Они будут жить с нами

– Коооооль… ты дома? Что за ботинки в прихожей?

Я задала вопрос, удивившись тому складу обуви, который увидела, когда зашла домой.

– Проходи, – велел муж, забравший у меня пакеты из магазина. – Все расскажу.

– Что расскажешь? – хихикнула я, следуя за Колей.

Он прошествовал на кухню и, как ни в чем не бывало, начал разбирать покупки.

Я же воззрилась на женщину и двух девочек, что сидели за столом.

– Это Кира, Вика и Маша, – сказал муж, деловито раскладывая продукты в холодильнике. – И они будут жить с нами.

У меня была обыденная жизнь. Муж, с которым прожила десять лет. Сын, в котором мы с супругом души не чаяли. Ничто не предвещало беды до тех пор, пока муж не привел к нам свою вторую семью и не сказал:

«Они будут жить с нами».

День не задался с самого утра. Я опоздала в детский сад, потому что по пути сломался трамвай, а другого было не дождаться. Никитка, мой трехлетний сын, хныкал и капризничал, вдобавок, кажется, обморозил щеки, пока мы спешили по обледеневшему тротуару туда, где я работала, а Никитка – проводил половину дня.

Пригоревшие сырники, что испекла для ребятишек, так как трудилась поваром в детском саду, едва не довели меня до нервного срыва. Полученный за них выговор стал едва ли не последней каплей.

– Вера Артемьевна, можно я вам Никитку привезу? Сегодня ничего не успеваю, дома шаром покати, а утром уже Коля приедет, – пожаловалась я свекрови, которой позвонила, когда мы с сыном вышли из садика и Никита снова начал хныкать.

То ли не доспал, то ли начинал заболевать. А может, и все вместе. Сил выяснять это у меня уже не осталось – вот и дам задание Вере Артемьевне последить за Никиткиной температурой.

Смешно. Дать задание этой женщине – равносильно тому, чтобы лично позвонить президенту и попросить его сходить за колбасой.

– Можно, – все же смилостивилась свекровь и положила трубку, не дождавшись, когда я ее поблагодарю.

Я потащила сына к остановке. Через пять минут должен был приехать трамвай, и я надеялась, что на этот раз обойдется без непредвиденных поломок.

– Сейчас мы к бабушке. Переночуешь у нее, – ласково сказала Никитке, стоя на остановке и притопывая от холода. – А завтра за тобой с папой приедем, как только я отработаю, хорошо?

Сын насупился и отвернулся. У бабушки он бывать любил, но предпочитал проводить время со мной. Мы вообще были с ними не разлей вода – и дома вместе, и вот, на моей работе тоже. Когда я выяснила, что в детском саду как раз не хватает повара, отправилась стряпать для малышей, благо и образование соответствующее имелось. Десять лет назад я закончила кулинарный техникум. Так что судьба благоволила мне, я могла проводить с сыном столько времени, сколько потребуется для его адаптации в детском саду.

Коля это только поддерживал. Он вообще считал, что женщина должна все делать для семьи, а мужчина – обеспечивать тыл в виде заработка. Жили мы с ним не очень богато, но дышать в финансовом плане становилось все легче с каждым годом.

– Я не хочу, – буркнул Никита, когда мы с ним сели в трамвай и поехали к свекрови.

Она жила в паре остановок от нашего дома, что было весьма удобно. Всегда можно было закинуть ей внука и провести время только вдвоем. Вроде и женаты с Николаем были аж целых десять лет, а мне все порой казалось, что медовый месяц у нас не заканчивается. Мужем Коля был хорошим – заботливым, верным, надежным.

– Не дуйся, Никит, – попросила сына, устраивая его на коленях, несмотря на то, что ехать было недалеко и мы могли проделать путь стоя. – Это только до завтра. Бабуля сказала, что уже очень соскучилась по тебе.

Я врала. Свекровь вообще редко проявляла эмоции, так что если даже и жаждала увидеть внука, то признаваться в этом было не в ее правилах.

– Ладно, – кивнул Никитка, и я улыбнулась.

У меня был самый лучший на свете сыночек.

Я задумчиво ходила между полками магазина, выбирая, какие продукты закупить впрок. Близился сначала день рождения Николая, затем – Новый год. Хотелось отпраздновать как-то по особенному. Наготовить сыну и мужу самых вкусных на свете блюд, провести время только втроем. Хотя бы новогоднюю ночь. Хотя, я уже знала планы Коли – он хотел пригласить свою мать и наших друзей.

«Ты сиротка у меня, Насть, вот я тебе и обеспечиваю семейный праздник», – говорил мне Коля, а я с ним не спорила. Глупо было обижать мужа, раз он так для меня старался.

Пораздумав немного, я все же прихватила с полки икру подороже. Часть заморожу на Новый год, ничего с ней не случится, часть съедим в виде бутербродов уже совсем скоро. До дня рождения Коли она точно долежит. А если муж будет бурчать что-то про ненужные траты – ерунда. Я знаю, как его успокоить.

Улыбаясь и продумывая, что еще вкусного можно поставить на стол, я вышла из магазина и направилась домой.

Едва добралась до квартиры, поняла, что Николай вернулся из командировки. Сердце тут же радостно застучало – муж так торопился к семье, что смог расправиться с делами быстрее. Открыв дверь, я приостановилась на пороге. У нас в гостях кто-то был.

– Коооооль… ты дома? – позвала, все же заходя в квартиру и запирая за собой замок. – Что за ботинки в прихожей?

Я задала вопрос, удивившись тому складу обуви, который был сгружен в одном из углов прихожей. Вроде как мы никого на эти даты не приглашали, да я и представить даже не могла, кто мог быть обладателем женских, чуть пошловатых высоких сапог на огромной платформе и двух пар детских башмаков.

– Проходи, – велел муж, вышедший ко мне и лучезарно улыбающийся.

Он забрал у меня пакеты из магазина, быстро чмокнул в щеку, пока я разматывала шарф и стаскивала обувь. Добавил деловито:

– Все расскажу.

– Что расскажешь? – хихикнула я, следуя за Колей и не представляя, какие новости меня ждут.

Муж прошествовал на кухню и, как ни в чем не бывало, начал разбирать покупки. Поставил их на стол, вытащил фрукты и икру. Это я отметила краем взгляда, воззрившись на женщину и двух девочек, что сидели за столом. Знать я их не знала. Видела впервые.

Женщина улыбалась, глядя в ответ. Она была неприметной, только ярким пятном во внешности пылали крашеные в светло-рыжий цвет волосы. В остальном, встреть я такую на улице, скользнула бы равнодушным взглядом. Дети были похожи на нее как две капли воды. Одна девчонка постарше, с короткой стрижкой. Вторая – с куцыми косичками, едва достающими ей до плеч.

– Это Кира, Вика и Маша, – сказал муж, деловито раскладывая продукты в холодильнике.

Он немного поколебался и оставил самое вкусное на столе, после чего ошарашил новостями:

– Они будут жить с нами.

– В смысле? – вскинула я брови, удивленно округлив глаза.

– В прямом, Насть. Это Кира, – он указал на женщину, та разулыбалась еще шире, – она мать Вики, ей одиннадцать. И Маши – ей девять.

Он осмотрелся, словно бы искал что-то, потом вдруг начал нарезать хлеб, открывать икру. Я же стояла, не шевелясь и ждала, что будет дальше. Даже сил на то, чтобы остановить мужа и сказать кажущуюся сейчас не смешной фразу: «Это на Новый год», у меня не было.

Наскоро сделав несколько бутербродов, Коля установил тарелку на стол и добавил, почти что убивая меня на месте.

– Вика и Маша – мои дети, Настен. А Кира, как ты успела догадаться, – их мать.

Как ты успела догадаться? Я – успела догадаться. Мозг заполонило туманом, я оперлась ладонью на стену и, взглянув на календарь, пробормотала:

– Вроде, не первое апреля…

Николай тут же бросился ко мне. Взяв под локоть, повел к столу, а я шла за ним, словно кукла, переставляя ватные ноги. Только в голове пульсировала мысль: «Если старшей одиннадцать, значит, это все у них давно? Еще до нас?».

Хотя, думать мне нужно было лишь об одном – как сбежать. Но куда? У меня нет больше никого кроме Николая и сына. Разве что только Даринка, подруга еще с техникума, но к ней вообще не вариант. Разве что на время.

Усадив меня за стол, Николай достал бокалы. Девочки, быстро взглянув на отца и получив одобрительный кивок (это я видела взглядом, перед которым плыла пелена), взяли по бутерброду, после чего Кира им велела:

– Идите, девочки, поиграйте в той комнате, где наши вещи.

Иисусе! Они уже притащили сюда свои шмотки? Я вскочила и промчалась в нашу спальню – там было все так же, как оставалось утром, когда я уходила на работу. Значит… Значит их баулы в комнате Никитки?

Буквально отпихнув от себя – как их там? – детей Киры, я распахнула дверь в детскую и обомлела. Она вся была завалена сумками. Клетчатые огромные «котули» лежали вповалку, на них примостились какие-то игрушки, авоськи и бог знает, что еще. И это все в Никиткиной спаленке, которую я с такой любовью обставляла! Здесь уже даже запах поселился, чего-то знакомого. Деревенского, что ли.

С губ моих сорвался стон ужаса и горечи. Все, что сказал мне муж на кухне – правда. Он, похоже, не в командировку ездил, а за своей второй семьей!

– Настя… Дай девочкам пройти и иди к нам – спокойно поговорим и все обсудим, – сказал мне Николай, пришедший следом за мной.

Дети Киры (и его, между прочим) стояли, пожевывая бутерброды с самым непроницаемым выражением на лице. Стало так противно от этого всего… от той горечи, что появилась, когда я вспомнила, как выбирала деликатес подороже, чтобы побаловать семью. Вот и балую, только не свою, а чужую…

– Это комната Никиты! – процедила я, подходя к мужу. И закричала, не в силах сдерживаться: – Пусть они выметаются отсюда к черту!

Коля вскинул руки на уровень груди, повернув ладони в мою сторону. Сдавался? Может, он сейчас скажет, что решил подшутить и проверить мою реакцию?

– Хорошо, как скажешь, – кивнул муж. – Просто мы подумали, что эта комната больше, и взрослому человеку с двумя немаленькими уже детьми здесь будет комфортнее, чем в нашей спальне.

«Мы подумали» ударило под дых. Нет, я не собиралась бегать от того, что творилось и напрямую касалось моей жизни, потому, пройдя мимо Николая, вернулась на кухню. Кира уже хозяйничала здесь – поставила чайник и теперь ополаскивала посуду, стоящую в раковине.

– Не трогайте тут ничего! – велела я.

Меня трясло. Руки, которыми попыталась выхватить свою любимую кружку, ходили ходуном. Кира, пожав плечами, выпустила ту, и керамика глухо соприкоснулась с раковиной. Я едва не взвыла. У кружки отвалился кусочек и куда-то отлетел.

– Ты так не нервничай, – сказала Кира, вновь устраиваясь за столом. – Мы тебе сейчас все объясним.

Я сделала вдох-выдох и, досчитав до трех, повернулась к этой женщине, которую уже ненавидела всем сердцем.

– Слушаю, – сказала ей, намеренно оставаясь стоять на ногах.

Во-первых, это было своего рода физическое преимущество, которого мне так не хватало, если бы Кира опять возвысилась надо мною на полголовы. Вторая – или первая? – жена Николая была весьма коренастой и высокой. Даже глядя на ее ладони можно было сказать – ударь такая пудовым кулаком, мало не покажется.

Во-вторых, я давала себе шанс на побег. Первой мыслью было бросить все вещи, поехать к свекрови и забрать Никиту. А потом… Потом я и представить не могла, что делать. Зарплаты повара хватит от силы на аренду комнатки в каком-нибудь клоповнике. А чем мне кормить сына? Просить у мужа на еду, пока мы с ним будем решать вопросы с разводом? Брать кредит на молоко и кашу?

– Настен, присядь, давай просто по-взрослому побеседуем, – сказал вновь появившийся рядом с нами Коля.

Я упрямо замотала головой и сложила руки на груди, на что Николай, пожав плечами, занял свое привычное место за столом и заговорил:

– То, что ты про измену подумала – это не так. Киру я знаю уже давно, двенадцать лет. Вика родилась, когда мы с тобой еще не знакомы были. А то, что Маша на свет появилась – это случайность. Мы с тобой тогда разошлись, в самом начале отношений, ты же помнишь?

Он смотрел на меня пристально, но с едва заметной улыбкой на губах. А я вглядывалась в черты любимого мужа и думала о том, понимает ли он хоть отчасти, какой удар мне нанес? Какие смертельные раны я получала, слушая каждое его слово?

– Допустим, – кивнула, ответив хрипло, потому что горло изнутри царапало и першило от невысказанной боли.

– Спросишь, почему тебе ничего не говорил? Отвечу – потому что тебя люблю и хочу быть с тобой и дальше.

Я нервно рассмеялась и покачала головой. Показала знаком – продолжай. А сама хваталась за эти слова мужа, как будто они могли удержать меня на плаву и не дать утонуть. Потому что признавать факт слитой в унитаз жизни на протяжении десяти лет было ужасно. Все случившееся было ужасно.

– Кире и девочкам некуда идти. Они пока поживут с нами, дальше придумаем, что с этим делать. Можно было снять квартиру, но сейчас нам это не по карману. Кира лишилась работы, пока найдет новую, пока обустроится…

Он говорил что-то еще, а я слушала вполуха и понимала – ничего не исчезнет. Все именно так и обстоит, как сказал Николай. И уже все решено. Они вдвоем все решили.

– Ты все эти годы помогал им? Общался? – выдавила я из себя, останавливая поток словоизлияний мужа.

Кира и Коля переглянулись, а мне так захотелось взять и шарахнуть чем-то по лицу этой рыжей особы, которая подобно хитрой лисе влезла туда, где ей было не место.

– Немного общались. Деньгами я девочкам помогал, жизнь в поселке – не сахар. Но делал это не в ущерб нашей семье, поэтому у нас теперь дом – полная чаша.

Он обвел руками жилище, которым занималась в основном я. Всего домашнего хозяйства Николай не касался, я считала это своим вкладом в семейную жизнь, потому что в нее не принесла ничего существенного. Мои родители были пьяницами, оба погибли в пожаре, когда мне только-только исполнилось восемнадцать. Как я выжила тогда без жилья, одному богу было известно. Сначала было общежитие от техникума, а потом, когда закончила его и поняла, что пора начинать работать и строить свою жизнь, а высшее образование всегда можно получить позже, мне на пути встретился Николай.

Мне исполнился двадцать один год, ему – двадцать пять. Уже тогда он казался мне очень умным, не по годам взрослым. И надежным. Знала бы я тогда, чем эта самая надежность для меня обернется.

– Все понятно, – сказала я, криво улыбаясь. – Значит, места в твоей жизни мне с Никитой теперь нет.

Я говорила об этом, как о решенном факте, на что глаза Николая сверкнули и в них появилось молчаливое предупреждение.

– Тебе некуда идти, Насть. Не глупи. Если так хочешь, переедем в комнату сына. А Кира и девочки – в нашу спальню. Я им матрасы надувные купил на первое время.

Надо же… У них все было продумано. И опять в голове замелькало «они, они, они». Они все уже решили, они сделали выбор, в том числе, и за меня. Я была сейчас одна против них двоих, а если учесть двух девочек, которые находились где-то в недрах нашей квартиры, и вовсе против четверых.

– Отдай!

– Нет, ты отдай! Это я первая увидела! – вдруг послышались голоса Вики и Маши, раздавшиеся из Никиткиной комнаты.

Я сорвалась с места и бросилась на звук. Когда добралась до двух нахалок, у меня сердце застыло, а потом зашлось в неистовом стуке. Старшая тащила на себя любимого мишку сына, в то время как младшая вцепилась в него с другого края.

– Ах вы, маленькие заразы! – вырвалось помимо воли из моего рта.

Я бросилась к ним, с ужасом видя, как голова медвежонка отделяется от туловища, когда Вика дергается назад. Схватила ребенка и встряхнула, но тут же меня отпихнули от нее с такой силой, что мне показалось, будто это был терминатор, не иначе.

– Не тронь моих детей, паршивка! – завопила Кира, оттесняя меня от своих отпрысков. – Иначе я за себя не ручаюсь!

Ужас сковал меня по рукам и ногам. Я только и могла, что пятиться к выходу из комнаты, озираясь кругом себя невидящим взглядом.

– Кир, уйми их! – гаркнул Коля, подоспевший на помощь, понять бы только кому.

Он обнял меня за плечи, повел куда-то, и все, на что я сейчас была способна, пребывая просто в невероятном шоке, это просто позволить себя увести из того места, которое больше мне не принадлежало.

А в голове билось только одно слово, явственно характеризующее этот цыганский табор, который Николай приволок к нам в дом:

«Саранча».

– Отпусти, – дернув плечом, велела я Коле, когда он завел меня в нашу спальню и плотно закрыл за собой дверь.

К звукам, доносящимся из квартиры, не прислушивалась, но этого делать было и не нужно. Громогласный зычный голос Киры достигал, казалось, каждого уголка дома.

– Настен, это ненадолго, клянусь! – взмолился Коля, отчего-то произнеся эти слова полушепотом. – Все наладится у них и ты их больше не увидишь.

– А ты? – зачем-то спросила я, вскидывая подбородок.

Как будто мне действительно было важно, станет ли Николай видеться с ними впредь, когда эта свора покинет наш… вернее, его дом. Ведь такое не прощают. С таким не живут дальше, просто переступив, как через обыденный факт.

– А я… буду иногда, конечно, – пожал муж плечами. – Вообще предпочел бы, чтобы ты никогда ни о чем не узнала.

Я прикрыла глаза и отошла на пару шагов. Пока не понимала, как к этому относиться. Как к предательству? Однозначно. Но если бы это семейство осталось для меня тайной, было бы мне легче?

– Почему ты не отвез их к своей маме? – выдохнула я, и Коля тут же напрягся.

Поджал губы, на щеках, покрытых светлой щетиной, заиграли желваки.

– Она ничего слышать не хочет ни про Киру, ни про девочек.

О, ну хоть один человек, который тоже был против этих троих, у меня имелся. Хотя, время покажет, как именно сложатся отношения свекрови и первой жены Николая.

Я обвела спальню долгим взглядом. Когда глаза выхватывали из привычной обстановки милые вещицы, которыми была полна эта комната, становилось особенно тоскливо на душе. Вот наши свадебные фотографии в рамочках. А вот – первый снимок Никитки. Здесь он еще в роддоме, такой смешной и сморщенный.

– Я не смогу так жить, – сказала мужу, покачав головой. – Заберу сына и мы уйдем.

– Куда?

В голосе Николая послышалась надменность. И он, пожалуй, отчасти имел на нее право. Не потащу же я Никиту к Дарине? По ряду причин это невозможно.

– Пока будем снимать комнатушку, как-нибудь выкрутимся, – сказала я и направилась к выходу из комнаты.

Коля перехватил меня на пороге, когда я уже собиралась выйти и отправиться хоть куда-то. Прогуляться, поехать к единственной подруге и порыдать у нее на плече. В общем, сделать что угодно, лишь бы вырваться из душной клетки, в которую превратился мой собственный дом.

– С сыном уйти не дам, – неожиданно жестко отрезал муж, и когда я посмотрела в его глаза, поняла – он не шутит.

– В каком смысле? – нахмурилась, пытаясь вытащить руку из сильных пальцев.

– В прямом. Чтобы ты таскала Никиту по всяким клоповникам, когда у него есть, где жить и с кем? Этого не будет.

Он смотрел на меня так уверенно и с таким незнакомым выражением лица, какого я еще никогда не видела у Коли, что мне стало не по себе.

– И чтобы я его не таскала по клоповникам, ты решил привезти клоповник к нам домой? Похвально! – найдя в себе силы лишь каким-то чудом, ответила мужу.

– Не надо думать так про Киру и девочек, – поморщился Николай. – Они хозяйственные. Будут заниматься домашней работой на равных с тобой. А хочешь, и вовсе избавят тебя от нее? Ты главная в доме – об этом я сказал Кире сразу. Она согласилась беспрекословно. Так что рули, Настен. Говори им, что делать. Пусть приберутся, завтрак завтра приготовят, суп сварят. А если тебе действительно хочется, чтобы мы переехали к Никитке в комнату – без проблем. Я перетащу сейчас наши с тобой вещи и…

Слушать дальше этот бред я не смогла, просто вышла из комнаты, бросилась в прихожую. Мельком заметила, что Кира и их с Колей дочери снова сидят за столом и что-то уминают. К горлу подкатила тошнота, а перед глазами снова все поплыло.

– Насть… Ну, куда ты, а? – спросил Николай, выходя следом за мной. – Из-за мишки так расстроилась? Кира пришьет ему голову, Никита даже ничего не заметит.

Я яростно натянула сапоги, намотала шарф и схватила сумку. Сорвав с вешалки пуховик, повернулась к мужу и поинтересовалась:

– А их, – ткнула пальцем в сторону его второй семьи, – наш сын не заметит тоже? М?

– Мы можем сказать ему, что это наши гости. Родственники из другого города, – предложил Коля, на что я запрокинула голову и расхохоталась.

Хороши же родственнички – нарисовались не сотрешь.

– Я ушла, – зачем-то объявила мужу и секундой позже с силой захлопнула за собой дверь.

Оставляя там, за родными стенами дома, тех, кто практически сделал из меня лицо без определенного места жительства.

Только когда щеки обожгло болью, я поняла, что плачу. Застывшие на морозе слезы казались сотнями игл, впивающихся мне под кожу. Я позволила себе сделать то, на что имела полное право – дала выход эмоциям.

– О! Настюх, ты чего? – спросила Дарина, к которой я завалилась безо всякого приглашения.

По пути позвонила свекрови и сказала, что заберу Никитку завтра перед походом в детский сад. По голосу матери Коли поняла – она знает обо всем. А может, это я себе придумала, потому что казалось, что кругом сплошь враги.

– К тебе можно? – хлюпнув носом, спросила у подруги, и та сразу закивала и буквально втащила меня в квартиру.

– Конечно, можно, дурочка! – беззлобно сказала она. – Идем на кухню!

Я быстро скинула пуховик и обувь, поплелась за Дариной, которая уже шарила в шкафчиках, видимо, на предмет того, что могло меня успокоить.

– Сашка выдул, что ли, все? – нахмурилась она, но тут же радостно воскликнула: – А, нет! До заначки не добрался.

Я усмехнулась, когда передо мной поставили бутылку красного. Сама Дарина принялась рыться в холодильнике в поисках съестного. Сашка был ее любовником. Одним из нескольких. Однако о том, что у Дарины настолько активная жизнь, в том числе горизонтальная, не знал.

Подруга на мои вопросы о том, не хочет ли она остепениться, отмахивалась и заверяла, что семейная жизнь точно не для нее. А вот та, которой она живет, вполне подходит по всем параметрам.

Трудилась Дарина в ночном клубе танцовщицей. Любила проводить время ярко, бесконечно решалась на всякие авантюры. Оттого и наш с Никиткой переезд к ней, даже на время, был едва ли возможен.

– Ну! Давай, поведай мне, что у тебя стряслось, – велела Дарина, налив нам по бокалу под наскоро наломанные кусочки пармезана. – С Николаем, что ли, в кои-то веки поругались?

Вопрос о муже окончательно меня огорчил. Я вновь начала реветь, а Дарина сидела и ждала, когда же поток слез иссякнет.

– Он… он привел домой свою вторую семью, – выдавила я из себя в промежутках между рыданиями.

Глаза подруги округлились.

– Кто… привел? – не поняла она.

– Коля… У него двенадцать лет была другая… и две… д-две дочери.

Я сказала это и сразу стало как-то легче. Хотя, казалось бы, причин для этого не имелось. Но озвучить вкратце события, которые сегодня перевернули мою жизнь на сто восемьдесят градусов, означало принять новую реальность. А после и дышать стало как-то легче.

– Ты шутишь так, да? – нервно хохотнула Дарина, тут же схватив стакан и опорожнив его. – Николай привел к вам домой… вторую семью?

Понимая, насколько отвратительно это звучит, я кивнула.

– Какая-то Кира… и две девочки. Одной одиннадцать, второй – девять, – выдохнула в ответ.

– И это не розыгрыш с твоей стороны? – уточнила она, на что я помотала головой.

– Да нет же! Хотя, сама бы многое отдала, чтобы вернуться после тебя домой, а там – никого.

Я живо представила себе, что все увиденное сегодня – галлюцинация. Что приду сейчас, а в квартире нет ни вещей этой семейки, ни их самих. А назавтра приедет Николай, обнимет меня, скажет, как он соскучился. И я забуду обо всем, как о страшном сне.

– Расскажи по порядку! – велела мне Дарина, вновь подлив в стаканы напитки.

Я кивнула и начала свое повествование. А когда закончила, глаза подруги стали настолько огромными, что, казалось, вот-вот выпадут из орбит.

– Вот сволочь! – воскликнула она, вскакивая на ноги. – Какой же он козлина!

Забегав по кухне, Дарина только и могла делать, что взмахивать руками и открывать рот в беззвучно возмущении. Я же, наблюдая за ее передвижениями, впадала во все большую тоску. Как стану возвращаться домой? Куда завтра после садика приведу Никитку?

– Тебе нужно бороться! – неожиданно заявила с жаром Дарина, вновь плюхаясь напротив меня. – И не просто бороться, а победить их по всем фронтам! Включая Николая.

Я покачала головой. Казалось, из меня не просто весь воздух выпустили, но и всю душу, оставив лишь оболочку.

– Коля в своем праве. Квартира на нем, он может приводить туда кого захочет. И выписать меня сможет, если пожелает.

– Но он не пожелает, – поцокала языком Дарина. – Это же ясно из его слов. Ему будет вполне комфортно жить с вами всеми.

Она побарабанила ладонями по столу и вдруг воинственно проговорила:

– Нам срочно нужен план!

Я смотрела на подругу со смесью благодарности и мгновенного желания протестовать. Хотелось сказать, что ничего не поможет, ведь меня обложили по всем фронтам. Работа у меня, мягко говоря, не денежная. Жить – негде.

– План? – безо всякого энтузиазма переспросила у Дарины.

– Ага. По которому ты сделаешь все, чтобы не только выжить в этом дурдоме, но и выйдешь победительницей.

Она отпила еще один глоток и вдруг, превратившись в собранную и чрезвычайно мудрую не по годам женщину, начала говорить:

– Первым делом заработок. Теперь – никаких общих котелков и прочего. Все, что получила – отложила. На еду пусть дает Коля. Взялся за гуж, как говорится, не говори, что не муж. Далее… Условия, которые он готов выполнять – пусть выполняет. Говоришь, обещал свой табор приструнить, чтобы они на тебя пахали? Вот и славно. Никаких тряпок, никаких тарелок и супов – пусть действительно варят, парят и стирают. А ты пока целиком займешься собой и сыном. И каждую копеечку – в кубышку.

Она улыбнулась широко и радостно, как будто только что выдала как минимум текст кандидатской и получила за нее положенные овации. Однако мне было совсем не до улыбок. Я в ужасе посмотрела на Дарину и спросила:

– Ты что, действительно считаешь, что мне нужно жить с ними и делать вид, что ничего не происходит?

– Жить – да, а вот делать вид точно не нужно! – с жаром откликнулась подруга.

Она задумчиво приложила палец к губам. Дарина была такой прехорошенькой, что я, как и часто то бывало, залипла на ней взглядом. От мужиков у подруги не было отбоя даже в тот момент, когда она твердо решала хранить целибат хотя бы месяц.

– Нет, ты, конечно, можешь у меня перекантоваться, без проблем, – продолжила она, – но… Сама все знаешь.

Дарина состроила мордашку.

– Знаю, – кивнула в ответ и уныло приговорила остатки из стакана.

Это ни капли не успокоило. Напротив, привело меня в состояние странной ажитации. Хотелось сорваться с места и, махая шашкой, пойти рубить головы всем, кто виновен в моем внезапном несчастье.

– А что свекровь? Точно не вариант? – спросила Дарина, которая не особо жаловала Колину маму.

Та отвечала ей полной взаимностью, и в этом они совпадали на все сто.

– Я, конечно, попробую с ней завтра утром поговорить, когда за Никиткой приеду, но вряд ли она будет рада нашему наличию. Ты же помнишь, квартира, которую она превратила в студию, всякое такое.

Я подернула плечами, делая вид, что мы говорим о чем-то обыденном. После смерти Колиного отца Вера Артемьевна замкнулась в себе и проводила почти все время в их трешке. Раньше свекровь была педагогом в музыкальной школе, но сейчас не преподавала. Пенсии, как говорила она сама, ей хватало, а что еще нужно одинокой женщине, которая, по ее же словам, совсем скоро отправится к мужу на небо?

Отец Николая был довольно известным в нашем городке скрипачом. Вот и решила Вера Артемьевна соорудить из их квартиры своего рода музей, который именовала не иначе как «студия».

– Помню, – мрачно отозвалась Дарина. – Кошелка могла бы уже и съехать в хоромы поменьше! Вам, как молодой семье, площадь гораздо важнее!

– Это ее квартира, ей и решать, что с ней делать, – возразила я, припоминая, как свекровь наотрез отказалась даже говорить с нами, когда мы с Колей заикнулись о том, чтобы переехать в трешку, а ей отдать квартиру Николая, доставшуюся ему от бабки с дедом.

Дарина вздохнула, зевнула, поспешно прикрывая рот ладонью.

– Мягкая ты, Наська. Вот в чем твоя проблема, – сказала она и снова зевнула.

Я развела руками, поднимаясь из-за стола. Пора было и честь знать, тем более, что завтра с утра мне нужно было на работу.

– Уж какая есть, – усмехнулась в ответ.

Мы с подругой расцеловались и распрощались. Я дала обещание Дарине, что если в жизни наступят полные кранты, то мы с Никиткой переберемся таки к ней. Хотя, я даже представить не могла, что такого могло произойти, что стало бы еще более ужасающим.

Выйдя от подруги, я быстрым шагом направилась домой. Было поздно – именно поэтому я торопилась. А возвращаться в родные стены мне не желалось совсем.

Когда зашла в квартиру, поймала себя на мысли о том, что за это время, которое я провела с Дариной, Николай мне ни разу не позвонил. Хотя у нас и был обычай – мы всегда уведомляли друг друга, когда куда-то ехали или шли и добирались до места назначения. Что ж… Это был еще один пунктик в копилку тех, которые говорили о том, насколько полярным было теперь отношение мужа.

Было тихо. На кухне горел приглушенный свет, в остальном квартира была погружена во мрак. Я тихо разулась и сняла пуховик, гадая, где мне переночевать. Возможно, и стоило остаться у Дарины, но я не хотела вот так сразу показывать, что отступила. Только не тогда, когда в квартире еще оставались наши с Никиткой вещи, документы, да и вся наша с сыном жизнь в принципе.

Умывшись, я постояла, прислушиваясь к звукам. Прикусила губу, когда услышала всхрап Николая и, надеясь, что принадлежал он все же ему, а не Кире, направилась в детскую. Конечно, существовала вероятность, что они завалились там с первой женой, но я очень надеялась, что этого не случилось.

Когда включила маленький ночник-пчелу, инстинктивно выдохнула с облегчением. Николай был один. Он обнаружился лежащим на кровати Никиты. Ее мы купили сыну с прицелом на вырост, так что даже взрослый человек мог разместиться на ней с относительным комфортом.

Баулы саранчи отсутствовали. Значит, Николай перенес их в нашу с ним спальню. Стараясь не думать о том, что в моей постели, в окружении моих вещей, сейчас дрыхнет эта ужасная Кира, я подошла к мужу и с силой его тряханула:

– Коля! Вставай и освободи мне место, я хочу спать! – велела ему громко, ни капли не церемонясь.

Он подскочил, сел и вытаращил на меня сонные глаза.

– А… Настюш, вернулась, – растянул губы в улыбке и вдруг, схватив меня за запястье, потянул на себя.