Loe raamatut: «Преданный», lehekülg 21

Начало всех начал

Через двадцать минут, минуя пробки и пробежав как минимум несколько километров, я стояла и стучала в до боли знакомую дверь. Возможно это было хорошим знаком, что проблемы, начатые здесь, здесь же и закончатся. Или это был просто знак, что сейчас всё будет так же, как и в прошлый раз. Я даже не думала простит ли меня Егор, мне просто надо было сказать ему правду, а дальше будь, что будет.

Но если он не простит, смогу ли я его в этом винить? Возможно тогда я снова начну винить себя. Или наконец пойму, что никто в этом не виноват, ведь если людям суждено быть вместе, то они будут несмотря ни на что. Об этом мне тоже сказал мой полный скептицизма брат, в сотый раз убеждая, что люди всё-таки меняются. Не без других людей и не без тяжелых обстоятельств, но каждый из нас еще год назад был совершенно другим человеком и это хорошо.

Я позвонила в звонок и практически сразу послышался топот. Но не одной пары ног, а сразу нескольких.

– Мама! – послышался голос Егора прямо за дверью, который явно не хотел, чтобы мне открыли дверь.

– Это моя квартира, так что я сама решу, – бросила его мама, а потом с улыбкой открыла мне дверь, будто я не была её сыну врагом номер один, – проходи, дорогая, – сказала она, отступая, – Егор попросил сказать, что его здесь нет, но сдаётся ты прекрасно слышала его крик.

Он сам за её спиной молча смотрел в мою сторону, ничего не выражающим взглядом, точно не испытывая никакой вины из-за того, что его раскрыли с поличным. Рядом с ним стоял улыбающийся Евгений и обнял меня в знак приветствия и может быть одобрения.

Тот самый случай, когда родители парня любит тебя больше, чем сам парень.

Егор слегка фыркнул и закатил глаза, когда со всеми прелюдиями было покончено, точно не разделяя радости своей мамы и отчима. Он молча пошёл в свою комнату. Я стояла, не двигаясь и раздумывая было ли это приглашением идти за ним или наоборот знаком не подходить к нему. Я и не думала, что это будет легко, но определённо легче было встретится со злостью, чем с безразличием.

Я вздохнула и последовала за ним, молча прикрыв дверь в его комнату.

– Кого мне убить? Кирилла? – спокойно спросил Егор, садясь на кровать, на которой раньше мы проводили вместе ночи.

Всё тут было так же, как и раньше, словно ничего не изменилось, и мы начали ровно с того момента, на котором остановились.

– Прости меня, – просто сказала я, медленно подходя к нему.

Я видела, как резко дернулась его челюсть, но через секунду он взял себя в руки и нацепил обычное безразличное выражение. Я могла облегченно вздохнуть, благодаря и Егора, и Бога за то, что им обоим кажется было не всё равно на меня.

– Если ты пришла, чтобы получить мое прощение, то сделала это зря, потому что я и так тебя простил, теперь мне всё равно.

Это была ложь, и мы оба это знали.

– Тогда хорошо, что я пришла не для этого, – сказала я, опустившись прямо на пол перед Егором, но он упорно не смотрел на меня, – я люблю тебя.

Могли ли быть какие-то слова более правильными, чем эти?

Из рта Егора вырвался хриплый смех, когда он наконец перевел на меня глаза, полные злости.

– Хорошая попытка, – бросил он, – я настолько хорош в постели, что ты решила придумать этот бред, чтобы вернуть меня?

Он хотел обидеть меня и задеть мои чувства, или может и правда верил в свои слова, но я не повелась. Я подняла трясущуюся руку к его щеке и почувствовала, как его мышцы дернулись, и он закрыл глаза.

– Я люблю тебя, – сказала я уверенно, хотя голос дрожал, – И это чувство самое правильное, что случалось в моей жизни. И я знаю, что ты любишь меня.

Не правда.

Я знаю, что ты любил меня, и надеюсь, что ты до сих пор любишь меня.

Егор откинул мою руку и усмехнулся.

– Вот сейчас ты жестоко ошибаешься, так что перестань унижаться и уходи отсюда, – бросил он, хватая меня за предплечье и пытаясь поднять, но я упорно сидела на полу.

– Просто выслушай меня, – попросила я.

Практически стоя на коленях, я понимала, что унижаюсь. В этот момент мне было глубоко наплевать на собственную самооценку.

– Арина, чёрт возьми, мне не нужны твои слова, мне ничего от тебя не нужно! – крикнул он на этот раз яростнее, – убирайся на все четыре стороны. Мне наплевать на твоё долбанное чувство вины. Я не один из тех парней, кто посмотрит в твои красивые глаза и даст тебе ещё один грёбанный шанс. Сколько ещё шансов я должен тебе дать, чтобы каждый из нас понял, что между нами ничего не может быть?

Я старалась казаться спокойной и не обиженной, ведь я пришла сюда не для того, чтобы снова поссориться. Но скрыть то, что от его слов больно, мне было не под силу. Именно этого он и добивался. Хотел, чтобы я ушла, но я не собиралась делать это.

– А как же слова о том, что рядом со мной ты настоящий, или что я делаю тебя счастливым? – спросила я, мой голос сорвался на хриплый крик. – Это всё была ложь?

Егор горько усмехнулся.

– Давай не будем говорить о лжи в наших отношениях! Ты то уж точно победила в игре «Соври или умри», – он горько вздохнул и провёл рукой по непослушным волосам, теперь его голос стал более спокойным, вернулась то безразличие, – давай просто перестанем мучить друг друга.

– Но мы любим друг друга, – возразила я, теперь уверенная в своих словах.

Егор не стал это отрицать.

– Но любовь не должна приносить такой боли, – просто сказал он, глядя на меня своими печальными глазами.

– Любовь вообще ничего не должна, – ответила я голосом, который едва был громче шепота, – Тебе или кому-либо другому. Это мы все ей должны за то, что она дает нам смысл.

И я сейчас говорю не только о любви к своему партнёру. Но и любви к самой себе, своей семье и друзьям. Любовь – это боль. Но ведь она и начало всех начал.

Егор закрыл глаза и горько вздохнул.

– Я устал от всего этого, Арина. Я устал бороться с твоими проблемами, когда ты сама этого не хочешь. Я устал бороться за твоё внимание или любовь. Я устал бороться за тебя, когда ты сама за себя не борешься. Тебе пора понять, как полюбить себе и остаться одной. Тебе нужно понять, что вовсе не нужен парень, чтобы ты была счастлива.

Я зажмурилась, когда на глаза навернулись слёзы. Я хотела быть сильной. Но хотеть и быть – это разные вещи.

Егор шагнул в мою сторону, будто подаваясь какому-то странному инстинкту.

– Ты свет, Арина, – произнёс он так, будто в его словах не было ничего необычного, – все люди, окружающие тебя, это знают. Пора и тебе это понять. Я не хочу погасить этот свет, как делали все другие парни до меня. Я больше не буду твоим запасным вариантом или парнем для секса. Я отпускаю тебя, чтобы ты сделала свой выбор.

Я покачала головой. Всё это, абсолютно всё, не имело никакого смысла. Он думал, что мог потушить огонь во мне, но это казалось такой абсурдной идеей, потому что он разжигал его во мне. Разжигал эту ужасную жажду жизни и заставлял любить себя. Каждый день с самого нашего знакомства.

– Мой выбор – ты, – прошептала я, шагнув к нему на встречу, – всегда был и всегда будешь.

На лице Егора отразилась боль.

– Пожалуйста, можешь мне врать о чём угодно, но только не об этом. Не давай мне пустую надежду и пустые обещания.

– Но это правда, – сказала я, обнимая себя руками, чтобы тело перестало трястись и опускаясь на край кровати, которая манила меня, – Ты всегда говоришь о том, как сильно любил меня тогда. Но ты когда-нибудь задумывался о том, что я тоже могла тебя любить? Что я не играла тобой? Что в тот момент, когда всё закончилось, мне было так же больно, как и тебе? Я любила тебя так сильно, насколько вообще могла своим сломанным сердцем. Я нуждалась в тебе, а ты показал мне, что так нельзя.

Вот в чём была правда. Это то, что ни Егор, ни Марат никогда не могли предположить. Я была рядом с Егором не потому, что больше никого не было, как он сам считал, и не из-за мести, как считал Марат, а из-за любви.

Я любила его с самого первого дня, как мы впервые встретились. Он был простым не испорченным мальчиком, который зашёл в нашу квартиру и глядел по сторонам таким взглядом, будто находился в дворце. Он был не таким, как другие друзья моих братьев, которые уже в шесть лет считали себя королями вселенной. Именно поэтому он и стал лучшим другом Марата. В шесть лет Егор показал мне, что есть другой мир, далекий от того, в котором я живу, не такой идеальный, но в нём есть замечательные люди с огромными сердцами.

Он смотрел на мир горящими глазами, хотел учиться, узнавать, куда-то бежать, общаться с людьми. Он был простым, и я не могла в него не влюбиться.

Я так часто слышала от людей о силе той любви, что он давал мне. Но никто, кроме Влады, не мог представить, что у меня тоже есть эта сила.

– Помнишь ты говорил о всех тех вещах, которым тебя научила боль, которую я принесла? Так вот, ты первым показал мне, что парни, которые тебе нравятся, могут предать. Ты научил меня сомневаться в себе одновременно с тем, что полагаться я могу только на себя.

– О чём ты говоришь? – спросил он.

Бедный, бедный Егор. Бедные, бедные все люди на земле. Каждый из нас влияет на других людей так сильно, что даже не может себе представить.

– Когда мне было четырнадцать, Марат разрешил мне прийти на одну из вечеринок, которые тогда для вас были нормой. Я надела красивое платье, завила волосы, в глупой надежде понравиться другу моего брата, в которого я была тайно влюблена с шести лет. Я надеялась, что он обратит на меня внимание и возможно даже заговорит. Я бы обязательно спросила у него, почему он перестал со мной общаться, хотя в детстве был влюблен. Но этот парень не обращал на меня никакого внимания, и моё маленькое глупое сердце сломалось, когда я увидела его с подругой моего брата. Они стояли в углу и целовались.

Поэтому я всегда ненавидела Катю. Не из-за её желания быть вместе с Маратом, а из-за одного единственного поцелуя с парнем, который должен был принадлежать мне.

– Хотела бы я сказать, что тогда поняла, что не могу ни на кого надеяться, но всё было не так. Я расплакалась и скрылась в одной из комнат. Там меня нашел другой парень, он сказал, что видел причину, по которой я плачу, и попросил не расстраиваться из-за глупого парня, ведь все парни там хотели быть со мной. Он молча ждал, пока я выплакаюсь у него на плече, а потом рассказывал дурацкие истории, смеша меня до боли в животе. Тогда я не думала о нём, как о парне, он был мне другом.

– Когда мы вышли из комнаты, Марат увидел нас вместе и буквально впал в бешенство, а его друг наконец оторвался от девушки, с которой целовался, и встал на сторону моего брата. В глазах парня, которого я любила, я видела злость, когда его взгляд упал на мои руки, сплетенные с руками другого парня. Возможно это и не была ревность, но злость куда лучше, чем безразличие, и тогда я, маленькая миленькая сломанная девочка, решила зацепиться за это чувство. Все всегда говорят, что я играю людьми. Так вот этот парень был первым, кого я использовала в своих целях. Через две недели я начала встречаться с парнем, против которого был мой брат. Через два месяца он впервые поднял на меня руку. Я не могла сказать никому, потому что мне было стыдно.

Вадим знал о моих чувствах к Егору, поэтому вымещал всю злость от встреч с ними на мне. Но об этом я не говорю. Есть вещи, которыми я всё-таки готова пожертвовать в данной ситуации.

Я не видела, но практически чувствовала, как Егор хмуриться, когда до него доходит весь смысл этой истории.

– Я тебя ни в чём не обвиняю, – поспешно добавила я, – ты не виноват в том, что из-за своих комплексов я выбрала не того парня. И ты уж точно не виноват в том, что я не могла набраться смелости рассказать о том, что он со мной делает.

Я протянула руку и коснулась его руки, Егор едва заметно вздрогнул, но не пошевелился. Он просто поднял на меня глаза полные боли. Боли и чувства вины.

– Почему ты просто не сказала мне, что я тебе нравлюсь? – прошептал он, – Это бы всё изменило. Чёрт возьми, это изменило бы так много!

Я покачала головой. Что бы было, если бы я не пришла на ту вечеринку? Что бы было, если бы я не увидела Егора с Катей? Что бы было, если бы я поняла, что хочет от меня Вадим, или просто не решилась его использовать? Мы могли думать об этом бесконечно, но это так не работает. Мы не должны думать о том, что бы было, если бы тогда поступили по другому, потому что поменять что-то было уже невозможно.

– Ты имела ввиду Катю, когда говорила, что я променял тебя на девушку? – спросил Егор.

Возможно ему не стоило задавать этих вопросов, а мне не стоило на них отвечать. Я видела, что ему больно, а сделать еще больнее я не хотела. Но я пришла сюда, чтобы рассказать всё, и может стать наконец свободной, а Егор хотел выслушать. Возможно в этом и была проблема.

Я покачала головой. Я имела ввиду сразу нескольких девушек.

– Ты помнишь девушку, которую привел в эту квартиру, когда я ушла на вечеринку с Захаром? – спросила я хриплым голосом, мне до сих пор было сложно об этом говорить.

Егор нахмурился, не понимая при чём тут это.

– Имя – нет, но она была темненькой, – ответил он.

Я закрыла глаза, чувствуя, как боль душит мое горло.

– Она была блондинкой, Егор.

Не знаю зачем мне это. Возможно, если бы он сказал, что помнит её имя, и что она нравилась ему по настоящему или что он испытывал к ней хотя бы какие-то чувства, мне бы стало легче. Но нет, он променял меня на девушку, которую сейчас не в состоянии вспомнить.

– Однажды ты спросил меня о том, как Захар сломал меня, но ты ошибся. Это сделал не он, это сделал ты.

Егор смотрел на меня странным взглядом.

– Я не…, – начал он, потянувшись ко мне, но замолчал, когда я резко поднялась.

– Пожалуйста, не трогай меня, – попросила я полушёпотом, – я всё расскажу, но не смогу сделать это, если ты прикоснешься ко мне.

Я правда хотела, чтобы он дотронулся до меня, но я не хотела чувствовать его боль. Не тогда, когда я собиралась увеличить эту боль. И я надеялась, что он понимает это.

– Хорошо, – прошептал Егор, опуская руки.

Пока я рассказывала, он смотрел на меня дикими глазами, в которых я видела только боль. Боль. Боль. Боль. И ничего кроме боли.

Когда я наконец закончила, Егор молча отпустил голову на согнутые стоящие на коленях руки.

– Как ты могла меня простить? – прохрипел он, – Зачем ты вообще это сделала?

– Потому что я люблю тебя, – ответила я, снова садясь перед ним.

– Ты не должна была меня прощать и любить не должна была. Как ты можешь любить меня, когда я ничем не отличаюсь от парней, смешивающих тебя с грязью.

– Ты другой, Егор, ты никогда бы не поступил со мной так, как они.

– Но я делал тебе больно, – возразил он, – просто потому что хотел, чтобы тебе было больно.

Я прикоснулась к его горящей щеке, и он отшатнулся от меня. Я почувствовала боль, но едва ли собиралась это показывать.

– Я простила тебя, – прошептала я, смахивая слёзы с щёк, – и ты должен простить себя.

– Арина, ты вообще в своём уме? Ты понимаешь, о чем меня просишь? Как я могу простить себе то, что по моей вине ты пережила? Как я могу простить себе побои Вадима, твою сломанную мечту, накачивание тебя наркотиками или изнасилование?

– Я бы пережила это ещё раз, если бы мне пообещали, что мы снова будем счастливы, – сказала я, уверенная в своих словах.

Егор резко поднял на меня глаза. Не боль, а злость резала мне сердце.

– Не говори так, – воскликнул он, – никогда больше я не позволю повторится этому.

– Но это правда, Егор. Мне всё равно, что было раньше, просто дай нам ещё один шанс, – попросила я, чувствуя, как упорно текут по щекам настырные слёзы.

Я видела точно такие же слёзы на лице Егора, но ничего не могла поделать с его болью. С нашей общей болью.

– Нет, – просто сказал он, не отводя взгляд, – между нами было всё кончено вчера, а сегодня ничего не изменилось.

Что?

Я открыла рот, а потом закрыла. Я ожидала немного не такой реакции.

– Но мы любим друг друга! – воскликнула я, всхлипнув.

К черту все слова о том, что я не представляла, что он выберет. На самом деле я надеялась, что он выберет нас!

– Я люблю тебя, – прошептал Егор, глядя на меня, – и знаю, что ты любишь меня. Но это точно не значит, что нас суждено быть вместе.

– Это бред! – крикнула я. – Ты сейчас ведёшь себя, как чертов трус! Какая разница, что нам суждено, а что нет? Мы можем быть счастливы, зачем ты отвергаешь это?

Меня всю трясло от злости на всю планету и эту чертову судьбу. Я хотела быть с Егором. Я хотела быть его, принадлежать ему. Я хотела любить его. Больше, чем когда-либо прежде.

– Тебе лучше уйти, – попросил он спокойным голосом.

Что я могла сделать? Привязать его к себе и насильно заставить быть со мной? Тут я была бессильна, и мы оба это понимали.

– Ты сказал мне, что ты заслуживаешь правды, и я тебе её дала, – сказала я спокойным, слегка дрожащим голосом, – Ты сказал, что я заслуживаю человека, который сделает меня счастливой, и этот человек – ты. Кажется не все из нас получают то, что заслуживают. Ты ушёл, оборвав между нами всю связь, но я не буду этого делать. Знай, что я всё равно люблю тебя. Тебя настоящего, а не того, кем ты сейчас хочешь казаться. Я жила с этим чувством четырнадцать лет, и точно не собираюсь продолжать жить без него. А тебе придётся сделать свой выбор.

Я смотрела в его глаза и видела в них борьбу. Он боролся с самим собой, казалось ещё чуть-чуть и он выберет нас.

Но если я простою здесь ещё хоть секунду, а потом снова услышу отказ, это сломает меня. А я точно больше не хочу оказаться сломленной.

Я слегка улыбнулась и развернулась. Чувствовала ли я лёгкость, когда уходила от человека, которого любила? Возможно, но определённо это чувство было погребено под чем-то более сильным. Болью.

Я не посмотрела в сторону мамы Егора, когда уходила. Я не могла спокойно смотреть ей в глаза и не расплакаться. Я не смотрела по сторонам, когда спускалась по лестнице, к тому моменту слёзы всё равно закрыли мне весь обзор.

Я не остановилась, когда услышала позади себя шаги. Возможно мне стоило помолиться, но я едва ли была набожным человеком и знала хоть одну молитву.

– Арина, подожди, – послышался голос Егора позади, когда дверь хлопнула.

Я не остановилась. А вдруг мне кажется? А вдруг я помутилась рассудком? А вдруг я сейчас повернусь, а так никого не будет, и мне станет ещё больней?

Егор схватил меня за руку и резко развернул.

– Прости, малышка, – прошептал он, вытирая мои слезы, – я буду бороться за нас. Всё будет хорошо и мы будем счастливы, ты мне веришь?

Я кивнула, потому что до боли устала говорить. Я так устала от всего. Я обвила руками шею Егора и притянула его к себе, когда он подарил мне самый ласковый поцелуй. Наш первый поцелуй, когда больше не осталось лжи. Первый поцелуй, когда мы признали свои ошибки. Первый поцелуй, когда мы простили друг друга. Каждому из нас еще предстояло простить самого себя. Но ведь мы справимся с этим, ведь мы будем бороться.

Егор оторвался от меня и нежно коснулся губами моего лба.

– Господи, малышка, ты вся дрожишь, – прошептал он, – Пошли домой.

Домой.

Я кивнула и снова прильнула к Егору. Я уже была дома.

После

Когда мне было шесть я влюбилась в самого замечательного парня на свете. Когда мне было пятнадцать, я начала встречаться с парнем, который поднимал на меня руку. Когда мне было шестнадцать, он лишил меня моей мечты, и я сдалась. Когда мне было семнадцать, меня накачали наркотиками и изнасиловали, и я сдалась. В семнадцать лет я пыталась покончить с собой, столкнулась с осуждением общества, с отвратительностью законов, защищающих жертву. В семнадцать лет я поняла, что хочу жить и уехала из дома. В восемнадцать лет я начала напиваться каждый день и практиковать беспорядочные половые связи. Вы скажите: «Так не поступают жертвы насилия». Но откуда вам знать? Как говорила моя психолог, к которой мне всё же пришлось обратиться, в неразборчивых половых отношениях я пыталась забыть то, что со мной случилось. Хочу сказать, что это помогало. Но лишь тогда, когда я была пьяна и находилась в компании кого-нибудь такого же невменяемого паренька, как и я. Когда я оставалась одна, меня настигали мысли, а их я просто ненавидела. Я ненавидела думать о том, что со мной случилось, и во что я своими руками превратила свою жизнь.

В девятнадцать я вернулась домой, снова столкнулась с прошлым и с парнем, которого до сих пор любила. Когда мне было двадцать, я приняла себя и перестала винить себя в том, что меня изнасиловали. Я перестала осуждать людей, и обрела семью. Я смогла контролировать свою жизнь и сделать её такой, какой я хочу её видеть.

Это моя жизнь и это моя история.

Три ситуации, которые сделали меня: сломанное колено, изнасилование, отказ любимого человека. В каждой из них я чувствовала себя ничтожной и потерянной.

Три парня, которые сломали меня. Каждый из них заставлял меня чувствовать себя любимой, а потом бросал.

Две ситуации, когда я сдалась, и одна, когда я не перестала сражаться.

Два парня, которые говорили мне, что я ничтожна, и один, который заставлял меня бороться и любить себя. Такие одинаковые, но абсолютно разные.

Парень, что сломал мою жизнь. Парень, что сломал меня. Парень, что сломал мои стены.

Хотела бы я сказать, что после всего случившегося мы с Егором всегда были счастливы. Но ведь так не бывает. Ведь, как сказал один из моих дорогих и любимых братьев «Жизнь всех забалансит».

Наверное единственное и самое главное, что мы могли сделать в данной ситуации, – простить себя и принять свои ошибки. В конце концов обратиться за помощью, поняв, что в этом нет ничего постыдного. А вечерами после сеансов вместе шутить о семейном психологе и том, как наконец стало спокойно. Можно даже помолиться и почувствовать это пресловутое искупление.

Или наконец понять, чего мы на самом деле достойны, и никогда больше не соглашаться на меньшее.

– Долго еще ты будешь на меня смотреть? – прошептала я сонным голосом, чувствуя, как восходящее солнце ласкает мои голые ноги.

Я лежала на боку и буквально чувствовала каждой клеточкой кожи взгляд Егора. Возможно от этого взгляда было даже теплее, чем от солнца.

Он рассмеялся.

– Ты слишком красивая, чтобы я просто взял и перестал делать это, – прошептал он, проводя ладонью по моему обнаженному плечу.

Я приоткрыла один глаз и увидела его улыбающееся лицо. Я верила в его слова, потому что он смотрел на меня взглядом, полным обожания и любви. Уверена он видел то же самое во мне.

– У нас есть пять секунд, – сказала я.

Егор не стал терять времени и притянул меня к себе.

Пять. Его руки пробираются под одеяло и хватают меня за бедро. Четыре. Его губы оказываются на моей шее. Три. Из моего рта срывается тихий стон, и я запускаю руки в его короткие волосы. Два. Он наконец добирается до моего рта. Один. Он аккуратно приоткрывает своим языком мои губы.

– Мама! Папа! – слышится радостный детский голос под аккомпанемент топота сразу нескольких маленьких ножек.

– Как всегда по расписанию, – смеётся Егор, и я широко улыбаясь, когда дверь в спальню открывается и нас уставляется две пары самых прекрасных медовых глаз.