Шмага (Дудукину). Ну-ка, меценат, одолжите сигарочку!
Дудукин. Из каких тебе?
Шмага. Да я уж постоянно один сорт курю.
Дудукин. Какие же?
Шмага.Чужие.
Шмага: Что нам природа: леса, горы, луна? Ведь мы не дикие, мы люди цивилизованные.
Незнамов: Действительно, брат, скучно. Ну, пойдем, цивилизованный человек. Пойдем в буфет!
У меня уж слишком сильно воображение и, кажется, в ущерб рассудку.
Незнамов: Да ведь есть же разница между добром и злом?
Шмага: Говорят, есть какая-то маленькая; да не наше это дело.
Незнамов (задумывается). Актриса! актриса! Так и играй на сцене. Там за хорошее притворство деньги платят. А играть в жизни над простыми, доверчивыми сердцами, которым игра не нужна, которые правды просят... за это казнить надо... нам обмана не нужно! Нам подавай правду, чистую правду! Актриса!
Шмага. Бывают в жизни артиста минуты, когда он стремительно спешит к своей цели, как из лука стрела. Остановить его - напрасный труд!
Кручинина. Когда же эти минуты бывают?
Шмага. Когда загремят ножами и вилками и скажут: закуска готова.
Незнамов. Ведь ты меня знаешь; я на похвалы не очень щедр; а я тебе вот что скажу: я только раз поговорил с ней, и все наши выходки, молодечество, ухарство, напускное презрение к людям показались мне так мелки и жалки, и сам я себе показался так ничтожен, что хоть сквозь землю провалиться. Мы при ней и разговаривать-то не должны! А стоять нам, дурачкам, молча, опустя голову, да ловить, как манну небесную, ее кроткие, умные речи.
Незнамов. Позвольте, позвольте! Шмагу не трогайте. Во-первых, он весел и остроумен, а вы все скучны; во-вторых, он хоть дрянь, но искренен: он себя за дрянь и выдает; а вы все, извините меня, фальшивы.
Незнамов. Вам, может быть, угодно считать свою игру искусством, мы вам того запретить не можем. Я откровеннее, я считаю свою профессию ремеслом, и ремеслом довольно низкого сорта.
