Алексей Суслов
Беседы о Ван Гоге
Глава 1
– Кто для вас, Алексей, Ван Гог?
– Чудак, проказник, гений. Всё его работы пронизаны искрой землесотворения. Он как пчела снимал нектар с природы. И человек в его глазах был частью холмов, полей, неба.
– Получается, у него была тонкая, чувствительная душа.
– Несомненно. Гениальность это и подразумевает. Это такое тонкое лезвие, оно дарит возбуждение, но шаг в сторону, и ты уже в клинике для душевнобольных. А там мир как изнанка. На мой взгляд, подобные клиники лишь усугубляют порезы от тонкости души. Но в каких-то случаях они продляют жизнь.
– Каким Ван Гог был в подобных заведениях?
– Возможно, он заигрывал с медперсоналом, всматривался в человеческое нутро. Времени было много, и он не нуждался в мыслях что поесть и где переночевать.
– Каким его там воспринимали?
– Бунтарём.
– Бунтарь это человек иной волны, идущей не вперёд, а назад.
– Я с этим не согласен. Наоборот, бунтарь жаждет прогресса. Винсент всегда что-то искал, в себе, в окружающем мире. Он искал способ самовыражения, и за 10 лет до смерти нашёл его в красках и мольбертах.
– Всё ли могут рисовать?
– Кажется что рисовать могут все. Но все ли рисуют то что есть внутри них? Рисовать это как вести дневник. Я очень люблю читать дневники. Иногда читаешь дневник обычной домохозяйки, и её строки часто, очень часто переплетаются с мыслями дневника того же премьер-министра. Как такое может быть? Загадка.
– Ван Гог мог бы быть премьер-министром?
– Вторым Борисом Джонсоном.
– Показушником?
– Рваные мысли, поступки. Он был бы хорошим режиссёром, но политика это не его стихия. Бунтарь не может управлять государством, он раскачает лодку, и утонет. Емельян Пугачёв, Степан Разин, эти ребята умело преодолевали народные волнения, вписывались в их волну, потому что тонко чувствовали народные нервы. Но кто бы из них стал хорошим императором? Никто. Да, было бы весело, народ пил и гулял, но на этом всё остановилось бы.
– Ва�