Loe raamatut: «Игра стрелок»
© Александра Ковальски, 2022
ISBN 978-5-0055-8900-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Это первый сборник, который создавался на протяжении всего одного года. Все истории, вошедшие в него, свежие.
Раздел «Черновики Смотрителя» – это истории, написанные в 2020 году. Вдохновение для них я брала из своего окружения, вдохновляясь сюжетами коммунистической газеты «Красная весна».
Истории из раздела «Ночь в одиноком октябре» были написаны на одноименный конкурс и почти все из них были опубликованы в тематической группе – «Городские сказки» Вконтакте.
Поэтической музой стали: сериал «Террор», снятый по одноименному роману Дэна Симмонса, общение с лидером викканского движения в России – Виктором Арадией и поездка в «глубинку» в конце 2021 года.
Ненаписанные романы «Морфий или кокаин» и «Нефилим», а также цикл рассказов «Сквозь космос и время» – это зарисовки 2003—2018 гг., блокноты с которыми я нашла при разборе хлама перед продажей того самого дома из романа «Морфий или кокаин».
Все истории, собранные в этой книге могли произойти в прошлом, настоящем или будущем, на земле или в космосе. Ведь все в руках Госпожи Теории Вероятностей, которая играючи переводит стрелки на путях, играя направлениями поездов жизни…
Приятного чтения!
Конструктивную критику и отзывы о книге можете присылать на e-mail: ionowa.aleks@yandex.ru или писать в сообщения группы «Истории Смотрителя маяка» Вконтакте – https://vk.com/history_lexi_koroleva
Игра стрелок
В гробу карманов нет
– Садись, Петровна, – старушка похлопала рукой по хлипкой скамейке. – Посидим, поболтаем. Хочешь, вот конфеточек возьми. Мне мои принесли намедне…
– Ох, Григорьевна, – вздохнула Петровна, усаживаясь на скрипучую лавочку рядом с подружкой, – к тебе хоть приходят, не забывают.
– А к тебе что? – удивилась собеседница. – Вон у тебя все как любо дорого, я к тебе заходила, видела и не говори, что Наташка твоя тебя забыла. Хоть и живет далеко и муж и трое детей, а мать не забывает.
– Не забывает, – кивнула головой Петровна. – Редко только наведывается. Младших-то внуков еще вижу, хоть с маманькой приезжает, а старший-то… уж и не помню. Забыл бабку.
– Не жалуйся. Некогда ему… сейчас ведь как, все денег хотят, машин дорогих. Видала, к Михайловне-то приезжал сын на какой машине? В наше время даже у самого первого секретаря партии такой не было!
– Видала, – вздохнула старушка. – Толку-то? Зачем ему такая? Поди еще и в кредит… Сам-то не больно красивый, какой-то серый весь, уставший, поди и не спит толком. Да еще и жену вторую привозил… Фифа такая… Ну кто в наши-то краях и на шпильках? Ох, не понимаю, я нынешнее поколение, все подавай им машины блестящие и молодых жен и дома размером с Кремль.
– Много вы понимаете, старые перечницы! – вклинился в беседу старушек молодой голос. К скамейке важно приблизился мужчина лет 45, в лаковых ботинках и дорогом костюме. – Вот посмотрите на себя, ну что за моветон на вас: шлепанцы из «секонд хэнда» на носок из «фикс прайса»?! Боже…
– Сыноок, – усмехнулась Петровна, – а ты хто бедешь-то?
– Да сын это Нинкин. Ну той, которая с третьей линии, – подсказал с соседней лавочки дед Никифор. – Она все хвастала, что он у нее в столице этим… ну как его… ну этот…
– Имидж-консультант и фэшн-шоппер, – подсказал мужчина.
– Вот, короче девкам в журналах шмотье подбирает, – усмехнулся дед Никифор в усы.
– Не «девкам», – оскорбился столичный гость, – а моделям и не шмотье, а луки…
– Ну у нас с луком-то не очень, а конфетки вот бери, угощайся милок, мне мои вчерась … – завела свою привычную речь Григорьевна.
– Да ну вас… – обиделся имидж-фэшн и побрел дальше на прогулку.
– Жаль мужика, – вздохнул дед Никифор ему в след. – Всю сознательную жизнь горбатился-горбатился. Деньги зарабатывал. Говорят у него в столице-то квартира трехкомнатная осталась и две иномарки по 20 000 000 за каждую…
– Мне Галина с четвертой линии по секрету рассказывала, – шепотом завела очередную сплетню Петровна, – что он еще и любовнице успел квартиру и авто подарить. Вот и горбатился, самой Волочковой костюмы подбирал… а потом вот… сердце.
– Да, – снова вздохнул дед Никифор. – Все денег хотел срубить побольше… дурак. Теперь-то вот накой они ему?! Жена-то поди уже и забыла о нем…
– Забыла-забыла, – усмехнулся четвертый собеседник – бритый налысо парень в дешевом спортивном костюме..
– Митька, а ты-то, откуда знаешь? – спросила Григорьевна.
– А я, Зинаида Григорьевна, все знаю. Я ж у него водителем был. Ну и… жена-то у него красивая, да глупая.
– Ах ты бесстыжий лис, – покачала головой Петровна.
– А чего это бесстыжий-то сразу? У него вон и бабло и телка, а я чо, если плохо лежит? – гаденько усмехнулся Митька.
– Гад ты, Митька, – покачал головой дед Никифор. – Одно слово гад.
– Зато не лузер. Вон он горбатился – горбатился, света Божьего не видел, всю жизнь на потом откладывал, водки нормально не пил даже в праздник, хотя и мог бы… и в 45 переехал на ПМЖ к мамьке своей… на кладбище.
– Так и ты приехал, нищеброд ты эдакий. Даже на гроб, говорят, и то тебе скидывались, потому как у самого ничего за душой, да и душа-то вся проооопита… – нравоучительно протянул дед Никифор.
– И чего? Что я в дешевом, что он в лаковом – гнием-то одинаково… в гробу карманов-то нет! – усмехнулся Митька и, затянув какой-то дворовый мотивчик, весело зашагал прочь.
Тихо шелестел ветер осенней листвой берез на старом кладбище, слушая полночные беседы покойников и кивая Митькиным словам: «… гнием-то все одинаково… в гробу карманов-то нет!»
Мы в ответе…
примерно 4 000 лет назад
Ветер кружил песчинки золотых барханов в загадочном и только ему одному понятном танце. В воздухе слышались отдаленные крики надсмотрщиков и удары хлыста, перемежаемые с ритмичными звуками барабанов – в Долине Царей пленные и рабы возводили усыпальницу фараона… от палящих лучей солнца пот струился по их лицам, спины гнулись под тяжелой ношей, а руки в мозолях неустанно выбивали на стенах усыпальницы иероглифы.
В это же время далеко-далеко в глубинах космоса, сквозь вечный холод и темноту неслась яркая зеленая звездочка с ярким зеленым хвостом. Она летела быстро-быстро, спеша куда-то по своим космическим делам.
Пролетая мимо голубой планеты по имени Терра1, звездочка немного замедлила свой полет. Ее привлекло какое-то движение на планете…
– Привет! – крикнула хвостатая звездочка Терре, – Что это ты там прячешь?
– Привет, – ответила та, – ничего я не прячу. – И повернулась к звезде другим боком, который был абсолютно голубым из-за расположенного там огромного океана.
– Нет прячешь! А ну-ка покажи, – не унималась та. – У тебя там что?
– Это мои питомцы, – неохотно призналась Терра, снова поворачиваясь и демонстрируя комете людей.
– Они прикольные! Я еще ни у кого таких не видела, – призналась хвостатая гостья.
– Да. Я сама вырастила, – гордо ответила Терра. – Они ужасно медленно растут и развиваются, еще нужно следить, чтобы они не вымерли от перепада температур и всякого прочего, они такие хрупкие…
– Да-да, – кивнула комета, – мне кажется, у Kepler-186 f2 были такие когда-то. но что-то она с ними не справилась, не досмотрела короче и они… ну короче загнулись… совсем. Капризные очень, да…
– Я не какая-то там Kepler-186 f, – фыркнула Терра, – у меня все будет хорошо. Вот увидишь!
– Ну не знаю… – усомнилась собеседница. – Наши никто не рискует заводить. Говорят они бывают ядовитыми.
– Глупости, – фыркнула Терра. – Наоборот. Они очень даже милые и симпатичные, а еще забавные и смешные.
– Ну-ну, ты все же поосторожнее с ними, – крикнула на прощание комета, улетая по своим делам, – помни, что они могут оказаться ядовитыми…
наши дни…
Ветер кружил песчинки золотых барханов в загадочном и только ему одному понятном танце. В воздухе слышались отдаленные крики экскурсоводов и рык квадроциклов, бороздящих пустыни, перемежаемые с восторженными возгласами и щелчками фотоаппаратов – в Долине Царей потомки бывших пленных, рабов и надсмотрщиков развлекали иностранных туристов, за деньги рассказывая им о некогда великих фараонах и их гробницах… пот струился по их лицам, спины гнулись под гнетом долгов, а языки в мозолях неустанно твердили давно заученные истории о фараонах, иероглифах и прочем…
В это же время далеко-далеко в глубинах космоса, сквозь вечный холод и темноту неслась яркая зеленая звездочка с ярким зеленым хвостом. Она летела быстро-быстро, спеша куда-то по своим космическим делам.
Пролетая мимо голубой планеты по имени Терра, звездочка немного замедлила свой полет.
– Привет! Как твои питомцы? – поинтересовалась комета.
Терра только вздохнула. Ей очень хотелось рассказать, как все здорово и какие ее «питомцы» славные, рассказать обо всех тех культах и религиях, которые они придумали, чтобы воспеть ее – их дом, их мать, Терру… Однако, едва она начала рассказывать, как на память ей пришло совсем другое:
– Они вырубают леса и загазовывают мою атмосферу какими-то непонятными и удушливыми выхлопами, они изобрели столько всего… ужасного из тех богатств, что я им открыла в своих недрах: водородную бомбу, ядерную, а про пластик я вообще молчу. – жаловалась Терра.
– Так в чем же проблема? – удивилась комета, – есть множество способов избавиться от них: A-H1N1, Variola, A/H1N13…
– Я уже все перепробовала… – обреченно произнесла Терра. Это все не способно убить их. Они продолжают воевать, уничтожать друг-друга и меня заодно, но… никогда! НИКОГДА не вымирают.
– Милочка, – заговорщицким тоном произнесла комета, – тогда тебе нужно кое-что покруче… есть тут один новейший способ, его еще никто не пробовал, но… говорят, безотказное средство.
– Давай! Я согласна.
– Отлично! Надеюсь, в следующее мое посещение у тебя действительно все будет хорошо и ты больше не будешь ввязываться во всякие сомнительные авантюры, – протянув Терре пробирку с надписью COVID-19, комета спешно улетела по своим делам.
Замуж за Дальний Восток
– Ни за что! – прикладывая холодное полотенце ко лбу, категорически заявила Елена Павловна, Иришкина мама, – Только через мой труп!
– Мама, ну пожалуйста, – умоляюще просила 13-летняя Иринка. – Светка и Любка теперь будут учиться в новой школе, а мне что? Без подружек остаться?
– Какие еще подружки? Учись лучше и на подружек времени не останется! Вон физику следует подтянуть и черчение. До золотой медали всего ничего…
– Мама!
– Не мамкай мне тут! Марш делать уроки, а мне ужин готовить нужно, скоро отец придет с работы. Голодный…
Иришка так и не добилась своего. Даже от сурового отца – главного инженера крупного завода. Когда она попросила его перевести ее в другую школу, вслед за подругами, тот ответил, что это вопрос к маме и он тут полностью солидарен с Еленой Павловной.
– Ни за что! – закатывая глаза, категорическим тоном заявила Елена Павловна, – Какой еще политехнический институт?! Только педагогический!
– Мама, но я прекрасно разбираюсь в математике и у меня все пятерки, я поступлю без проблем, – пыталась урезонить родительницу Ирина.
– Только через мой труп! Моя дочь – инженер! Это безумие!
– Но папа же инженер, – использовала Иринка последний аргумент.
– Вот именно! ПАПА, МУЖЧИНА!!! А ты кто? Женщина, которая должна заниматься воспитанием детей, ликвидацией неграмотности, а не гайки крутить!
Иришка снова своего не добилась. Отец в очередной раз поддержал жену, считая, что в вопросе воспитания детей и выборе профессии для женщины Елена Павловна разбирается как нельзя лучше, да и профессия инженера, по его мнению, не была женской.
Иринка, окончив школу с золотой медалью, поступила в педагогический институт и начала усиленно готовиться к борьбе с неграмотностью советского народа, а в первую очередь, с детской неграмотностью, выбрав профессию учителя начальных классов.
За год до красного диплома, Иринка влюбилась впервые в жизни, да так серьезно, что была готова хоть завтра под венец…
– Ни за что! – категорически заявила Елена Павловна, – вот получишь диплом и хоть замуж, хоть в Сибирь, хоть на Луну!
– Мама, но … – открыла было рот Иринка.
– Только через мой труп!
Отец тоже не поддержал Иринку, как всегда встав на сторону супруги, а жених подумал-подумал, да и женился на соседской Светке, которая вскоре родила ему сыновей-погодков. Иринка проплакала год, но красный диплом все же получила. Устроилась учительницей в свою бывшую школу и принялась «бороться с неграмотностью».
Весной 1937 года Иринка прибежала домой сама не своя, держа в руках свежий выпуск газеты «Комсомольская правда», в котором было опубликовано письмо комсомолки-дальневосточницы Валентины Хетагуровой, призывавшей девушек приехать на Дальний Восток в новый молодой город Комсомольск.
– Ни за что! – заголосила Елена Павловна. – Ты хоть представляешь, что такое этот Дальний Восток?
– Молодежная стройка, открытые и честные люди, тайга и… романтика, – начала перечислять Иринка.
– Комары, мошкара, отсутствие больниц, школ и нормальных условий для жизни! – перебила ее мать, – и толпы мужиков, давно забывших, как себя вести с женщинами! Зачем тебе это, доченька?
– Мама, ты сама чуть ли не ежедневно спрашиваешь, когда уже я выйду замуж и рожу тебе внучат! Вот и рожу, раз там толпы мужчин! Уж хоть один достойный там точно найдется, – безапелляционно заявила Ирина и отправилась в свою комнату, паковать чемодан…
Восьмого апреля 1937 года Иринка Светлова села на Ярославском вокзале Москвы в поезд, отправляющийся в Хабаровск, вместе еще с сотнями таких же простых девчонок, откликнувшихся на призыв Валентины Хетагуровой. Они ехали на Дальний Восток, окрыленные надеждами и восторгом. Ехали туда, где их ждала работа, комсомольская стройка, тайга, романтика и Амур…
Зимой 1938 года Иринка Светлова (в замужестве Тополева) умерла в родах, единственная «трехтонка», застряв посреди зимней тайги так и не смогла преодолеть 400 километров до Хабаровского родильного дома…
P.S: «Приезжайте, девушки, к нам, на Дальний Восток!» – под таким заголовком «Комсомольская правда» в феврале 1937 года напечатала обращение В. Хетагуровой к девушкам Советского Союза:
«Девушки! Сестры-комсомолки! К вам от имени молодых дальневосточниц обращаю свой призыв… Пять лет назад я стала дальневосточницей… Здесь открываются самые лучшие качества людей. Здесь умеют по-настоящему помогать товарищу, дружить и в радостях, и в невзгодах. Трудности сближают. И вот, дорогие подруги, вместе со всеми дальневосточницами я зову вас приехать к нам. Девушки на Дальнем Востоке привносят в суровую и часто огрубевшую жизнь то, что облагораживает, поднимает людей, вдохновляет их на новые героические дела. Думаю, что найдутся сотни и тысячи из вас, которые хотели бы приехать работать на Дальний Восток. …Нам нужны слесари и токари, учительницы и чертежницы, машинистки и счетоводы, конторщицы и артистки… Нам нужны просто люди – смелые, решительные, самоотверженные. Вас ждут замечательная работа, замечательные люди, замечательное будущее… Мы ждем вас, дорогие подруги!»
День Людоеда
***
Пхх-фрр-р-фрр-пых-тыр-рр-р… всхлипывая и кашляя старый УАЗик с давно стершейся и выгоревшей наклейкой «Почта России» на борту приветствовал утро. Дождливое и промозглое утро 3 октября 2018 года ничем не отличавшееся от сотен других пережитых им октябрьских утренних часов, когда водитель Василий Павлович заводил мотор, загружал внутрь машины несколько мешков с письмами и коробки с посылками и выезжал на разбитую проселочную дорогу. Маршрут лежал по полям и весям по кругу через 12 небольших деревенек, раскиданных недалеко друг от друга. Жили в деревнях преимущественно старики, для которых почта была единственным развлечением. Василий Павлович на своем стареньком УАЗе возил не только посылки и письма, но и журналы, газеты, выписываемые многими деревенскими жителями. Летом передвижная почта приезжала трижды в неделю, зимой – один раз, а в весеннее половодье так и вовсе могла не приехать. УАЗ сбился со счета сколько раз за свою долгую службу его вытаскивали из луж и сугробов местные трактористы… сбился со счета сколько раз Василий Павлович, не жалея сил и времени, чинил его неисправности, что-то паял и красил, шпаклевал и выправлял мелкие и не очень вмятины.
И все же утро 3 октября было особенным. УАЗ помнил об этом – Василий Павлович частенько говорил об этом в последние месяцы. Бывало едет по полям и разговаривает тихонечко:
– Вот доживем до октября, а там и до пенсии недалече. Зиму уж как-нибудь с тобой помучаемся. Последнюю зимушку-то и распутицу, потерпит нас Ванька-тракторист из Дубовки, вытащит пару разочков… на последок-то не обедняет поди ж. А там и лето. Летом-то хорошо, дороги всюду есть. Проскрипим и пойдем на заслуженный отдых. Я внучат нянчить, а тебя на бытовку обородую. Больше не придется скакать по ухабам-то. Будешь у меня чин-чином стоять в огороде. Все по уму. Пенсия – то на то и пенсия, чтобы сидеть да отдыхать.
Приговаривая так, Василий Павлович колесил по проселочным дорогам, поминая чертом каждый ухаб и каждую лужу. А потом наступило 3 октября 2018 года и стукнуло старику-водителю 59 лет. Да только безрадостным был тот день.
– Палыч! – окликнула водителя бухгалтер главпочты, – слыхал новость-то?
– Знаю я ваши новости бабские, – проворчал в ответ мужчина. – Опять поди Ленка тебе сплетню рассказала про соседку, али свекровь ее чего с полуслепу напутала.
– Да подожди же ты! Указ новый президент подписал. Про пенсии.
– Какой еще указ?
– Ты вот с какого года? – спросила бухгалтер
– Писятдевятаго, а чаво? – пожал плечами Василий Павлович
– Не повезло тебе! Еще год прибавили! В 61 пойдешь на пенсию.
– Да брешут, – отмахнулся тот.
– Ничего не брешут, все точно, Ленка по телевизору новости видела.
– Точно брешут, – проворчал водитель, направляясь к своему УАЗу с мешком писем в руках.
Но как бы не отмахивался Василий от новостей, как бы не верил, а действительность все же была действительностью и обрушилась на старика всей своей реальностью. Не была снежная зима 2018 года последней и пришлось Ваньке-трактористу терпеть передвижную почту еще долго…
***
Осеннее солнце светило низко, косые его лучи едва перепрыгивали через забор, отражая солнечных зайчиков от лобового стекла новенького Mercedes-Benz, запертого вместе с десятками своих братьев-близнецов на огороженной территории главного столичного офиса «Почта России». Грузовик вздохнул – близилась уже третья зима, как их заперли здесь. За это время фирменная васильковая краска и логотипы «Почта России» поблекли под безжалостными дождями и палящим зноем, но все еще были читаемы и легко различимы. Белоснежные гербы все еще ослепляли своей белизной, как и в первый день, когда изготовленные по спецзаказу автомобили только сошли с заводского конвейера. Он хорошо помнил, что их собирали на заказ, для работы в полях передвижной почтой, они должны были разъехаться по всей стране, чтобы доставлять почтовые грузы в самые отдаленные деревушки страны. Для этого рабочие на заводе дали им более мощные двигатели и специальные колеса, прочные стекла и даже оборудовали подогревом сиденья. Они были готовы работать там, где не могли обычные УАЗики, а потом что-то пошло не так и они оказались здесь – на этой стоянке, почти в самом центре Москвы.
«Почему нас заперли здесь? – часто задавался вопросом грузовик. – Что с нами не так? Я был создан для того, чтобы колесить бескрайние просторы Сибири и Поволжья, видеть улыбку на лицах стариков, получающих долгожданные письма или газеты. Почему мы все заперты здесь и только мальчишки-сталкеры порой навещают нас, чтобы сделать глупые фотоснимки, корча рожи?!»
На третий год своего вынужденного заточения грузовик решил, что все дело в том, что он собран под маркой немецкого бренда. «Наверное, людям не понравилось, что я собран не в Ульяновске, – решил грузовик. – За это я обречен гнить здесь!»
После этого он больше не думал, смирившись со своей судьбой и нереализованной мечтой – приносить пользу людям.
***
– Палыч, ну как же так?! – отчаянно судачили водители в гараже главпочты. – Эх, какой мужик был!
– А как «буханку» свою любил. Старый УАЗик, а он его подкрасит, подпаяет и, смотришь, машинка опять скачет! – вспоминали старики.
– Жалко! Жалко! Чуть-чуть пенсию не увидел, – вздыхали.
– Да и увидел бы, может, если бы не эта дурацкая реформа, – возразил кто-то. – Ушел бы спокойно по осени на пенсию, как и должен был в 2019-м и не пришлось бы зимой по сугробам этим… А еще Ванька-тракторист… кабы не опился, вытащил бы нашего старика, там до Дубовки-то километра 2 всего. Старик всегда туда ходил. А тут вот… видите как обернулось. Машина увязла, а до Дубовки идти, какой смысл, Ваньки-то нету уже. Палыч в Сосновку побрел, ну а это километров 5…
– Все 7 будет, – возразил третий собеседник.
– Воот… Ну знамо дело простудился. Пневмонию схватил. Эх, жалко мужика.
– Жалко… – качали головами коллеги покойного.
– Да и машина эта. Тьфу! Сколько раз писали в управление, мол дайте новую! А они все нету да нету…
– Да у них на все один ответ. Сами на джипах катаются, а в глубинку… тьфу… Сталина на них нет!
Так судачили водители в гараже главпочты, а старый УАЗ, глядя на них плакал подтекающим радиатором, жалея глубоко в своей железной душе, что не сдюжил, не выехал из того злополучного сугроба, что нет у него преемника, который обладал бы более мощным двигателем и шипованными колесами, а еще сидениями с подогревом, нет приемника, приспособленного, чтобы возить почту по проселочным дорогам российской глубинки…
P.S.: рассказ написан в ответ на этот пост на Пикубу:
https://pikabu.ru/story/broshennyie_gruzoviki_pochtyi_rossii_v_moskve_7792106
Последнее пристанище победителей
***
Ветер трепал русые с проседью волосы, выбившиеся из под косынки. Марфа Ильинична взволнованно теребила в руках платок. Ее слепые, теперь выжженные до пустоты глазниц, а когда-то огромные цвета весеннего неба, глаза безучастно смотрели на мир. Марфа была слепа уже ни первый год, со временем она привыкла к этому и даже начала самостоятельно справляться с уходом за собой и небольшим огородом, который выращивала по собственному почину и чтобы отвлечься от воспоминаний о прошлом. Но только не сегодня, сегодня особенный день – сегодня она, наконец-то встретится с сыном. Няня Маруся, ухаживавшая за Марфой здесь на Валааме, рассказала ей еще на минувшей неделе, что скоро придет новый пароход, который привезет в интернат новых жителей. Марфа уже знала, что такие пароходы приходили на Валаам регулярно, привозя продукты, зимнюю одежду и новых постояльцев, иногда они привозили и письма, хотя тем, кто здесь жил писем ждать было уже не от кого… Только лейтенант Пашка, как все звали местного олигофрена, потерявшего на фронтах Второй Мировой память и разум, иногда получал письма от боевых товарищей и сам писал им что-то неразборчивое, рисовал какие-то каракули и гордо называл это «секретной почтой».
День клонился к вечеру и Марфа Ильинична подставила под последние лучи заходящего июньского солнца морщинистое лицо. Она всегда любила солнце, даже тогда… в июне 1941-ого.
***
Ветер трепал русые волосы, выбившиеся из под косынки. Марфа поправила непослушную прядь и снова принялась за прополку. Тяжело ей было на сносях управляться с хозяйством, но такова уж женская доля – за домом следить, да детей растить. Старший сыночек уже большой, 12 годков по весне стукнуло, помогал матери, чем мог, хоть и силенок еще не на взрослого, а уже мужичёк. Марфа вздохнула, хоть и любил ее муж-военный крепко, а не угодной невесткой она стала для своей свекрови.
«Порченая девка тебе, Мишаня, досталась, – любила говаривать бабка, – вона, у других уже пятеро деток, а твоя все никак не соберется! Одного родила и ждет чего-то!»
«Мать! Не суй свой нос в наши дела! – одергивал Марфушин муж. – Наживем еще, успеется!»
Второго внука свекровь так и не дождалась. Померла. Даже лежа в гробу свекровь, казалось, укоряла Марфу и та боялась подойти попрощаться со старушкой. Так и схоронили, а спустя немного времени Марфа и поняла, что беременна. По всем приметам выходило, что надо ждать дочку. Соседка-повитуха так и сказала: «Жди, Марфуша, себе помощницу, а то, может и двоих! Живот вон как разнесло!» Марфа и ждала.
***
«Марфа, – сказал как-то вечером муж, – вчера пришёл приказ, командируют нас в Брестскую крепость».
«Как же так? – всплеснула руками Марфа. – А как я тут одна останусь?»
«Почему одна? Поеду, обустроюсь и вас с Митькой заберу, уже с командиром оговорено все. Семьям тоже можно ехать, так что не переживай, в станице не останешься!» – улыбнулся Марфе муж.
Что поделать, судьба у жен-солдаток такая – только переезжай с места на место, куда мужа командируют, да молись. Проводила Марфуша мужа в Брест. Пришла домой, села на лавку, да и заплакала.
«Матушка, ты чего?» – спрашивал Митька.
«Да ничего, сынок, – ответила Марфа. – Муторно мне как-то на душе, кажется, будто не увидим мы больше нашего папку!»
«Мама, да что ты такое говоришь? – воскликнул мальчишка. – Папа же обещал, что мы скоро к нему поедем! Правда ведь? Поедим?»
«Поедим, сыночка, конечно, поедим!» – ответила Марфуша утирая слезы.
***
А на следующую ночь приснился Марфе сон, будто бы сидят они с мужем и Митькой за столом в хате, ужинают, а тут на тебе, дверь отворяется и входит свекровь-покойница. Прямо как в гроб положили, в том же платье, платок на голове и губы недовольно в нитку сжаты. Заходит и говорит: «Порченная тебе девка досталась, Мишаня! Пойдем со мной, я тебе невесту нашла другую!» И муж Марфушкин встает из-за стола да и идет с матерью. Марфа все кричит им вслед, мол, какая же она порченная, вон и живот на нос уже полез, двойня, сказали, будет! Да как проснется!
«Ох, нехороший сон, – прошептала Марфа, – не к добру!». Зажгла свечку да и встала на колени перед иконой молиться. Хоть и запрещали иконы, а Марфа верить не переставала, мало ли что там власть скажет, а Богу-то все равно виднее…
Рассвет застал Марфу на коленях. Тяжело поднявшись, женщина отправилась топить печь, хлебы ставить, да скотину выгонять. Пока одно за другим дела, не заметила, как и к полудню время подкатилось, пора и обед готовить. Вошла Марфа в дом, только собралась горшки в печь ставить, как услышала по радио те роковые слова: «Внимание! Говорит Москва! … сегодня в четыре часа утра, без всякого объявления войны, германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза!..»
Что было потом Марфа не помнила – упала, там, где стояла, лицом на горячую печь. А вот сынишка Митька помнил… Помнил тот жуткий вопль, который вырвался из груди матери, когда она услышала о начале войны и поняла, что ее мужа уже нет в живых…
***
«Марфа Ильинична! Марфа Ильинична! – слышит женщина голос своей помощницы Маруси. – Пароход!»
Женщина прислушивается, верно, в отдалении слышен гудок, которым пароход всегда приветствует жителей Валаама – слепых, безногих и безруких инвалидов, увешанных медалями за героизм и доблесть, за Победу во Второй Мировой войне. Инвалидов, сосланных на Валаам властями той страны, за которую они сражались и внешний облик городов которой они теперь портят своим присутствием…
