Tsitaadid raamatust «Хождение по мукам. Книга 3. Хмурое утро»
Люди выдумывали себе пороки и извращения, лишь бы не прослыть пресными.
Не смерть страшна, – сознание бесплодно прожитой жизни томит нас тоской.
– Ты любишь меня, Даша?
– О, – она снизу вверх кивнула головой, – люблю до самой березки.
– До какой березки?
– Разве не знаешь: у каждого в конце жизни – холмик и над ним плакучая береза.
- Вы изящны, благоустроены и очень хороши собой. Не спорьте, вы это сами знаете. В вас, конечно, влюбляются десятки мужчин. Обидно думать, что все это кончится очень просто, - придет самец, народите ему детей, потом умрете. Скука.
Когда человек много страдает - утешением ему служит целесообразность тех причин, из-за которых он страдает.
Всегда говорю, нет прекраснее женщин, чем русские женщины... Честны в чувствах, и самоотверженны, и любят любовь, и мужественны, когда нужно...
Девушки скрывали свою невинность, супруги - верность. Разрушение считалось хорошим вкусом, неврастения - признаком утонченности. Этому учили модные писатели, возникающие в один сезон из небытия.
Старшему мастеру Павлову, доносчику и нашептывателю, вертевшемуся около гидравлического пресса, нечаянно раздавили всю ступню раскаленной болванкой.
Пули в голову боюсь; в другое место – не убьет, а в голову боюсь. Голова – не мишень, для другого сделана. Мыслей своих жалко…
Вот встречаешь человека и проходишь мимо рассеянно, а он перед тобой, как целое царство в дымящихся развалинах…
