Tsitaadid raamatust «Опосредованно»
«Дело не в том, что было сказано, – устало отвечал Слава. – Хуже, что многое не сказано было в какомто стеснении. Хорошее почему-то труднее говорить, чем плохое, плохое как-то само вылетает.
Сергей очень красиво лоснился, выглядел как бесполезная, но приятная вещь: необычная люстра, кресло-мешок, новая фондюшница, черный холодильник, большой обжитой аквариум.
«Ты выглядишь так, как я себя чувствую»,
длится. Зато вот в момент, когда в гостинице вечером оказываешься, или уже в самолет сел, или в поезд, – ты ничей становишься. И вот это вываливание за скобки, господи, когда ничего тебе уже не нужно, кроме тишины, когда просто можешь пялиться в одну точку, это просто невероятное что-то».
Позже Лена придумала красивую теорию, что стихотворная речь, которую она временно забросила, считала так же; что, когда Лена окунулась в нее…
Но Нижний Тагил в то время, когда она заканчивала школу, когда училась в институте, вообще не являлся очень уж спокойным городом, какой район ни возьми. Действительно, кто-то из ее знакомых подсел на иглу или спился, кто-то оказался за решеткой, в конце девяностых пацаны из соседнего двора, гуляя по улице Фрунзе, умудрились до смерти избить своего ровесника, шарахавшегося возле ДК «Юбилейный», а ровесник возьми и окажись подававшим надежды хореографом, который приехал погостить к родителям и заодно решил в одиночестве ностальгически
Она была будто алкоголик, который постоянно держал во рту алкоголь и силился не проглотить его, вопреки всяким рефлексам.
Хуже, что многое не сказано было в каком-то стеснении. Хорошее почему-то труднее говорить, чем плохое, плохое как-то само вылетает.
отчасти это были невероятно деликатные люди, чья деликатность была выстрадана годами постреливания сигарет и мелочи у соседей
Портновскими ножницами резать по картону или бумаге
