Loe raamatut: «Лишний. Потусторонние записки», lehekülg 3

Font:

Глава 4.

Володя, оставшись один, подошёл к окну. Ольга вышла из подъезда и поспешила на остановку. Он глазами проводил мать и стал рассматривать происходящую на улице утреннюю суету: прохожие спешили на работу; молодые мамочки, торопясь и постоянно подгоняя своих малышей, быстрой, насколько это возможно при ходьбе в обуви на длинных шпильках, походкой, направлялись в сторону детского сада; полный лысеющий мужчина небольшого росточка возился около своего старенького и никак не заводившегося автомобиля, этот рыхлотелый, необъятных размеров человечище, пыхтел как большой неуклюжий бегемот, отчаянно и негромко матерясь на своего железного коня, отчего и казался очень смешным. Осень уже полностью овладела природой. Пожелтевшие листья в большом количестве опадали с деревьев, доставляя дворникам этим самым много дополнительных хлопот. Небо заволокло тучами, моросил мелкий и противный дождик. Осень чувствовалась во всём. Глядя на такую погоду, даже на душе возникала осень. Было тоскливо, хотелось спать. Заняться было нечем. Володя включил телевизор, но там ничего интересного не было. Сел поиграть в компьютер, но и это показалось ему скучным. От нечего делать он раскрыл вчерашнюю газету. Небольшая статья из криминальной хроники его просто поразила. Там писалось, что несколько дней назад был найден труп трёхмесячного ребенка с признаками насильственной смерти, а через три дня была арестована его мать – некая Светлана Борисовна Бездомная – по подозрению в убийстве и направлена в изолятор временного содержания, но, находясь в одиночной камере, вчера женщина была обнаружена мёртвой. Причиной смерти стала остановка сердца, но не это было главное, а то, в каком виде нашли женщину, даже опытных оперов смутила эта картина – всё её лицо было исцарапано до мяса ногтями, как будто она пыталась снять с себя кожу, а в глазах застыло непередаваемое выражение ужаса.

Володя отложил газету, заложил руки за спину и как арестант стал ходить взад вперёд по комнате обдумывая прочитанное. На ум сразу пришли его странные сны. Он вспомнил того парня из сна, ведь рассказывая об убитых им матерях он как бы хвалился этим и давал понять, что это ещё далеко не придел его коллекции. И уж тем более была странной смерть в одиночной камере, причём на следующий же день после ареста. Володя стал связывать эти два события, всё и не всё сходилось. Всё, что он слышал во сне от парня о нравственности матерей, и его отношение к этим матерям, как нельзя лучше ложилось на этот случай, а с другой стороны – это ведь просто сон подростка. Всё это очень и очень странно. Он бы так и дальше думал об этом деле, но его размышления прервал, и даже немного напугал неожиданный стук в дверь. В это время за окном хлынул ливень, с огромной силой ударил гром, и ослепительной вспышкой, осветив всю комнату, засверкала молния. Странно, обычно в это время квартира пуста, кто бы мог явиться в такой час? Володя без церемоний открыл дверь. На пороге стоял молодой парень, лет пятнадцати – шестнадцати.

– Тебе кого?

– Тебя. – Вызывающе произнёс юноша.

Володя разглядывал непрошенного гостя. Лицо казалось знакомым, но определённо вспомнить, где он его мог видеть, Володя так и не смог. Парень был безупречно одет в дорогой костюм, рубаху дорогого шёлка тёмно – алого, даже вишнёвого, цвета, модные туфли и вообще во всём его виде, в его манере держаться было нечто говорящие о благородном воспитании и прекрасных манерах.

– Я тебя не знаю.

– Понимаешь, я раньше здесь жил, а сейчас вот случайно оказался в этих местах, да и решил посмотреть, что стало с нашей квартирой.

– Ну, проходи. – Володя пропустил вперёд незваного гостя. Парень прошёлся по квартире и уселся на диване в гостиной.

– А вы неплохо устроились, в общем даже лучше, чем когда я тут жил. – Было заметно, как он быстро освоился в квартире, словно действительно вернулся домой после долгого путешествия. – Давай, что ли, знакомиться, я Александр, или просто Санёк.

– Володя, – он пожал протянутую ему руку, – странно, что ты именно сегодня зашёл, когда я дома, а так обычно в это время дома нет никого.

– Родители на работе?

– Да мама на работе, а отца у меня и не было никогда.

– Как тебе новая школа, наверное, пацаны прохода не дают?

– Да нет, мама отдала меня в платную школу, так что я особо не выделяюсь.

И так постепенно они разговорились, у них оказалось много общих интересов. Оба любили читать одни и те же книги, обоим нравились одни и те же фильмы, и оба любили одну и ту же музыкальную группу. У Володи, к его удивлению, перестала болеть голова, да и настроение поднялось. Так, незаметно для себя они проболтали часа два-три, пока Володя не почувствовал, что пора бы и перекусить что-нибудь.

– Может чаю?

– Да я вообще-то сытый, но ты давай.

Они прошли на кухню. Володя поставил разогреваться чайник и стал готовить нехитрую закуску из бутербродов с колбасой. Саня заметил стоящую на столе крупную викторию. Он молча взял кухонный нож, разрезал на две части с полтора десятка ягод, взял с полки салатницу, сложил ягоды на ней горкой, и посыпал сахаром.

– У тебя взбитые сливки есть?

– Да, достань сам из холодильника.

Он обильно залил ягоды. Минут через десять, из ягод стал выделяться сок, и, просачиваясь сквозь сливки, повис на них маленькими алыми каплями, похожими на слёзы.

– Это «слёзы палача».

– И вкусно и красиво. – Сказал Володя, попробовав десерт. – А почему "слёзы палача"?

– Палач легко и много убивает, но никто не знает, что скрывается за этим видимым безразличием, никто не заглядывал к нему в душу, никто не интересовался, что он чувствует в эту минуту. А между тем палач тоже человек, и ему жалко свои жертвы, он тоже может плакать, может даже и кровавыми слезами, но никто не должен этого видеть, для всех палач должен оставаться хладнокровным человеком, выполняющим всего лишь свою работу. И уж тем более покажется абсурдной мысль, что палач может быть невинным.

Послышался звук открываемой двери. Володя пошёл встретить мать.

– Привет мам. А я тут не один. Саня, он до нас здесь жил, решил посмотреть, что стало с квартирой, ну мы и разговорились, можно даже сказать подружились.

Ольга разделась, и они вошли в гостиную. Там никого не было.

– Ну и где твой друг?

– Ничего не пойму, куда он мог деться? Сейчас только перед твоим приходом мы разговаривали, да вон десерт стоит, он приготовил, сказал, называется "слёзы палача".

– Да это обычная "клубника со сливками". – Ольга улыбнулась, подошла к сыну и потрогала у него лоб. – Тебе что, хуже стало?

– Да, правда, он тут был, почему ты мне не веришь?

– Я верю. Но его здесь нет. Смеряй-ка температуру. – Она подала ему градусник.

Глава 5.

Осень – странное и немного грустное время года. Жизнь осенью как будто замирает. Пасмурное небо, мелкий противный проливной дождь. Хотя надо отдать ей должное, осенью природа одевается в самые яркие и неожиданные цвета – от тёмно – зелёного до ярко – алых оттенков. Но вот думается осенью, зачастую, лишь о грустном. Кажется, сама погода заставляет нас задуматься о жизни, о превратностях судьбы, да и вообще навивает философские мысли. В конце октября – начале ноября выпадает первый снежок. Температура на улице медленно, но верно начинает снижаться. Лужи покрываются тонкой коркой льда, на людях в виде одежды появляются первые признаки зимы. Уже было довольно прохладно, и была минусовая температура, когда Анастасия Андреевна явилась на работу без шапки и пальто, что впрочем, сейчас же заметили её сослуживцы. Кстати она и сама свою форму одежды заметила, по всей видимости, только уже здесь, и немало этому удивилась. Ничего не пойму, – думала про себя Настя, – я точно помню, как перед уходом из дома, смотрясь в зеркало, я поправляла шапку и одёргивала пальто, а сейчас оказалось, что я пришла раздетая. И действительно, Настя насчёт одежды была очень щепетильна, от природы обладая хорошим вкусом, она имела весьма неплохой гардероб и следила за модой, покупая всевозможные журналы и посещая модные показы. Но это был уже не первый подобный случай. После смерти единственной дочери она впала в депрессию, и с ней стали случаться всевозможные подобные казусы. Однажды ей приснилось, что какой-то молодой парень обвиняет её в смерти дочери. Безуспешно она пыталась отговориться, и в конце сна он сказал, что выносит ей приговор – смерть. Утром этого же дня, перед уходом на работу, она сняла домашние тапочки, чтобы переобуться, и стала надевать … домашние же тапки, при этом она твёрдо была уверена, что одевает сапоги. Её брат Константин уже на пороге это заметил и остановил её.

Понедельник. Начало рабочей недели. В этот день как-то особенно не хочется идти на работу.

Затрезвонил будильник. Ну вот, уже пора просыпаться, но лень даже пошевелиться. Настя встала на работу как обычно. Подошла к зеркалу – растрёпанная причёска, заспанные глаза и жутко болит голова. Ей опять всю ночь снились кошмары. Кошмары, кошмары, кошмары! «Да сколько же можно так мучаться? Нет, определённо нужно обратиться к психологу, или я точно сойду с ума». Вот уже вторую неделю Настю посещали подобные мысли, но к врачу она так до сих пор не обратилась – некогда.

Она как обычно привела себя в порядок, позавтракала йогуртом и чашкой зелёного чая с кусочком творожного торта. Двадцать минут провела перед зеркалом делая несложный макияж, оделась и вышла из квартиры, предусмотрительно проверив, всё ли она положила в свою маленькую, но такую безразмерную дамскую сумочку.

Утро выдалось на редкость холодным. Настя поёжилась от утреннего морозца, и, торопясь, засеменила к автобусной остановке. Подходя к перекрёстку, она почувствовала, что на неё кто-то внимательно смотрит. Она поискала глазами в толпе прохожих, и её взгляд остановился на молодом парне, который её разглядывал. Что-то знакомое и вместе с тем очень неприятное было в этом взгляде. У неё холодок пробежал по спине – взгляд и само лицо парня были сильно похожи на человека из её ночных кошмаров. Настя резко повернула голову и … увидела его, стоящего уже в другом месте, она стала вертеть головой вокруг, и везде, куда бы она ни смотрела, были только эти совершенно одинаковые люди. Они шли по своим делам, торопились на общественный транспорт, переходили улицу, стояли на перекрёстке, ожидая зелёный сигнал светофора, словом, ничего не изменилось в утренних буднях, разве кроме абсолютной одинаковости всех прохожих. Но тот, первый, с кем она встретилась взглядом, всё также пристально на неё смотрел и улыбался ехидной, противной улыбкой, а глаза его, словно два чёрных, холодных, сверкающих поддельным блеском и искусно огранённых бриллианта смотрели жёстко и безжалостно. Зажёгся на перекрёстке зелёный свет и пешеходы начали своё движение на другую сторону улицы. Большой, гружёный землёй самосвал, не тормозя, на огромной скорости подлетел к перекрёстку, и врезался в толпу этих одинаковых как пуговицы на пальто, людей. Случилось нечто необычное. Все они от страшного удара разлетелись, словно хрустальные бокалы на тысячи мелких осколков. Настя закричала, закрыв лицо руками. Когда она убрала руки и вновь посмотрела на перекрёсток, то увидела, что как будто ни чего и не случалось. Разношёрстная масса людей жила, обычным распорядком дня, немного суетясь, народ, торопился по своим делам, не обращая ни какого внимания на Настин крик, и только одна пожилая дама поинтересовалась всё ли у неё в порядке.

Уже придя на работу и выпив валерьянки, Настя стала приходить в себя после происшедшего с ней ЧП. Она решила, что это всего лишь её разыгравшееся больное воображение, и она вновь пришла к мысли, что как можно быстрее нужно обратиться к врачу. Об этом случае, она решила никому не говорить, да и вообще по возможности забыть. А вот забыть как раз и не получилось, события только начинали входить в свою начальную стадию развития.

Они жили с братом вдвоём в двухкомнатной квартире. Родители их, уже как семь лет назад, умерли. В целом, их жизнь протекала ровно и спокойно. Костя после окончания института работал на заводе мастером, а вот жениться так и не успел, как-то за учёбой да работой не нашёл ещё той единственной, с кем можно создать семью и вырастить своих детей. Настя, напротив, рано вышла замуж, поступила заочно в университет, родила дочь. Но, к сожалению вскоре после рождения дочки их отношения с мужем настолько испортились, что им пришлось расстаться. Настя, после того, как получила высшее образование, сумела, хоть и по знакомству, устроиться менеджером, в какую-то очень солидную фирму. Вот и буквально всё, т.е. на этом жизнь Анастасии буквально закончилась. Умерла единственная дочь Катя. Это был удар, что называется ниже пояса. Настя в дочке души не чаяла, а вот не уберегла. Это было обычное воспаление лёгких, какие пачками излечиваются в больницах. Из-за возраста дочки Анастасия должна была находиться при ней на лечении, но замены на работе не было и ей пришлось отказаться от своей госпитализации, и вот результат – осложнение. Врачи заметили, когда было уже поздно. Процесс оказался необратим, и Катюши не стало.

После смерти дочери Настя впала в сильнейшую депрессию. Она, конечно, держалась, как могла, да и на работе к ней относились с пониманием, но не замечать её состояние было всё равно не возможно. А примерно через месяц после этих событий у неё начались эти странные видения и необъяснимо реальные сны – молодой парень постоянно обвинял её в смерти дочери и как бы предупреждая, говорил, что скоро он придёт за её душой и смерть при этом будет лишь началом ожидающих её кошмаров. Одним словом, депрессия становилась настолько невыносимой, что начали появляться первые, но очень уверенные мысли о суициде. А после дорожного происшествия Настя на следующий же день отправилась к опытному психологу.

Как ни странно, но в эту ночь ей снились такие прекрасные сны, что впервые за несколько лет она проспала. На работу она всё же опоздала, но после обеда её отпустили на приём к врачу. Одна идти к психологу она не хотела, ей было как-то неловко, или, если угодно, стыдно рассказывать, постороннему человеку о своих проблемах, весьма не двусмысленно похожих на шизофренический бред. Настя решила попросить брата пойти с ней, ещё с раннего детства она привыкла советоваться с братом буквально по всем вопросам, если они, конечно, не касались дел амурных или являлись вопросами сугубо женскими.

Ей уже случалось бывать на заводе у брата – пару раз она забывала дома ключи от входной двери, приходилось идти за ключами к брату. Пропуска на завод у неё, конечно, не было, но на проходной проблем не возникло, и её пропустили, не забыв при этом подсказать, где в это время может находиться Константин. Она поднялась на второй этаж указанного вахтёром здания, и без труда нашла нужную ей дверь.

– Ладно, Настя, минут десять подожди, я скоро закончу. – Брат согласно кивнул головой, выслушав просьбу сестры. Он сидел в прорабке и работал с чертежами. Костя уже давно замечал странное поведение сестры, и нисколько не удивился такой её не совсем обычной просьбе. Он действительно заканчивал запланированную на сегодня работу, поэтому проблем с уходом раньше положенного времени не возникало. Настя, услышав положительный ответ брата, собралась было выйти на улицу, но в это время дверь в кабинет открылась, и в него буквально влетел молодой мужчина.

– Во! Ты здесь, Костярин, – полувопросительно-полуутвердительно воскликнул он, изобразив на лице облегчение от положительного результата поиска, – тебя шеф обыскался, давай дуй к нему.

Андрей Молчанов – Костин сослуживец, а по совместительству и лучший его друг. Так получилось, что они учились вместе в школе, затем вместе же и институт заканчивали, а теперь и работают вместе.

– Настя! А ты, какими судьбами здесь? – Андрей явно был доволен её появлением, он подошёл к ней совсем близко, почти вплотную. – Слушай! У нас тут в профкоме билеты в театр на завтра давали, сейчас там «Мастера и Маргариту» дают, сходим? – Настя молчала, но её взгляд ясно давал понять, что она согласна. – Ну, так как, пойдёшь? Так завтра в семь? О кей? – И он, не дожидаясь ответа, побежал дальше по своим рабочим делам.

Глава 6.

Сергей Львович Рудинштейн был психотерапевт, что называется, от Бога. На данный момент ему было 53 года, он был на пике своей карьеры, и носил почётное звание профессора. Человек приятной наружности, с слегка седеющей и лысеющей головой. Он носил пышные усы, небольшую бородку, много курил, и при этом предпочитал курить трубку, нежели сигары или сигареты. Его практика пользовалась большим успехом не только среди местных горожан, но и далеко за пределами города. Венцом же своей карьеры он считал поимку местного маньяка. Маньяк в их городе орудовал без малого три года, и милиция была практически бессильна в его поимке. Одному из следователей, ведших это дело, пришла в голову замечательная мысль, а именно, с помощью опытного психолога вычислить психологический портрет данного убийцы. Вот тогда-то, милиция и обратилась за помощью к Сергею Львовичу. Он смог не только обрисовать психологический портрет маньяка, но и существенно продвинул дело, сузив круг подозреваемых, обратив внимание оперативников, на доселе никем незамеченные особенности искомого человека. Через три недели маньяк был пойман, Сергей Львович почивал на лаврах, а местная милиция ещё несколько раз обращалась к нему за помощью, и всегда успешно, впрочем, они и до сих продолжают сотрудничество.

Кабинет его располагался, как и должно было быть у специалиста его уровня, в центре города. Это было довольно большое, просторное помещение, расположившееся в первых этажах шикарного старинного особняка, некогда принадлежавшему одному очень богатому купцу. В холле разлёгся большой кожаный диван, и два таких же вместительных и настолько мягких, что посетитель буквально утопал в них, кресла. Вдоль стен, в углах помещения, на подоконниках, и даже висели на стенах всевозможные горшки, кадки и кашпо с растениями из самых разных уголков планеты, а у впервые попавшего сюда посетителя создавалось впечатление, что он попал в некий, пусть небольшой, ботанический сад. Вся обстановка, как холла, так и непосредственно приёмного кабинета, располагали и настраивали посетителя, к изложению своей проблемы, в как можно более непринуждённой обстановке. Личность же Сергея Львовича, буквально с первого взгляда давала понять, что вы обратились за советом, или помощью, именно к такому человеку, который эту помощь обязательно, чтобы не случилось, окажет. Дым же от трубки, которую профессор закуривал всякий раз, когда к нему являлся очередной посетитель, вопреки бытующему мнению, не мешал, а скорее способствовал, душевному настрою беседы. Изысканные сорта табака, которые он любил курить, обладавшие приятным ароматом, интерьер, убранство кабинета и манера говорить, вести себя при встрече, красивая и дорогая одежда, всё указывало на то, что у хозяина этого офиса весьма хороший вкус, достойное воспитание и отличное образование. В общем, Сергей Львович являлся образцом того, каким должен быть современный психотерапевт, имеющий свою личную практику.

Массивная тяжёлая дубовая входная дверь, ведшая с улицы в офис Сергея Львовича, распахнулась неожиданно, и стремительно ворвавшийся молодой человек, сходу, не успев заметить возникшего перед собой препятствия, лоб в лоб столкнулся с приятной внешности женщиной. Потирая свой лоб, он обратился к женщине, пришедшей с ним, пройти вперёд и подождать его в приёмной.

– Извините меня, – он обратился к столкнувшейся с ним женщине, при этом внимательно рассматривая её и находившегося рядом с ней подростка, лет двенадцати – четырнадцати, – я задумался и не заметил вас. Я могу чем-то загладить свою провинность?

– Не думаю, – произнесла женщина, явно недовольная этим происшествием и собиравшаяся спешно покинуть место столкновения, – вам ещё что-то нужно? – спросила она, увидев, как незнакомец собирается преградить ей дорогу.

– И всё же, я хотел бы загладить свою вину. Приходите завтра к драмтеатру, к половине восьмого, завтра там премьера «Мастера и Маргариты». – Женщина внимательно на него посмотрела, но говорить ничего не стала. – Так я жду вас завтра! И, кстати, меня Константин зовут.

Женщина с сыном вышла из здания, и неспешно, о чём-то сосредоточенно думая пошла в сторону автобусной остановки. Константин ещё с минуту наблюдал в окно, как женщина с мальчиком медленно удалялись от здания, а затем поспешил в приёмную, где ожидала его сестра.

Их ждать долго не заставили. Минут через пять их пригласили зайти в кабинет. Сергей Львович сидел на диване в углу кабинета и набивал табаком свою трубку. Когда Настя с Костей зашли в кабинет, они на несколько секунд замешкались, ища глазами хозяина кабинета, но сначала они скорее услышали его, чем увидели.

– Здравствуйте! Здравствуйте! – Произнёс Сергей Львович, указывая рукой на два рядом стоящих кресла. – Проходите, располагайтесь поудобней, разговор, думаю, предстоит долгий. – Пока его гости устраивались, он раскурил трубку, и комната наполнилась приятным, терпким запахом отличнейшего табака. – Ну-с, – протянул он, на манер врача из чеховской «Шестой платы», – чем обязан? Можете рассказывать всё без стеснения, наш разговор останется в этих стенах, здесь вам бояться нечего.

Настя и Костя сидели в креслах, прямо напротив профессора, их разделял небольшой, и очень стильный, журнальный столик, на котором стояла пепельница. Костя вопросительно посмотрел на сестру, давая ей понять, что ей нужно начинать разговор.

– Простите, профессор! Я даже и не знаю с чего лучше начать.

– А вы попробуйте сначала. Ваша проблема, которая привела вас ко мне, должна же иметь какое-то происхождение?

Костя сидел рядом, и сейчас являлся просто сторонним наблюдателем. На самом деле он даже и не знал всего того, что происходило с его сестрой, за исключением, пожалуй, тех случаев, свидетелем которых являлся он сам. Настя, задумавшись на несколько секунд, опустив свой взгляд, глядя на свои руки, лежащие на коленях, начала говорить тихим, ровным голосом.

– У меня умерла дочь. Я должна была находиться вместе с ней рядом, в больнице. Мужа у меня нет, так как-то и приходится крутиться одной. Когда заболела дочь, у меня оказалось столько работы, что не было возможности лечь с дочкой в больницу, меня могли просто уволить, или перевести на низкооплачиваемую должность. А я не могу себе этого позволить. В общем, как бы там ни было, дочери через некоторое время не стало, может, конечно, это и по недосмотру врачей, но меня рядом с ней не было, если бы я была рядом, думаю, этого бы не произошло. Так или иначе, я пусть косвенно, но виновата в смерти дочери. Жуткая депрессия после её смерти, думаю, она и до сих пор не прошла, меня буквально сразила наповал. Начались какие-то видения, я стала очень рассеянной, а видения становились настолько реалистичными, что и видениями-то, их назвать можно лишь потому, что их больше никто кроме меня не видит. И всегда там присутствует один и тот же молодой парень, он обвиняет меня в смерти дочери, и говорит, что расплатой будет смерть. А ведь дочка для меня была самым близким, дорогим и любимым человеком. Брат здесь не в счёт. После смерти дочери я и так себе места не нахожу, а теперь вообще не знаю, что делать, как избавиться от депрессии, от видений. Пока совсем с ума не сошла, решила вот к вам за помощью обратиться, вы ведь поможете, профессор?

Пока Настя говорила, лицо профессора сменяли одно выражение за другим. По мере изложения проблемы он становился всё внимательней, так, что к концу этого монолога он был практически весь внимание. Его трубка, сначала то и дело прилагавшаяся к губам, через минуту уже неподвижно замерла в руках, а потом и вовсе потухла. Костя слушал молча, его взгляд был направлен в одну точку, он смотрел, и ничего не видел. Настин брат видел, что с сестрой происходит что-то неладное, но он списывал это на смерть её дочери, и откровенно думал, что это скоро пройдёт. Но то, что услышал он сейчас, заставило его по-настоящему заволноваться за психическое здоровье сестры. Настя, пока рассказывала, смотрела на свои руки, теребящие носовой платок. А её волнение постепенно перерастало в нечто большее, так, что сейчас она промокала платком те несколько слезинок, которые вопреки её воли предательски выступили из её глаз.

Профессор встал с дивана, подошёл к окну и, упершись руками в подоконник, застыл на одном месте, глядя куда-то вдаль, но при этом ничего не замечая вокруг, кроме своих мыслей. Через пару минут такого напряжённого молчания, он подошёл к своему столу, достал какую-то папку с бумагами, и стал перелистывать её. Остановив взгляд на одной из страниц, по всей вероятности найдя то, что он искал, начал читать им же самим написанное. Получив нужную ему информацию, профессор снова вернулся на диван, и уселся напротив своих гостей. На его лице отчётливо читалось недоумение.

– Понимаете, – профессор сделал многозначную паузу, – с нечто подобным я уже сталкивался. В прошлом году ко мне обращались две женщины с аналогичными проблемами. Описание вашего случая практически идентично тому, что я уже слышал год назад. Одна женщина не могла найти общий язык со своей дочерью, их постоянные конфликты привели к тому, что дочь в результате наглоталась каких-то таблеток, когда её обнаружила мать и вызвала «скорую», то было уже, к сожалению, поздно, девочку спасти не удалось. Вторую женщину мне приводили на психическое освидетельствование мои знакомые из милиции. Она овдовела, когда её сыну было девять. Стала выпивать, а через год, она уже потеряла работу, и совсем опустилась, практически забыв про сына. Мальчик жил, не выходя из квартиры. Она его не купала, а ел он только то, что сам мог найти после материнских попоек. Однажды, в пьяном угаре, мать его так сильно ударила, что мальчик, упав неудачно, ударился головой о табурет. Она, конечно, не обратила на это внимания. А через день, немного придя в себя после очередной бутылки, она увидела как у лежащего на полу ребёнка, возле головы, собралась небольшая тёмная лужица. Истощённый детский организм не вынес такой травмы. Он умер за два часа, до того, как пьяная мамаша вызвала «скорую». Но главное не то, что обе эти женщины явились причиной смерти своих детей, им обеим, впрочем, как и в вашем случае, в видениях приходил молодой юноша, и угрожал скорой смертью. В первом случае, через полгода после смерти дочери, её мать выходила из подъезда, когда с подоконника окна девятого этажа упал большой цветочный горшок, наверно здесь не нужно говорить, что упал он точно на голову этой женщине, смерть была мгновенной. Хозяйка квартиры, из которой выпал этот злополучный горшок, так и не вспомнила, когда и зачем она его туда поставила, и уж тем более не могла объяснить, как он смог упасть, окно хоть и было открыто, но горшок, стоящий на подоконнике, никак не мог сам перескочить через выступ рамы окна. В милиции списали всё на несчастный случай, и на ветер, которого, кстати, тогда не было. Дело так и закрыли за недостаточностью состава преступления. А со второй женщиной получилось ещё страннее. После моего освидетельствования, её поместили в психоневрологическую больницу, или попросту, психушку. Она находилась в палате с самыми спокойными пациентами, да к тому же которые находились под действием лекарств и не были способны на какие-либо активные действия. Все семь женщин, находящихся в этой палате, били её минут десять, били молча и сконцентрировано, так, что санитарка заметила их действия случайно, проходя мимо этой палаты. Когда всё закончилось, все женщины, принимавшие в этом участие, преспокойно разошлись, и вернулись к тому, чем были заняты ранее. Их опрос ничего не дал, все, кроме одной женщины, ничего не помнили о происшествии. Только одна, самая здоровая из них, сказала, что так было нужно, а на вопрос кому это было нужно, она ответила – «ему», но кому «ему», так и не удалось от неё добиться.

Настя и Костя слушали молча. Сейчас они сидели, смотрели куда-то в сторону стены, ничего не видящим взглядом, и переваривали услышанное. После недолгой паузы, профессор продолжил.

– И это ещё не всё. Как я уже упоминал выше, у меня много знакомых в органах милиции. Так вот, за последние два года было зарегистрировано у нас в городе и области, больше десятка женских смертей при странных, либо вообще не выясненных обстоятельствах. Все смерти жуткие, и их все объединяет то, что как выяснилось уже позже, все эти женщины прямо или косвенно, причастны к смерти своих детей. Из всего этого ряда выделяются три семейных пары. Их дети живы, они были доставлены в детские больницы, и ещё полгода находились на реабилитации. В таком запущенном виде их забрали у родителей органы опеки, родителей, конечно же, лишили родительских прав. Все три пары, спустя какое-то время погибли, также непонятным образом. И сегодня, буквально перед вами, приходили мать с сыном. У них очень хорошие семейные отношения. Хорошую и заботливую мать сразу видно. Но! С недавнего времени мальчику стали сниться очень странные сны, где присутствует молодой парень, и говорит, что будет оберегать их семью. Не так давно Ольга Николаевна, мама мальчика, вместо школы оставила сына дома. У него была температура. Как утверждает Владимир, так зовут сына, перед приходом мамы с работы у него в гостях находился молодой парень, утверждавший, что когда-то жил в их квартире. Они переехали сюда с другого города. Так вот, когда Ольга Николаевна пришла, то Володя хотел маму познакомить с этим юношей, которого он оставил в комнате, но они его там не застали, равно, как не было его вообще в квартире. Что это было, видение, галлюцинация, или ещё что-то, я пока ответить не берусь, но судя по описаниям, этот юноша очень похож на вашего. Во всех этих историях, в вашей, историях с женскими смертями, и истории только что мною рассказанной, есть нечто общее. Возможно, этим общим и является этот юноша, которого вы видите. Знаете ли, я так долго помогаю милиции, что мне самому стало интересно, что означают, а главное каким образом происходят, все выше упомянутые события. Но это только предстоит ещё нам узнать. Что касательно вашего психического здоровья, думаю ваши видения это не результат психического отклонения, возможно, здесь прячется нечто большее. А пока я могу дать лишь один совет, это как можно больше отдыха, и главное, как можно меньше думать обо всём случившемся, в том числе и о дочке. Я понимаю, что вам сейчас тяжело, но вам нужно хоть как-то отвлечься, иначе вы и впрямь можете заболеть.