Loe raamatut: «Пробуждение», lehekülg 17

– Петр, мы можем надеяться? – Светлана, моля, смотрела в глаза Петра, как будто от него что-то зависело. Ее реально штормило, и дрожь тела была не внутренней, а непосредственно ощущалась окружающими.

– Профессор – бывший военврач. Еще несколько лет назад это был хирург номер один в Сербии, да и в бывшей Югославии тоже. Но, когда государство и армия развалились, он стал жертвой конъюнктурных перестановок при новой власти, так любвеобильно стремящейся в лоно свободной Европы. Но его гениальные руки востребованы. Я лично дважды оперировался у него и могу сказать, что это лучший выбор сейчас для нас, – успокоил, как мог, Светлану Петр.

«Нужно зеркало», – мрачно подумал Максим. Определив, где в доме находится санузел, Максим проследовал туда. Его худшие предположения нашли свое подтверждение, когда, нажав ручку туалета, его рука, не встретив сопротивления, провалилась, и он, отбросив привычные стереотипы, прошел сквозь дверь. В туалете Максим обнаружил зеркало, но не обнаружил в нем своего привычного отражения.

«Я мертв или нет?!» – взорвался Максим. Отчаяние, тоска и гнев перемешались в его черной от свалившегося несчастья душе. Максим прошел по коридору и, нырнув сквозь стену, оказался в операционной. Тело Максима находилось под кислородной маской. Его окружали различные приборы, и к телу сбегалось множество разноцветных проводов и трубочек.

«Я еще жив!» – осенило Максима, но тут же его взгляд зацепился за каталку, стоявшую в самом углу операционной. Тело, лежащее на каталке, было полностью скрыто под белой простыней. Лишь синие кроссовки, выглядывающие из-под нее, подсказали Максиму, что это Шурик.

«Может, его еще не оперировали? – попытался обнадежить себя Максим, но очевидность самообмана лежала на поверхности. – Света еще не знает. Как она это перенесет?».

Профессор колдовал над Ариной. Два ассистента интенсивно подавали инструменты.

«Дело худо», – предположил Максим, глядя в напряженные глаза Профессора.

– Все относительно, – прозвучал знакомый голос.

Максим повернулся на голос и увидел Дедяту, стоящего рядом в льняных одеждах таким, каким Максим его видел в последний раз.

– Ты мне кажешься? – не веря в реальность происходящего, спросил Максим.

– Можно и так сказать, но, вообще-то, я не менее реален, чем ты. Может, обнимемся. Давно уже не виделись.

– Что значит «все относительно»? – спросил Максим, пытаясь обнять бесплотное тело Дедяты. – Ведь она умирает!

– Я тоже умер и, как ты помнишь, у тебя на руках.

– И?.. – требуя продолжения, спросил Максим.

– Я думал, что кое-чему в свое время я тебя научил, но делаю сноску на то, что посмертный опыт для тебя абсолютно нов.

– Она останется жить, Дедята? Для меня это важно! Я во всем виноват. Они доверились мне, а я…

– Не паникуй. Все сам увидишь. Насытишься знанием, получая его понемногу, а сразу проглотишь – боюсь, не переваришь. Ты видишь мир взглядом рыбы, которой никогда не было ведомо, что за пределами водного пространства, окружающего ее, тоже есть жизнь, – философски промолвил Дедята, почему-то опять улыбаясь в то время, когда душа Максима разрывалась на части. – Дай мне руку и закрой глаза.

Максим закрыл глаза и заметил, что его втягивает в воронку, которая все более ускоряет ход. Максим, испытывая необычные ощущения, приоткрыл глаза и увидел себя мчащимся болидом по уходящему в бесконечность тоннелю.

«Будь что будет. Все равно выбора у меня нет», – доверился Жрецу Максим.

Глава 29. Потустороннее

Ослепительные зарницы заставили Максима зажмурить глаза. Он перемещался с космической скоростью, но не чувствовал ни сопротивления среды, ни шума воздуха. Было внутреннее ощущение замирания духа, словно на гигантских качелях он падал вниз. Максим хотел открыть глаза, но сделать это было физически невозможно: яркость света ослепляла на порядок сильнее, чем солнечный свет.

– Да не жмурься ты. Приехали уже, – в голосе Дедяты звучали нотки снисходительности и даже некоторого сарказма.

Максим осторожно приоткрыл глаза. Перед ним за длинным письменным столом сидели двое мужчин и женщина, облаченные в свободные белые одежды.

– Дедята, ты же знаешь: он не может находиться здесь. Меня просто удивляет твоя вольность, – строго изрек мужчина, сидящий посередине, на вид не более тридцати лет, впрочем, как и остальным.

– У меня есть разрешение. Все решилось в последний момент, как это часто бывает, – довольно дежурно ответил Дедята.

Говорящий с Дедятой мужчина пристально посмотрел на женщину, и та, выдержав паузу, кивнула головой.

– Путь открыт, – огласил решение мужчина, хранивший доселе молчание. Бирюзовый туман за спинами судей рассыпался, словно разбитое стекло, и перед взором Максима открылся город неземной красоты.

– Здесь, конечно, птички не гадят как в Явном мире, но рот все же прикрой, а то потом он у тебя просто порвется, – улыбнулся сквозь усы Жрец, но Максим почти не слышал его. Красота окружающего мира поразила его. Они перемещались по городу, наполненному необычным светом. Оттенки его менялись, преломляясь через кучерявые облака невиданной красоты. Все радовало его глаз: люди молоды и красивы, деревья и цветы, которых Максим никогда не видел, здания, парящие в воздухе. Максима посетило чувство, что когда-то он так же смотрел на мир широко открытыми от удивления глазами. Он вспомнил, как родители вели его за руки в детский парк, и душа его была полна восторга и желания жить. Те же самые переживания он испытывал и сейчас. Идущие, нет, парящие навстречу люди улыбались и приветствовали его.

– Дедята, а они знают, что я… вновь прибывший?

– Знают. Здесь сложно скрыть правду. Для них твоя жизнь – открытая книга. Но приветливость местного населения обусловлена природой их светлой души, а не особенностью твоего статуса новичка.

– Я, конечно, догадываюсь, где нахожусь, но, может быть, тебе все же есть что добавить? – раздражаясь от благоговейного расположения духа Дедяты, выпалил Максим.

– Это мир Нави. Его светлая часть, в которую ты имел счастье попасть за земные заслуги. И здесь, и в Явном мире этот мир называют Славь, – невозмутимо повествовал Дедята. – Посмотри направо. Видишь этот полупрозрачный дом, покоящийся на перистом розоватом облачке?

В этот момент на балкон вышел моложавый юноша со скрипкой в руке и с любопытством проводил их взглядом.

– Этот человек множество раз воплощался в Явном мире в теле величайших композиторов и музыкантов. Ты, наверное, слышал о Моцарте?

Максим туповато улыбнулся, и юноша проводил его снисходительной улыбкой вслед.

– В этом мире нужно хорошо контролировать свои мысли. Здесь подумать – все одно, что сказать. Сейчас мы идем по уделу, населенному музыкантами, композиторами. Вон там, на холме, – Дедята показал на красивые здания, увенчанные каскадными крышами и чудной формы куполами, стоящие на холме, – обитают поэты, писатели, журналисты, репортеры, режиссеры.

– А ты где живешь… обитаешь? – поправился Максим.

– Вон в той равнине, – показал Дедята, немного воспарив в воздухе для лучшего обзора, – среди жрецов, учителей и проповедников.

– Не жалуешься? – с подвохом спросил Максим, заметив, как осовременился язык Дедяты.

– Явный мир зиждется на законе сохранения энергии, а этот, Навный, на притяжении подобий. Здесь не человек выбирает путь, а путь притягивает человека через его внутреннюю суть. Если в воду положить более плотное тело, то оно утонет, а менее плотное всплывет. И предмет не определяет свое место в среде, а среда определяет его место через его суть. Так и человек, накопив за земную жизнь душу определенной плотности, а точнее, частоты вибрации, попадает по своему ранжиру в свою плотность. И человек, полный черной злости, отягощенный земными грехами, никак не сможет попасть в нашу плотность.

– То есть ты хочешь сказать, что здесь находятся души, устроенные приблизительно одинаково.

– Да. С точки зрения законов Прави – мира богов. По мировоззрению они, действительно, близки, но в Явном мире ими был накоплен разный опыт, и потому, по закону притяжения подобий, они формируют сообщества по любви к одному и тому же искусству. Здесь нет плотской любви и нет необходимости в еде. Все, что движет их душами, – это любовь к творчеству и желание, воплотясь на Земле, реализовать свои порывы в мире Явном. Потому как Явный мир – это мир форм, а это – мир идей. Явный мир – это полигон испытаний зрелости нашей души. Здесь мы готовимся к битве, а на Земле либо заслуживаем награды, либо опускаемся в казармы низших миров, для повышения качества души.

– Значит, существуют и другие миры?

– По сути, есть мир богов, мир людей и мир духов. Но каждый из них делится на великое множество, как Явный мир на континенты, страны, города, кварталы и дома. Только делится по другому принципу.

– Твой язык стал более современным. Я вспоминаю, как трудно было приспособиться мне к старославянскому, а тебе к современному, – заметил Максим.

– Помню, «где собака зарыта», – припомнив разговор с Максимом в Полоцке, улыбнулся Дедята. – Ты скоро все поймешь. Я воплощался еще множество раз, и знания мои о мире явном на данный момент значительно превосходят твои. Я помню каждое свое воплощение и его уникальный опыт. А ты еще нет. Это похоже на переживание сновидения. Когда ты спишь, принимаешь все происходящее за реальность, но настоящую реальность ты не осознаешь. Так и, живя в мире Яви, мы не осознаем, что настоящий дом души – это Навь, и мы не помним своих воплощений. Зато, попав домой, в мир Нави, мы вспоминаем все свои воплощения и весь опыт, накопленный в земной жизни.

– Почему я не помню? – разочарованно спросил Максим.

– Здесь духи тоже ложатся спать. Вот тогда и приходят воспоминания…

– А Божена?

– Знаю, знаю, что этого вопроса мне было не избежать. Ты же видел ее на Земле…

– Да, но от этого мне не легче, – горько выдохнул Максим.

– На все свои причины, и Макошь сплела вам такую судьбу.

– Но почему? – взревел Максим. Пара милых дам, дефилирующая мимо, укоризненно посмотрела на Максима и, ничуть не сбавляя темпа, проследовала далее.

– Когда-то вы прожили прекрасную жизнь на Земле и любви вашей не было предела. Потом, когда ваши души попали домой, в мир Нави, вы решили, что будете всегда на Земле вместе, и попросили богов, чтобы Макошь сплела ваши судьбы воедино. Это был очень ответственный шаг. Мир материальный, мир Яви, ставит на проверку идеи, взращенные душой в Навном мире. Не все идеи, зажженные душой в мире Нави, выдерживают испытания в жестокой земной реальности. Вы славно прошли испытания в одном земном воплощении, омраченном войной; в другом, развращающем пресыщенностью и богатством. Но в третьем, в котором твое имя было прославлено, ты совершил ошибку: ты соблазнился красотой другой женщины. Спустя время ты разочаровался в ней, но твоя Божена не простила тебя. И здесь, в мире Нави, пути кармы стали труднодоступнее в достижении гармоничной любви друг к другу. Ваши души как единое целое тянутся друг к другу, но эту любовь теперь нужно вернуть. Как река меняет свое русло со старицы на новое, так и судьба Божены отвернулась от тебя, ища лучшей доли.

– Значит, огонь и воду я прошел, а медные трубы нет? – спросил Максим дрогнувшим голосом. – Я не могу пробиться к ней. Передо мной стена неразрешимых проблем!

– Если бы их не было, ваши души соединились бы беспрепятственно. В чем тогда подвиг? В чем наука?

– Что же мне делать?

– Ты, наверное, забыл, что вас сейчас разделяют не обстоятельства, а миры?

Максим кисло повесил голову.

– Хочу сказать тебе, Максимка, что дух человека подобен духу Бога. Не овцой рожден на свет человек, и абсолютно в его силе добиться того, что он желает. Боги дали человеку свободу воли и силу, унаследованную через кровь от них. Если любишь – добьешься. Не в этой жизни, так в другой.

– Спасибо за радужную перспективку, – ответил Максим и отвел взгляд.

– Думаю, пора показать тебе место твоего обитания. Вальхалла! Зал воинской доблести. Ты воин, и твое место здесь! – Дедята показал на скалистую местность. На краю скал возвышались аскетичные жилища, простые конструктивно, неброские внешне.

Дедята и Максим проследовали внутрь этой части города. Никто не обращал на них никакого внимания. Множество полигонов, полос препятствий, стрельбищ. Духи, облаченные в доспехи, принадлежащие разным эпохам, оттачивали свое мастерство.

– Не обращай внимания. Это забава и отдых от трудных дел. Чтобы увидеть стоящее военное ремесло, необходимо проследовать далее.

Они проследовали в следующий квартал, если его можно было так назвать, и, дойдя до огромной величины арены, путники расположились на самой ее верхней точке. Максим смотрел на то, что происходило на арене, а Дедята хитро посматривал на Максима. У него, казалось, перехватило дыхание. Порядка полуста духов, облаченных в белые доспехи, построились в боевой порядок, напоминающий птичий клин. Один из духов, выделяющийся среди остальных другим цветом шлема, перестраивал духов в рукавах клина таким образом, чтобы каждый находился немного сбоку и сзади. Максим улыбнулся. В игровых видах спорта это называется диагональная страховка. Напротив белых располагалась команда в черных доспехах, вдвое превосходящая белых по численности. Раздался звук горна, и передвижения в рядах прекратились. У Максима от предвкушения сражения часто забилось где-то в груди, где раньше было сердце. Максим изучающе положил руку на грудь.

– Условный рефлекс. Пройдет, – философски заметил Дедята. – Смотри внимательно. Это того стоит.

Раздался еще один звуковой сигнал, и черные, выпустив из-за спины крылья, взмыли в воздух, строясь в боевой порядок уровнями в несколько рядов, одновременно растягивая фланги, готовые сомкнуть клещи на оборонительных рядах белых. Черные стремительно преодолели расстояние, отделяющее их от белых, и их авангард стремительно ворвался в построения противника. Белые сомкнули ряды и построились черепахой. Дальнейшие действия напомнили Максиму боевую магию, которую он сам практиковал, только он наблюдал впервые ее применение на чудовищно мощном и технически отточенном уровне. Крылатые воины поражали друг друга ударами энергий, закруживали вихри, прятались в напускаемом тумане, метали огненные шары, сливались с местностью, обращали противников в камень, замораживали и ударяли их оземь. И все происходило с молниеносной оперативностью.

«Хорошо бы иметь эти навыки своевременно – не потерял бы я своих друзей и жизнь тоже. Хотя нельзя сказать, что я не живу», – рассуждал Максим, созерцая тренировочный бой. Белые проваливались под ожесточенным натиском черных, но последние теряли в живой силе гораздо больше. «Еще неизвестно, чья возьмет», – азартно размышлял Максим.

– Думаю, белые возьмут все же верх. Старший у них толковый парень, и у него лучшие бойцы. Элита. Тренировочные бои он ведет только с превосходящим в численности отрядом, а я скажу, что в отряде противника не лыком шитые ребята.

– Чем же здесь отличается прямая речь от мысли, если и то и другое считывается одинаково? – озадаченно задал вопрос Жрецу Максим, понимая, что тот прочел его мысли.

– Во-первых, легко считывается жрецом. Другим придется изрядно поднапрячься, и еще неизвестно, что получится из этого. Во-вторых, речью ты обозначаешь общедоступность информации, а мыслью обозначаешь, что она для внутреннего пользования, и по этикету мне не положено подслушивать. Я лишь показал тебе возможности.

Тем временем авангард черных рассыпался об удачные построения белых, и те перехватили инициативу в свои руки.

– Ты был прав, Дедята, – восхищенно глядя на взаимодействие белых согласился Максим.

– Если бы ты знал, кто командует отрядом белых, ты бы тоже не сбрасывал их со счетов.

Максим вопросительно посмотрел на Дедяту.

– В этом мире всех называют по заслугам их земных воплощений. Этот полководец представляется как Леонид. Царь Леонид. Битва под Фермопилами. Ты, конечно же, должен знать…

– Да ты что?! – Максим натурально упал со своего места.

– Осторожно, ты должен был заметить, что силы трения и притяжения здесь практически нет, – заметил Дедята.

– Черт побери! Не каждый день приходится видеть воочию героя Фермопильского сражения. А в его команде есть представители его легендарных трехсот спартанцев?

– Есть один, не так давно покинувший Явный мир, – ответил Дедята, недовольно сморщив нос. – Но ты должен намотать на ус, что здесь другая жизнь и действуют другие законы. Не поминай черта. Это мир идей. Все сотканное здесь в ментальном срезе, реализуется в земном мире. Второе. Здесь таких героев, как семечек у меня в чулане в Подольске. Потому как это мир Слави. Все плохие ребята попали в темный мир Нави – Пекло. И третье. Ты, конечно, еще к этому не привык, и тебе, конечно, будет особенно интересно знать, что тот же царь Леонид воплощался еще не раз и одно из его воплощений Марк Антоний. Затем его род во времена Византии переплелся со славянским родом, в котором ему и довелось воплотиться в легендарной личности русского флотоводца. Не закатывай глаза. Это просто пример, которых здесь тысячи тысяч. Я просто демонстрирую тебе, как работает закон кармы и закон притяжения подобий. Учись! – торжественно доложил Дедята раскрывшему рот от поразившей его информации Максиму.

– Хватит издеваться надо мной! – вскипел Максим, приподнимаясь с кресла. – Я тоже люблю пошутить, но не сегодня. Ты забыл, что сегодня я умер?

– Или родился, – парировал Дедята. – Ты отрицаешь закон кармы?

– Да нет. Он мне известен, конечно… Но ты, должно быть, шутишь. Такого не бывает!

– Мне лучше знать, что бывает. Ты к этому скоро привыкнешь, и тебе откроется истина, что ничего в мире Явном не является пустяком. Все является причиной для будущих воплощений. И твоя работа, и твой род, и твоя родина, и твоя любовь.

– И мои знания, и мои привязанности?

– Совершенно верно, мой друг. Человек воплощается в своем роду. Важно ли заботиться о нем? Человек рождается в своей стране, как правило. Важно ли быть патриотом? Человек обязательно встретит свою любовь. Важно ли дорожить ей?

Слова Дедяты наполнили душу Максима особым смыслом. Как неосмысленно мы живем на земле. Беспечно. Безответственно. А мир более глубок. Более справедлив. Более целостен. И, к сожалению, его сложное устройство не подвластно людскому плоскому мышлению, ограниченному узами материального мира.

– Не совсем так, Максим, – в очередной раз прочел его мысли Дедята. – Были времена, когда люди знали космические законы и жили по законам Прави. Но етунам было угодно навязать свою волю в мире Яви. Обманом и подлостью подкупают они души людские. Забыли люди законы рода, и потому близок час Регнарека – последней битвы.

– Кто такие етуны, и почему их никто тогда не остановит?

– Я отвечу на твой вопрос, – кратко закруглил тему Дедята, заметя Леонида, поднимавшегося к ним по ступенькам.

– Знакомься. Мой родич Максим, – представил царю Максима Дедята.

– Леонид, – скромно представился царь. – Наслышан от Дедяты я о твоих подвигах. Молодец!

– Я?! – удивился Максим, полагая, что это, должно быть, шутка из уст легендарного полководца.

– Да, ты. Потому что дух твой силен, а душа чиста. И реальный план обязательно даст проявиться твоему таланту. Миру Слави нужны такие герои. Иначе кто будет защищать небо? – Леонид похлопал Максима по плечу и устало проследовал дальше.

– И кто же наш предполагаемый противник? – смотря в спину уходящему царю, спросил Максим у Дедяты.

– Противник не предполагаемый, а вполне определенный. К тому же хитрый, коварный и умный. Завтра Леонид представит тебе твою келью. Сегодня – ко мне на отдых. Утро вечера мудренее.

Глава 30. Сварга небесная

– Дай руку, – сказал Дедята Максиму, и, как только тот повиновался, они взмыли в пространстве. Через несколько мгновений они стояли перед уютным домиком, если его можно было так назвать, учитывая его легкость, если не сказать зыбкость конструкции. Материал, из которого была выполнена конструкция, скорее, напоминал тюль, оригинально подсвеченный по углам изумрудным светом.

– Как я погляжу, грабежа и взломов вы здесь не боитесь, – ухмыльнулся Максим.

– Не боимся. Тем не менее твой сарказм неуместен. Это с виду воздушное облачко – неприступная крепость для бесплотного духа, – ответил Дедята, провожая Максима в апартаменты.

– Если ты так мгновенно перемещаешься в пространстве, почему мы плелись сегодня по городу, и почему местные аборигены так же вальяжно перемещались? – любопытствовал Максим, начиная получать удовольствие от комфорта тюлевого дома.

– Энергия из-за перемещения в пространстве здесь не тратится. Тут не работает земной закон сохранения энергии. Единственная причина, почему духи перемещаются медленнее, – это желание получить удовольствие от процесса или увидеть что-то в пути. Например, зачем люди кушают медленно да причмокивая, получая удовольствие от вкуса, запаха, сервировки, если можно просто запихнуть пирог целиком в рот или съесть аналог из тюбика космонавта. Зачем смотреть фильм, если достаточно узнать, чем он закончится?

– Тогда почему вы ложитесь спать, если закон сохранения энергии здесь не работает? – не унимался Максим.

– Когда мы вступаем во взаимодействие с фантомами предметов, явлений, духами разной плотности или людьми, если у духа есть право на взаимодействие с ними, то мы накапливаем чужеродную информацию и энергию, от которой поле начинает сбоить. Энергетика падает и требуется очищение. По большому счету, это похоже на восстановление во сне. Не парься, Макс, – хохотнул Дедята и, довольный своей шуткой, увалился на розовый полупрозрачный гамак. – Правильно я выразился на современном русском лексиконе? Сегодня у тебя начнется восстановление памяти прошлых воплощений. Это весьма волнующий процесс, если, конечно, сможешь уснуть. У меня в первый раз никогда не получается.

– Я не нарушу ничей покой, если посижу на балконе? – показал Максим на открытый балкон, пол которого напоминал гладь воды бассейна, подсвеченного зеленым светом.

– Отдыхай, где хочешь. Дом только не покидай. Не то чтобы это опасно, просто ты не знаком с внешней средой и из-за этого могут быть недоразумения, – пробубнил Дедята, сонно причмокивая и погружаясь в сон.

Максим вышел на балкон. Перед ним расстилался прекрасный город, окутанный светлыми облаками и туманностями различной формы и плотности. Все они светились, переливаясь различными оттенками. Через них пробивался свет незнакомых звезд. Как ни странно, но здесь тоже наступила ночь, только светлая и разноцветная. Оживление в городе сошло на нет, но не абсолютно, потому как были слышны редкие звуки, голоса, музыка странной аранжировки и пение птиц.

«Почти как на Земле», – грустно подумал Максим, и по его щеке покатилась слеза. Максим вытер щеку, но там не оказалось ожидаемой соленой влаги.

«Условный рефлекс», – скользнула саркастическая мысль по сознанию Максима, и он, закрыв глаза, стал вспоминать дорогие его памяти события земной жизни. Как обостренно сейчас чувствовалось утраченное время, недосказанные слова любви дорогим его сердцу людям, не отданное тепло. Как томилось его сердце по близким, как беспокойно было в его сердце от неопределенности, в которой остались дорогие ему люди. Но душа откликнулась спокойствием, и к Максиму стало приходить теплое чувство, что не кончится для них все у смертной черты, что он обязательно увидит и обнимет Милану, Аришу, родителей, Диму, Стаса, Шурика… Стоп! А где Шурик? Я видел его тело, закрытое простыней! Он посмотрел на сладко спящего Дедяту и решил не торопиться с вопросами. Так или иначе, утром будет все известно. Всю ночь его не отпускал внутренний диалог со своими близкими, и, как показалось, очень быстро забрезжил рассвет. Яркие краски неба стали таять, словно расступилось северное сияние полярной ночи. Дедята сладко потянулся, отходя ото сна, и нараспев протянул:

– Доброе утро, сын мой, – лукаво глядя на Максима, поприветствовал его Дедята.

– Доброе, – устало ответил Максим.

– Мысли одолели разные? Это нормально. Во вторую ночь будешь спать как убитый. Поле не выдержит нагрузки. Должен тебе открыть еще одну тайну Нави. Не знаю, обрадует она тебя или огорчит, но твои близкие, мысли о которых не давали тебе спать всю ночь, стали тебе на сто дней ближе.

– Как? – непонимающе спросил Максим.

– Да очень просто, сын мой. На Земле прошло более трех месяцев с твоего рождения в этом мире. Нам только кажется, что наши близкие далеко. На самом деле не успеешь глазом моргнуть – и ты их увидишь. В мирах Нави и Яви время движется по-разному.

У Максима медленно начал открываться рот.

– Говорил я тебе, рот порвется, – пошутил Дедята. – Предложил бы тебе кофейку, но, извини, сам его уже не пил уже как год местного летоисчисления. Пойдем-ка наберемся свежих сил.

Они вышли из дома, и Дедята, расположившись между двух вертикально смотрящих камней, простер руки вверх. Через мгновение на него упал мощный водопад, разбрызгивая вокруг холодные брызги. Несколько капель попало на Максима, и тот почувствовал прохладу потока.

– Иди ко мне! Не чурайся! – энергично подзадоривал его Дедята, фыркая под пенными потоками воды.

Максим, для которого происходящее было абсолютно неожиданным, осторожно подошел к водопаду и протянул к воде руку, но Дедята, озорно хохотнув, дернул Максима за руку, и тот оказался под прохладными потоками низвергающегося водопада.

– Чувствуешь силу в поле? – спросил Дедята, когда они, довольно пофыркивая, выбежали из-под воды.

– Да, потрясающие ощущения! – выразил свой восторг Максим. – Почти как в теле!

– Вот именно что почти. Водопад – фантом, но фантом, несущий все качества и энергию настоящего водопада. Эта процедура бодрит не хуже утреннего кофе.

– Дедята, когда я умирал, в тот момент я видел своего погибшего друга. Я смогу его увидеть здесь?

– Если ты не ошибся по поводу его кончины, то вполне вероятно, но не обязательно. В светлую Навь он попадет или в темную? Да и в мире Слави – Сварги Небесной, обителей множество. Всем раздается по заслугам. Да не вешай нос, – подбодрил Дедята скисшего вдруг Максима. – Тебя отец в детстве в школу водил?

– Да, но только первую неделю, – взяв себя в руки, ответил Максим.

– Неделя – это слишком расточительно. Сейчас направляемся в Вальхаллу к Леониду. Назад дорогу найдешь сам. Полагаю, это случится не раньше, чем через семь снов, – Дедята пододвинул плечо, и спустя несколько мгновений герои оказались в Вальхалле.

– Лучшее, что могло произойти с тобой, это попечительство Леонида, – положив руку на плечо Максима, напутствовал его Дедята, пристально глядя в глаза растерявшегося новобранца. – Легко не будет, но науку получишь хорошую.

Леонид строго осматривал неловкое построение легиона, но, заметив прибывшего Дедяту, смягчил взгляд.

– Полагаю, твоя опека теперь излишня, Дедята. Скоро он появится и сам все расскажет. Думаю, ему у нас понравится.

Дедята многозначительно посмотрел в глаза Леонида и, попрощавшись, удалился. Максим почувствовал резкую волну одиночества. Словно брошенному щенку на лютом морозе, ему захотелось заскулить, но Леонид, не дав ему опомниться, указал на место в строю белых. Облачившись в новенькую амуницию, Максим по указанию командира занял место в последнем ряду черепахи.

– Каковы мои действия, командир? – спросил лаконично новобранец у хранящего молчание Леонида.

– Отбивайся. Так, как можешь. – коротко ответил командир и для лучшего обзора занял место повыше на трибуне.

Черные на этот раз сменили тактику. Построясь клином, они рассекли боевое построение белых по центру, расчленив черепаху надвое. Ряды белых потеряли былую прочность и в какой-то момент понесли серьезные потери. Черные били одновременно; пуская энергетические шары, они пробивали защиту белых. Второй ярус черных, атакующий сзади и чуть выше, расположением, сходным с расстановкой посадочных мест в театре, замораживал белых, оставляя их реакции заторможенными. Максим оцепенел от неожиданности и абсолютно не знал, что предпринять в этой ситуации, как вдруг небольшой отряд белых, взявшийся откуда ни возьмись, подоспел к белым с тыла. На душе Максима отлегло. Максим не мог не заметить одну деталь: все участники боя были с крыльями, и только двое не имели их, он и парень, стоящий с ним бок о бок, с мощным полем вокруг оболочки, что указывало на его несомненный потенциал. Присмотревшись, Максим все же увидел небольшие крылья за спиной парня, которыми, без сомнения, еще нельзя было пользоваться. У остальных духов размах крыльев был сопоставим с их ростом, и пользовались они крыльями так же умело, как руками и ногами.

– Оборотни в тылу! Гаспар, прикрой! – раздался пронзительный клич из суматохи боя.

Гаспар, рассекая воздух могучими крыльями, обогнул растерявшихся новобранцев сверху и принял боевую позицию. Смерч, который он бросил в построения оборотней, изрядно подчистил их ряды, но наступательного пыла не унял. Гаспар первый принял на себя удар четверки противника. Два черных воина оказались напротив Максима. Волна адреналина ударила в голову и растеклась леденящим ужасом по конечностям. Остальное происходило как во сне. Максим бросал шары и поднимал вихри, махал энергетическим мечом и становился невидимым. Краем глаза он увидел, что его боевой товарищ, бескрылый новобранец, удачно сдерживал атаки черных, развернувшись к Максиму вполоборота спиной.

«Удачное расположение. Хотя бы со спины не зайдут», – подумал Максим и плотнее прижался спиной к рудиментальным крылышкам новобранца. Двое черных одновременно атаковали Максима. Один воин ударил Максима энергетическим шаром, другой – смерчем. Максим успел среагировать на смерч, пустив мощный вихрь в противоход, но удар сокрушительный силы он пропустил. На мгновение Максим потерял сознание, а когда пришел в себя, то увидел перед собой только одного черного, готовящего очередную атаку.

«Где второй?» – мелькнуло в голове у Максима, перед тем как он успел поставить защитное поле. Шар, выпущенный черным, отрикошетив от энергетического щита Максима, ушел в пространство.

– Атака сверху! – крикнул новобранец, предупреждая Максима об опасности. Но было поздно. Черный, которого Максим потерял из виду, совершил маневр и зашел на атаку сверху, бесстрашно рассекая крыльями воздух. Защититься Максим не успел, и прямым контактом, хуком справа в челюсть, заряженным невероятной энергией, Максим был повержен. Сознание, по-видимому, вернулось к Максиму не скоро. Во всяком случае, бой был давно закончен. Черные и белые сидели вместе и обсуждали нюансы прошедшего тренировочного боя.

– Новичок в себя пришел, – заметил кто-то из толпы.