На берегу

Алена Маляренко

НА БЕРЕГУ

(повесть-сказка)

НА БЕРЕГУ

– Ну что ж… Начнём по порядку? – существо подкинуло дров в костер и заговорило.

Голос был мерный и тихий, как будто где-то далеко отыграла музыка и последним отзвуком дрожала струна. Но он не печалил, он согревал как последняя надежда. И путешественники, сжавшись у костра, удивленно слушали его.

– Я не знаю, кто вы. Я не знаю, кто я. У меня была возможность разобраться: столько со мною рядом перебывало разных существ – мудрых и странных, добрых и злых – можно было бы попросить у них в этом помощи. А я не смогла. Потому всё так же сижу и сижу на берегу реки.

Жизнь – это Река, впадающая в Океан. Она стремительно рвется вперёд, теряется вдали и… проносится мимо меня. Волна обгоняет волну, свистит и мчится ветер. И те, кто в Реке, кто движется вместе с водою и ветром, – те и живут. А я… Я просто сижу на её берегу.

Верите ли, мне необъяснимо приятно вот так вот сидеть и смотреть на тех, кто живёт. Они занятны: такие разные, и такие похожие в одночасье. Некоторые из них, целеустремленные и решительные, пытаются покорить Реку. Они движутся, никого и ничего не замечая вокруг, как будто пытаются обогнать волны и достичь какой-то своей, собственной цели раньше, чем туда добежит вода, не обращая внимания ни на кого. Всё для них – движение, а мир для них – Река.

Есть и другие, авантюристы и мечтатели. Они не стремятся гнаться за Жизнью. Им просто нравится то нежиться на водной глади, то рисковать, носясь по валам. Уж если они с кем и соревнуются, так это с другими Плывущими. Мне иногда кажется, что им всё равно, что там, в конце Реки, куда она течёт и куда несёт их – лишь бы покуражиться! Они бросают вызов каждому успешному пловцу, а прежде всего – друг другу.

Были среди Живущих и отчаянные смельчаки, намеревавшиеся побороть течение и плыть против него. К чему? Неужели их цель – не та, что у всех остальных? Видимо, да. Но, несмотря на отчаянные усилия, широкие взмахи и гребки, их продвижение к Истокам так незначительно и так временно! Вода неизменно относила их к Океану, измученных, но непокорённых.

Видела я и иных, влекомых волнами с хмурой, решительной обреченностью. Они не поднимая головы, гребут и гребут в никуда, видя перед собою только отражение собственного отчаяния в бурных водах. Мне не известно, зачем они однажды вошли в Реку, почему их не прельщают ни Океан, ни Истоки, ни Берега, как непонятно и то, какая сила всё ещё удерживает их наплаву.

Но страшнее всего было видеть обессиленных – плывущих на спине, ещё живых, но уже отрешённо глядящих вверх и не видящих ни неба, ни Реки. Как мёртвые, они перекатывались бревнами в быстром потоке и исчезали в нём навсегда.

И те, и другие, и третьи, и даже последние всё-таки были и оставались частью Жизни, частью Реки, её настоящим, прошедшим и будущим, несмотря ни на что. Время от времени некоторые из них даже замечали меня и звали с собой. А я? Я остаюсь Сидящей на берегу.

Не потому, что боюсь потерпеть поражение в борьбе с Рекой и Океаном – мне незачем было бороться с тёмными тёплыми водами (пусть только позовут – и я нырну, чтобы умчаться в потоке навстречу вечности). Дело в ином. Как объяснить? Я просто ощущаю себя – лишней среди плывущих. Я улыбаюсь им – пусть вам повезёт и всё будет хорошо в вашем пути. Улыбаюсь – и машу им вслед рукой, и остаюсь на своём берегу.

Ещё, наверное, и потому, что мне иногда кажется, будто я оставлена здесь (Кем-То или Чем-То) совсем не зря. Пусть даже если и не всегда мне суждено сидеть на берегу, то хотя бы до тех пор, пока не найду этого Кого-То или Чего-То, чтобы плыть вместе с ним, вслед за ним. Или хотя бы не найду… себя. Ведь я до сих пор даже не знаю, кто я – Я, оставленная на берегу. Впрочем, начнем по порядку?

АНО

Долго я ощущала себя деревом. Живое существо увидал во мне однажды старый Чарг, теперь мой верный друг. Правда, когда он впервые спустился с неба на песок возле меня, обошёл вокруг, кося чёрной бусинкой внимательных глаз, почесал недоумённо лапкой клюв, он ещё не был другом, а скорей случайным первым встречным птахом. Прокашлявшись, Чарг сам завел беседу:

– Ммм-да-с-с-с… Что мы имеем? Самочка, определенно самочка, да-да. Только какого вида?

– Кто – я? Вы это – обо мне? – и смутилась, и обрадовалась я, то ли нежданному собеседнику, то ли звукам собственного, такого нового для меня, моего голоса, то ли тому, что вообще, оказывается, умею говорить. – А откуда вы… узнали?

– Хм! – усмехнулся Чарг и снова почесал клюв. – Хм. Видимо, по запаху? Ххха! Конечно, по запаху! Крра!

Тут мы засмеялись оба (хорошая шутка – по запаху! – ведь смешно же, правда?), разговорились и стали друзьями. Как друг, он рассказал мне бесконечно много и изумительно интересно. Всё, что я знаю о Реке и о Плывущих, я узнала именно от него. Чарг бывал в разных местах и из каждого полета возвращался, удивляя меня новостями. А однажды он принес мне тёплый лёгкий платок. Нет, целый плед! В красную и зелёную клетку, с бахромой. Такой огромный, что мне несложно было завернуться в него целиком.

– Чарг, но мне нечего подарить тебе взамен. – смутившись, сказала я ему – А хочешь, я сделаю тебе гнездо? Мы будем там вместе, и ты бы навсегда остался со мной?

– Вот ещё! – хмыкнул он. – Носи, Самочка Неизвестного Вида, носи этот плед и не выдумывай глупостей! А я и так ещё прилечу к тебе. И не раз. Зачем мне твоё гнездо? Да и я тебе – зачем? Незачем! Ты лучше вот что: лучше сделай себе дом и жди.

– Чего жди?

– Особь твоего вида, но… противоположного пола. Он обязательно найдётся, и вы будете вместе. Понимаешь? Не поняла? И ладно. И Бог с тобой. Поймёшь со временем. А пока верь мне, – сказал он, а потом…

Потом Чарг, не привыкший сидеть на одном месте, снова улетел. Как улетал всегда. Тем более, уже заканчивалось лето. А осень всегда действовали на Чарга одинаково – заставляла исчезать куда-то на долгую-долгую зиму.

Одно хорошо: каждая весна возвращала его обратно. Возвращались его рассказы о Мире, о Реке, об Океане, многих и многих Живущих и Плывущих, о его высоких полетах, и… обо мне. Правда, обо мне он каждый раз рассказывал другое и новое – никак не мог разобраться, кто я и что я. Единственное из его слов было ясно точно: я – живая, одушевлённая, я – Ано, самочка неизвестного вида.

И еще кое-что я узнала благодаря Чаргу: с его отлётами я узнала, что такое о-ди-но-чес-тво и о-жи-да-ни-е…

ДОМ

Я долго думала над словами Чарга о доме. Но с чего начать? Как начать? Я не знала. И подолгу сидела на своем берегу – думала!

А однажды утром над водой, прямо напротив меня остановился туман. Я хотела поговорить с ним, но он был занят. Туман одной лапой уперся в песок около меня, а другой – в противоположный берег, пил воду и пытался разглядеть на тёмной скользкой поверхности своё отражение. Тщетно: глупый туман закрыл своей широкой спиною солнце и ничего не мог увидеть теперь. Он расстроился, сжался, отяжелел, брызнул поневоле от горя весомыми редкими слезами и, раздражённо оттолкнувшись от берегов, взмыл кверху. Он повис невысоко, качаясь и печалясь. Под ним, как под крышей, плавала по воде вместо отражения его темная грустная тень. Я залюбовалась.

Но тут примчался легкий веселый ветер. Он стал дергать туман за рукава, за полы ватного пальто, сбил с него косматую шапку, уцепился за длинный белый шарф. Он тянул его за усы и бесшумно смеялся ему в лицо с лёгким придыханием. От его насмешек туман совершенно расклеился, распался в клочья, расцвёл в вышине кучевыми облаками: бело-розово – на голубом…

Ветер недоумённо пожал плечами – вот незадача! – и погнал куда-то по разбитому зеркалу реки последние лоскутья тумана.

Я осталась совсем одна. Только моё отражение – очертания самочки неизвестного вида – невесомо выглядывало из пледа, качаясь сюда и туда на волнах.

– Тоскуешь? – спросила я его – А друг твой Чарг улетел и прилетит только когда пройдут холода, но сначала выпадет, а потом сойдёт снег…

Отражение мое вопросительно поглядело на меня:

– Ты чего? Спрашиваешь, как я готовлюсь его встречать? Мы сядем, поговорим… Я насыплю ему сухих ягод, которые припрятала для него под пеньком, и…

Вдруг мне захотелось: пусть там, где мы будем беседовать с Чаргом, будет так же покойно и тихо, как под крышей, которую соорудил над водою туман. Но только чтобы пробегающий мимо ветер не размахивал руками и не ерошил нас. И чтобы был, была, были…

– Дом! Теперь я знаю, как я буду делать для нас дом!..

Я отошла подальше от берега, к сухому глинистому пригорку на опушке соснового леса. Обошла, рассмотрела его и поняла: если вырыть в нём ход, а потом широкую просторную нору, которая, как капля, расширялась бы вглубь и уютно круглилась снизу, можно будет не стыдиться принять в ней моего друга.

До глубоких холодов шла моя работа. Я ры�