Алан привычным движением бросил на чашку весов ещё одно драже. Импровизированный перекидной календарь показал сто пятьдесят восемь дней. Если быть совсем точным, весы показывали граммы, но каждое драже весило ровно грамм, поэтому особой разницы не было.

Значит, Алан уже прожил на сто пятьдесят восемь дней дольше, чем планировал. Сегодня у него было хорошее настроение, поэтому он решил, что вполне можно считать это удачей. В другие дни ему случалось считать каждый лишний день карой Божьей. Алан был не просто абсолютно свободен в выборе на этот счёт, он ещё имел право официально задокументировать своё мнение. В конце концов, пусть космический корабль почти развалился и летел сквозь смятое пространство неизвестно куда, но Алан всё ещё оставался капитаном этого корабля. Экипажа как такового, правда, не осталось, все эвакуировались, когда была такая возможность, поэтому никакой потребности документировать своё одиночное заключение Алан не испытывал. Не для кого. Собственно, даже делать записи в судовом журнале приходилось через силу.

При экономном использовании ресурсов жилой блок вполне мог протянуть ещё пару месяцев, поэтому если не случится какого-нибудь незапланированного столкновения, то вполне хватит времени на массу вещей. Проблема была только в том, что всё, чего Алан хотел, либо принципиально нельзя было сделать в данной обстановке, либо уже давно было сделано.

Алан терпеть не мог бессмысленные вещи и прервал бы своё ненужное существование, но оставались небольшие шансы, что этот полёт закончится чудесным спасением. Теоретически возможно, что конечной точкой полёта окажется какая-либо обитаемая система. Или система, которая станет обитаемой в разумное время после прибытия корабля. А значит, имеет смысл хотя бы оставить послание тем, кто его найдёт. Корабль, в смысле, найдёт – не Алана. Собственное спасение Алан расценивал как исчезающе маловероятное.

Оставалось только заниматься научной работой. В данном направлении у Алана был некоторый опыт, ведь когда-то он хотел стать археологом. Правда, потом выяснилось, что археология состоит преимущественно из копания в земле, а не из приключений. Но кое-какие навыки научной работы несостоявшийся археолог Алан Блэк получить успел. Он точно знал, что всё происходящее на корабле может составлять научный интерес, хотя бы как элемент информационной базы. Добровольцев, готовых совершать ускоренные перемещения в сжатом пространстве, найти не так уж трудно, куда труднее найти для них оборудование. У Алана как раз было такое. Всё, что осталось от крейсера Эвдемонии Ричард II. Вторая сложность – найти потом этих смельчаков или то, что от них осталось. Тут удача улыбалась учёным редко, и в этом случае, скорее всего, будет так же.

Обычно в сжатом пространстве перемещаются без ускорения, вполне удовлетворяясь эффектом гребня, но Ричард II отправился в свой последний полёт из «супа», столкновения нескольких волн сжатого пространства. Не включи Алан двигателей, гребневое ускорение давно сделало бы из него фарш. Как-никак третий уровень – 59 же.

Точка старта неизвестна (только линия, на которой она находилась), начальное направление ускорения точно неизвестно, возможности сориентироваться или остановиться никакой. Единственный вариант остановки – встреча с достаточно массивным объектом, способным погасить волну, на гребне которой несётся безуспешно тормозящий корабль.

Пожалуй, единственное, с чем мог поздравить себя Алан, так это то, что эвакуацию он объявил вовремя. Были хорошие шансы, что остальные уцелели. По крайней мере, если те, кто выиграл в том бешеном кошмаре, имели возможность и желание подбирать спасательные капсулы.

Все эти мысли посещали Алана регулярно. Отделаться от них можно было только одним-единственным способом – нагрузить себя какой-нибудь работой. И если работы не было, то её стоило найти или придумать. Поэтому жилой модуль, рассчитанный на двадцать шесть человек, был отдраен до блеска, всё оборудование, которое можно было починить силами одного человека, было починено, а базы данных заполнялись самым подробными данными, какие только можно было выжать из сенсоров корабля.

С придумыванием было сложнее. Откровенно бессмысленные вещи не подходили сразу. Самообман Алан не переносил. Приходилось искать причины для почти бессмысленных действий. Наиболее удачной идеей были меры по борьбе с психозами. Теоретически у Алана они могли возникнуть (ситуация располагала), хотя он сам в подобном исходе сильно сомневался. Внешнее спокойствие и внутренний здравый смысл не покидали его столько, сколько он себя помнил. Впрочем, всегда оставалась возможность, что он неверно себя оценивал, поэтому защитные меры имели смысл.

Были, правда, некоторые сложности с выбором самих мер: некоторые рекомендуемые справочниками друг другу противоречили, а профессионального психолога Алан сам эвакуировал со всем экипажем, и уточнить было не у кого, так что выбирать приходилось самому.

Со стороны это, наверное, выглядело забавно. Разговоры с предметами интерьера, детские логические игры, упражнения на память… Если бы Алан не знал, зачем всё это делает, то сам бы подумал, что уже сошёл с ума. С другой стороны, Алан был рад, что среди старых игрушек раскопал в базе одну совершенно замечательную, над которой тратил обширный избыток свободного времени.

Необычным было то, что игрушка когда-то использовалась для выявления интуистов, до того как были разработаны современные методы. Официально интуиция Алана не дотягивала даже до среднего показателя, но если верить результатам игры, то получалось, что интуиция развита куда сильнее. Возможно, дело было в том, что это всего лишь игра, а не тест Кассандры, а значит, всегда существовала погрешность. С другой стороны, кто знает, как действуют на человека условия сжатого пространства при негребневом ускорении? Если они развивают интуицию, то это был бы прорыв в исследовании пространства, и особенно в ведении боевых действий.

Сейчас интуистов не хватало для экипажей боевых кораблей, а без интуистов большая часть вооружения была совершенно неэффективна. Торпеды, оснащённые гребневым двигателем, конечно, комплектовались компьютером, но много ли мог этот компьютер? Квантовые компьютеры в сжатом пространстве не работали вовсе: выходили из строя, оптические работали нестабильно, более или менее справлялись только старые электрические, но какой ценой! Полоса частот, на которых такая древность не спотыкалась о нестабильность сжатого пространства, была очень небольшой. Вдобавок требовалось пятикратное резервирование. В итоге компьютеры получались громоздкими и абсолютно не годились для полноценного искусственного интеллекта. Нет, кое-что они могли, например, считать траектории полётов в обычном пространстве, но в условиях «супа» были не особо полезны. Да и с траекториями тоже получалось не всё гладко. Активация гребневого двигателя делала получение точных данных о цели торпеды практически невозможным делом, ведь эту цель невозможно было увидеть – любая информация о цели приходила со скоростью света, а сама цель перемещалась быстрее. Оставалось только угадывать, когда и в каком направлении цель рванётся. И угадать мог только интуист.

При этом угадывать интуисту предлагалось сильно заранее. Ведь пообщаться с торпедой и поправить её полёт он не мог: она ведь тоже была оснащена гребневым двигателем, пусть и очень простым. Иногда Алан думал, что будь у Синдиката больше интуистов, то они бы не постеснялись запихивать их как смертников прямо в торпеды. К счастью, Алан сражался на стороне Эвдемонии, а не Синдиката, сражался не за деньги, а за идеалы свободы личности и творчества.

К сожалению, свобода личности плохо сочеталась с боевой дисциплиной, поэтому поражение варваров-синдикалистов столько раз откладывалось, что можно было подумать, будто у них есть какие-то шансы. Виднейшие мыслители Эвдемонии таких шансов не допускали. Впрочем, Алан полагал, что шансы у синдикалистов как раз неплохи. В конце концов Эвдемония соревновалась с Синдикатом в военном деле, а не в философии – воевать синдикат умел.

Ясно, что со временем творчески более активная Эвдемония превзойдёт противника хотя бы из-за куда более быстрого технического развития, поэтому то, что Алан пытался послужить науке, было стратегически правильно. Интуиция здесь не требовалась. Тем не менее, Алан уже несколько дней предчувствовал, что произойдёт нечто. Что конкретно, он сказать не мог, поэтому просто ждал.

Сигнал об изменении состояния волны не стал для Алана неожиданностью. Хотя, пожалуй, удивиться всё же стоило: волна гасла не постепенно, как это бывает с приближением к массивному объекту вроде звезды, а по функции Шинтякова. Корабль нашли люди и пытаются остановить. Если вовремя не отключить двигатели, то Алан всё ещё мог превратиться в фарш. Гребневое ускорение скоро резко опустится до второго уровня, всего до двенадцати же.

Алан засел за пульт, контролируя происходящее с кораблём. Особой надобности в этом не было – с задачей синхронизации мог справиться и автопилот, но так было спокойнее. Попутно Алан думал, почему он так уверен, что его нашли именно люди? Функция Шинтякова вполне может быть известна и нечеловеческому разуму. И люди выбрали её для силового гашения волны не из уважения к древнему математику, а исключительно из удобства, которое точно также будет очевидно любому разумному существу, разбирающемуся в методике сжатия пространства, применяемой для перемещений на межзвёздные расстояния.

И тем не менее, люди. Алан был абсолютно уверен. Но что именно за люди, интуиция ему говорить отказывалась. А это было весьма важно, ведь Синдикату он сдавать корабль не собирался. Специально для этого на борту было активировано средство самоуничтожения, сделанное по принципу мёртвой руки. Если Алан погибнет, устройство сработает.

Алан признался самому себе, что это довольно обидно – погибнуть по собственной воле, когда спасение из безвыходной ситуации тебя нашло и стучится в двери.

***

– Капитан де Шан, выскажите своё мнение об этом человеке, – незнакомый мужской голос звучал устало и как-то… бесцветно.

– Адмирал, я уже предоставила полный доклад… – полный энтузиазма молодой женский голос звучал несколько обиженно.

– Доклад я читал. Меня интересует ваше мнение.

– Согласно полученным данным, это действительно он, – обида из голоса девушки исчезла.

– Вы в это верите?

– Я верю фактам. Подлог практически исключён. И… – капитан запнулась на секунду, – и если Синдикату по силам такая подделка, то в ней всё равно нет никакого смысла.

– Деморализация?

– Но получилось ровно наоборот!

– Даже если это действительно он, то всё равно остаётся вопрос, кто он такой.

– Простите, я вас не понимаю…

– Вот почему я спрашиваю ваше мнение, – в голосе адмирала прорезалась какая-то интонация. – Кого вы видите в этой капсуле?

– Вам зачитать инфайл? – не останавливаясь, капитан сразу начала чтение: – Алан Блэк, более известный как Блэк-Джек. Легендарный полководец Эвдемонии. Гений тактики и стратегии, не проигравший ни одного боя. Тот, кто разгромил Синдикат под Фомальгаутом. Тот, кто увёл из практически захлопнувшейся ловушки третий флот в сражении у Эстебана. Тот, кто перехватил атаку на Элджернон. Тот, кто пожертвовал собой, чтобы спасти команду своего флагмана. Тот…

– Хватит, – слово прозвучало не так резко, как могло бы. – Я тоже учил всё это, когда изучал историю флота в академии. Но это не отменяет моих сомнений.

– Каких именно? Это точно он. Совпадают все данные, которые остались с того времени…

– Я сомневаюсь не в нём, я сомневаюсь в историках.

– Полагаете, что данные могут содержать ошибки?

– Да, причём преднамеренные. Знаете… – голос адмирала дрогнул, и только сейчас стало понятно, насколько он на самом деле взволнован. – Никто не изменял историю так сильно, как историки.

– Но зачем?

– Много зачем. Эвдемонии нужны были герои. Если бы их не было, то их стоило бы придумать.

– Это, это… Так делают нетократы! – капитан задохнулась от возмущения. – Историки Эвдемонии никогда бы так не поступили! Это просто невозможно.

– Возможно. Более чем возможно. Прямой фальсификации ведь не требовалось. Он наверняка участвовал во всех событиях, что перечислены в инфайле, но какую роль он в них играл?

– Он был командиром, это несомненно… – по голосу капитана было понятно, что она осознала сомнения адмирала. – Его победы являются задокументированным фактом. Он наверняка был хорошим командиром.

– Вот именно. Был. Хорошим.

– Ой, да. Он же жив! На наше счастье.

– Нам недостаточно хорошего командира. Мы в таком положении, что нам нужен именно гений.

– Полагаете, что наши дела настолько плохи?

– Полагаю. А ещё я полагаю, что даже будь я сам гением, завтра мне всё равно не оказаться в двух местах сразу.

– Вы примете их предложение?

– О переговорах – несомненно, о всём прочем – маловероятно.

– Ну да, это же Синдикат. Разве они могут предложить что-то путное?

– Ничего, ровным счётом ничего…

***

Когда Алан проснулся, то обнаружил себя в комнате. Это было несколько неожиданно. Несколько секунд он рассматривал вероятность, что это помещение находится на корабле, но быстро отбросил такую возможность: комната ничем не напоминала каюту, в ней даже было окно, да и сила тяжести означала бы полёт на гребне, что абсолютно не вязалось с обычной кроватью, на которой Алан находился.

Значит, он на планете. Видимо, при остановке корабля его хорошенько покорёжило. Странно, Алан был готов поручиться, что не ошибся со временем остановки двигателя. Скачка не должно было быть. Тем не менее, скачок был, руку, высунутую из противоперегрузочного кокона, едва не оторвало. Алан посмотрел на правую руку, пошевелил пальцами – рука выглядела как обычно и нигде не болела. Значит, на лечение было потрачено много времени. Что могло занять столько времени? Голова?

Алан поёжился при мысли о ментосканировании. Когда корабль останавливался, он не мог выяснить, кто именно его останавливал. Кто бы это ни был – они разобрались с системой защиты. Знали коды? Обладали технологиями, при которых коды не нужны? Могли ли это быть синдикалисты, которые потом просвечивали его мозг месяцами в поисках ценной информации? Это объясняет странные сны.

Кстати, а где врач? Ну или хоть кто-нибудь?

Алан встал с кровати. На нём была знакомая гелевая нижняя одежда. На коврике у кровати лежали безразмерные тапочки. Тишь да домашняя благодать. Алан выглянул в окно. В окне был день. В окне было бескрайнее зелёное поле. В окне было сияющее голубизной небо. В окне не было ни людей, ни техники, ни других домов. И вообще этаж был первый. Алан сильно засомневался, что это именно окно, но прежде чем он успел попробовать открыть эту конструкцию, в комнату вошёл человек.

Человек был невысок, зато полон, можно сказать, толст. Толстяк был одет в старомодный, если не антикварный медицинский халат поверх, судя по всему, военной формы. Лицо было под стать – широкое, мясистое, с большими усами.

– Проснулись, голубчик? – Толстяк был само радушие. – Давно пора. Начальство давно вас ждёт, извелось уже небось. Так что одевайтесь, и бегом отсюда. – Толстяк отодвинул одеяло, и оказалось, что в ногах лежит стопка одежды. – Вам помочь?

– Очень приятно. Меня зовут Алан. Алан Блэк, – Алан протянул торопливому толстяку руку.

– А, что? Да, точно… – толстяк явно смутился. – Простите… Разрешите представиться, майор Роулз. Медслужба. – Рука толстяка задёргалась, явно не зная, куда метнуться, к голове или к рукопожатию. В итоге Роулз выбрал рукопожатие.

– Хорошо. А не подскажете, где я вообще?

– Н-нет, к сожалению, не имею полномочий. Всё к начальству, – толстяк окончательно почувствовал себя виноватым.

– К начальству, так к начальству.

Алан быстро изучил предложенную одежду и убедился, что это тёмно-синяя военная форма. Из ткани или чего-то очень похожего. Последний раз, когда Алан носил такую, было трудно вспомнить. Наверное, ещё на Медее, до войны. Было непривычно. Но это было не важно, важно было то, что знаки различия на форме очень знакомы – флот Эвдемонии. Немного сбивал только адмиральский значок. Такой Алану носить ещё не доводилось. Наверное, присвоили звание посмертно. Поторопились. Алан про себя усмехнулся, но всё же мысль о том, где могут использовать такую знакомо незнакомую форму, была… тревожной. Что-то было сильно не так.

– И куда идти к начальству? Проводите?

– Ну это просто. Вот вам ваш планшет. – Толстяк извлёк из кармана халата планшет и протянул его Алану. – Здесь всё. А эти люди вас проводят, чтобы вам никто не докучал.

– Докучал? – Алан невольно переспросил майора, когда за дверью нарисовалось два плечистых молодца в броне.

– Ну, вы же знаменитость, – толстяк пожал плечами.

– В каком смысле?

– В прямом. Но мне с вами об этом лучше не говорить. Это дело начальства.

– Начальство, так начальство, – повторил Алан и начал изучать планшет.

Планшет оказался примитивным донельзя. На экране была только стрелка с подписью «Сюда». Следуя по стрелке, Алан оставил позади странного медика и направился на поиски «начальства». Дюжие молодцы беззвучно следовали за ним.

За пределами комнаты с подозрительным окном обнаружилась сложная многоэтажная система коридоров, больше напоминающая внутренности корабля. Не космического – морского. На таком Алан был лишь однажды, во время экскурсии на Землю. Слишком уж везде использовался основательный металл для космического корабля.

Ситуация выглядела не просто необъяснимо – абсурдно. Алан невольно подумал о том, что происходящее может быть постановкой или плодом его воображения. Хотя последнее было сомнительно – очень уж происходящее было причудливо и вместе с тем натуралистично. Неужели именно так выглядят онейроидные кошмары?

Алан попробовал собрать воедино те немногочисленные факты, что имел. Странное поведение военных и странная форма могли иметь массу объяснений, но вот с тем, куда Алана угораздило попасть, не было ни одной вменяемой версии. Особенно странным было его собственное положение. Адмиральский чин, охрана (эффективно разгоняющая встречных людей одним своим видом), кажущаяся или истинная свобода передвижения… В общем, когда стрелка на планшете наконец указала на какую-то дверь (именно дверь, а не люк), Алан уже морально был готов ко всему, даже к Чеширскому Коту или гигантской гусенице на грибе.

Реальность оказалась куда прозаичнее: за дверью оказался рабочий кабинет, возможно, несколько необычный, но вполне узнаваемый. Стол, стулья, компьютерный терминал – все они выглядели так, словно их делали согласно незнакомой Алану моде. В этом не было ничего странного. Если задуматься, то за те пять лет, что Алан провёл без отпуска, мода имела массу возможностей поменяться множество раз. Конкретно эта мода была не лучше и не хуже других. Хотя будь воля Алана, количество эмблем Эвдемонии на квадратный метр было бы куда меньшим. В этом кабинете спираль галактики, пронзённая молнией человеческой мысли, была практически на всём. На стене так и вовсе висел здоровенный щит с рельефным гербом.

Во всём этом буйстве синего с золотым было трудно обратить внимание на человека, очевидно, ждавшего Алана. На человеке была точно такая же форма, как и на самом Алане.

– Алан Блэк, насколько я понимаю? – голос адмирала Алан узнал сразу. Именно этот бесцветный голос он слышал в странном сне. А сейчас имел возможность оценить, насколько голос подходил сухопарому человеку с посеревшим от усталости лицом. – Присаживайтесь.

– Благодарю. С кем имею честь? – Алан кивнул и присел на предложенный стул, один из нескольких, стоящих у стола.

– Адмирал Калп. Эдмунд Калп, – адмирал усмехнулся, пристально глядя Алану в глаза. – Не думаю, что моё имя вам что-то скажет. Вы слишком долго отсутствовали.

– По моим часам, я отсутствовал сто пятьдесят восемь дней, – Алан пожал плечами.

– По моим – несколько дольше, – адмирал Калп сделал эффектную паузу. – Примерно сто пятьдесят лет.

– Я… – Алан вспомнил о Рип Ван Винкле, персонаже какой-то древней легенды, заблудившемся в веках. С ним сравнивали путешественников того времени, когда гребневых двигателей ещё не изобрели, – я такого не ожидал.

– Да, для нас ваше вчерашнее появление тоже было весьма неожиданным, – голос адмирала приобрёл металлические нотки. – И подозрительно своевременным.

– Вчерашнее? Своевременным? – Алан подумал о здоровой руке, которую всего лишь вчера расплющило перегрузкой.

– Именно. – Адмирал откинулся на спинку стула и скрестил пальцы на животе. – Поэтому мне очень интересно выслушать вашу версию происходящих событий.

– Ну, полагаю, что мой корабль каким-то образом вынесло к позициям Эвдемонии, – Алан пожал плечами. – Куда именно, я не имею ни малейшего понятия. Навигационное оборудование не позволяет делать определённых выводов. Каким образом образовался такой разрыв во времени, у меня тоже нет идей. Надеюсь, что исследование показаний приборов моего корабля позволит это выяснить. А в остальном, как вы подметили, я слишком долго отсутствовал, чтобы строить версии.

– То есть все эти годы вы мирно летели на гребне волны, ожидая встречи со спасательной командой? – Адмирал поиграл большими пальцами. – Можете поручиться, что, например, не провели все эти годы в криоконтейнере на планете Синдиката?

– Поручиться не могу, – Алан опять пожал плечами. Этот жест уже казался ему слишком частым и раздражал. – Но почти на сто процентов уверен, что у подобного остались бы следы, которые можно обнаружить.

– И вы, конечно, уверены, что вы тот самый Алан Блэк?

– Только, что Алан Блэк, – на этот раз Алану удалось не пожать плечами. – Тот ли самый? Не знаю. Зависит от того, какого именно Алана Блэка вы имеете в виду. Мой мобилизационный номер КФ847747. Возможно, вы перепутали меня с каким-то адмиралом Аланом Блэком.

– А вы не адмирал?

– Насколько я знаю, нет. Впрочем, мне могли присвоить звание посмертно. Или с учётом выслуги, – Алан позволил себе улыбнуться.

– Действительно, возможно, – собеседник Алана что-то просмотрел на терминале. – Дата присвоения вам звания в базе отсутствует.

– Если вас мучают сомнения, то я готов пройти любое обследование, включая ментосканирование.

– Разумеется, готовы. Кто бы сомневался? Однако, учитывая ситуацию, мы себе такую проверку позволить не можем. Догадываетесь, почему?

– Без понятия. Единственное, что я пока понял, так это то, что война между Эвдемонией и Синдикатом до сих пор не закончилась.

– Кто вам сказал про Синдикат? – глаза адмирала превратились в амбразуры.

– Вы. Только что. Когда предположили, что я мог проторчать у них в криоконтейнере сотню лет, – происходящее начало злить Алана. Если это допрос, то его хотя бы можно было провести профессионально, не превращая в любительский фарс.

– Хм. Действительно, – адмирал потёр переносицу. – Тогда скажите мне, вы что-нибудь знаете о вратах?

– Слово знакомое. Так в древности называли двери. Вроде бы.

– Значит, и про ключи к вратам вы ничего не знаете?

– Ключ – слово не такое древнее. Его знаю лучше. Но вы, судя по всему, говорите о каком-то новом смысле врат и ключей. Звучит как описание каких-то артефактов, оставленных древней цивилизацией.

– Почему вы так решили?

– Старые слова. Археологи любят обзывать свои находки старыми словами.

– О! – адмирал оживился и снова что-то посмотрел в своём терминале. – И вы, не зная о вратах, сразу предположили, что война с Синдикатом так и не была закончена?

– Я исходил из вашей версии про заморозку. Воюй Эвдемония с кем-то другим, такая версия тоже могла бы прийти вам в голову, но мною бы тогда занимались не вы, а историки.

– Мне нравится ваш анализ, – по голосу адмирала этого сказать было нельзя. – Тем более, что он верный. Но могли ли вы тогда предсказать, что война будет такой долгой?

– Нет. Все аналитики сходились на том, что после небольшого периода отставания в военной мощи Эвдемония быстро обгонит Синдикат и технологически, и экономически. А превосходство по боевому духу у нас и так было изначально. Всё, что я видел во время войны, соответствовало этим прогнозам.

– То есть вы удивлены, что война всё ещё идёт?

– Полтора века? Да, удивлён. Я думал, всё закончится лет через двадцать после начала.

– Можете предположить, почему так получилось?

– Только в общих чертах, – Алану было ясно, что дело именно в упомянутых вратах, но снова тыкать адмирала носом в собственные слова было бы неразумно. – Может, у Синдиката появились союзники? Может, что-то случилось с Эвдемонией? Мне лучше ознакомиться с фактами.

– Союзники появились у нас. И с Эвдемонией ничего такого не случилось. Случились врата, – адмирал повернул экран так, чтобы его видел Алан. На экране было что-то, напоминающее паутину. – Новая технология межзвёздных путешествий. Очень скоростных путешествий. И открыта она была синдикалистами, а не нами.

– Телепортация? Кротовые норы? – Алан смотрел на паутину связей между системами.

– Нет. Просто развитие имеющихся технологий. Старое доброе сжатие пространства, волны, гребни… Очень сжатое пространство, очень быстрые волны, очень крутые гребни. Это дало Синдикату решающее преимущество. – Адмирал повернул экран к себе.

– За сотню с лишним лет наши учёные не смогли повторить, наши шпионы не смогли украсть, а наши военные не смогли отбить оборудование? – Алан ответил инстинктивно. – Не верю.

– Врата? Сколько угодно, – пришла очередь адмирала пожать плечами. – Но толку от этих врат без ключа?

– Взломать не получилось?

– Ключ – это многомерный реплицирующийся кристалл. Без него невозможно соблюсти требуемую точность в изменении режимов работы двигателей, – адмирал прищурился. – Ошибка в долю секунды превратит экипаж в тонкий блин. В несколько долей – и развалится корабль.

– Мобильность решает всё.

– Да, именно, – кивнул адмирал. – Мы сумели создать свой ключ и свои врата, но серьёзные наступательные операции долгое время были недоступны.

– Были?

– Да, вы объявились в очень подходящий момент, – адмирал, не мигая, смотрел на Алана. – Мы заполучили ключ Синдиката. И сейчас крайне важно доставить его домой.

– Мы будем иметь доступ к обеим сетям, а они только к своей… В чём же подвох?

– Между нами и домом весь флот Синдиката, – адмирал развёл руками.

– И в чём проблема? У нас же есть ключ. Пусть ловят по всей сети.

– Чтобы пройти врата, ключ должен быть на каждом корабле. Полагаю, Синдикат вполне устроит, если мы бросим здесь три четверти флота. Лучшего флота Эвдемонии.

– Но если у Эвдемонии будет ключ, то разве это не допустимые потери? – Алан состроил простодушное лицо.

– Боюсь, что нет. Политические последствия будут ужасающими. Эвдемония потеряет союзников.

– Три четверти флота – это союзники? – Алан счёл за благо не спрашивать про размер флота. Не четыре же корабля его составляли?

– Не три четверти, конечно, но вполне достаточно. И это подводит нас к ещё одной проблеме, – адмирал вздохнул. – До сих пор вторым по старшинству офицером флота был их военный советник. А теперь получаетесь вы.

– Это именно проблема?

– Ну… – адмирал пожевал губами. – Если подумать, то, с другой стороны, это даже решение. Но вариант передать советнику Рион полномочия, чтобы она сама приняла решение о добровольной потере части флота, больше рассматривать не стоит. Поскольку вы – это вы.

– Меня успели просветить, что я стал известной личностью, – про сон Алан говорить не стал. Было уже очевидно, что во сне он слышал настоящий разговор. – Проблема в этом?

– Во многом, – кивнул адмирал. – Вы легендарный герой Эвдемонии, никогда не терпевший поражений. Если я назначу советника Рион вместо себя, то вряд ли ей удастся принудить капитанов к разумному поведению. Одно ваше присутствие сделает многих берсерками.

– Обо мне уже многие знают?

– Все. Полагаю, по доброй традиции я узнал последним, – адмирал воспроизвел некое подобие улыбки. Было видно, что такое выражение лица ему не свойственно. – Поэтому вам не обязательно быть шпионом или агентом. Вы и без того хорошая головная боль.

– Если я сильно ранен? Не гожусь для командования?

– Ранены? – адмирал выглядел так, словно Алан сказал несусветную чушь. Но потом словно что-то понял: – Интересная идея, но время упущено.

– И тем не менее, моя годность к командованию под вопросом. За полтора века изменились параметры вооружения, изменились стратегия и тактика… – Алан не удержался и развёл руками. – Мне предстоит много учиться, чтобы сойти хотя бы за лейтенанта.

– Я вас уверяю, быть адмиралом намного проще, чем лейтенантом, – всем своим видом адмирал выражал строго противоположное. – Невозможность рискнуть жизнью только раздражает, а так намного проще. Думаю, вы справитесь.

– Я прошёл экзамен?

– Прошли, адмирал Блэк, – адмирал что-то отметил на терминале. – С этого момента вы официально мой первый заместитель. Ваш планшет разблокирован. Так что можете отправляться в свою каюту, штудировать учебники, нагонять информационное отставание.

– Счастья и радости! – всё, что мог ответить на это Алан.

– Счастья и радости, – кивнул адмирал. – Офицерское собрание через четыре часа. Выше присутствие обязательно.

– Есть, – кивнул Алан.

– Вы свободны.

Алан покинул кабинет адмирала и столкнулся в коридоре со своими недавними спутниками-охранниками. Очевидно, им было приказано сопровождать его и дальше. Ну и ладно. Сейчас Алана куда больше интересовало, куда он в конце концов попал, не считая того, что стоило за несколько часов узнать, как изменился мир за полтора века. Для начала Алан обратился к своему планшету. Теперь устройство перестало походить на детскую игрушку, на экране появились значки рабочих программ и документов. На видном месте значилось новое назначение с сопутствующими деталями. Номер каюты корабля… Всё-таки это корабль. Вот план этого корабля. Алан едва не присвистнул: размер корабля впечатлял, почти семь километров в диаметре. Настоящая летающая база. Как они таскают по космосу такую махину?

Алан быстро нашёл кратчайший путь к своей каюте, что было предельно легко, поскольку каюта располагалась в том же коридоре. Очевидно, все высшие офицеры располагались в одном месте. Хоть что-то не меняется со временем.

12 3 4 Järgmine

Возвращение Блэк-Джека. Том первый

Selle raamatu lugejad loevad ka