«Все ведь верно, и по ощущениям и даже по этой нелепой карте, что же не так?»: думал он, стараясь разглядеть хоть какие-то различия в окружающем пейзаже. Однако уже через полчаса пути они наконец-то натолкнулись на остатки костра, выделяющиеся на местном фоне. Того самого костра, вокруг которого они грелись прошлой ночью.

– Мы ходим по кругу? – то ли действительно спрашивая, то ли утверждая, воскликнула Ясмина.

– Да, – улыбаясь, Паша посмотрел на Ясмину.

– Чего ты улыбаешься, что здесь смешного? – возмутился Мигэль.

– Теперь все понятно, – не прекращая улыбаться, ответил Павел.

– Что понятно? – Мигэль все еще не видел причин для радости.

– То, что мы ходим по кругу, – спокойно ответил Паша, – это и понятно.

Воцарилось молчание и предводитель отряда, загадочно улыбаясь, поглядывал на компаньонов, переводя взгляд то на одного, то на другого.

– Что ж, раз мы ходим по кругу, то нет смысла ходить, – Паша слез с коня, – Здесь мы устроим привал, место проверенное.

– Ты смеешься? – возмутилась Ясмина, – Может ты не долечился в тот раз?

– Нет, я не смеюсь, я собираюсь отдохнуть, и вам советую, – ответил Паша, распаковывая вещи.

Дальнейшие вопросы он игнорировал, развел костер и, наскоро перекусив, улегся спать. Мигэлю с Ясминой ничего не оставалось, как последовать его примеру, на ходу обдумывая, как лечить вновь нахлынувшее на предводителя безумие. Как только они легли, сон подкрался к ним незаметно, а они не были готовы сопротивляться Морфею.

Казалось, что все трое мирно посапывают, хоть до наступления темноты оставалось еще не менее двух часов. Но это чувство, будь там наблюдатель, быстро покинуло бы его, так как Паша тихо поднялся. На улице было холодно, но на его лбу проступил несколько капель пота, будто он не лежал в походной постели, а усердно работал.

Убедившись, что его товарищи спят, Паша принялся что-то искать в своих вещах. Вскоре на свет показалась немалая часть из Пашиного магического инвентаря, включая серебряный кинжал и дощечку для чертежей.

Еще до наступления темноты Паша закончил рисунок на дощечке. Мелками он нанес на нее точную копию карты, полученной от Белобрада. Ее он заключил в эллипс, бока которого были раздуты дополнительными полукругами меньшего радиуса, а в навершиях красовались половинки ромба. Эти ниши он заполнил символами древнего алфавита, невзирая на то, что Ясмина твердила об их никчемности. Затем он разжег курения, в состав которых входила мята и конопля. Когда сухие травы задымились, Паша создал невидимый купол над местом чародейства, чтобы дым курений не покидал его границ. Поддержание такого купола отнимало лишние силы, но другого выхода не было, для предстоящего колдовства нужен был дым, и нужен он был в Пашиных легких.

Медленно выдохнув, Павел приступил. Встав у северной части эллипса, лицом к карте, он закрыл глаза и ничего другого не делал, просто стоял. Через несколько секунд над изображением разгорелся голубой огонек крохотных размеров. Сначала он медленно облетел всю карту, а потом с неистовством принялся метаться от края к краю. Делал он это с такой скоростью, что голубоватая рябь залила всю поверхность карты, скрыв ее очертания. В этом свечении стала прорисовываться красная линия, начинающаяся там, где должен был бы находиться отряд, и заканчивающаяся где-то у краев карты. Как только линия стала четкой настолько, что можно было разглядеть ее мельчайший изгиб, все действие закончилось. Свечение погасло, а линия потускнела, а вскоре и пропала вовсе.

Паша шумно выдохнул и открыл глаза, помотав головой, словно приходя в себя после сна. Рисунок само ликвидировался, причем в обратном порядке от того, как был нарисован. Но Паша не смотрел на это захватывающее зрелище, он просто завалился спать. На этот раз по-настоящему.

Ночь завоевала болота, придавив их непроглядной тьмой. В каком-то километре от лагеря, где остановились отважные герои, мелькали огни факелов. Около этих огней мелькали и менее заметные, красные, огоньки. Двигались они, в отличие от факелов, с невероятной, явно не человеческой, скоростью.

Паша проснулся от криков, доносящихся оттуда. Их костерок давно истлел, и почти не давал никакого света, так что издалека отряд был незаметен.

В той стороне явно сражались, еще яснее было то, что там кто-то умирал и громко, надрывисто всех об этом оповещал.

Оказалось, проснулся не только Паша, вскоре на ногах стояли и его спутники. Они наскоро облачились в полное снаряжение и собрали вещи, оседлав коней.

– Так, а что делать будем? – вдруг спросил Мигэль, когда все собрались.

По изначальному плану, никого спасать не планировалось, тот отряд смельчаков, что вышел из крепости, должен был быть отдан на съедение болотной нечисти. Таким образом, компания смогла бы добраться до места назначения без проблем, пока враг отвлечен.

То, что совсем рядом умирали именно те смельчаки, что не убоялись монстров и самой смерти, ради жизни и спокойствия родных, сомнений не было. Зато были сомнения по поводу дальнейших действий. Заложенная инстинктом программа дала сбой, все стояли собранными в путь, но не знающими дороги.

– Давать решать быстрее, я думаю, вывод очевиден, – сказала Ясмина, двигая коня в сторону боя.

– Ты права, вывод очевиден, – ответил Паша, чуть помолчав, глядя на огни постепенно гаснущих факелов, – Они шли сюда умирать, и я не в праве им мешать. До сей поры, мы следовали плану, и я не вижу смысла нарушать его сейчас.

С этими словами он развернул коня и двинулся во тьму, не оглядываясь, словно его не волновало, примут ли его решение. Эльф и ведьма недоуменно переглянулись, словно спрашивая друг у друга, в чем дело и как быть. Тяжело вздохнув, эльф оглянулся на огни, а затем, покачивая головой, повел коня вслед за Павлом. Последней сдалась Ясмина.

Около получаса они молча двигались сквозь болота. Кони отчаянно фыркали и не желали лезть в воду, но Паша успокоил их магией. Однако животные не были единственными, кто не понимал, зачем лезть в воду, рискуя в конечном итоге увязнуть в трясине и захлебнуться вонючей смесью из грязи, воды и болотного ила.

– Ты куда нас ведешь?– наконец не выдержала Ясмина.

– Пока вы спали, я нашел дорогу, – не оборачиваясь, кинул Павел, – Старайтесь идти по моим следам, дорога сужается.

То, что Паша не врал о сужающейся дороге, стало понятно уже через минуту. Скакун эльфа громко заржал и стал стремительно проседать вниз, увязая в топком болоте. Вытащить его оттуда было непросто, пришлось применить магию, чтобы не терять много времени. К счастью, их никто не преследовал, а крики утихли, больше об отряде добровольцев ничего не напоминало.

Они прошли по топям еще несколько километров и вскоре, к их удивлению, вышли на твердую землю. Вязкая жижа сменилась на высокую сухую траву, кочки и подмерзшую землю.

Паша объявил привал, отряд остановился на ночевку. Спать оставалось недолго, но им нужно было отдохнуть. Завтра им предстояла финальная часть этого похода, решающая их собственные судьбы и судьбы людей, надеющихся на помощь.

«Люди. Они всегда ждут чуда. Ждут, что приедет рыцарь на белом коне, помашет шашкой и зарубит злого дракона. Они будут истекать кровью, умирать и все равно ждать чуда, до самой последней секунды. Им не важно, что далеко не всегда найдется герой. Никто ведь и подумать не может, что стоит позаботиться о себе самому. Впрочем, те тринадцать пытались.

И вот уже я в роли героя, а не в роли размазывающего по лицу сопли и ждущего помощи человека. Что изменилось? Да, ничего. Я тоже жду чуда, я тоже нуждаюсь в помощи большого бородатого дяди, который вмиг решит все мои проблемы. Герой ли я, спаситель? Вряд ли…. Выжил ли там хоть кто-нибудь? Чертов план»: Паша не мог уснуть, размышляя и глядя в ночное небо, усеянное далекими, блеклыми звездами. Паша смотрел на них, и ему было интересно, сможет ли он полюбоваться ими еще раз. А звездам это было безразлично, быть может, они даже никогда не думали о том, что их кто-то может созерцать. Быть может, они и знать не знали, как они красивы, будучи рассыпаны на небе, и что могут вызывать в человеке. Пожалуй, они действительно этого не знали. Паша уснул.

***

Утро выдалось пасмурным. Клубы тумана плотно окутали землю, сливаясь в сплошную непроглядную стену в нескольких шагах от путников. Найти дорогу в таких условиях могли лишь самые опытные следопыты, но у Паши были свои методы. Перед его глазами отчетливо виднелась красная линия, текущая ручьем куда-то вдаль, сквозь туман, обходя преграды и ловушки, оставленные здесь природой. Заклинание работало, и нужно было спешить, пока его действие не иссякло. Склянка согревающего эликсира на спиртовой основе быстро разошлась. Герои перестали жалостливо стучать зубами и постоянно потирать руки друг о друга, но и холод не отступил далеко, постоянно пытаясь дотянуться до путников своими щупальцами.

Ближе к полудню туман рассеялся, но теплее оттого не стало, Пошел мокрый снег, сменившийся вскоре целыми хлопьями, падающими с серого неба. Полумрак, окутавший землю, чуть отступил под напором отраженного снегом света. Землю завалило моментально, а снег все падал и падал, стараясь засыпать не только дорогу, но и идущих по ней путников.

Пришлось кутаться в свои одежды и сильно сбавить и без того небольшую скорость передвижения. Снег таял, падая в воду. Болота опять стали проклевываться сквозь твердую землю, но этих проплешней на белом покрывале становилось все меньше – снег падал быстрее, чем таял.

Снегопад усиливался, к нему присоединился и сильный ветер, проносившийся вихрями по земле. Капельки растаявшего снега на Пашином доспехе вновь замерзли, идти становилось все труднее. Лошади фыркали, не желая двигаться вперед, зарываясь ногами в снег. Паша понимал, что даже с помощью магии ему не успокоить метель, решено было остановиться.

На пару с Ясминой они растопили снег в кругу около десяти метров диаметром, вокруг лагеря возвели кое-какую защиту от снега и ветра, чтобы хоть как-то согреться. Разжигать костер пришлось опять с помощью болотных газов, однако тут их было куда меньше, а потому огонь нуждался в постоянной подпитке. Такая стоянка скорее выматывала Павла и Ясмину, чем давала отдохнуть, но и другого выбора у них не было. Наскоро перекусив, путники плотнее укутались в свои одежды. Лошади, следуя примеру людей, прижимались друг к другу, ища тепла. Но природа не сдавалась, все сильнее закручивая вьюгу.

Остаток дня пришлось провести сидя на месте, метель успокоилась лишь к вечеру. Тучи рассеялись, отдав палитру земли яркой луне, которая раскрасила все в призрачно серебристые оттенки, не жалея красок и мазков. По залитому лунным светом белому полю, словно светлячки, пробегали искорки. Паша не понимал, является ли это иллюзией, вызванной последствиями заклинания, которое перестало действовать, или же эта рябь вполне реальна. Паша понимал только одно, красная линия перед глазами пропала. Либо они добрались до места назначения, либо вложенных в колдовство сил оказалось недостаточно.

Тем временем мерцание постепенно становилось все более отчетливым, собираясь в отдельные объекты. Огоньки и отблески формировали собой маленькие группы, постепенно разрастаясь, обретая форму и меняя цвет. Более получаса Паша стоял в созерцании этого чуда, не обращая внимания на мороз, покусывающий щеки. Наконец перед взорами отряда, прямо из пустоты, предстала та самая призрачная роща, со всеми своими мрачными голыми деревьями, мертвой тишиной и, должно быть, злобными призраками.

– Я так понимаю, появляется она только ночью, и вряд ли надолго, – рассматривая рощу, сказал Павел, – Так что не будем тянуть время.

Возражать никто не стал, хоть и было ясно, что идти туда никому не охота. Деревья с подозрительно черной корой, стояли стеной, ощетинившись острыми ветвями и сучьями, будто неприступная цитадель. Пришлось спешиться и оставить лошадей одних, у границы рощи. Благо снег внутри рощи куда-то испарился, и ноги не утопали в нем по колено. Пропал в роще и мороз, погода за стенами деревьев напоминала осеннюю.

Однако Паша и его спутники предпочли бы лютый мороз, чем продолжать идти по роще. Давящая тишина, угнетающий полумрак, чувство неминуемой опасности и обреченности – вот чем была наполнена роща. Казалось, что каждая ветка безмолвно шептала прямо в душу: «беги или умрешь».

Деревья стали редеть, оценивая проделанный путь, Паша предположил, что они близки к центру рощи, но по-прежнему не встретили ничего особенного, если не считать сам факт существования этого места. И тут Паше в глаза бросилось неясное свечение, мелькающее за деревьями.

– Стоять! – прошипел Паша, останавливаясь сам.

Пока он лихорадочно елозил рукой по поясной сумке, пытаясь нащупать заветный эликсир, остальные пытались сообразить, в чем же дело.

– Зачем ты пришел? – раздалось в метре от застывшей на месте группы.

Ответа не последовало, воцарилась мертвая тишина, казалось, все перестали даже дышать.

Неестественный холод коснулся Пашиного лица, глаза остекленели, хотелось моргнуть, но Паша боялся что-либо пропустить. Он ощущал постороннее присутствие, более того, он видел присутствующее прямо перед собой. Это не было похоже на человека или что-нибудь схожее с тем, что Паша мог видеть в живом мире. Он не был уверен, реально ли то, что он видит. Воздух сжимался, искажался, извивался струями холодных и раскаленных потоков, всего в шаге от него. Весь этот танец воздуха сопровождался мелкими разрядами электричества, что и излучало неяркий свет.

– Ты пришел, чтобы уничтожить меня, – снова раздалось в головах у гостей рощи, – Но зачем?

– Мы считаем, что ты причина всех бед, что свалились на ближайшие земли, – неуверенно начал Паша.

– Я – причина всех бед? – не было понятно, удивился ли призрак.

Павел вообще не был уверен, может ли эта сущность испытывать какие-либо эмоции, но если оно говорило с ним, то Паша не спешил заканчивать беседу. Ему нужно было время, ведь, как выяснилось, отряд был совсем не готов к битве.

– Толпы чудищ каждый день атакуют людские поселения, убивают скот и людей, не щадя никого. И нет конца этим бедам, – Паша заметил, что искры стали ярче, это его насторожило, – Если в этом нет твоей вины, то кто насылает эти беды?

– Ты пришел, чтобы уничтожить меня, или задать мне вопрос? – искры вновь стали тускнеть.

Паша как можно осторожнее попятился, стараясь не отводить взгляда от мерцающего призрака. «И как ему ответить? Сказать, что мы слегка напуганы и убить его не можем, а потому и болтаем с ним?»: думал Паша, судорожно глотая слюну. В горле сильно пересохло, а светившая доселе луна скрылась за маленькой тучкой, на минуту погрузив землю в непроглядную тьму. В этой темноте разряды, являющие собой тело призрака, выглядели еще четче и загадочнее. Сразу Паша и не заметил, что все они исходят из определенной точки, которая горит постоянно.

– Мы пришли узнать, не ты ли виноват в озвученных мною бедах, – уверенно, насколько это было возможно, ответил Паша, чуть не зайдясь в приступе кашля, так у него пересохло в горле.

– Нет, я не виноват в этом, – призрак сказал это и стал медленно отдаляться.

– А кто же тогда? – едва слышно произнес Паша.

– Зачем ты хочешь узнать это? – спросил призрак, остановившись.

– Чтобы спасти людей…

– Спасти людей? Как ты хочешь их спасти? – призрак, казалось, имел в запасе тысячи вопросов.

– Уничтожив источник нечисти, – Паша не был настроен на подобные словесные игры.

– Почему ты не хочешь спасти то, что ты называешь источником нечисти от людей? – продолжил призрак.

– Потому что я человек, я спасаю людей, а не то, что их убивает, – ответил Паша, начиная раздражаться.

– Но ты убивал людей, – заметил призрак, будто насмехаясь.

– Да, но…

– Так в чем различие между тобой и той нечистью? – мерцание вдруг стало складываться в контуры человека, – Вы оба убиваете людей, но ты убиваешь себе подобных, при этом так высоко ценишь людскую жизнь, в отличие от жизни муравья, или, скажем, съеденной на завтрак птицы. Почему же ты считаешь себя спасителем?

– Я… – Паша замялся, его больше интересовал процесс превращения призрака в человека, – Потому что люди не одинаковы. Я убивал лишь тех, кто убивал невинных.

– А ты убивал виновных? – чернобровый, с близко посаженными глазами и мощным подбородком, мужчина спросил это уже вполне человеческим голосом, – Значит, ты вправе судить, а я давно жду судью.

«Да что он хочет-то?»: мелькнул вопрос в голове Павла. Следом мелькнула мысль, что сейчас наилучший момент, для использования зелья, полученного от волхва.

– И зачем тебе судья? – так и не решившись на действия, продолжил разговор Паша.

– У меня есть вопрос, – усмехнулся чернобровый, – Послушай одну историю.

С этими словами призрак сложил руки за спину и принялся прохаживаться вдоль по-прежнему застывшей группы. Одет он был в темные узкие штаны, высокие кожаные ботфорты и черный, расписанный серебряной нитью, камзол. Нить вырисовывала загадочные, плавные узоры, скорее всего не несущие никакой информации. Так показалось Паша, но вместе с тем, он понял, что где-то видел этот узор. Но воспоминания молчали.

– В одной стране, слишком далекой отсюда, жил и правил один человек. Правил он достаточно мудро, чтобы заслужить любовь многих подданных. Его армия не только уверенно обороняла границы, но и постоянно их расширяла, склоняя под своей волей все новые народы. Большинство людей этой страны жили в достатке. Но этот правитель был не менее жесток, чем умел в правлении страной. Многие семьи по его вине лишись своих сыновей, ради всеобщего блага. Ради бесконечных войн. Правитель не щадил своих воинов, как не щадил противников. Он щедро одаривал выживших из числа своего войска и легко расставался с павшими. Побежденных же предавал лютым казням, невзирая на то, как храбро они сражались или же как громко молили о пощаде. Но однажды нашелся герой, – на последнем слове он многозначительно остановился, скорчив ироничную мину, – Который попытался убить своего правителя, чтобы положить конец бесконечным войнам и страданиям простых людей. И его дело увенчалось успехом, он обагрил свой меч и руки кровью ненавистного правителя. Страна, лишенная главы, утеряла былую мощь, угнетенные народы вновь обретали свободу. Лишенная отца, семья правителя была убита жаждущими власти наместниками погибшего правителя. Многие люди плакали и сожалели об утрате, другие же ликовали…

Тут призрак замолчал, видимо, ожидая, что Паша все поймет, попросит прощения за беспокойство и вернется в свой мир работать на заводе. Но Паша продолжал стоять и ждать вопроса.

– Так добро или зло совершил тот герой? – призрак, теперь ничем не отличающийся от человека, посмотрел Паше прямо в глаза.

Паша видел эти глаза слишком отчетливо, и только сейчас понял, что вокруг светло как днем и совсем не холодно. По этой причине мужчина был так легко одет. «И этот узор»: думая обо всем сразу, Паша вновь остановил взгляд на узоре. И вновь он не смог вспомнить, где видел его.

– Я думаю, он свершил добро.

– Почему? Ведь не все остались довольны содеянным.

– Их было меньше, чем тех, кто пострадал и мог пострадать, – ответил Паша.

– Значит, добро и правда за теми, кого больше? – как младенец, допытывался призрак.

– Нет… не всегда, – Паша потерялся, но наконец-то вспомнил, где видел узор.

В те дни, когда он только начинал постигать свой символ, почти каждую ночь он видел перед глазами узоры и мозаики из белых и серебристых линий на черном фоне. И сейчас он видел такой же на камзоле призрака.

– Но в этом случае да. Ведь смерть правителя спасла жизни многих людей, – закончил Павел.

– То есть добро – это жертва. Жертва чем-то малым ради блага большинства, так ты хочешь сказать?

– Нет, – Паша понял, что его водят за нос, – Я не говорю, что есть добро, а что есть зло. А на твой вопрос я отвечу иначе. Нет добра или зла, и поступок того героя не являлся проявлением одной из этих сторон. Он спасал жизни дорогих ему людей. Он человек, а не вселенское добро или зло, что может решить за всех. Человек умеет любить, но любить избирательно, так же, как и ненавидеть. То, что он убил правителя нельзя назвать добром или злом, ибо добро и зло всегда бездействует, лишь созерцая происходящее. Им оставлена возможность существовать лишь как понятие, а не действие, ведь всякое действие несет в себе две стороны и не может быть абсолютно добрым или злым. Я ответил на твой вопрос?

Призрак внимательно выслушал Пашу, стоя на месте. Когда тот закончил свою тираду, хозяин призрачной рощи вновь принялся расхаживать по своим владениям.

– Нет, ты не ответил. Но я принимаю этот ответ, – за все время, призрак так и не удостоил даже взглядом Ясмину или Мигэля, будто их не было вовсе, – И я помогу тебе. Ты можешь найти что угодно так же, как ты нашел меня. А теперь уходи, я не могу долго говорить с людьми.

С этими словами, недавно бывшее человеком, существо вновь стало сгустком энергии. На землю вновь опустилась ночь. Похолодало. Деревья вновь выглядели мрачными, застывшими в предсмертных позах, созданиями, а вокруг вновь воцарилась гнетущая тишина.

– Пойдемте, здесь нам делать нечего, – сказал Паша, поправляя поясную сумку.

– А как же строгое следование плану? – язвительно спросила Ясмина, – Чего ты его не убил?

Они шли назад по уже проложенной дороге. Ночь была тихой и ясной, а роща уже не казалась такой зловещей.

– Потому что, – Паша не сразу нашелся с ответом, – потому что он не виноват, я не уверен даже, что его вообще можно уничтожить. Это не призрак.

– И что же это? – удивился Мигэль.

– Не знаю, но не призрак, – Паша смотрел вдаль, сам ища ответ на этот вопрос, – Ни в одном описании нет подобных призраков. Это что-то другое.

– Значит, этот был особенный, или ты считаешь, что ничего нового в этом мире уже нельзя встретить? – Ясмина хмыкнула, взглянув на Пашу.

– Нет, я чувствую, что это не призрак, это что-то другое… – Паша замолчал.

Они шли до тех пор, пока на снегу не прорисовалась багровая полоса рассвета. Снег искрился и слепил глаза, заметно потеплело. Снег покрылся тонкой коркой и лошади стали ранить об него ноги. Пришлось остановиться, чтобы не угробить скакунов. Пока Мигэль обматывал ноги лошадей кусками ткани, чтобы защитить их, было решено обустроить лагерь и, возможно, поспать хотя бы несколько часов.

– А дальше что? – спросила Ясмина, помешивая длинной ложкой кашу в котелке.

В животе жалобно заурчало, а аромат каши не давал покоя. Паша не знал, и не хотел знать, что будет дальше. Он хотел есть, а уж потом разбираться с остальными проблемами.

– Не знаю, – Паша протирал руки снегом, – Но, я думаю, скоро все разрешится.

– Отлично. Ты недавно строго следовал плану, а сейчас ты вслепую следуешь каким-то своим догадкам и ощущениям. Тебе не кажется, что ты заблудился? – Ясмина, казалось, знала ответ на свой вопрос.

– Знаешь, я жив, пожалуй, только благодаря этим ощущениям и догадкам, благодаря тому, что я им доверяю. Если ты не хочешь доверять им, то я тебя не держу, можешь уходить, – не выдержал Паша, – Я устал выслушивать твои недовольные высказывания, ты мне не учитель, не сестра и не хозяин. Ты мне никто.

– Да что ты? – Ясмина, казалось, не обиделась на резкие высказывания, – А кто меня слезно просил вести его хоть за реку Смородину, лишь бы привела к Велимудру?

– Времена меняются, – небрежно бросил Паша.

– Ой, и балда же ты, как бы тебе не жалеть об этом, – было видно, что Ясмина старательно избегает ссоры и не дает воли своим чувствам.

– Ничего, переживу, – Паша даже не смотрел на собеседника, сосредоточившись на котелке.

– Назло никуда не уйду! – нашлась Ясмина, выкрикнув последний довод, способный разрядить обстановку.

– Оставайся, но постарайся не донимать меня, пожалуйста, – Паша перешел на спокойный тон, уже сожалея о своей резкости.

Теперь он благодарил судьбу и саму Ясмину, что та нашла в себе силы не раздувать конфликт. Потеря одного из членов отряда сейчас могла весьма плачевно сказаться на его жизнеспособности. Сколь бы ни были язвительны ее речи, в бою ведьма могла и умела быть весьма и весьма полезной, это Паша понимал.

– А давайте кушать, – робко предложил Мигэль, пытаясь разрядить обстановку.

При любой перепалке между возлюбленной и единственным своим другом, эльф сидел, понурив голову, старательно делая вид, что ничего не происходит, а сам он вообще отсутствует. Но было видно, как ему неприятно и тяжело переносить эти ссоры, в которые он попросту боялся вступать.

– Скоро будет готово, – раздраженно бросила Ясмина.

Часто случалось, что всю злобу она срывала на эльфе, да и в обычном состоянии она общалась с ним вовсе не как с горячо любимым мужчиной. Это настораживало Пашу, но не эльфа. Тот воспринимал это как должное и оставался глух и слеп к Пашиным намекам. И лидеру отряда становилось не по себе, при виде безумно влюбленных глаз, которыми эльф смотрел на рыжеволосую ведьму. В то же время он не мог пытаться мешать их любви, вряд ли бы Мигэль остался этому рад, а терять сторонников Павлу совсем не хотелось.

Когда с трапезой было покончено, возлюбленные легли спать, а Паша остался на дежурство.

Ритуал был короток, по уже отработанной схеме Павел отправил голубые огоньки в путешествие по карте, чтобы те нашли путь. Путь в то место, о котором колдун никогда не знал и даже не подозревал, каким оно должно быть и что там будет находиться. Ушло много сил, но красная, уводящая вдаль, лента перед глазами вселяла надежду, что путь найден и осталось лишь по нему пройти.

Паша рухнул в походную кровать, не удосужившись убедиться, что Мигэль действительно разбужен. Он проспал, ни разу не двинувшись, до самого вечера. Когда он проснулся, продолжать путешествие было бессмысленно, решено было дождаться утра.

Небо еще не подавало никаких признаков рассвета, огненное светило все еще пряталось с другой стороны планеты, а отряд, словно ледокол, уже бороздил просторы болот. Все время приходилось ожидать нападения болотных чудищ, ведь до этого они так и не встретили врагов, что настораживало. Но чудища не торопились поддержать дурную славу болот и Пашины предчувствия, что не слишком-то и огорчало отряд.

– Куда мы двигаемся? – спросил Мигэль, когда они сошли на восток с уже проложенной ранее дороги, и двинулись навстречу солнцу.

– К цели, – коротко ответил Паша.

– И что там?

– Еще не знаю, но, думаю, там мы и найдем нашего врага, – Паша выглядел уверенным в своих словах, хоть и не допускал конкретики, – Я вновь использовал заклинание поиска, как и посоветовал хозяин рощи.

– Ясно, – Мигэль потрепал свою лошадь по голове.

Они шли по болоту до самого вечера, пока не напоролись на следы, оставленные человеком. Он был один, к тому же был пеший. Паша с интересом проследил их направление и понял, что оно, с незначительными отклонениями, соответствует красной полосе, рябившей у него перед глазами.

– Кто-то идет туда же, куда и мы, – поделился соображениями предводитель, – И что-то мне подсказывает, что нам лучше его догнать.

– А если это тот, кого мы должны убить? – спросил эльф.

– А разве мы не ищем встречи с врагом? – заметил Паша, – Я же не говорил, что нам нужно с ним подружиться.

– Ясно, – Мигэль усмехнулся, – Тогда нужно ускориться, следы свежие, быть может, мы догоним его до темноты.

– Лучше бы с утра, – хмыкнула Ясмина, – Не слишком-то и удобно будет сражаться ночью.

Паша лишь усмехнулся, ведь в любом случае ускориться они бы не смогли, этому сильно мешала снежная подушка.

Когда совсем стемнело, начался снегопад, на этот раз без метели. Пушистые хлопья, кружась и разрезая воздух, степенно падали на землю. На болотах было тихо, пожалуй, даже слишком. Следы вскоре завалило снегом, и Паша решил остановиться на ночлег, справедливо полагая, что неведомый попутчик все равно идет по красной линии. К тому же, продолжать движение было попросту невозможно. Если люди могли не спать, объясняя этот факт телу необходимостью и неотложностью цели, то животные искренне не понимали, к чему такая спешка и почему нельзя отдохнуть.

Паша спрыгнул с седла, глубоко погрузив ноги в снег, и чуть не упал, настолько он ослабел, сидя в седле. Тем временем снегопад завершился, стал чувствоваться подкрадывающийся отовсюду морозец. Уже привычными действиями Паша развел костер и разложил свой спальный мешок из шкур, грубой ткани и кожи. Наскоро перекусив, он забрался в него и тут же уснул, совершенно не заботясь о собственной безопасности. Слишком уж уютно ему было в этом мешке, слишком уж уставшим он себя чувствовал, чтобы уделять время разного рода мыслям и действиям в ущерб драгоценному сну.

Утро пришло быстро, слишком быстро, чтобы Паша успел почувствовать себя отдохнувшим. К тому же небо было слишком хмурым, чтобы люди под ним могли чувствовать себя комфортно и испытывать хоть каплю счастья от факта своего существования. Павел в который раз мысленно ругал себя за эту тягу к приключениям и неизведанному, что привела его сюда. В это место, которое он считал в тот миг если не адом, то местом весьма приближенным к нему.

– Интересно, сколько нам его еще догонять? – будто у ветра, спросил эльф, вглядываясь в белое полотно перед собой.

Они шли уже около четырех часов и снова напали на след, оставленный, видимо, с утра.

– Думаю, недолго, – ответил Паша, вглядываясь вдаль и уводя взгляд вправо.

Ясмина проследила за направлением Пашиного взора и, щурясь, протерла глаза.

– Это холм, или мне кажется? – удивилась она.

– Скоро узнаем, – Паша пожал плечами.

Красная линия вела к холму, но давала неплохой крюк, будто что-то обходя. Паша не отважился спорить со своими же чарами, и строго следовал по красной линии.

– Мы к нему? – озадаченно поинтересовался Мигэль.

– Да, именно к нему.

– Так, а почему не срежем?

– Потому что, – Паша отчего-то почувствовал раздражение, будто все должны были знать, по какой причине стоит ходить столь нерационально проложенными путями, но через секунду смягчился, – Там, скорее всего, топь или что-нибудь в этом роде. Лучше пройти по следу.

– Хорошо, – эльф поправил мечи на перевязи.

Еще час они пробирались по толстой снеговой подушке, прежде чем добрались до места, где и след, и чары обрывались.

– А дальше он полетел, – с иронией сказала Ясмина и отвернулась.

Паша лишь нахмурил брови, пытаясь понять, в чем дело. «Значит, есть потайной ход или какой-то портал или… Стоп, а это что такое?»: заметив непонятный бугорок, явно не вписывающийся в местный ландшафт, Паша подошел к нему.