. И сразу видно, что если вмажет между глаз – убьет с одного удара. Рок-звезда. Ага. спросите, спросите у него про его фильмографию:) Весь новый Голливуд – его фильмография.
Ночью будит меня кот, ведет на кухню и показывает на АК, которая сидит в костюме чорта за компьютером. Ну…
Обожаю пасхалки, особенно если они спрятаны прямо у всех на виду.
Помните «Место встречи изменить нельзя»:
– Кто это там гавкает?
Это прямая цитата из «Тихого дона»:
Григорий подошел в двери и, став на пороге, прислонясь спиной к косяку, сказал:
– Я сотник Девятнадцатого Донского полка. Тише! Не орать! Кто это там гавкает? Вы что это, милые станишники, развоевались?…
Странная и загадочная история со мной сегодня случилась. Я решил пока не покупать больше новых книг, потому что их уже некуда складывать. Но сегодня, пока я был в парикмахерской, какие-то злоумышленники незаметно подбросили мне в сумку три свежекупленных книги.
Хватит воровать, давайте делиться!
Вот, кстати, интересно.
Когда мы видим в фейсбуке (запрещенная в РФ экстремистская организация). что-то интересное, мы пишем автору: «Ворую!» или «Украду!» или «Утащу к себе!»
И расшариваем пост, републикуем его на своей странице.
Но вот смотрите. Когда вы что-то воруете, у вас появляется, а у кого-то пропадает.
А когда вы расшариваете пост, ценность не исчезает, а прибавляется. У автора поста появляются новые читатели. А у читателей появляется новый интересный пост и новый интересный автор. И у того, кто расшарил, тоже что-то прибавляется – новый интересный пост на странице.
То есть это такой вин-вин-вин.
Так откуда же берется это «ворую»?
То есть мы как бы шутим, мы понимаем, что ничего на самом деле мы не воруем.
Но вот ведь какая штука. Слова имеют силу.
И когда мы пишем, что мы «воруем» – мы тут же получаем немножко вины за это воровство. Вроде бы шутка – но ма-аленький осадочек остается.
И в обратную сторону – тем самым мы немножко снимаем, облегчаем груз негатива со слова «воруем».
Сегодня я ворую чужой пост и это прекрасно и всем это нравится. А завтра я ворую фильм на торрентах и испытываю от этого меньше дискомфорта, чем раньше. А потом я обманываю начальника, тырю бутерброды у коллег, обсчитываю клиента. Все вроде бы мелочи, мелочи… А началось все с совершенно невинного «ворую» в фейсбуке (запрещенная в РФ экстремистская организация)..
У меня предложение.
Расшаривая чужие посты, давайте вместо «ворую» говорить – «поделюсь».
И посмотрим, что из этого получится.
Заметил еще одну любопытную штуку, пока не понимаю, что с нею делать. Мне всегда казалось, что мой главный талант – это умение сложные вещи объяснять на пальцах. Придумывать модели, которые вбиваются в голову намертво. Спросите сегодня у любого русскоязычного сценариста, что должно быть у каждого героя? И любой русскоязычный сцернарист вам отбарабанит – Сокровище-Тайна-Недостаток-Цель. И мало кто знает, что это концепция СТаНЦия, которую я придумал, потому что никак не мог сам их запомнить. А попробуйте найти ответ на тот же вопрос в книжке Макки. Ах, вы Макки дочитали только до 17-й страницы? Скучно стало? Но все равно вы уверены, что Молчанов все перепер из западных учебников? Да нет, братцы, когда Молчанов все это «перепирал из западных учебников», никаких западных учебников и в помине не было, даже Макки. Но ладно, не суть.
А суть в том, что, когда сложная концепция изложена просто, вернее, обманчиво просто, человеку начинает казаться, что он и так все это знает. Что он и так все это уже от кого-то слышал. И вот это уже действительно проблема. Человеку нужно побороться за знание. Преодолеть сопротивление. Побороться со скукой, разобраться в сложностях. И когда ему дают пошаговую инструкцию – делай раз, два, три – двенадцать, хоп-хоп, у тебя готов сценарий, ему кажется, что он бы и сам так смог. Он же все знает, он же все понимает. Здесь есть ловушка, с которой я пока не очень понимаю, что делать. Конечно, мне не сложно добавить плясок с бубнами и сделать так, чтобы было «трудно». Налить воды, сделать каждую лекцию четырехчасовой. Добавить глубокомысленные разборы фильмов и чтение вслух Делеза и Жижека. По ролям.
Но что-то мне подсказывает, что это не поможет. Это то, чего вам хочется, но это не то, что вам нужно. Нет, не буду я в это играть. Воды не будет. Это не наш путь. Учиться в мастерской будет по-прежнему обманчиво просто. Никто не знает, как устроены наши секретные тренажеры. Вроде бы вы просто приседаете и отжимаетесь – а наутро понимаете, что у вас болят такие мышцы, о существовании которых вы не подозревали.
Наверное, тут нужна не сложность, а, скорее, антураж. Если есть уважаемая нами обманчивая простота, то должна быть и обманчивая сложность. Что-то, что выглядело бы, как нечто сложное, но на самом деле было бы простым. Обманчиво простым. Я вас не запутал?
Мне очень нравится, когда через годы я встречаюсь с кем-нибудь из моих учеников, уже ставших заслуженными, известными сценаристами, и они говорят мне – «Александр, мы только через два года после учебы у вас поняли, чему вы на самом деле нас учили». Ага, вот тут-то у них карта и поперла:)
Померанц упоминает, что некий Еголин был акционером подпольного публичного дома. В школе злословия он говорил, что старший Михалков владел публичнам домом. Я помню всего два упоминания о советских публичных домах и оба – у Померанца. Прямо идея фикс у него была на этих подпольных публичных домах. Всю жизнь мечтал их посетить?
Матизен, конечно, удивительный интервьюер – внимательный, гибкий, умный, цепкий. Чувствует слабину, но и границы чувствует. Давит на больные мозоли, однако никогда не берет за горло так, чтобы случайно не придушить. Видно, что каждого, что называется, «разговорил», и видно, что у каждого есть повод пожалеть о сказанном. Видна умелая редактура – каждое слово сосчитано и взвешено. Сначала этого не замечаешь, но потом понимаешь, что текст как бы уплотнен, утяжелен, все лишнее убрано, дышит почва и судьба. И читать становится трудно. Но и остановиться невозможно.
И еще видно, что кино для него – точка отсчета, мерило и абсолют. Все для кино, все через кино.
Европейский театр – это всегда монолог. Даже если на сцене двое или больше – это все равно несколько параллельных монологов.
Это особенно заметно по нашим, которые поработали на западе. У Вырыпаева, например, вообще не бывает диалогов.
А я все вспоминаю актера Андреаса, который в Мюнестере жаловался после репетиции: «Monologues and monologues, fucking monologues!»
Давайте все усложнять.
На самом деле совет – «пишите о том, что болит» – он, скажем так, не совсем точен. Когда у тебя кишки наружу и кровища хлещет – писать нельзя, не получается. Отползти, отгрызть и выплюнуть окровавленные ошметки, зализать, отлежаться. Пережить, дать покрыться корочкой, расходиться, набрать форму.
И чтобы уже не болело, а так – ныло на погоду.
Вот тогда можно писать.
А еще бывает так, ты пишешь например:
«Дважды два – четыре.
Замоскворечье находится в Москве.
Бородинская битва была в 1812-м году.
Луна вращается вокруг Земли».
А тебе в комментариях со знанием дела объясняют:
«1) Дважды два – гнилое яблоко.
2) Замоскворечье находится в Китае. И вообще правильно говорить не Замоскворечье, а «зашкварные истории».
3) Бородинской битвы не было, ее придумали англичане, чтобы оправдать свои потери кораблей во время отступления из Казани.
4) После бреда про Луну дальше не стал читать».
И ты сидишь такой…
Главное, не начинать объяснять человеку. Главное, не начинать ничего объяснять.
Справедливость – это ошибка, как идея, это ментальная ловушка, в которую попадают даже самые умные. Если бы каждый получал то, чего он заслуживает, не было бы ни Эйнштейна, ни Джобса, ни Эдисона. Справедливость – это око за око, зуб за зуб. Справедливо отвечать ударом на удар. Но ведь человек тем от зверя и отличается, что способен поступать несправедливо. Забыть про справедливость и, получив удар по одной щеке, подставить другую. К черту справедливость!
Из старого:
Дыбовский о том, какими должны быть правильные взаимоотношения сценариста с остальной командой:
– Если им не понравится мой сценарий, я не заплачу им зарплату.
9 лет назад:
Приснилось сегодня, что я пришел к Умберто Эко и сказал ему: «Поставьте ваши сочинения на нулевое время». Старик рассердился и прогнал меня. А я назавтра явился к нему на лекцию, поднял руку, якобы чтобы задать вопрос и сказал: «Поставьте ваши сочинения на нулевое время». Скандал, меня выгнали из аудитории. И так я ходил к нему с этим предложением и ходил. Он меня гонит в дверь, а я лезу в окно. В конце концов он взмолился: «Ради всего святого, что это значит?» Я пожал плечами и ответил: «Ничего не знаю, поставьте ваши сочинения на нулевое время». И он плюнул и поставил свои сочинения на нулевое время.
Фундамент истории
Фундамент истории, ее основание – это этика. И автор и читатель должны в основном быть согласны, что такое хорошо и что такое плохо. Но хорошо и плохо – прозрачны и зачастую пересекаются то там, то сям. Вот здесь и возникает драматургия – в основном мы согласны, а по поводу деталей можно и нужно спорить, сомневаться, мучиться.
Условно, убивать людей – однозначно плохо. А если нужно убить плохого человека для того, чтобы спасти хорошего?
Так вот, в последнее время совершенно не могу смотреть американское кино и сериалы, потому что стало вдруг очевидно, насколько у авторов отсутствует этический фундамент. То есть их истории буквально стоят на болоте и в смысле этики легко двигаются в любую сторону. Ноги расползаются, невозможно стоять прямо.
Вот, например, тот же «Last of us» – девчонка легко и не задумываясь ворует кролика у стариков. Герой ругнулся на нее – мол, это нехорошо, но кролика разрешил оставить и с удовольствием потом этого кролика жарил и ел. Сделано походя, между делом, но закладывается этическая установка – если у меня ружье, то я могу забрать у человека его собственность и не испытывать никаких угрызений совести по этому поводу.
Вот эти этические основания очень хорошо видны в советском кино – когда нужно оправдать какую-нибудь идиотскую политическую концепцию, ее всегда с помощью сюжета ставили на твердое этическое основание.
Помните, в «Разгроме» Фадеева – та же самая этическая коллизия, только вместо кролика – свинья. Разница в том, что автор четко показывал, что изъятие свиньи – хотя и вынужденное, но преступление. И герои дальше шли с клеймом вины за это преступление. И вынесенный в название разгром стал последствием именно этого самого преступления. Не взяли бы свинью – были бы целы.
То есть автор может грызть зубами это этическое основание, плевать на него, топать ногами – но обязан его под ногами иметь. А если его нет – нет и истории.
Прочитал «Тихий Дон». Обычно в таких случаях говорят – перечитал, но нет. Вот был у меня такой странный пробел. В школе, когда нужно было его читать, у меня было сильнейшее сопротивление, так я не любил советскую литературу. Мне казалось, что «Тихий Дон» – это такая советская мыльная опера, типа «Вечного зова» (на самом деле написанного явно под влиянием «Тихого Дона» и в художественном смысле заметно ему уступающего).
Потом время от времени брал эти потрепанные тома в руки, листал и откладывал. Казалось – не прочитал вовремя, а теперь уже и не надо.
Хотя для меня это фактически семейная история: упоминаемый в романе Голубов – это брат прадеда моей жены.
А после того, как прочитал биографию Шолохова, написанную Прилепиным, вдруг взял – и провалился.
Роман написан строго, сухо. В то же время очень поэтично. В нем нет обширного философского словоблудия, как у Толстого. Он весь как сама жизнь. Иной раз вдруг автор вспомнит, что нужно писать «интересно» и вдруг появится сюжетная интрига – и тут же растворится в настоящей жизни.
Кстати, вот эта всегда выносимая на передний план в экранизациях линия любви с Аксиньей – как она на самом деле в романе «притушена», ведь она далеко не самая главная, автор легко забывает ее на целых два тома.
Конечно, никакого к лешему модернизма, никакой иронии, никаких попыток запутать читателя, запудрить ему мозги псевдофилософией.
Теперь сложился пазл – стало видно, как расходились кругами волны влияния от этого романа по всему миру. Пожалуй, теперь очевидно, что это единственная действительно заслуженная Нобелевская премия за все время ее существования.
Удивительно, что автор, написавший этот, абсолютно антисоветский роман, был советским классиком. Хотя ничего удивительного – силе этого романа противостоять невозможно.
Последние тридцать страниц романа – самые страшные тридцать страниц в русской литературе. А последний абзац… наотмашь.
Хорошо, что я прочитал его сейчас. В 14 лет – не оценил бы.
Кто такой по-настоящему упоротый читатель? Это такой читатель, который не просто прочитал все, что нужно прочитать, но еще и прочитал то, что про краям, то, что завалялось, то, что прошло более или менее незамеченным, но «имеет смысл».
Для таких читателей имена Хераскова, Соллогуба, Божидара, Добычина значат примерно столько же, сколько «для всех» имена Державина, Гоголя, Хлебникова, Булгакова.
Да-да, Набокова-то любой дурак читал. А вот Газданова? Всего? И «Возвращение будды»? Ну хорошо, а Агеева? Ну про Вагинова не спрашиваю, это просто обязательный минимум с тяжелой руки Бродского.
И вот по им-то, по этим крайним, маргинальным, незамеченным именам и опознается наша тайная секта упоротых читателей.
Здесь считываются цитаты, которые нормальным людям непонятны. Здесь ловятся на лету намеки, которые невозможно осмыслить, не имея столь специфического читательского опыта.
Как будто есть некая большая автомагистраль и все едут по ней. И есть небольшая группа странных людей, которые прокладывают рядом с этой магистралью проселочную дорогу.
Но меня все время занимает мысль – а что если рядом с этой проселочной дорогой еще есть какая-то полузаметная литературная тропинка, мимо которой я протопал своим проселком…
А давайте вместо поздравлений вспоминать у кого какой был самый ужасный и самый клевый день рождения.
Самый ужасный день рождения. Мне 15 лет. Вместе с 25-летней женой друга, вернее, под ее присмотром я еду из Сямжи в Санкт-Петербург и Ригу. В Петербурге мы останавливаемся у ее друзей и празднуем мой день рождения. Пьем в числе прочего водку. Потом нас укладывают на одном диване (все очень целомудренно, не подумайте). Ночью меня предсказуемо рвет. На нее. Она отмывается в ванной – потихоньку, чтобы хозяева не поняли, что произошло. Конечно, по-хорошему, после этой ночи мне следовало бы провалиться сквозь землю. Но деваться с этой подводной лодки некуда, мы проводим вместе еще два дня – едем в Ригу, потом обратно в Сямжу. Об ночном приключении мы не говорили никогда.
Самый классный день рождения. Мне 21 год. Меня только что взяли в штат вологодской газеты «Русский север». После года за штатом. Первый день рождения, который я праздную как полноценный сотрудник редакции. Экономический обозреватель Миша Скляр дарит мне дешевую туалетную воду «Кинг» и желает стать королем репортажа. До сих пор помню запах этой воды – для меня это запах победы. Мы сидим в редакции поздно вечером, пьем вино и слушаем господина «Дадуда». А за окном – наш город. Мы его короли. Завтра мы напишем что-то и весь город будет это обсуждать. Так и было, черт возьми, так оно и было.