Мой подъезд. Я теперь тут живу. Подхожу к лифту, перед ним – уже двое. Ждут. Молодая женщина и девчушка лет пяти. Женщине лет тридцать, может быть меньше. Красивая. Стройная.

– Вам куда? – спрашивают обе.

– Мне наверх, на самый верх, – показываю пальцем вверх, – я на двенадцатом.

– И мы там, – это девчушка, радостно.

Дальше – немая сцена.

Приходит лифт, двери открываются, втроём заходим в кабинку, и одновременно жмём на кнопку двенадцатого этажа. Первая жмёт женщина, сверху – я, а на мою руку легла ладонь девчушки. Так и поехали, в лёгком ступоре, пока не отдёрнули руки от кнопки и не рассмеялись.

Оказалось – обе мои соседки, буквально. На площадке четыре квартиры, две – справа от лифта, две – слева. Двери наших квартир рядом, и на весьма узком пространстве меж ними, две кнопки от звонков, одна над другой.

Старшую соседку зовут Наталья, а вот младшую, не поверите, моя тёзка – Александра.

– Вот здорово! А отчество твоё, какое?

– Алексеевна…

– А я – Александрович, – машинально глажу её по голове, – ну да ничего, всё равно тёзки. Пусть не полные, но и не на половину… где-то на две трети…

– Это как?

Глаза удивлённые, непонимающие, смотрят на меня снизу, хлопают длинными ресницами.

– Потом разберёшься, пошли. – Мать завела её в свою квартиру.

Чуть позже выяснилось, что человек, от которого моя тёзка получила отчество, с ними никогда и не жил.

______________________________

Грустная заметка…

Могилу засыпали. Отстучали, затихли в ушах молотки, заколачивающие гвозди в крышку гроба. Матери больше нет. Отца нет в живых уже давно.

Как-то так получилось, что после армии, замотало меня, закружило, по всему тогдашнему Советскому Союзу, дома почти и не жил. Благо, что в то время, в любом городе, на всех заборах висели объявления: «Требуются рабочие, общежитие предоставляется».

Так меня и понесло: Барнаул, Шевченко, Владивосток, Холмск, Москва, и совсем чуть-чуть – Лиепая. Откуда меня благополучно и выперли коленкой под зад наши бывшие «братья» по соцлагерю.

А вернувшись домой, всё равно с родителями не жил. Не знаю почему. Шарахался по чужим квартирам, то с одной, то у другой…

Вот такие вот дела…

Теперь я собственник. Через полгода вступаю в наследство, отцовское. Квартиру дали ему, как военному отставнику. Двушка под самым небом. На последнем, двенадцатом этаже в новом доме, в новом микрорайоне.

Полгода, впрочем, можно и не ждать.

Ключи уже в кармане…

__________________________________

Заметка №…

Примерно, год спустя, после знакомства.

В скрипучем, заплёванном лифте, мы поднимались с Натальей к себе на этаж. Её пухлые сумки я ещё у дома, на улице, где мы с ней случайно встретились, перехватил почти силком, и пропустил её вперёд в подъезд.

(Джентльмен, блин!)

Зашли в её квартиру, занёс сумки на кухню, поставил их уверенно на стол. Одна из них легла набок, что-то выкатилось из неё на стол, наверное, почти всё. Что-то попадало на пол, покатилось по полу…

Яблоки…

Естественно, я на корточки и – собирать их. Она тоже присела. Мне неловко.

– Простите, я быстро…

– Да ладно уж, не спешите, я помогу…

Шарю руками по полу, в поисках яблок, на ощупь, потому, как яблок не вижу. Перед глазами – только её коленки, белые… из-под юбки…

Опустились коленки на пол, поддёрнулась юбка ухоженными руками ещё выше, выше, чтоб не мешала наклоняться, обнажая то, что выше коленок. Нет, лбом об стол я не стукнулся. Стало только жарко, когда перед взором моим появился ещё и глубокий вырез её кофточки, приковав мой взгляд, а затем и лицо Натальи…

Под её пристальным взглядом, вдруг обнаружил себя всё ещё под столом, на четвереньках.

– Вылезайте, уже все яблоки собрали, – и подаёт мне руку, вытягивает меня…

Ладонь у неё сухая, горячая, держит крепко, не оторваться. Такое же горячее дыхание, почти мне в ухо. Горячий локоть, почему-то вдруг оказавшийся в другой моей руке. Запах её парфюма – непривычный, пьянящий голову заскорузлого холостяка (это я о себе)…

Всё…

Караул!

Спасайте!

Когда мы поднялись с пола, я, непонятно коим образом, оказался в женских объятиях и в полуобморочном состоянии…

– Мне пора. – Это я…

– Зачем? – Это она…

– У меня… там… утюг… на печке… надо посмотреть… выключить…

С трудом вытискиваюсь из её объятий…

– Я сейчас… Я быстро… Я вернусь…

Протискиваюсь в чуть приоткрытую дверь, которую она пытается закрыть, держит ногой, не пускает…

Протиснулся. С трудом.

Зашёл к себе в ванную, сунул голову под струю холодной воды.

Вытерся, смотрю в зеркало…

– Баран ты, Саша! – это я отражению в нём…

Испуг прошёл, дыхание восстановилось, но возвращаться назад было глупо…

И невозможно…

___________________________________

Заметка №…

Были в Должанке, все вместе. Шеф оставил мне свою машину на выходные, так что ей зря простаивать. Пригласил соседок на море. Надо всё-таки налаживать хоть какие отношения. После собирания яблок чувствую себя неловко. Хоть и видимся не часто, при встрече – глаза у неё насмешливые, а я – взгляд в пол. Так и живём за стеной друг у друга.

В дорогу, на море, купил мяса, красное вино, фрукты. Старался понравиться обеим. Мясо, правда, подгорело, но на свежем воздухе аппетит, сами знаете, зверский. Съели всё. Я и вина выпил, хотя в обратную дорогу за руль садиться. Вино помогло. Хоть немного расслабился от напряжения, язык развязался. Болтал всякий вздор, уже не помню о чём. Купались мало, вода была ещё холодной, но для меня в самый раз – хмель долой.

Вернулись домой уже под вечер. Зашли ко мне, прошли на кухню…

– Я помогу тебе, – это она…

– Да я сам справлюсь. Тут шампура только отквасить, да стаканы…

Я у мойки, она у стола, разбирает сумки. Где её вещи, где мои – сортирует.

– Тут ещё кое-что в сумке…

Подошла ко мне сзади, положила в мойку ножи, вилки, ещё что-то по мелочи. Прижалась ко мне, слегка, всем телом и тихонько подула мне за ухо.

Щекотно, блин-н…

На этот раз бежать было некуда. Да не очень-то и хотелось…

Наверное, хотите знать, как всё было? Знаю, хотите.

Но не скажу.

________________________________________

Заметка №…

– Я? Да. Я – ейчанка. В нашем роддоме и родилась, не скажу сколько лет тому… А после школы у меня был Таганрогский торговый техникум. А после него – Ростов, Центральный Универмаг на углу Будёновского и Садовой. Правда, она тогда Энгельса называлась…

Ты не представляешь, сколько обеспеченных самцов у моих ног стелилось. От одного из них я Сашку родила… А когда поняла, что ни я, ни наше дитё ему не нужно, а тем более его родителям, плюнула на всё и вернулась домой.

Чуть позже…

– Что ты во мне нашла? Я – простой работяга, а ты… Я таких как ты, боюсь…

– Я такая страшная?

– Страшно красивая… Боюсь в тебя влюбляться. Боюсь стать безумно влюблённым…

– Отчего это?

– От того, что любовь уходит, а безумие остаётся… Со мной уже так было… Не хочу больше…

Это мы с Натальей встречаем наш первый Новый Год. Вместе. Как водится, выпили шампанского и ещё, по чуть, всякого разного. У кое-кого от этого не в меру развязался язык. Сами можете убедиться в этом по вышеприведённому тексту.

___________________________________________

Заметка №…

– Куда собрался?

– Я? На море, загорать…

– А мы? А у меня вот что, смотри…

Показывает мне связку сушёной таранки. Глаза у меня заблестели и во рту стало тесно от слюнок.

– Предлагаю совместить приятное с полезным. Море, солнце, пиво и таранку. Всё это совместить…

– Я – за…

– Собирайтесь…

Приехали на море втроём. Разложились. Тёзка сразу в воду…

– Сашка, смотри мне! Если утонешь, ноги повыдёргиваю… – Наталья, ей вослед.

Принялись с ней за таранку… божественна… с пивом. С каким – не скажу, а то подумаете, что рекламирую.

Чуть позже…

– Сашка!!! Сашка, вылезай из воды, зараза!

– Да что ж ты так орёшь, в ухо…

Пошёл за дитём, с трудом вытащил оное из воды, перекинул через плечо, как мешок, несу её обратно, на берег. Санька брыкается, визжит, но больше от восторга. Поставил дитё на подстилку. Наталья обтёрла её, завернула в полотенце…

– Лежи. Согреешься, потом снова пойдёшь…

– Я тоже хочу, – тянется за рыбой…

– Поешь ещё чего-нибудь, – Наталья вывалила из сумки съестные припасы…

Интересно за всей этой суетой наблюдать. Как будто бы я с ними… Как будто они мои.

– Икры хочу…

– Знаю, держи, наковыряла уже для тебя…

Наталья подала ей икру от таранки. Санька жуёт жадно, с удовольствием, заедает её хлебом и запивает газировкой.

– Мило! Таранька с Фантой. Надо будет попробовать…

– Предлагаешь ей пива налить?

– Всё, объелась, – вытирает руки о подстилку, шмыгает носом…

– Ложись, загорай…

Наталья снимает с неё полотенце. Та – как юла. Сначала легла между нами, затем поперёк, ногами на мать, головой на меня. Перевернулась, легла на живот, но ненадолго.

– Что ты вертишься всё? – Шлёпнула её по жопе. – Ты меня уже утомила, девушка! Лежи спокойно!

– Купаться…

– Пошли…

Пошли все вместе, втроём. Зайдя на глубину, держал Саньку за руки. Затем она залезла мне на спину. Так с ней и плавали. Вернувшись назад, ближе к берегу, где она уже могла спокойно стоять на ногах, начал выкидывать её вверх, из воды, в которую она шлёпалась обратно с криком и визгом.

Вспомнилось всё, что проделывал со мной отец, когда-то давно, когда мы так же всей семьёй отдыхали на море. Так же, как он меня, брал Саньку за руку и за ногу и, раскручивая её вокруг себя, изо всей силы вышвыривал, как можно выше и дальше от себя, в воду. Восторгу не было предела…

– Маму!!! Маму! Киньте маму!

– Маму нам придётся вместе с тобой. Одному мне не справиться и немного по-другому…

Поставил Саньку напротив себя, скрестили с ней руки. Мама пытается на них встать. Конечно же, опирается только на меня, я всё время падаю. Нахлебались все. Всё же я, уже один, беру Наталью сцепленными руками за стопу, чтобы подбросить. Она – вцепилась руками в мои плечи, уткнулась своей пышной грудью в моё лицо да так, что нечем дышать, визжит громче дочери… С горем пополам приподнял её над водой и, потеряв равновесие, рухнули… оба.

И так несколько раз подряд. Один раз всё-таки удалось её подбросить довольно высоко, к восторгу Саньки. В ушах у меня уже звенело от крика и визга, мощностью в две женские глотки.

Я не узнавал Наталью. Куда, интересно, подевалась солидная дама? Куда пропала эта строгая заведующая? Скорее – «заведующИЙ» большого, торгового центра, которую я иногда наблюдал со стороны. И к которой сам боялся подойти не вовремя?

Затем снова загорали. Затем бегали друг за другом наперегонки по мелководью, брызгаясь ногами. Упав в изнеможении на горячий песок, зарылись в него. Лежим, запекаемся. Когда солнце пошло на закат, собрались домой.

Уже вечером, у Натальи на кухне, пили чай. «Сгорели» все трое. Сидели розовые, как поросята. Плечи, так вообще были красные. Мои, к тому же, все исцарапанные…

– Бедненький ты наш. Надо тебя сметанкой намазать…

– Надо вам обеим ногти обрезать, по самые уши…

Спать не хотелось, сидели за столом, болтали о разной ерунде, лишь бы не расходиться.

Санька клевала носом, но уходить отказывалась.

– Я с ва-а-ми… Ма-а-а?

– Завтра вставать рано, я тебя не подыму…

– Саша, иди. А мы с мамой ещё немного посидим…

– Не-е-ет!

Залезла ко мне на колени, потом обняла за шею, что называется – припала к груди, и замерла…

– Оставайтесь у нас, – прохныкала…

Я беспомощно развёл руками и глянул на Наталью из-за Санькиной головы. Той было весело…

– По-моему, дитё перевозбудилось за день, придётся тебе остаться…

– Где? – прошептал я, глядя на Наталью…

– У меня! – Это Санька, услышала, – у меня кровать большая, мы поместимся!

Наталья уже смеялась. Прикрывая рот ладонью, махала мне рукой в сторону спальни дочери, мол, неси её туда. Постель уже была застелена, с трудом стянув с себя Саньку, уложил её в кровать. Та тихонько хныкала, вцепившись в мою руку. С горем пополам успокоил её, прилёг рядом…

– Не уходите…

– Не уйду…

Наталья стояла в дверях, наблюдая всё это.

– Не уйду я. И вообще, я всю ночь буду с тобою рядом, только вот за этой стеной, с той стороны. Там моя спальня и моя кровать, впритык к твоей. Получается, у нас с тобой одна огромная, общая кровать, на двоих, поделенная кирпичной перегородкой… надвое. Засыпай, горе луковое…

Что-то ещё ей говорил, успокаивая, убаюкивая. Санька понемногу затихла, закрыла глаза, отпустила мою руку. Я осторожно поцеловал её в лоб и тихонько вышел.

– У неё лоб горячий, наверное, температурит, – сказал я Наталье…

– Ещё бы! Целый день на солнце пеклась. К утру, думаю, пройдёт. Ты домой? К себе?

– Да, пойду. Проводишь?

– Пошли, – вздохнула…

В дверях её квартиры мы немного замешкались, завозились и, как-то так, само собой получилось, что Саньку я обманул. Этой ночью за стеной у её кровати меня не было…

__________________________________________

Заметка №…

Воскресное утро поздней осени…

За окном темно. Чем ещё можно заняться добропорядочной, несемейной паре в это время, нежась в постели, разгоняя остатки сна?

Разве что – поговорить…

– Сколько мы уже вместе? Больше года?

– Больше…

– Хоть бы колечко мне какое подарил, с «брюликом», или серёжки. Ну и ухажёры пошли…

– У тебя мало золота?

– Много. Но я хочу от тебя, что бы всегда со мной было. Твоё…

Пауза…

– А я жадный, – после паузы, – и зарплата у меня маленькая…

– Выкрутился! Жадина. Так и будешь всё время один…

– Один я от того, что женщин боюсь…

– А я?

– А ты – явление уникальное и к тому же весьма удобное. От тебя всегда можно за стенку спрятаться, попробуй потом, выковырни меня из моей конуры…

– Это я, значит, явление?! – Приподнялась на локте.

– Нет, ты не явление, ты – стихийное бедствие…

Ба-ац-ц!!!

«Прилетело» нечто вроде подзатыльника. Но, поскольку затылок мой покоился на подушке, досталось макушке, лбу и носу…

– А вот и подтверждение, что называется – не заставило себя… – Я рассмеялся.

Пауза…

– Но ты ведь не всегда был один? Бабы у тебя всё же были?

– Не было…

– Не ври. – Вжала меня всем своим телом в постель. – Сколько?

– Нисколько… Ты первая и единственная…

– Не ври…

– А не задавай идиотских вопросов. Я же не спрашиваю тебя о твоих бывших кобелях…

– О моих «бывших», тебе давно уже всё известно…

– Лучше бы не…

– А мне о твоих – абсолютно ничего…

– Я уже сказал тебе – ты у меня первая и единственная…

___________________________________________

Заметка №…

Санька вошла в тот возраст, когда хочется собачку…

– Ма-а-а-ам…

– Нет! Отвали…

– Дядя Саша, скажите ей, она вас послушается…

И, уже привычно, залезла на меня, повисла на шее и шмыгает носом мне в ухо. Наталья молча показала мне кулак и весьма недвусмысленно им покачала…

В этот момент, я почувствовал себя настоящим предателем, почти фашистом. Потому как выдавил из себя через силу нечто следующее:

– Послушай меня, милая, если у вас в доме будет жить собака, то человеком она от этого не станет. А вот ваша квартира довольно быстро превратится в большую, трёхкомнатную, собачью будку. Ты хочешь жить в собачьей будке?

Санька молча сползла с меня и удалилась в свою комнату. Даже не взглянув на меня, демонстративно отворачиваясь…

На душе стало паршиво.

Наталья, видя всё это, склонилась надо мною, смеясь и успокаивая, принялась меня расцеловывать. Сперва в лоб, затем в нос, губы…

Снова стало хорошо.

Вот она – цена предательства…

________________________________________

Заметка №…

Зима.

Где-то в декабре…

Выходной день…

Поужинали, расположились в зале, смотрим TV. Скучно, откровенно скучно… Наталья стоит у окна, за окном темень. И в этой тьме – снег. Пролетает мимо, искрится, освещённый светом от окна. Падая вниз, навевает тоску…

– Народ, – это она к нам, – пошли гулять…

Я посмотрел на часы…

– Что ты на часы смотришь? Помнишь, как по первому снегу ночью гуляли? Собирайтесь, хватит задницы отсиживать…

Гулять, так гулять. Шурку долго уговаривать не надо, гулять она всегда готова. Вышли из подъезда, покружили между домами. На улице здорово, тишина. Ветра нет, машин нет, людей нет, забились все по своим «норам». Микрорайон вымер…

Спустились к лиману, там давно уже лёд, довольно крепкий, можно без опаски хоть на другой берег отправляться.

– Что, народ, идём в Глафировку? – Это Наталья…

Шурка сразу же:

– Идём! – И побежала вперёд по льду.

Лёд не скользкий, весь покрыт снегом, далеко выполз на берег…

– Э-эй! Девушка! Ты далеко собралась?!

– В Глафировку!

– Ты свою мамку больше слушай, она тебе ещё чего-нибудь «умного» предложит! Возвращайся!

– Побежали за ней. – Наталья взяла меня за руку и потащила прочь от берега за своей дочкой.

По лиману, дальше, оказались наметённые ветром сугробы. Между ними большие проплешины чистого льда, по которому можно было кататься даже без коньков. Разбегались и катились, стоя на ногах, иногда падали, иногда специально толкали друг друга в ближайший сугроб. Перебирались через этот сугроб и дальше – по льду, во тьму.

Набегались, накатались – уморились.

Свалились в ближайший сугроб, лежим, отдыхаем. Красавицы мои соревнуются, кто больше снежинок ртом поймает. Замело сильнее. Быстрыми, большими хлопьями.

Я по сторонам осмотрелся и от этой снежной фантасмагории как-то на душе стало вдруг тоскливо. Кругом белая мгла, ни берега не видно, ни огней, ни звёзд – ничего…

Только снег сверху, на наши дурные головы…

– Ну что, дорогие мои, накувыркались? В какую сторону теперь домой пойдём?

Обе встали, взяли меня за руки с обеих сторон и, уже втроём, вместе, повертелись, высматривая обратный путь…

Где там! Ни черта не видно…

Сверху всё в белом, под ногами всё бело, и по сторонам так же белый снег, уходящий во тьму…

Мы как будто оказались в центре большой, белой сферы, несущейся во мраке в неизвестном направлении. Ощущение полёта усиливал снег, большими хлопьями несущийся с неба.

И тишина…

Куда, в какую сторону идти?

Жуть…

Если не верите, можете прогуляться снежной ночью по занесённому снегом лиману. Или по снежному полю. Тоже ночью, в снегопад. Острые ощущения гарантирую. Не забудьте только компас с собой взять…

Девушки мои ко мне прижались, молчат.

– Что, испугались? – О себе, пожалуй, промолчу. – Ладно, будем надеяться, что других идиотов, кроме нас, здесь не было. Давайте следы свои искать.

Следы, впрочем, нашлись довольно легко. Даже на тех, открытых, участках льда по которым мы носились, как сумасшедшие. Так, не спеша, от катка к катку, через взъерошенные нами же сугробы, выбрались на берег.

Уже на берегу Наталья вдруг длинно и весьма витиевато выматерилась, я только и успел, что Саньке уши закрыть…

Уже за полночь. Сидим у Натальи.

Отогрелись, выкупались, чаю нахлебались, Сашку спать уложили, сидим – млеем потихоньку в креслах. Спать совсем неохота. Тут, в дверях зала, появляется привидение в белой ночнушке…

– Это что ещё такое? – Наталья…

– Выспалась. – Я…

– Мне страшно, – это уже Санька, – я с вами хочу…

– Иди, посиди с ней, пусть успокоится, путешественница хренова, я пока нам постелю…

Я увёл Саньку в её спальню.

Через некоторое время в дверях спальни появилась Наталья. Смотрит, чем это мы тут занимаемся…

Санька, свернулась под одеялом калачиком, я лежу рядом, на одеяле, нога за ногу и читаю ей учебник литературы на ночь.

– Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя…

Ну и так далее, по тексту. Наталья стоит в дверях, смотрит на всё это, не выдержала:

– Кобыла здоровая! Тебе не стыдно?! Тебе сколько лет уже?!

Санька в ответ скривила матери рожицу (похоже, это становится её стилем, отвечать Наталье на замечания), зарылась своей милой мордашкой мне в плечо и исподволь принялась недовольно поглядывать на мать.

– Иди отсюда Христа ради, – попытался я одной артикуляцией, без звука, выпроводить Наталью.

Не знаю, поняла ли она меня, но развернулась и ушла.

Вьюга у Пушкина вскоре закончилась и я принялся за «Попа и его работника Балду»…

_____________________________________________

Заметка №…

– Ты вообще в школе училась? Вспоминай школьную программу, учебник «Анатомия человека». Первичные половые признаки помнишь? Могу освежить тебе память. Автомобиль, сигареты, алкоголь, штаны, короткая стрижка, это всё первичные половые признаки мужчины. Нет, милая, не угадала! Совсем не то, что между ног болтается! Эта «колотушка» у многих нынешних на задний план давно отошла. К большому сожалению, именно вышеперечисленное стало сейчас первичными половыми признаками. А теперь в зеркало посмотри на себя. Хотя впрочем… нет, не смотри, не надо. К тебе это всё не относится, кроме алкоголя разве что…

Посмотри на тех особ, которые думают, что они женщины, напялив на себя всё вышеперечисленное. И при этом, вполне себе искренне удивляются, а чево это мужики на них внимания не обращают? Чево это мужики на них не «западают», с-суки этакие… Перевелись, мол, мужики…

Понятно теперь тебе, почему на твоих подружек мужики внимания не обращают. Максимум, так это только в кабаке, с пьяных глаз, когда «резкость» только на сиськи наводится. А в трезвом виде, если им такая особь в штанах, с сигаретой в зубах и стриженым затылком будет «глазки строить», так нормальный мужик шарахнется от неё в сторону инстинктивно, на уровне подсознания…

Так своим «Клавам» от меня и передай, искренние мои сожаления их нелёгкой судьбе, и пожелания успехов в их нелёгком деле…

Наталья посетовала на то, что её подружкам не везёт с кавалерами и меня чевой-то вдруг «понесло»…

____________________________________________

Заметка №…

– Нет, на Питера Пэна я не похож, хотя тот тоже не хотел взрослеть…

Наталья всё пытает меня о моей прошлой жизни…

– Я, наверное, больше похож на Карлсона, только живу не на крыше, а под самой крышей. И моторчик у меня не на спине, а в жопе…

– Понятно. И тебе не хватает Малыша, чтобы «поша-алить»…

По взгляду вижу – ляпнула, не подумав, так просто, по инерции. Очухалась, но уже поздно – вылетело…

– Давай-давай, шути дальше. Моя маманька вот так же, давно очень, грубо и откровенно посмеялась над чем-то, что я ей рассказал, доверил…

– И что?

– И ничего. В буквальном смысле. Ничего от меня она больше не услышала. До конца дней своих обижалась за то, что я ей ничего о себе не рассказываю, всё от неё скрываю, ничем не делюсь с ней…

– А что ты ей рассказал?

– А даже и не помню, хоть убей. Я тогда в классе седьмом или в восьмом учился…

– Разве так можно с матерью?

– А с ребятёнком, значит, можно?

_______________________________________________

Заметка №…

– Вот ты неугомонная, дались тебе мои бабы. Да, был у меня роман с одной дамой. Она даже жила у меня. Нет не в этой квартире, в другом городе дело было. В той квартире холостяцких «косяков» тоже было предостаточно…

Так вот, она меня в них носом никогда не тыкала. Понимаешь, о чём это я? Молча, брала тряпку, швабру, веник и так же молча приводила квартиру в порядок. Я только невзначай вдруг замечал, что печка засияла белизной, что паутина из углов комнаты куда-то подевалась.

Ну и так далее, по списку – чистые, выглаженные занавески на отмытых окнах. Куда эта дама делась? А ты знаешь, как-то утром я проснулся и понял, что она мне просто приснилась. Вот такие, блин, дела, моя милая. Это был простой, банальный сон.

– Приснилась? А я тебе поверила, обманщик. Или не приснилась, врёшь? На самом деле была?

– Я никогда не вру, запомни это, – посмотрел на неё наигранно строго, очень строго, – ну разве что иногда сочиняю, самую малость, совсем чуть – чуть…

___________________________________________________

Заметка №…

Сидели, ужинали. Саша вдруг спохватилась:

– Ма-ам, У нас родительское собрание завтра.

– Где?

– В школе! Где-е…, – передразнила…

– Когда?

– В пять часов.

– Я не смогу, у меня на работе сейчас «завал».

– Ну, ма-ам, ты и так почти никогда не ходишь…

– Нечего там делать. Будут опять деньги клянчить. Надоели уже… Пусть дядя Саша идёт, – кивнула на меня, – ему всё равно делать нечего…

– Ещё чего не хватало! – Это уже я. – И что мне там делать? Я же там никого не знаю, да и меня никто не знает…

– А там половина родителей друг друга не знают и впервые видят.

– И вправду, дя-ядя Са-аша…

Шальные глазки, смотрю, заблестели у обеих, от неожиданной идеи.

Короче, уговорили меня.

На следующий вечер. Сидим, ужинаем.

– Что там было?

– Да ничего особенного – подготовка к контрольным за четверть, поведение, неуспеваемость, курят на переменах… Кстати, девушка, – посмотрел строго на Шурку, – курят на переменах, за школой…

– А я тут причём?

– Точно ни причём? Смотри – выпорю! А за дочу нашу что-нибудь говорили?

– Да, вроде, нет. Кстати, Санька, а кто это, молоденькая, что собрание вела? Ваша классная руководительница? Ни чё так! Одна живёт? И не замужем? И детей нет? Интере-есно… Кстати, Санька, а когда у вас следующее собрание? Я бы сходил…

Наталья, молча, поднесла мне под самый нос дулю, скрученную из своих прелестных пальчиков.

На собрания я, разумеется, уже больше не ходил.

___________________________________________________

Заметка №…

Очередное воскресное утро, примерно восемь часов. Ещё дрыхнем, но просыпаемся от того, что где-то в стену долбит перфоратор. Наталья тихо выругалась, и накрыла голову подушкой.

Двенадцать этажей, помножить на четыре квартиры, получается – сорок восемь. Плюс помножить это всё на пять подъездов, получается… получается… очень много получается.

И в каждой из этих квартир, периодически идёт ремонт, по очереди. В итоге, если взять весь дом, где-нибудь обязательно идёт ремонт. Бесконечный ремонт, не утихающий ни на один день.

И народ-то у нас стал весь «продвинутый», простой переклейки обоев ему уже недостаточно. Обязательно нужен перфоратор… Обязательно! Если без перфоратора, то это уже не ремонт.

Перфоратором по стенам, по бетону, по плитам перекрытия. Если не догадываетесь, о чём это я, то откройте школьный учебник физики и найдите там параграф о распространении звуковой волны в различных средах…

– Давай разменяем квартиры на отдельный дом, на старости поживём хоть спокойно. Что мы всё бегаем друг к другу в гости, как малолетки? – Наталья выглядывает на меня из-под подушки. – Что ты молчишь?

– Пойду-ка я схожу к себе в хату, посмотрю – как там…

Зашёл к себе, вышел на балкон и пытаюсь хоть немного сконцентрировать мозги на чём-нибудь. От неожиданного предложения все мысли в ступоре.

Глянул вниз. В соседнем подъезде на третьем этаже долбили стену насквозь.

Наверное, для «сплита».

______________________________________________

Заметка №…

Захожу…

Наталья сидит на кухне расстроенная, даже злая. Санька шмыгнула от неё в зал, с глаз долой. Помахала мне издалека ручкой и скривила несколько рожиц, указывая пальцем на дверь кухни. Надо полагать, рожицы должны были быть такие же противные, как её мать, но получались они у неё всегда весьма забавные.

Захожу на кухню:

– Это что ещё такое? Что случилось?

– Отвали, сосед…

– Мило!

Сел рядом с ней. Сидим, молчим. На столе перед Натальей «четвертушка» коньяка, вернее, уже половина «четвертушки». Наталья встала, достала из шкафа рюмку для меня, залезла в холодильник, поставила на стол, что-то там нарезанное на тарелочке. Сама наполнила две рюмки и снова села на табурет…

Спрашивать о чём-либо, бесполезно. Сижу, зажёвываю коньяк кусочком колбасы.

Жду.

– «Сучки крашеные», повыгоняю н-на к …….

– Это ты о ком?

– Да есть у нас в магазине две «Маньки из Хацапетовки»… Подружки н-на… Из-за них директор ревизию устраивает, на меня её «повесил». А у меня там, сам знаешь…

– Догадываюсь. Очередной «шахер-махер»? Боишься – вылезет? Ты же сама ревизию будешь проводить, чего тебе бояться?

– Я её что, одна буду проводить?!

Ещё «по одной»…

Склонила голову над столом, обхватила её руками:

– Ё… т….. м….. п…. б…. (сплошная нецензурщина). И когда это всё кончится? Когда это болото б….кое закончится? Когда заживём по-человечески?

– А кто тебе по-человечески жить мешает?

– Я тебя умоляю! – Зло и иронично посмотрела на меня, – проживёшь тут «по-человечески» в этом говне! Посмотри вокруг, в каком болоте живём!

Хлоп ещё рюмашку…

– Это болото, я думаю, никогда не кончится. Это «болото», надо полагать, специально для нас и создавалось. Для того, что бы опускать нас в него, с самой головой… В это болото, в котором мы… В которое нас погружают… В эту грязь, в эту мерзость… Раз за разом… И смотрят, внимательно смотрят – прилипнет к нам что-нибудь или нет.

Придёт срок, вытащат нас из этого болота на Свет Божий, покачают головой, глядя на нас… отмоют, высушат, причешут… возможно, отшлёпают по заднице… и снова… сюда… жить… в болото…

И так до тех пор, пока ума не наберёмся. До тех пор, пока вытащив однажды кого-нибудь из нас на Свет Божий, не увидят, что человечек-то остался чистым… Что к нему так-таки ничего и не «прилипло», ничего за всю его жизнь в этом болоте. Наверное, удивятся, возможно похвалят…

– Умничаешь всё? Ну а дальше что?

– Не знаю. Это надо у тех спрашивать, кто для нас этот испытательный полигон придумал.

– А что, если «чистыми» так уже никогда и не останемся? А что, если так и будем раз за разом «обтекать»? Тогда что?

– Не знаю, ничего не знаю. Увидим когда-нибудь… сами…

«Хлопнули» ещё по одной…

– А с «шахер-махером» тебе лучше бы «завязывать»…

– А жить как? На какие «шиши» жить?

– А по голове получать? Думаешь, будет приятно? Ты думаешь, тебе оттуда, «сверху», п….лей не пришлют за твои дела? Вспомни школу, обществоведение, законы причинно-следственной связи помнишь?

– О-от ты «задрал» уже своей школой! Ты в какой школе учился, сосед? Я этого твоего почему-то ни хрена не помню!

– Я учился в обыкновенной советской школе. Только я там учился, а ты – хвостом вертела перед старшеклассниками… Так вот, первый закон причинно-следственной связи гласит, если в двух словах; «Что посеешь, то и пожнёшь». Слышала такое?

– Слышала!

– А вот второй закон причинно-следственной связи, гораздо интереснее, он гласит о том, что связь эта весьма условная. И п… на прилетит, если ты, конечно, её заслуживаешь, не обязательно на твою голову, а, скорее всего, на головы твоих близких. Кто это у тебя? Мать, дочь, сосед? Ты не забыла, милая, что у тебя есть сосед? А -а?

– Почему – на близких? При чём тут близкие?

– А что ты у меня это спрашиваешь? Я что ли это всё придумал? Я так думаю, это Они так «карают» провинившихся – через страдания близких.

– И что мне теперь делать?

– С чем?

– С ревизией?!

– Откуда же мне знать? Постарайся «спустить» это всё на тормозах, ты же у меня умница. И впредь будь умницей – «завязывай»!

– Завя-язывай, – передразнила меня, – м…… т…… з…..б….с…..х…..

(Думаю, запиканный текст понятен).