Язычница

Глава 1

От ярко-оранжевых жилетов рябило в глазах. То и дело взвизгивали собаки. Суровые мужики в военных спецовках переминались с ноги на ногу, топча тяжёлыми берцами сухую палую траву.

Таня стояла посреди толпы и заламывала руки, тоненько подвывая:

– Ну, как же так? Как так-то?

Ей никто не отвечал. Только худенькая женщина, лет тридцати, с тёмными, небрежно заколотыми в пучок волосами, поправила очки, встала из-за стола и похлопала Таню по плечу:

– Может чаю налить? Замёрзли небось?

В ответ Таня заплакала громко, с надрывом, размазывая слёзы по красному опухшему лицу:

– Пустите меня! Пустите! Холодно, замёрзнет он! Вот вас, как зовут? У вас есть дети? – она внезапно переключилась на сочувствующую ей женщину.

– Кошка, – устало кивнула та в ответ, – дети есть, трое.

– Кошка? – эхом повторила Таня. – Это что за имя такое странное?

– Это позывной. Так у нас принято, – она сняла очки и потёрла переносицу, – сходите, выпьете чаю. Вас возьмут с собой в лес, как только будет возможность. Пока нужны опытные…

Она не успела договорить, как на походном столе раздался треск рации:

– Кошка, это номер пять. Как слышно?

– Простите, – коротко бросила она Тане и села на раскладной стул.

На экране ноутбука мелькала карта: красные и зелёные дорожки спутывались причудливым узлом и снова расходились. Рядом со столом тарахтел генератор. Люди разбивались на группы и входили в лес. Шумела и трещала рация. Оттуда сыпались непонятные слова: «трекер», «закрыли квадрат», «на отклик».

У Тани звенела голова. Хотелось встать на четвереньки и выть в самое нутро земли: «Отдай! Отдай мне его! Чего хочешь проси, только отдай!».

Со стороны поля послышался гул двигателя. Толпа на мгновение застыла, пристально вглядываясь в горизонт. Два внедорожника с ярким значком на боку – едут свои. За ними, еле поспевая, волочилась серая ржавая «буханка» – видимо, местные.

Толпа снова загудела, торопливо занимаясь своими делами. Колонна подъехала. Из буханки высыпало человек двадцать, и пятачок сразу наполнился гвалтом:

– Серьёзно? Ночь в лесу? Да шансов у него уже нет.

– А что делать надо? Можно я прямо сейчас пойду?

– Мож по сто грамм? Холодно в лесу ходить…

– Давайте корзинку возьмём, вдруг грибов наберём?

Кошка вздохнула – без неё не обойдутся. Она встала и подошла к толпе. Это её нелюбимая часть работы, но без этого никак:

– Граждане помогающие! – как можно громче сказала она и все притихли. – Сейчас мы поделим вас на группы. Во главе каждой будет опытный проводник. Он объяснит, что нужно делать. В состоянии алкогольного опьянения в лес нельзя. Всем быть тепло одетыми. Идут только совершеннолетние, крепкие физически люди. Мы с вами ищем ребёнка. Действовать надо быстро.

Она обвела глазами прибывших: большая часть женщины, несколько мужичков пропитой наружности. Элегантная дама в пальто, непонятно как затесавшаяся в разношёрстную публику и старенький седой дедушка, опирающийся на палочку. Кошка вздохнула. С такими сложнее всего. Наверняка сейчас начнётся: «Я здесь вырос, лучше всех лес знаю. Да я бегаю быстрее молодых». Эх, отговаривать от входа в лес пожилых – это каждый раз морока.

Дедушка заметил её пристальный взгляд и нахмурился. Да, определено лучше начать с него. Кошка направилась к нему, в уме прокручивая какую работу предложить: расклеивать листовки? Опрашивать деревню? Не успела она открыть рот, как он произнёс, глядя ей прямо в глаза:

– Не ходите в лес.

Кошка опешила и споткнулась на пол слове:

– Почему? – только и смогла глупо выдавить она.

– Это лес Язычницы, она в нём хозяйка. Зайдёте – не вернётесь, – для его возраста речь была слишком чёткой и твёрдой. Он будто чеканил каждое слово низким густым баритоном. Холодные голубые глаза из-под кустистых бровей обжигали.

Кошке стало неуютно. Она растерянно огляделась вокруг, ища поддержки у местных:

– Евменич стращает, – махнула рукой дородная женщина в ярком зелёном платке, – ясно, лес не хороший. Сколько раз малым говорили: не суйтесь туда, но они ж чего? Норовят куды нельзя. Им «нельзя» скажи – ровно, что мёдом помажь.

Кошка тряхнула головой:

– Кто такая Язычница? Местная байка? – у неё на этот счёт был практический интерес. Если существует какая-то местная легенда, то мальчишки могли уйти в лес в определённое место, а это существенно сузит круг поиска.

Разговором заинтересовалась Таня, Кошка это поняла по всхлипам за спиной.

– Есть легенда, что здесь жили староверы, – вступила в разговор женщина в пальто, – якобы в княжеские времена сюда сбежали те, кто креститься не хотел. Говорят, их потомки до сих пор здесь живут.

– Эльвира Витальевна, при всём уважении, это глупая легенда, – фыркнула смуглая женщина в фиолетовом пуховике, – вы же учите наших детей, а значит, должны понимать, что люди – это не иголка. Невозможно жить так, чтобы не выдать своего присутствия. Ещё скажите, что они в деревья превращаются на зиму, чтобы мы дым от печей не видели!

«Ага, вот почему она так нарядилась в лес. Местная учительница, это многое объясняет», – подумала Кошка, а вслух сказала:

– Так, понятно. Люди, которые то ли живут, то ли нет… Куда могли пойти мальчики в этом лесу? – она начинала злиться. На поиски оставалось не больше пяти часов, а потом начнёт смеркаться. Если мальчик сейчас жив, то вторая ночь в лесу может его доконать.

– Так же ж они сказали: в войнушку играть пошли, – развела руками женщина в зелёном платке.

– Люди врут. И дети не исключение, – проговорила Кошка как можно спокойнее. – Трое мальчишек вошли в лес вот здесь, – она махнула за спину, – прошли вперёд минут пятнадцать, а когда обернулись одного из них и след простыл. Может, они там шалаш мастерили или ещё что-то?

Местные пожали плечами, и все умолкли. Только Таня снова тоненько завыла, и все тётки бросились к ней, наперебой засыпая её словами утешения.

Конечно, мальчиков и их родителей опросили, но они все повторяли одно и то же: не успели толком зайти, как Коля пропал. Походили, позвали его, но начало смеркаться, и они побежали к родителям. Всей деревней, при участии нескольких полицейских, искали всю ночь, но без результатов. Под утро додумались написать им. Одиннадцать лет – это слишком юный возраст, чтобы долго продержаться в лесу. С другой стороны, деревенские мальчишки крепкие. Может, зарылся в листву и спит, пока они прочёсывают метр за метром.

– Кошка, Кошка, вызывает база! – снова послышался треск рации, и женщина поспешила к столу.

– База, это Кошка, слушаю.

– У нас тут прилетела ещё одна заявка. В десяти километрах отсюда, с северного края лесного массива пропала женщина. Семьдесят пять лет. Пошла вчера за хворостом и не вернулась.

Толпа вдруг замерла, и все взгляды направились на неё.

– Принято, – коротко ответила она.

Кошка сняла очки и опустила голову на руки. Два исчезновения – это странно, может орудовать убийца или хищник, а значит, поиски нужно остановить, это не безопасно. А с другой может быть совпадение. Если она отдаст команду сворачивать поиски – Коля наверняка обречён. Если он до сих пор не вышел к людям, значит шансы, что выйдет сам – крайне малы. Что же делать?

Толпа загудела и разделилась на два лагеря:

– Там в лесу точно кто-то есть, нельзя иди!

– Мальчонку жало, даже если все эти, – мужик с большим носом, расточавший спиртовое амбре, кивнул в сторону Кошки, – уедут, всё равно пойдём. Битковские своих не бросают!

– Лучше б Битковские долги возвращали, – насмешливо фыркнула женщина в фиолетовом пуховике.

– Как ты о долгах можешь, в такой момент! – шмыгнул мужик носом и достал из пакета пластиковую бутылочку с ярко-зелёной жидкостью. Судя по тому, что он поморщился после большого глотка – в ней явно был не Тархун.

– Кошка, Кошка… – затрещала рация, но последние слова потерялись в шуме помех.

Женщина схватила рацию и попыталась прислушаться в отрывочно долетающие слова. Её глаза расширились и побелели костяшки пальцев, которыми она вцепилась в стол.

– Вторые, вторые, это Кошка. Срочно покиньте трек. На выход!

– Третьи, третьи, это Кошка. Срочно покиньте лес.

Она нажимала и нажимала на кнопочки, выкрикивая приказания.

Толпа притихла. Только Таня сорвалась с места и бросилась к женщине:

– Как покиньте? Почему? Вы обещали, что я туда пойду! Почему все уходят? Как же Николашка?

– Мне жаль, – отвела глаза Кошка. Говорить надо, но слова застряли в горле. Как скажешь матери, что первый же отряд МЧС, который выехал искать пожилую женщину из соседней деревни, на самой кромке леса наткнулся на изгрызенный труп?

Она старалась говорить медленно, аргументируя безопасностью всех остальных, а сама вглядывалась в чернеющую полоску леса. Когда уже начнут выходить группы? Смутное чувство тревоги сжимало сердце. С лесным зверьём шутки плохи. Тем более, если стая вышла так близко к людям.

У Тани было лицо, будто каждое слово забивает гвозди в её крышку гроба. Сначала потекли крупными каплями слёзы, затем лицо некрасиво сморщилось, и она завыла в полный голос, заглушая слова Кошки.

Деревенские бабы бросились её утешать, подошёл и дед с палочкой:

– Проси, – коротко сказал он, толкнув концом палки в ногу Тани.

Женщина неожиданно умолкла и уставилась непонимающе на деда.

– Да, уйди ты, старый, со своими байками! Вишь, горе у человека, – зло отмахнулась обладательница зелёного платка.

– О чём это вы? – заинтересованно спросила Эльвира Витальевна. Она чувствовала себя неуютно и вцепилась в возможность поговорить.

Тётка в засаленном тулупе и растоптанных дутых сапогах смерила учительницу неприязненным взглядом, мол, как была не местная, так навсегда и останешься, но всё же ответила:

– Евменич в детстве тоже потерялся. Всей деревней искали, да не нашли. Когда уже решили, что сгинул малец – попытались мамку его увести, а она выть и орать начала, как бесноватая. Предлагала себя вместо сына. Говорят, лес услышал. Вышла баба на лошади, посмотрела на неё и обратно ушла. А потом Евменич из леса вышел. Сам.

– А мама его что? – любопытно спросила Эльвира Витальевна.

– Ничего. Лет через пять в проруби потонула, – пожала плечами тётка.

– Да, совпадение это было. Мало кто на лошади ездить может, – отмахнулась смуглая в фиолетовом пуховике.

– При чём тут лошадь? При чём тут утонувшая мама? – не поняла Кошка.

– Дык Язычница она из леса только на лошади выезжать может. Ногами-то лес её не пустит. Она, значит, приняла жертву. Матери дала пяток лет жизни, а потом забрала в уплату, – объяснила тётка.

Кошка в ответ тряхнула головой: снова местный байки.

– Это была Язычница, – коротко отрезал дед и приказал:

– Проси.

Толпа начала спорить. К ним примешались оставшиеся в лагере спасатели, теперь к входу в лес готовиться не надо, и они начали неспешно паковать вещи.

Кошка слушала гудящую какофонию вполуха, всматриваясь до рези в глазах в силуэты появляющихся из леса людей. С каждой вышедшей группой на душе становилось легче. Одновременно она перебирала в голове, что ещё можно сделать. Может найти вертолёт и попробовать полетать над лесом? Парень ушёл в жёлтой куртке, значит, шанс увидеть с воздуха есть.

Внезапно раздался раздирающий душу вой. Кошка обернулась в поисках звука. Это Таня. Она отошла метров двадцать и сидела на коленях, лицом к лесу. Странно раскачиваясь, она кричала, стонала, царапала ногтями землю. Затем встала на четвереньки и завыла по-волчьи, задирая лицо к небу. Этот скорбный вой застыл в ушах, повис тяжёлой пеленой перед чёрным молчаливым лесом.

Кошка схватила аптечку, быстро нашла успокоительные, взяла бутылку воды, стоящую рядом, и побежала к Татьяне. Нервный срыв налицо. Ещё не так завоешь, если твой единственный сын пропал.

Не успела она пройти и половину пути, как споткнулась и едва не упала, удерживая равновесие. Перевела взгляд под ноги – Евменич преградил ей дорогу палкой, о которую она запнулась.

– Не лезь, – отрезал старик.

– Татьяне плохо, она потеряла сына, а вы со своими байками. Как вам не стыдно?

– Пока ещё не потеряла, – ровным голосом ответил дед, глядя своими обжигающими глазами.

– Ей нужна помощь! – попыталась привести аргумент Кошка.

– И как, помогли? – насмешливо ответил Евменич.

Кошка подняла руки сдаваясь. В конце концов, это не её дело. Она не врач и лезть не будет. Ещё потасовки с дедушкой ей не хватало.

Из леса показалась очередная группа. Отлично! Осталась последняя, можно будет всех пересчитать и сворачивать лагерь.

Внезапно верхушки деревьев дрогнули. Из короны вылетела стая птиц. Татьяна резко умолкла и села прямо на землю. В образовавшейся тишине люди наблюдали, как всё больше и больше птиц выпархивают на открытое небо. Вороны, сороки, воробьи и ещё с десяток различных птах названия, которых Кошка не знала. Они чирикали, каркали, трещали, заглушая все звуки вокруг.

– Это чего за птичий базар? В последний раз я такое видел, когда верховой пожар в низовьях тушили, – седой мужчина в костюме цвета хаки положил Кошке руку на плечо.

– Дыма не видать, – отозвалась она, изумлённо наблюдая за птичьим представлением.

Еменич подошёл к Тане, отложил палку и кряхтя опустился на землю, что-то ей нашёптывая.

Вдалеке завыли волки, перекрикивая птичий гомон. У Кошки волосы зашевелились на голове. Так близко! Она встала и оглядела толпу:

– Так, собирайте лагерь! – как можно громче выкрикнула она. Волки, конечно, вряд ли выйдут к такому скоплению людей, но нелишним будет увести быстрее людей из этого странного места. Чёрт, последняя группа в лесу! Надо их поторопить!

– Собирайтесь! – ещё раз выкрикнула она.

Никто не послушался. Люди стояли и смотрели чуть левее её, показывая куда-то пальцем. Она проследила глазами в этом направлении и увидела вышедшего метрах в двухстах лося. Этого ещё не хватало! Не лес, а какой-то контактный зоопарк!

Она собиралась идти к столу и связаться по рации с последней группой, чтобы они точку выхода брали как можно дальше от лесного зверя. Не успела сделать пару шагов, как Таня снова громко завыла. Но в её голосе было что-то ещё. Вроде… Радости?

Кошка обернулась.

Из леса неспешно и грациозно вышла гнедая лошадь. Чуть тряхнув гривой, она медленным шагом направилась прямиком к людям. На её спине, без седла, сидела женщина. Длинные, до пояса русые волосы, в которые вплетены многочисленные бусинки, верёвочки и ленточки. Острые, угловатые, немного хищные черты лица. Тонкие губы недовольно поджаты. Мешковатая серая куртка, больше напоминавшая балахон и длинная, такая же серая, до пят юбка переходила на круп лошади.

Женщина подъехала к Татьяне и остановилась рядом, вопросительно глядя сверху вниз.

– Не врал Евменич, – прошёлся шёпот за спиной.

– Она что, демон? – слишком громко спросил мужик под хмелем.

– Почему демон? – не поняла Эльвира Витальевна.

– Ну дык это… Ежели она на лошади ездила, когда Евменич мальцом был, знамо, сейчас должно за сто лет перевалить, а она вон… – согласилась с мужиком женщина в зелёном платке.

– А ты, чего, знакома с ней была, что ли? Может это другая баба. Говорю же, люди там есть! Вон она оттуда и приехала, – ответил кто-то из толпы.

Тем временем Таня что-то жарко говорила женщине на лошади, ей вторил отрывистый низкий голос Евменича. Слов было не разобрать, но судя по интонации они просили помочь с поисками Коли.

Язычница молчала, а Таня распалялась всё больше. Она снова заревела, сняла с головы платок, обнажив коротко стриженные редкие волосы.

Кошка медленно пошла ближе, а толпа, наоборот, отходила подальше.

Птичий гомон притих, будто тоже прислушиваясь. Что-то в Язычнице было такое, что пугало и влекло одновременно. Может, ярко-голубые холодные глаза, очень похожие на глаза Евменича, а может безразличное выражение лица, странное для такой ситуации.

Наконец, женщина приняла решение и слезла с лошади.

– Богам надобно жертву, – произнесла она низким гортанным голосом.

– Всё, что захочешь дам! Дом бери, золото, деньги, продукты, – с жаром начала перечислять Таня, растерянно огляделась по сторонам, посмотрела на свои грязные пальцы, которыми недавно царапала землю и продолжила, – меня бери! Хочешь, убей! Хочешь, в рабство возьми, хочешь, зверям скорми, только верни моего мальчика! У меня нет больше никого, погибну я без него, удушусь на первой берёзе… – поток слов потонул в рыданиях.

Язычница будто услышала что хотела, кивнула и достала из небольших ножен на поясе короткий кривой нож.

Таня подняла голову вверх, подставив горло, и зажмурила глаза.

Несколько мужиков из толпы быстрым шагом бросились к ним, но Евменич грозно осадил:

– Кто подойдёт – дом сожгу!

Звучало странно и нелепо. Мужики запнулись и застыли, не понимая, что им делать.

Кошке казалось, что она попала в какой-то театр абсурда. Нож в руке незнакомки многое менял. Броситься к ним? Звать на помощь? Она судорожно соображала, что можно сделать.

Пока она размышляла, Язычница отпустила нож к самой голове женщины и срезала под корень широкую прядь волос. Убрала нож, достала из кармана тряпицу и завернула добычу. Затем ловко запрыгнула на лошадь, вдарила пятками по бокам и, развернувшись, скрылась в лесу.

Таня смотрела ей вслед не шевелясь, и только когда силуэт лошади растворился за деревьями, осмелилась поднять руку и провести по обнажившейся коже головы.

– И чего теперь? – выдохнула она.

– Ждём, – буркнул Евменич в ответ, – если он жив, то обязательно выйдет.

– Если жив, – всхлипнула Таня эхом.

Птицы, сделав широкий круг, неспешно полетели над лесом. Кошка могла бы поспорить, что они прочёсывают местность, но мысль показалась ей настолько нелепой, что она усмехнулась. «Птицы прочёсывают лес! Вот это цирковой номер!»

Толпа загудела, споря, что это было. К Кошке подошли несколько спасателей:

– Что будем делать?

– Уезжаем. В лес идти опасно.

Вышла последняя группа, намного правее места на карте. Кошка окончательно выдохнула и села за стол, уронив голову на руки: «Надо уводить людей. Волки, всего в десятке километров. Лось вроде скрылся в чаще, но в любой момент может вынырнуть. Женщина с ножом… Неизвестно что у неё на уме. Даже если в чаще и вправду живут какие-то старообрядцы, вряд ли они будут рады если к ним выйдут люди. Но Коля там совсем один…» От этих мыслей звенела голова. Самое сложное в её работе, принять решение остановить поиски. Так мучительно больно, что ничего не вышло.

Зазвонил мобильный телефон. Кошка не глядя взяла трубку:

– Быстро свернуть все поиски! Уводи людей! Волчью стаю заметил наряд полиции, который выехал на труп. Волки движутся в вашем направлении. Ведут себя странно. Идут по кромке леса. Возможно у них бешенство, – тараторил в трубку женский голос. Кто-то с базы, но Кошка не узнала звонившего.

– Спасибо, принято, – коротко ответила она и положила трубку.

– Сюда движется стая волков. Возможно, бешеных, – нарочно громко сказала она.

Спасатели угрюмо кивнули и быстро начали собирать снаряжение по машинам. Один из них, чуть ли не силком, подталкивал деревенских в буханку:

– Живо, живо, грузимся. Нет, остаться нельзя. Машина уезжает и никого ждать не будет. Пешком четыре километра, на перегонки с волками, не лучшая ваша идея.

Кое-как затолкав всех, он захлопнул дверь и дал команду водителю трогаться. Все остальные тоже спешно рассаживались. Кошка решилась подойти к Тане и Евменичу, уже заранее зная ответ.

– Я никуда не пойду, – коротко ответила Таня, а дедушка кивнул подтверждая. Они так и сидели на земле, глядя в сторону леса.

– Пешком до деревни не меньше часа, – попыталась вразумить их Кошка, намекая на то, что Евменич ходит с палочкой.

Он развернулся и посмотрел прямо ей в глаза. В них читался ответ.

Кошка вздохнула и села в машину. Как ей быть? Два взрослых человека вправе решать, что им делать со своей жизнью. Вызвать полицию? И что? Сказать им, что они отказываются уходить из леса? Сидеть в машине и смотреть, что будет дальше? Этого совсем не хотелось.

«Чужая жизнь не моя ответственность», – в который раз повторяла она как мантру. Сердце разрывалось, но она завела машину и медленно тронулась. Остановилась, выглянула, в надежде, что они передумают, но Евменич только устало махнул: «Поезжай».

Она поехала дальше, безотрывно глядя в зеркало заднего вида. Когда фигуры стали совсем маленькими, ей показалось, что вдалеке мелькнуло ярко-жёлтое пятно. Остановилась. Вышла из машины. Звеняще и гулко прокатился волчий вой. Женская фигура, сидящая на земле, вскочила и бросилась в сторону леса. Не показалось!

Кошка развернула машину и, рыча мотором, рванула обратно. Остановилась возле Евменича. Выбежала, схватила его палку, кинула на переднее сиденье. Не принимая возражений, помогла ему подняться и усадила в машину.

Счастливая Татьяна с Колей в обнимку подходили к ним. Мальчик выглядел усталым, жёлтая куртка была перепачкана, но главное – он был жив! Таня размазывала слёзы по лицу, то и дело вытирая их руками и пыталась целовать Николашку каждые пару шагов. Парень смущался, но улыбался.

Кошка молча открыла дверь на заднее сиденье. Всё потом. Разговоры, объяснения, выяснения. Главное – побыстрее убраться отсюда и отвезти мальчика прямиком в больницу. Она села за руль, смахивая нежданные слёзы радости и развернувшись поехала в сторону города. В зеркале заднего вида мелькнули серые звери, которые трусцой бежали по кромке леса. Успели. Сегодня снова победила жизнь.