Loe raamatut: «Принцип Парето»

Закон Паре́то (принцип Парето, принцип 80/20)  – эмпирическое правило, названное в честь экономиста и социолога Вильфредо Парето, в наиболее общем виде формулируется как «20 % усилий дают 80 % результата, а остальные 80 % усилий – лишь 20 % результата»: то, что мы видим, не всегда соответствует действительности – всегда имеются скрытые факторы; то, что мы рассчитываем получить в результате, как правило, отличается от того, что мы получаем; большинство удачных событий обусловлено действием небольшого числа высокопроизводительных сил, большинство неприятностей связано с действием небольшого числа высокодеструктивных сил; бо́льшая часть действий являет собой пустую трату времени – они не дают ничего реального для достижения желаемого результата.

Глава 1

– Три порции кексов с изюмом, крендельки с карамелью и орехами, пончики с сахарной пудрой. И побыстрее там, – кричит Ксюша, а я мечусь по маленькой кухне кондитерской.

Небольшое помещение три на четыре, где есть место только для одного, а нас здесь со Светой двое. Как умещаемся – непонятно, ещё и успеваем вовремя выдавать блюда. Ну как вовремя, предыдущее опаздывает на десять минут, а принимающая заказы Ксения уже кричит о следующем, подгоняя нас.

Дни бывают разные – суматошный, как сегодня, когда в семь вечера под конец рабочего дня мы вымотаны на максимум. А иногда совсем пусто, словно все люди разом перестали употреблять сладости и перешли на здоровое диетическое питание.

Заканчиваю предыдущий заказ и перехожу к следующему под вопросительным взглядом помощницы, которая работает здесь чуть больше месяца.

– Рабочий день почти закончен, – цокает Света, замешивая тесто на пончики. – Она прекрасно знает, – указывает в сторону зала, где слышится требовательный голос девушки Ксении. – Не люблю её смены, куда приятнее работать с Верой.

– Согласна. Но не забывай, теперь она состоит в личных отношениях с хозяином, а значит, на голову выше нас, соответственно, её слово против нашего – она всегда права.

– Не она первая, не она последняя, – замечает Света, недовольно вздыхая, но продолжая. – Это ненадолго. Армен слишком влюбчив, чтобы остановиться на одной.

Тихонько хихикаем, понимая, что помощница права и хозяин перебирает женщин со скоростью смены дней недели. Мне от этого не легче, как и от напряжённой обстановки дома. Каждый день по возвращении с работы меня ждёт неизвестность: закончится вечер скандалом с битьём посуды или я получу редкую возможность спокойно уложить ребёнка спать и крепко уснуть самой. Русская рулетка, где ставки делаю не я, да и выигрыш идёт в руки кому-то неизвестному.

Закончив позже на двадцать минут, бегу в сторону метро, чтобы через полчаса оказаться перед дверями квартиры. Поворачиваю ключ в замке, а открыв её, обездвижена криками мужа. Сегодня не мой день. Однозначно.

– Сука, куда ты дела водку? – накидывается с порога, не позволив мне снять верхнюю одежду. – Вылила?

Он едва стоит на ногах, покачиваясь в проёме двери. Стеклянный взгляд не предвещает ничего хорошего, накаляя обстановку.

– Не выливала. Сам вчера выпил, если забыл.

– Куда дела? – прижимает своим телом к стене, дышит тошнотворным перегаром, а я отворачиваюсь. – Говори! – встряхивает так сильно, что внутренности подпрыгивают.

– Ты. Её. Выпил.

Отталкиваю его руки, вырываюсь, чтобы пойти в соседнюю комнату и проверить бабулю.

– Как ты? – поднимаю одеяло и оцениваю масштаб катастрофы.

Рома к ней не заходил ни разу за весь день, уверена. Бабуля лишь мычит что-то невнятное, показывая глазами мне за спину.

– Опять дерьмом воняет! – прилетает реплика от мужа. – Достало!

– Это твоя бабушка, – напоминаю в который раз о родственных связях.

– Сдай её в хоспис.

– За него нужно платить, а в нашей семье я одна работаю и содержу себя, бабулю, ребёнка и тебя. Не хочешь мне помочь? – поднимаюсь в полный рост, пожирая злым взглядом то, что осталось от моего мужа, и всё ещё не понимаю, когда Рома успел так деградировать, превратившись в алкоголика, основной целью которого является пополнение ежедневных запасов алкоголя.

– Это моя хата. Не нравится – пошла на хер!

– Мне некуда идти, – сглатываю нервный ком.

Он это знает. Слишком хорошо, чтобы изощряться в унижениях, постоянно указывая на дверь. Если бы я была одна, выкарабкалась бы, нашла варианты и выход, но у меня Тася и бабуля. Последняя утонет в собственных экскрементах или умрёт от голода, если оставлю её на попечение внука.

– Вот и закрой рот. И водки мне купи, когда на работу пойдёшь, – озвучив приказ, наконец уходит.

Переодеваю бабулю, заменив памперс, кормлю с ложечки. С аппетитом ест, оставляя тарелку пустой. Не всегда могу отпрашиваться в обед, чтобы покормить её, и тогда приходится терпеть до вечера. Из кухни слышится голос мужа, приглашающий очередного собутыльника в гости и рассказывающий, что сука, то есть я, принесёт через пару часов спиртное. Но затем он договаривается о встрече, и я с надеждой почти не дышу, надеясь прийти домой и не застать Рому.

Переодеваюсь и спешу к двери, чтобы не получить вдогонку пару лестных слов от когда-то любимого человека. Направляюсь к соседней двери, нажимаю на звонок и жду ответа.

– Лен, привет. – Приветливая Валя встречает радушной улыбкой.

– Привет. А где…

– Мамочка, – несётся Таська, запрыгивая на руки. – Ты уже на работу?

– Да, малыш. Мне пора.

– Папа опять пьяный? – Вопрос, который четырёхлетняя дочь задаёт каждый день последние два года. Я бы всё отдала, чтобы её детство продлилось как можно дольше, окутывая приятными и волшебными моментами, но увы.

– Да.

– Лен, вызови полицию, – предлагает Валя, как только дочка скрывается в глубине квартиры.

– И что я скажу? Он меня не избивает, никого не трогает, пьёт дома, общественный порядок не нарушает. За дверью своей квартиры человек волен делать всё что угодно, если это не доставляет дискомфорта остальным жильцам дома. Последние пятнадцать суток научили его не применять ко мне физической силы, поэтому теперь Рома уничтожает меня морально. Раньше хотя бы стеснялся дочери, а потом и она перестала быть ограничителем.

– А уйти? – не унимается соседка.

– Куда, Валь? Я детдомовская, родни нет, даже дальней. А выйдя замуж за Рому по наступлении совершеннолетия и прописавшись у него, потеряла право на жилплощадь, которая положена таким, как я. Квартиру снять не могу, потому что работаю одна на трёх работах, и весь доход уходит на содержание ребёнка и бабули, которой требуются памперсы для взрослых, медикаменты и хорошая еда.

– Так баб Люда вроде на тебя завещание составила, так?

– Так, но он здесь прописан, проживает всю жизнь, а бабуля ещё жива. Выгнать его, как ты понимаешь, я не могу. Это мне объяснили в прошлый раз полицейские.

– Замкнутый круг…

– В котором я мечусь в поисках выхода, – заключаю с грустью, на секунду прикрыв глаза. – Ну, ладно, не будем об этом. Я на пару часов, постараюсь побыстрее.

– Беги уже. Потом Тасю заберёшь.

Спешу вниз по лестнице, уже значительно опаздывая. Вторая работа предполагает, что я должна вымыть помещение супермаркета до десяти, успев до закрытия. Дальше небольшой продуктовый магазинчик, на уборку которого есть всего час – третья работа. И так каждый день, словно день сурка, повторяющийся по кругу снова и снова без права на отдых и выходные.

Ежедневное выполнение работы гарантирует, что мой ребёнок будет накормлен и одет, а бабуля получит всё необходимое. Её пенсия проходит мимо меня, попадая прямо в руки Роме, который ещё пару лет назад забрал карту и сменил пароль. Не знаю, какая сумма приходит каждый месяц, но он благополучно пропивает её за две недели, поначалу расточительно угощая всех друзей-собутыльников, а затем требует, чтобы спиртное покупала я. Отказываю, не боясь получить оплеуху или подзатыльник, в надежде, что Рома уйдёт на поиски добавки и, возможно, на пару дней пропадёт. Такие моменты случаются раз в пару месяцев, потому что муж предпочитает пить в комфортной обстановке на кухне, но всё же моменты счастья присутствуют, и в такие дни мы все отсыпаемся, пытаясь жить нормальной жизнью. Но муж всегда возвращается пьяный и злой, и тогда надежда на лучшее будущее растворяется в ужасных криках.

Быстрее обычного заканчиваю уборку в супермаркете и спешу в магазин за углом. И здесь получается быстрее, поэтому покупаю Тасе любимый йогурт и бегу домой, чтобы забрать дочь от соседки. Если бы не Валя, которая забирает детей из сада и позволяет проводить моей дочери в своей квартире все выходные, играя с её сыном, давно свихнулась бы в переживаниях. Рома давно перестал помогать, не работая, не заботясь о своей дочери и удовлетворяя лишь собственные потребности. Да и не оставила бы я Тасю с ним, опасаясь, что друзья мужа могут обидеть ребёнка.

Забираю дочку и осторожно вхожу в квартиру, встречающую мёртвой тишиной. Ушёл. Медленно выдыхаю, а осмотрев комнаты, позволяю себе немного расслабиться. Тася напряжена, ожидая криков папы, но, заметив мою улыбку, сразу понимает, что сегодня будем спать одни. Редкий момент, когда мы вдвоём заберёмся под одно одеяло, уютно устроившись на узкой кровати, и долго будем читать сказки, рассматривая яркие картинки и обсуждая персонажей. Оказывается, иногда так мало необходимо для счастья: спокойные моменты, словно крупицы золота, растягиваешь и мечтаешь продлить.

Таська плещется в ванной, радостно повизгивая и разбрызгивая воду. Не ругаюсь, понимая, что момент отсутствия нашего папы дома мимолётный, а завтра мы вновь будем купаться под стук в дверь и оскорбления самыми гадкими словами. Я привыкла, научившись дистанцироваться и не реагировать на выпады мужа, а следом равнодушную позицию заняла и Тася, стараясь не попадаться на глаза папе. Мой ребёнок слишком быстро взрослеет, каждый день наблюдая неприглядную картинку жизни, к которой стремиться не нужно.

Две кровати в комнате, одну из которых занимает бабуля, а вторую мы с дочерью. Другая спальня в полном распоряжении Ромы, которую он закрывает от нас на ключ и забирает его с собой. Я не была там больше двух лет и не имею представления, в каком виде пребывает комната и что в ней находится. Но думаю, в комфорте нет необходимости, потому что муж добирается до кровати, завалившись прямо в одежде и обуви. Привычная картинка, давно не вызывающая удивления, злости или возмущения. Будто так и должно быть, а как протекает нормальная жизнь с аппетитными ароматами на кухне и человеческими разговорами, я уже не помню.

Пока Тася крутится в кровати, листая любимую книжку, стою под потоками воды, закрыв глаза и отключившись от мира, который мне до коликов противен. Тотальная усталость накрывает, как только позволяю себе глубокий вдох и надежду на спокойную ночь. Я так устала, что с готовностью готова мчаться в неизвестном направлении от этой омерзительной жизни, подобия человека рядом и проблем, которых моя дочь понимать не должна.

Работа в забегаловке не то, о чём я мечтала, оканчивая кулинарный техникум и отработав два года до декрета в большой кондитерской, но Армен позволяет мне убегать среди рабочего дня, чтобы проведать бабулю, и брать на работу Тасю по выходным, не замечая моего ребёнка в зале. А ещё даёт денег взаймы и разрешает готовить на кухне кафе еду для моих девочек, потому что кухня в квартире давно превратилась в помойку, а всю имеющуюся посуду Рома пропил или же попросту уничтожил, как и большинство нашей одежды. То немногое, что у меня имеется, хранится в кафе вместе с Тасиными вещами.

Впервые за долгое время позволив себе выпасть из реальности, выключаю воду и иду в комнату, чтобы убедиться, что муж не вернулся. Дочь свернулась клубочком, подложив ладони под щёку, а бабуля размеренно сопит. Закрываю дверь на две щеколды, прекрасно понимая, что это не является преградой для Ромы, но в последнее время он себе позволяет лишь тарабанить в двери и орать матом, пугая ребёнка.

Укладываюсь, обнимая свою девочку и целуя светлую макушку, несмотря на усталость, ещё долго лежу с открытыми глазами, прислушиваясь к дыханию людей в комнате. Обдумываю свою жизнь и положение, которое кажется тупиковым, но вместе с тем мечтаю, чтобы перемены стремительно ворвались в эту квартиру, изменив судьбу моего ребёнка и мою собственную.

Глава 2

– Вставай! – Рома стучит в дверь, пинает снаружи ногами и сыплет проклятия на всех, кто находится в комнате.

Тася подскакивает, испуганно озираясь по сторонам и прислушиваясь к громким выкрикам. Затем, понимая, что папа ведёт себя в привычной манере, обнимает меня и с силой прижимается. Новый день и знакомый Рома. Надежды, что он пропадёт на пару дней, не оправдались, а следующее исчезновение произойдёт нескоро. Приближается день пенсии, а значит, пару недель после её получения наш дом будет забит собутыльниками, желающими напиться на халяву.

Чувствую себя разбитой и уставшей, с трудом поднимаюсь с постели, замечая на себе взгляд бабули. Она давно, как и Тася, привыкла к тому человеку, в которого превратился её внук. Вероятно, имея способность говорить, попыталась бы направить его на путь истинный, но последствия трёх инсультов лишили старого человека возможности говорить, парализовав мышцы лица и семьдесят процентов тела.

Замечаю неладное, а измерив давление, понимаю, что необходимо вызвать скорую. Как правило, значительно улучшить положение бабули врачи давно не могут, но у бригады скорой есть медикаменты, которые почти мгновенно ей помогут.

Собираю Тасю, чтобы отвести к Вале, предварительно ей позвонив и объяснив ситуацию. Сегодня она сама отведёт детей в сад, позволив мне дождаться скорую. Предупреждаю Армена, который недовольно фыркает в трубку, но соглашается, напоминая, почему я работаю у него.

– Почему не открывала? – Рома бесится, семеня за мной по коридору.

– Спала.

– Тебе пора на работу.

– А ты что, следишь, чтобы я не опаздывала? – резко разворачиваюсь, встречаясь с вполне адекватным взглядом слегка захмелевшего человека. Нонсенс, который вызывает изумление. – Отведу Тасю и вернусь, – бросаю, закрывая дверь, – сейчас скорая приедет.

Валя перехватывает дочь и бежит по лестнице вниз, опаздывая в садик. Возвращаюсь в квартиру, улавливая непривычные звуки из ванной: стук, шуршание и маты Ромы. Но дёрнув ручку, удивляюсь, что дверь закрыта изнутри, хотя мужу плевать на всех в квартире и свои нужды он справляет никого не стесняясь.

– Что надо? Не мешай, – рявкает. – Иди к бабке.

Звонок оповещает, что бригада прибыла. Впускаю врача, сразу направляя в комнату, где едва слышно стонет бабуля. Привычные вопросы, осмотр, укол и тяжёлый вздох.

– Девяносто два года и три инсульта – на улучшение надеяться не стоит, – выносит вердикт, когда мы выходим на лестничную клетку.

– Я всё понимаю.

– В общем, готовьтесь. Недолго осталось.

Вот так просто и спокойно, словно он каждый день произносит заученную фразу, причиняющую людям боль. Задерживаюсь на лестничной клетке, обняв себя руками и приводя мысли в порядок. К таким моментам никогда нельзя быть готовым, а бабуля – единственный человек, который последние несколько лет проявлял ко мне и Тасе искреннюю любовь и заботу. Когда она ещё могла говорить, Рома получал нагоняй и выслушивал разъяснительные нотации ежедневно, фыркал и злился, но не перечил. Но как только бабуля замолчала, развернулся на всю катушку, не сдерживая себя.

Возвращаюсь, чтобы повторно проверить давление и удостовериться, что укол подействовал. Она даже делает попытку улыбнуться, показывая, что всё хорошо и я могу спешить на работу.

Но перед выходом, убедившись, что Рома закрылся на кухне, заглядываю в ванную. Что-то меня смущает в привычной обстановке, и я внимательно изучаю помещение, пока не натыкаюсь взглядом на край пакета за ванной. Вчера его здесь точно не было, и, нагнувшись, просовываю руку, разворачиваю целлофан, какую-то грязную тряпку и вижу на ладони… пистолет. Настоящий, тяжёлый, в мелких царапинах, точно как в фильмах или сериалах про полицейских. Не представляю, откуда он взялся, а вспоминая утреннее поведение Ромы, сразу понимаю, кто принёс оружие. В голове чередой проносятся ужасающие мысли, а наличие оружия в квартире, где есть ребёнок, уничтожает предположениями последствий, поэтому не задумываясь засовываю его в сумку. Почти на цыпочках выхожу из квартиры и стрелой мчусь на выход, а через пару кварталов бросаю опасное содержимое в мусорный контейнер. Становится спокойнее и легче. Даже если Рома будет искать то, что принёс, для начала ему придётся признаться, откуда взялось оружие, но вряд ли он удостоит меня такой чести.

Рабочий день проходит в суете, а постоянное присутствие Армена напрягает. Его сальные взгляды, оставляющие почти физические ощущения, противны. Если такие, как Ксения, легко ложатся под начальство, чтобы улучшить своё положение, то я не готова спать с кем-то с выгодой для себя.

Возвращаюсь домой, сталкиваясь с омерзительной тишиной и отсутствием мужа. Иду к бабуле, чтобы покормить и проверить состояние, но застываю в дверях… Понятно без слов. Никогда не видела мёртвого человека так близко, но отчего-то, даже не приближаясь, осознаю случившееся. Набираю номер скорой и участкового, в ожидании оседая на обувную полку в прихожей.

В глубине квартиры тикают часы, словно острые стрелочки отсчитывают каждую минуту моей несостоявшейся жизни, напоминая, что время скоротечно и монотонно отмеряет счастье, дарованное каждому из нас. Смерть так близко и так явно ощущается в данную минуту, что к горлу подкатывает тошнота, и только сейчас вспоминаю, что сегодня ещё ничего не ела.

Не знаю, сколько сижу в таком положении, но звонок в дверь вырывает из забытья, возвращая в противную реальность. Участковый совместно с врачами фиксирует время смерти, задавая вопросы и заполняя бумаги. Сейчас в комнате тот же врач, что был здесь утром. Тело забирают в морг, хотя смысл вскрытия мне непонятен, но человек в белом халате говорит, что таковы правила, и я лишь спокойно киваю. Мне объясняют, когда можно забрать тело и организовать похороны, и мысль, что на это требуются деньги, меня разрушает. Есть сумма, которую я скопила, откладывая крохи, но и её, вероятно, не хватит. Собираю бельё с кровати, обдумывая, как объяснить Тасе, куда делась бабушка и почему не вернётся, когда слышу за спиной шорох, а обернувшись, вижу Рому.

– Бабушка умерла. Забрать можно послезавтра, сразу похороны. У меня есть кое-что, но этого не хватит, чтобы оплатить услуги ритуального агентства, так что помоги.

Рома замолкает на минуту, и, кажется, в этот момент в глазах проносится что-то человеческое и даже скорбное.

– Ствол где?

– Ты о чём?

– Утром засунул его за ванну, в пакете. Куда унесла?

Парадоксально, но сейчас передо мной практически трезвый человек с осмысленным, серьёзным взглядом, которого я не наблюдала уже пару лет.

– В контейнере, в двух кварталах от дома. Если желаешь, можешь покопаться, – говорю открыто, понимая, что мусор, скорее всего, уже вывезли. – В доме, где есть ребёнок, опасно хранить такие вещи. Так поможешь с деньгами на похороны?

– Твои проблемы, – зло бросает, и через минуту я остаюсь в полной тишине.

Рома, который благополучно переложил все возникающие проблемы на мои плечи, просто уходит. Бабушка – единственный родственник, который у него был. Человек, заменивший ему мать, после смерти перестал интересовать внука, вероятно, по причине того, что будет прекращена выплата пенсии.

Чувствую себя разбитой и обессиленной, когда мне звонят из супермаркета и предъявляют опоздание. Договариваюсь с менеджером, что выполню работу ночью под наблюдением охранника, и ползу к Вале. Всё понимает, соглашаясь оставить Тасю у себя на ночь и одолжить денег на похороны.

Возвращаюсь поздно ночью уставшая настолько, что, рухнув на постель, просто рыдаю долгое время, сожалея о бабуле, своей никчёмной жизни и невозможности уйти от Ромы даже сейчас. Теперь, оставшись без накопленной суммы, не смогу снять жильё, а долг Вале прибавит проблем. Ещё долго мне придётся ущемлять себя во всём, чтобы расплатиться с соседкой.

Рома не приходит и на следующий день, когда ухожу на работу, и вечером, когда возвращаюсь. Тася радуется, и я вместе с ней, но больше чем на два дня муж никогда не пропадал, и меня охватывает волнение. Нет, не за его жизнь или благополучие – не покидает странное чувство чего-то страшного и неизбежного. Похороны проходят в тишине, в присутствии Вали, меня и Таси – скромно и сдержанно. Вот так, умер человек, и только трое пришли проводить его в последний путь, отдав дань уважения.

Ещё пара дней проходит привычно и спокойно без присутствия в квартире мужа. Радостно и в то же время напряжённо, потому что уже две ночи слышу какие-то шорохи на лестничной клетке, а с утра вижу стопку коробок, непонятно кому принадлежащих. Валя не в курсе, соседи напротив тоже, и я оставляю этот момент без внимания. А вечером…

– Добрый вечер. – На пороге стоит толстый высокий мужчина под руку с женщиной лет сорока. – Мы новые хозяева, просим вас выехать.

– Хозяева чего? – удивлённо смотрю на парочку.

– Вот, – тычет мне в нос бумагой. – Мы купили эту квартиру.

– У кого? – листаю документы, на которых внизу данные бабули и её подпись, датированные тремя неделями раньше.

– У бабушки, Людмила Степановна Орлова. Подпись видите?

– Вижу, но у меня есть нотариально заверенное завещание, по которому наследница я.

– Какое завещание, алё? – заводится мужик, проталкивая меня в квартиру. Напускная учтивость испаряется. На звук голосов выбегает Тася, обхватив мои ноги. – Мы купили хату три недели назад, а бабка умерла недавно. Всё верно и по закону. Вали отсюда! – толкает меня, и я, едва не падая, успеваю схватиться за дверь.

– Это незаконно. У неё даже пальцы не двигались, не могла она подпись поставить. Пару лет назад – да, но не недавно, – убеждаю мужчину в неправильности документа.

– Сама ставила – видел. Подтверди, – указывает на женщину.

– Да, – пищит брюнетка, потакая мужику.

– Двое против одного, так что выметайся.

– Куда? – готова разреветься, не понимая, куда идти в восемь вечера, зимой, да ещё и с ребёнком. – У меня маленькая дочь, вы не имеете права меня выгнать сейчас. Дайте время жильё найти, – понимая, что убедить мужика не получится, прошу отсрочку.

– Сейчас, сказал!

– Нет, – прижимаю Тасю и остаюсь на месте.

– Сама напросилась, дура, – шипит мне в лицо и выходит за дверь.

Возвращается в сопровождении двух полицейский ужасающего вида, которые со злостью смотрят на меня и Тасю.

– Человек квартиру купил. Она его собственность. Выходим, – указывает на дверь.

– Вы же представители закона, – почти молю людей в форме, – меня не могут выгнать с ребёнком в ночь, да ещё и зимой.

– Вам давали время на сборы…

– Да я только что услышала, что квартиру продали. Какие сборы? – срываюсь на крик, прерываемый всхлипываниями.

– Не ври! – тычет в меня пальцем новый хозяин. – Муж твой сказал, ты в курсе.

– Муж? – хватаю телефон и набираю номер Ромы несколько раз – выключено. – Да я с этим алкашом разговариваю нечасто. Ничего не говорил.

– Так, дамочка, на выход. – Полицейский подталкивает меня к двери, а за мной и Тасю в футболке и носочках.

– Можно вещи собрать? Я быстро, – умоляюще смотрю на мужчин.

– У тебя пять минут, – рявкает хозяин, и я несусь в комнату.

Одеваю дочку, попутно запихивая в пакеты свои вещи: всё, что на виду, хаотично скидываю и выхожу из комнаты. Меня выпроваживают, закрывая дверь. Растерянно стою на лестничной клетке, переваривая произошедшее, и не знаю, куда бежать.

– Мам, а где мы теперь будем жить? – Дочка задаёт контрольный вопрос, и по моим щекам стекают молчаливые слезинки.

Бросаюсь к квартире Вали, нажимаю на звонок снова и снова, но за дверью звенящая тишина. Звоню ей, но абонент недоступен.

– Мам, тётя Валя уехала к сестре сегодня. Она же говорила…

Точно, говорила, только я пропустила мимо ушей важную информацию. Чёрт! Но в следующую минуту в голову приходит мысль, и я набираю Армена. Начальник с радостью соглашается помочь и просит подъехать к кафе, что я и делаю, схватив вещи и Тасю.