Loe raamatut: «Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V», lehekülg 19

Глава 24. Перемены

Обуреваемый досадой и гневом, Увилл покинул замок Олтендейлов уже через час после неудачного разговора с Солейн. Хозяин замка не вышел проводить своего гостя, и это было к лучшему – Увилл опасался наговорить лишнего сейчас, когда он так взвинчен и уязвим. И, тем не менее, ему удалось сохранить самообладание ровно настолько, чтобы его выезд получился не менее торжественным, чем въезд.

Камилла осталась в замке Давина. Увилл ещё раз встретился с ней перед отъездом. Девушка была на грани обморока – она ещё не разговаривала с Давином и пока даже не могла представить, как это сделать. Она боялась, что просто лишится чувств, едва лишь покажется перед лицом хозяина. Увилл как смог успокоил её и распрощался с сестрой чуть менее холодно, чем ему бы хотелось. Впрочем, он нисколько не сомневался, что Давин примет Камиллу – её жалкий вид вызывал сочувствие даже у довольно чёрствого Увилла, что уж говорить о старом сентиментальном лорде!

Сейчас мысли Увилла больше заполняли планы предстоящей кампании. То, что он замыслил, казалось неосуществимым и едва ли не абсурдным. Но в этом и был весь Увилл – абсурдное переставало быть для него таковым, когда он верил. Низвергнутого короля не оставляло ощущение, что он предназначен богами для чего-то большего, чем простая роль лорда домена. То, что он собирался сделать, не делал никто со времён короля Вейредина, и с точки зрения большинства это вполне можно было бы назвать «немыслимым», «невозможным» или даже «абсурдным». Но не для него.

Впрочем, даже для такого самоуверенного человека как Увилл предстоящее выглядело несколько пугающим. Он привык к походным условиям во время военных кампаний или долгих охот, когда они с Давином, бывало, на несколько дней уезжали из замка на болота или к западу, в густые дебри. Увилл тогда, помнится, всё просил отца углубиться ещё дальше в болота. Ему ужасно хотелось увидеть гоблинов, которые, как говаривали трапперы, обитали вблизи озера Симмер, дальше на север. Однако же Давин категорически отказывался углубляться в Симмерские болота, которые были опасны не столько живностью, их населявшей, сколько своими коварными топями.

Так вот, Увилл, бывало, месяцами ночевал в походных палатках, а то и вовсе под открытым небом. Но теперь всё было чуть по-другому. Ему предстояло жить в наспех построенном где-то посреди леса лагере неопределённый срок, да ещё и каким-то образом кормить великое, как ему хотелось надеяться, войско. Пойдёт ли всё именно так, как он надеялся? Достигнет ли он своей цели или же сделается посмешищем для всей Паэтты на долгие годы? Этого Увилл знать пока ещё не мог. Сейчас он, оставив свою помпезную карету, гнал коня по направлению к Колиону, пытаясь развеять свою грусть и разочарование от встречи с Солейн быстрой скачкой.

***

– Милорд, госпожа Камилла Тионит просит об аудиенции, – сделав книксен, тихонько проговорила молоденькая служанка.

Несмотря на тихость её голоса, Давин вздрогнул. Он сидел у камина, как обычно, замерзая, хотя было ещё совсем не холодно, и, не мигая, глядел на огонь. Ему на время удалось погрузиться в блаженное бездумье, позабыть и об Увилле, и о Камилле, и о Столе. Иногда ему мечталось, чтобы он мог вот так вот замереть, подобно каменной статуе, и провести остаток жизни в этой тупой неподвижности.

Проклятая старость давала о себе знать всё чаще. Вечерами он иной раз долго не мог уснуть, ворочаясь в постели из-за ноющей боли в суставах и пояснице. То и дело горькой изжогой напоминал о себе желудок, а иной раз Давин и вовсе кривился от резких, словно проникающее жало клинка, приступов боли. Да и сердце временами билось в груди, словно неуклюжая чугунная гиря, подвешенная на заржавленной цепи.

Было время, когда Давин считал себя счастливым человеком. У него был сын – опора и наследник, красавица-дочь, почтение вассалов и уважение лордов. Казалось, Белый Арионн отмерил ему благ полной горстью, не скупясь, с поистине божественной щедростью. Даже смерти Кары и Лауры не выглядели в его глазах наказанием богов. Люди умирают всегда, уж что-что, а это-то – дело привычное.

После размолвки с Увиллом всё пошло наперекосяк. И, разумеется, главным ударом стало убийство Даффа. Именно с тех пор здоровье Давина так подкосилось. Именно с тех пор он считал себя проклятым богами. И, разумеется, последние события усугубили ситуацию. Приезд Камиллы в качестве посланницы «короля Увилла», вероломное нападение самого самозванца, а также давешнее заседание – всё это, несомненно, отняло у Давина несколько лет жизни.

Давин, конечно же, знал, что делегация Колиона уже покинула его замок – об этом ему доложили загодя, чтобы он при желании мог проводить гостей, как это положено по традиции и по законам гостеприимства. Именно поэтому доклад служанки настолько шокировал старого лорда, ведь он полагал, что Камилла теперь находится на пути домой.

– Что ты сказала? – не доверяя своему слуху, а может быть и рассудку, переспросил Давин, пытаясь привести мысли в порядок после длительной медитации. – Камилла Тионит? Верно ли я услышал?

– Всё верно, милорд, – поклонилась девушка. – Она не уехала вместе с людьми из Колиона, и теперь просит аудиенции.

– Где же она? – чуть желтоватые щёки Давина покраснели, а сам он спешно вскочил на ноги, отбрасывая на пол плед, которым был укутан.

– Ожидает вашего решения в отведённых ей покоях.

– Немедленно веди её сюда! – Давин и сам не понимал причину охватившего его волнения, но едва мог с ним совладать. Ещё недавно ему было холодно даже под пледом у огня, а теперь на лбу внезапно выступила испарина.

Служанка, поклонившись, выпорхнула за дверь. Давин растерянно огляделся по сторонам. Кряхтя, наклонился, чтобы поднять сброшенный плед. Затем придвинул к камину второе кресло, и лишь тогда вновь сел, пытаясь успокоить бьющееся сердце.

Он услыхал шаги за дверью, сколь бы легки они ни были, а затем всё та же служанка приотворила дверь, впуская Камиллу.

– Миледи! – Давин, не усидев, вскочил на ноги и едва ли не бросился навстречу. – Что случилось? Почему вы не уехали с вашим братом?

– Мой лорд, простите, что вновь посмела показаться вам на глаза… – Камилла даже в полумраке, обагрённом пламенем камина, выглядела белее самой смерти. – В вашей воле сейчас же велеть вышвырнуть меня за двери своего дома, и это будет меньшим из того, чего я заслуживаю, но если всё же у вас достанет жалости, чтобы выслушать меня…

Голос девушки всё слабел и дрожал. Огромные слёзы, не переставая, текли по мертвенно-бледным щекам, с явственным звуком падая на пол. Давину показалась, что и она сама сейчас упадёт, поэтому он в два прыжка оказался подле неё и, быть может, несколько вольно подхватил под талию.

– Прошу, миледи, присядьте сюда, – видя, что Камилла, кажется, не собирается падать, он поспешил убрать руку, но продолжал поддерживать её под локоть, подводя к креслу. – Может быть, вы хотите вина? Вы так бледны…

– Нет, благодарю вас, мой лорд, – Камилла без сил упала в кресло. – Вы и так слишком добры ко мне…

– Перестаньте, Камилла! – возразил Давин, подавая девушке бокал, куда мгновением позже плеснул немного красного вина.

– Ах, мой лорд… – рука девушки дрожала так, что она едва не расплескала вино, хотя того было налито едва ли на треть. – Я молила Арионна, чтобы он не позволил мне ещё раз предстать пред вами и напомнить о моём преступлении и моём… позоре… Но боги, видимо, любят насмехаться надо мной…

– Но почему всё-таки вы остались? – Давин пока постарался избежать этой неприятной темы.

– Я знаю, что Увилла изгнали из Колиона, мой лорд, – заговорила Камилла, собравшись с духом. – Он сам сказал мне об этом и велел следовать за ним в изгнание.

– А куда же он отправляется? – живо поинтересовался Давин.

– Это мне неведомо, мой лорд, – потупившись, чтобы скрыть смущение, ответила Камилла. – Он не открыл мне этого. Увилл не доверяет мне. Мне кажется, что он меня не любит…

И она разрыдалась. Вероятно, насколько бы сильно не была она ослеплена жаждой братской любви, а всё же где-то в глубине души подозревала о том, как на самом деле относится к ней Увилл, и в этих слезах было не только притворство. Впрочем, притворства в них не было – Камилла плакала совершенно искренне от стыда за свой вынужденный обман.

– Увилл не любит никого кроме себя, дитя, – грустно ответил Давин. – Для него люди – лишь инструменты, которые в любой момент можно отбросить, сломать, заменить на другие… Мне это известно как никому другому, ведь я воспитывал его с раннего детства как собственного сына.

– Я устала быть инструментом, мой лорд, – проговорила Камилла, из последних душевных сил поднимая глаза на Давина. – И я покинула его.

– Жаль, что это не случилось раньше, миледи, – вздохнул Давин. – Но в этом нет вашей вины. В конце концов, он ваш брат.

– Теперь мне некуда пойти, мой лорд… Колион, кажется, теперь уж больше не мой город. Отправляться в изгнание с Увиллом я не желаю. А потому я хотела попросить вас о милости…

– Вы можете остаться в моём замке, миледи! – Давину показалось, что он словно бы помолодел на двадцать лет. – Этот дом будет вашим домом! Я буду счастлив оказать вам гостеприимство на столько времени, на сколько потребуется.

– Но я боюсь, что всякий раз, глядя на меня, вы будете невольно вспоминать о том, что я сделала… – почти прошептала Камилла, задыхаясь от переполнявшего её волнения.

– Пожалуйста, не беспокойтесь об этом. Вы стали лишь очередной жертвой этого чудовища. Клянусь перед Арионном, что не виню вас в смерти Даффа! Оставайтесь моей желанной гостьей столько, сколько потребуется!

– Благодарю вас, мой лорд!.. – слёзы благодарности брызнули из глаз Камиллы. – Вы бесконечно добры ко мне!

– Что вы, дитя моё, – с нежностью произнёс Давин. – Вы – дочь моих друзей юности, и, разумеется, для вас я готов сделать не меньше, чем сделал в своё время для Увилла. Уверен, вы окажетесь более благодарной, чем он.

– Я буду благословлять вас до конца своих дней! – сгорая от стыда, произнесла Камилла.

– Вот что, – пытаясь скрыть смущение, засуетился Давин. – Те покои, что вам отвели, недостаточно хороши для постоянного проживания. Я тотчас распоряжусь, и вас переселят в другую комнату. Она расположена по соседству со спальней моей дочери, Солейн. Вы с ней почти ровесники. Уверен, вы скоро подружитесь!

– Я уже люблю её, как родную сестру! – заверила Камилла. – Мне так не хватало дружеского участия в моей жизни! Надеюсь, я обрету его теперь!

– Так и будет, миледи! – помогая подняться своей гостье, проговорил Давин. – Знаете, Камилла, у меня доброе предчувствие! Кажется, радость вновь возвращается в мой унылый дом!

***

Предложенная Столом процедура была довольно сложной и длительной, что, несомненно, играло на руку Увиллу. Для начала он должен был собрать Большой совет, на котором официально объявить об ультиматуме Стола. Затем его вассалы должны были принять решение, и в случае, если они решат избрать нового лорда, им нужно было определиться с кандидатурами.

Кандидатур непременно должно быть несколько – не меньше двух. Формально, новым лордом мог стать и кто-то из вассалов – прямых запретов по этому поводу, естественно, не существовало. На практике же такое случалось исключительно редко. Лорды не жаловали выскочек.

После того, как вассалы домена определятся с кандидатами, их должно представить Столу. В каком-то смысле это являлось нарушением вассального права, ведь таким образом другие лорды косвенно посягали на суверенитет домена, однако в данном конкретном случае этот пункт стал обязательным условием.

Для Увилла, как мы говорили, это было только на руку, поскольку давало ему лишние месяцы на подготовку. По всему выходило, что новый хозяин Колиона вряд ли прибудет в свою вновь обретённую вотчину до начала зимы. И это время нужно было использовать максимально плодотворно.

Увилл не питал особых иллюзий насчёт того, что Стол согласится на кандидатуру Камиллы. И дело здесь было не в том, что она не соответствовала половому цензу. Нечасто, но домены возглавляли не лорды, а леди. Даже сейчас из восемнадцати правителей доменов были две женщины – хищная, словно тигрица, Сандра Корти, достойная сестра своего брата Брада Корти, а также леди Шетира Изанна Шаллон, которая, подобно Лауре, была вдовой, но в силу немалого возраста, нелицеприятной внешности и вздорного характера в двери к ней не ломились женихи. Тем более, что и сам домен Шетира представлял собой лишь почти сплошной лесной массив, где некогда стояли великие города Кидуанской империи.

Впрочем, положение леди доменов всё равно оставалось несколько приниженным по сравнению с мужчинами. Читатель уже неоднократно бывал на заседаниях Стола, и за всё это время ни разу не услышал обращения «лорды и леди» или «дамы и господа». Во время заседаний леди нужно было быть мужчиной, иначе она сразу же теряла бы свой политический вес. Впрочем, Сандра Корти неплохо чувствовала себя за спиной брата, а леди Изанну власть интересовала лишь как средство потешить самолюбие, так что она редко подавала голос при принятии важных решений.

Однако же Камилла не походила ни на одну, ни на другую. Она была бы косулей среди волков, и её съели бы непременно. Но всё же причина того, что она была сомнительной кандидатурой на роль леди домена, была не в этом. Все понимали, что в этом случае она станет лишь ширмой для своего властолюбивого брата, а это значило, что политика Колиона не изменится. И этого нельзя было допустить.

Впрочем, как мы помним, Увилл и сам предпочёл бы, чтобы домен возглавил Борг Савалан. Утверждение Камиллы вновь создало бы для него некое подвешенное состояние, оставившее бы его внутри той самой системы, из которой он планировал выбраться. Однако же он решил не сбрасывать со счетов и сестру, полагая, что в случае благоприятного исхода придумает, как это можно использовать.

Увилл энергично принялся за работу. Для начала он поручил одному из своих вассалов, чьи владения лежали к северу от Колиона, где и без того густые леса были ещё гуще, подыскать несколько мест для лагерей. Увилл понимал, что со временем на него может открыться настоящая охота, а потому решил сразу создать несколько укромных убежищ, где его отряды могли бы уходить от погонь.

Каждый вассал из числа тех, что решили присоединиться к Увиллу (то есть, по сути, каждый вассал) отправились по своим родовым замкам, чтобы провести подготовку. Запасы стрел, оружия, доспехов, упряжи грузились на подводы и отправлялись к условленному заранее месту. Также без особых раздумий вслед за своими хозяевами отправлялись кузнецы, скорняки, оружейники. Увилл словно создавал этакий домен в домене – территорию, на которой именно он будет правителем, и которая будет неподконтрольна новому лорду Колиона.

Осень – также время для сбора оброка, и населению домена было, конечно, объявлено, что это, возможно, последний раз, когда они платят такие низкие подати. Люди Увилла старательно разогревали недовольство простонародья, и весьма преуспели в этом! Во многих деревнях горячие головы требовали идти войной на все домены разом, и все уже заранее ненавидели нового лорда, кем бы он ни был.

Усиленно распространялись слухи о том, что король Увилл не покинет простой народ, и что он станет сражаться за то, чтобы все жили благополучно. И его самого, и его людей охотно приютили бы в любой деревушке, отдав для них лучшие хаты. Увилл уже стал превращаться в полумифического персонажа сродни богу-королю Вейредину. Наверное, населению Колиона полшага оставалось до того, чтобы провозгласить его самого богом, спустившимся на землю.

Именно местные простолюдины подобрали отличные места не только для основного лагеря повстанцев, но и для ещё трёх дополнительных. Каждый лагерь был расположен так, что отыскать его без проводника было практически невозможно. Лучшие звероловы указали на эти места, к которым вели лишь потайные тропы.

Также силами местных жителей туда были переправлены припасы. Они же должны были и строить дома. Однако с этим возникли некоторые трудности.

– Дерево-то сырое, и погода сырая… – ворчливо пояснил плечистый чернявый мужик. – Срубить-то дом можно, да только начнёт сохнуть – тут-то его и покорёжит… Выдержать бы дерево-то…

– Сам ты дерево! – беззлобно огрызнулся ответственный за постройку лагеря. – Ты ж видишь – зима на носу! Где прикажешь государю зимовать-то? Под снегом, что ль, аки куропатка? Рубите пока времянки хоть! Зиму надо пережить!

Мужик задумался, почесал роскошный мясистый нос, раздвоенный на кончике.

– Погуторить надобно с мужиками, – пробасил он и отправился к кучке деревенских, что ждали результата переговоров.

Впрочем, он довольно быстро вернулся.

– Дайте нам лошадей, сколько сможете, – обратился он к интенданту.

– Это ещё зачем?

– Брёвна возить, – как ни в чём не бывало пояснил мужик. – Мы за пару дней хаты в Хохлушках разберём, а затем их надо будет сюда перетаскать. А здесь-то уж мы вмиг всё обратно соберём!

– Вы что – свои дома хотите сюда перетащить? – опешил интендант.

– Выходит, так, – залихватски ухмыльнулся чернявый.

– А сами-то как перезимуете?

– Да уж как-нибудь! – махнул рукой мужик. – Мы-то что? Мы – люди привычные! Землянки покамест выроем, или ещё какие времянки. А его величество государь наш не должон в холоде да сырости зиму зимовать!

– Тогда – за дело! – интендант хлопнул мужика по широкой груди. – Благодарю вас от имени его величества!

– Да будет! Он ведь ради нас, простых мужиков-то страдает! Надобно и нам с ним той же монетой расплачиваться!

Прошло чуть больше двух недель и посреди необъятного хвойного леса вырос небольшой лагерь, в котором без проблем могла уместиться сотня человек. Работа здесь так и кипела – всем хотелось, чтобы к приезду короля всё было уже готово. Появился и частокол, и погреба для продуктов. Рабочие изменили даже русло ручейка, протекавшего шагах в двухстах от частокола так, чтобы он теперь проходил прямо через лагерь.

Когда начались холода, и земля стала хрустеть под ногами по утрам, лагерь был уже готов принять своего властелина.

Глава 25. Притча о бедняке

Давин как мог отговаривал Камиллу принять прошение вассалов Колиона. Он понимал, что Стол всё равно не утвердит её, и не видел смысла ей участвовать в этом. Возможно, истинной причиной были его опасения, что она вдруг исчезнет. Впрочем, истинные причины редко используют в качестве аргументов, а на все прочие доводы Камилла неизменно отвечала:

– Это – вотчина моих предков, мой лорд. Как я взгляну им в глаза на Белом Пути, если даже не попытаюсь вернуть их исконные земли?

Для Давина, с его несколько болезненным отношением к чести и традициям, это был железный аргумент, и на какое-то время он отставал от девушки. Однако же выдохнуть полной грудью он смог только после заседания Стола, которое было созвано в Колионе.

Вассалы Колиона выдвинули две кандидатуры – Камиллы Тионит и Борга Савалана. По счастью, лорды, не колеблясь, выбрали второй вариант. Надо сказать, что Камилла, за которой Давин наблюдал исподтишка, не выглядела удручённой из-за подобного исхода голосования. Скорее он читал на её лице облегчение.

Напротив, лицо Борга Савалана было довольно хмурым. Похоже, он ожидал какого-то подвоха и не слишком-то спешил возвращаться в Колион. Однако по его правую руку сидел ни кто иной как Давил Савалан, лорд домена Латиона и по совместительству его дядя, и вот уж его выражение лица было явно торжествующим.

Ну и, разумеется, больше всего взгляды присутствующих приковывало к себе лицо самого Увилла. Тот выглядел спокойным и насмешливым. На его голове по-прежнему красовалась та самая корона, что так выводила из себя лордов Стола. Когда он только объявился, все вассалы Колиона как один отвесили ему глубокий почтительный поклон. Да и в дальнейшем они всячески выказывали ему свою почтительность. Должно быть, это в немалой степени усугубило дурное настроение Борга.

После оглашения решения Стола лицо Камиллы, как мы уже упоминали, скорее просветлело, лицо Борга сделалось решительным, но довольно угрюмым. Что же касается Увилла, то он ухмыльнулся язвительной и явно презрительной улыбкой, кивком головы дал понять, что всё слышал и всё прекрасно понял, после чего отвесил довольно шутовской поклон новому лорду Колиона.

– Лорд Савалан, прошу принять мой замок во владение, – проговорил он. – Надеюсь, вы дадите мне хотя бы несколько часов, чтобы сделать последние приготовления, прежде чем я стану бездомным бродягой?

И, не дожидаясь ответных слов Борга или же каких-либо реплик со стороны лордов, он, резко повернувшись на каблуках, стремительно вышел. Давин отметил, как побледнела при этом Камилла. Надо отметить, что Увилл не удостоил свою беглую сестру ни единым словом, да и взглянул на неё за всё время лишь раз или два.

– Не переживайте, Камилла, – нежно положив ладонь ей на руку, прошептал Давин. – Ему это будет только на пользу. Возможно позже, когда с него сойдёт вся эта спесь, он вернётся в Танн совсем другим человеком.

Тем временем присутствующие принялись поздравлять новоиспечённого лорда Борга, однако тот принимал поздравления с довольно кислым видом, то и дело косясь на хмурых и неприветливых вассалов. Зато его дядя так и сиял, стоя за спиной племянника, и уж он-то рассыпался в благодарностях и похвалах за двоих.

– Вы подойдёте к Боргу, миледи? – спросил Давин Камиллу, которая отрешённо глядела на дверь, за которой исчез Увилл. – Быть может, он сам предложит вам вернуться в родной замок…

Сердце Давина сжималось, когда он произносил эти слова. Он опасался, что юная девушка сейчас согласится с ним, а Боргу достанет благородства простить её и принять. Однако же Камилла, к величайшему счастью старого лорда, меланхолично покачала головой:

– Я не останусь здесь, мой лорд. Я достаточно лет прожила в этом доме в роли приживалки, так что у меня нет никакого желания это повторить. Впрочем… Если вас тяготит моё присутствие в Танне…

– Что вы, дитя моё! – воскликнул Давин чуть более пылко, чем следовало бы. – Ваше общество в радость и мне, и Солли. Живите у нас столько, сколько хотите – я лишь этого и желаю!

– Благодарю вас, мой лорд… Поверьте, моя благодарность не знает границ, – Камилла взглянула в глаза Давину, и того словно обожгло. Он зарделся, словно юная монашка-арионнитка.

– Может быть, вы захотите встретиться с Увиллом, покуда он ещё не уехал? – судорожно меняя разговор, закашлялся Давин.

– Какая разница, чего хочу я, ведь Увилл не захочет встречаться со мной, – грустно покачала головой девушка. – Оставшись у вас, я предала его и нанесла смертельную обиду. Не думаю, что он когда-нибудь простит меня.

– Так, стало быть, ничего вас тут не держит, Камилла, и мы можем отправляться домой?

– Я готова уехать, как только вы прикажете, мой лорд. Мне тягостно быть здесь.

– Тогда готовьтесь, миледи! – с нескрываемой радостью объявил Давин. – После всех необходимых формальностей мы тут же уезжаем!

Сердце старого лорда пело, и перспектива провести несколько дней в экипаже с Камиллой делала его счастливейшим из смертных.

***

– Да что же ещё удумал этот щенок? – рявкнул Давин, в раздражении бросая письмо на стол.

Бумага пришла из Латиона от лорда Давила, и это было очередное приглашение на заседание Стола. Третье за неполные полгода. В послании Давил Савалан писал вещи, в которые, сказать по правде, не особенно верилось. Якобы, едва ли не все вассалы Колиона исчезли вместе с Увиллом в неизвестном направлении.

Не прошло и трёх недель, как Давин и Камилла вернулись из Колиона, и вот лорду Олтендейлу вновь нужно было собираться в дорогу. Время для этого – хуже не придумаешь. Снег ещё не укрыл землю, так что путешествие в санях было невозможно, но заморозки случались уже едва ли не каждую ночь. Дорога была разбита от проливных дождей, прошедших недавно. В общем, путешествие обещало быть весьма неприятным. А главное, Камилла теперь должна была оставаться в замке, и влюблённый лорд был обречён провести вдали от неё не меньше двух-трёх недель.

И всё же его не отпускало какое-то неприятное предчувствие. Давин не помнил ни одного случая, чтобы вассалы покинули свои замки и свои земли ради низложенного лорда. Наверное, такого не было за всю историю существования доменов, а ведь до недавнего времени ему казалось, что всё, что могло случиться, уже случалось.

Определённо Увилл что-то задумал, и это что-то вряд ли понравится Столу. Конечно, была надежда, что подобный демарш вассалов был лишь проявлением себялюбия Увилла, его склонности к драматическим эффектам. Но всё же Давин понимал, что подобные вещи не делаются лишь из желания насолить новому лорду. Все эти люди имели весьма неплохую жизнь – деньги, земли, влияние – и сложно было поверить, что они решат оставить всё это только лишь из чувства протеста. Нет… Увилл должен был предложить им что-то взамен, что-то достаточно значимое, перекрывающее потери хотя бы в перспективе… А это значило, что от него по-прежнему стоит ожидать неприятностей.

Неудивительно, что лорды были встревожены, а более всех – племянник и дядя Саваланы. Давин не мог не отметить, что Борг повёл в этой ситуации себя довольно незрело, по сути, переложив решение проблем на своего дядю Давила. Почему он сам не созвал Стол – пока оставалось для Давина неясным. Быть может, его пугала собственная неопытность и он пока ещё не ощущал себя равным прочим лордам. А может быть он просто растерялся? Или же это Давил настоял на таком нелицеприятном для племянника шаге, будучи уверенным, что он лучше справится с ситуацией?

Давину хотелось надеяться, что он найдёт большую часть ответов на свои вопросы, прибыв в Латион. И с неприятной тревогой он ожидал будущей весны. Если Увилл действительно что-то задумал, то, вероятнее всего, он начнёт действовать именно тогда.

***

– Да уж, одно можно сказать наверняка – ни одной армии сюда не добраться…

Увилл наклонился и выставил вперёд согнутую в локте руку, чтобы защитить лицо от низковисящих ветвей каких-то крупных кустарников, сейчас уже сбросивших всю листву. Они уже больше часа двигались по дебрям. Покрытые инеем жухлые листья и опавшая хвоя похрустывали под копытами лошадей. Несмотря на то, что лес казался непроходимым, проводники всё-таки вели короля и его свиту почти незаметной тропой так, что тем практически не приходилось спешиваться. Однако Увилл понимал, что будь он тут один, то ни за что не смог бы держаться этих едва заметных ориентиров. Что ж, во всяком случае, местечко подобрали достаточно укромное!

– Но как же мы будем перебрасывать через эту чащобу отряды? – резонно спросил король, ведь они прибыли сюда не ради свежего лесного воздуха!

– Не беспокойтесь, государь, местные перевезли в лагерь десятки брёвен без особых проблем. Есть потайные дороги. Да и здесь, как видите, вполне можно провести целый отряд.

Действительно, Увилла сопровождало не меньше четырёх десятков человек – вассалы и их слуги. Все они были на лошадях, и всё же вполне успешно продвигались колонной по одному-два всадника.

– Далеко ли ещё? – Увиллу начинало казаться, что они слишком уж забрались в чащу.

– Через несколько минут будем на месте, государь.

И действительно, буквально через пару минут лес внезапно кончился. На его месте теперь было покрытое пнями пространство – огромная поляна диаметром, наверное, ярдов в четыреста. В центре этой поляны высился частокол в полтора человеческих роста, за которым курилось несколько дымков и слышался стук топоров.

– Вот и ваша резиденция, государь, – с лёгкой иронией в голосе объявил барон Балтон, которому была поручена подготовка лагеря.

– Неплохо! – оценил Увилл.

Лагерь действительно выглядел вполне добротно. Конечно, он не выдержал бы серьёзного штурма, но окрестные леса уже сами по себе служили отличной защитой от нападений. Над воротами развивалось серебристо-бирюзовое знамя Тионитов, и вид этого реющего на ветру полотнища наполнил сердце Увилла гордостью.

Рёв приветственных голосов встретил короля Увилла, въехавшего в ворота. Со всех сторон к нему направлялись люди – здесь, похоже, уже проживало не менее полусотни человек, в основном, конечно, простые мужики, что возводили лагерь. И, кстати говоря, они весьма преуспели в своём деле. Прошло уже больше месяца с тех пор, как на этом месте началось первое строительство, и сейчас лагерь выглядел уже вполне обжитым.

– Клянусь Ассом, совсем неплохо! – воскликнул Увилл, оглядываясь. – А я-то боялся, что мне придётся зимовать в землянке! Ну-ка, покажите мне мой новый замок!

– Вон тот, государь, – барон Балтон указал на бревенчатый сруб, который был чуть больше прочих.

– Такое ощущение, что он простоял тут десяток лет! – восхищённо присвистнул Увилл.

– Полсотни лет, государь! – улыбнулся Балтон. – Правда, не здесь, а в другом месте.

– Что вы хотите этим сказать?

– А то, что вон те молодцы, что сейчас топчутся поодаль, разобрали свои хаты и перетащили сюда!

– Что вы говорите? – поразился Увилл. – А ну-ка, парни, подойдите!

Заметно оробевшие колоны, стянув шапки, приблизились к Увиллу и, не дойдя несколько шагов, рухнули на колени. Это было весьма необычно и весьма примечательно, поскольку перед обычными лордами на колени, как правило, не вставали даже крепостные. Даже лорда домена положено было приветствовать глубоким почтительным поклоном. То, что эти люди приветствовали Увилла коленопреклонённо, как бы говорило о том, сколь выше прочих они его ставят.

– Полно вам, хлопцы! – нарочито простецки воскликнул Увилл. – Подымайтесь с колен, чай не лето на дворе! Коли застудите свои колени, так кто ж нам тут строить-то будет!

– Мы, батюшка-государь, и безногими справимся, если надо будет! – подымаясь с колен, проговорил всё тот же чернявый мужик, возрастом сам годившийся Увиллу в отцы.

– Ну всё же не стоит передо мной на колени падать, – с явно ложной скромностью пожурил распрямляющихся мужиков Увилл. – Я вам не бог! А сейчас перво-наперво хочу поблагодарить вас за работу, добрые люди! Лагерь вы срубили – на загляденье!

– Да чего там, – смущаясь, пожал плечами чернявый. – Были бы руки на месте, да голова… Много ль ума надобно!..

– И всё же я люблю людей, которые служат верой и правдой, а потому хочу наградить вас, добры молодцы, – отчески улыбнулся Увилл, похлопывая старшого по плечу. – К сожалению, добра я покамест не нажил, так что расплатиться по-королевски не смогу, но всё же…

И он извлёк из-за пазухи кожаный кошель, в котором было некоторое количество серебряных монет.

– Вот вам за добрую службу! – и он буквально сунул кошель в заскорузлую ладонь чернявого. – Бери-бери, не след отказываться от того, чем король одаривает! Ну а также, мужики, назначаю вас главными придворными зодчими! – под общий хохот прибавил он, и сам заливаясь смехом.