Loe raamatut: «Лето детства», lehekülg 3
– Кино то как, хоть стоящее? Что-то ты больно невесёлая.
– Фильм очень хороший, только Нинка с Козаком поругались.
– А ты печалишься? Как поругались, так и помирятся, в первый раз что ли. Завтра смородину начни собирать. Мне в город отвезти надо.
Чёрная смородина или жизнь без свободы…
Что Нюта не любила собирать чёрную смородину, это мягко сказано. Она её вообще терпеть не могла. Зато отец её просто обожал. Он вообще любил сад. Их сад считался самым лучшим в селе. Каких только яблок не росло в нём! И смородина тоже росла разная: и чёрная, и мичуринка. Правда он больше любил яблони, очень ухаживал за ними. Детям было строго запрещено самим ходить в сад и рвать яблоки и фрукты. Отец за этим следил. Он сам решал, сколько и когда сорвать и кому сколько скушать. Зато осенью можно было есть сколько угодно. Но странное дело, когда запрет снимался, есть яблоки уже не так хотелось. Может, это происходило оттого, что дети уже наедались яблок из колхозного сада? Или просто запретный плод всегда сладок?
И теперь вот Нюте предстояло сидеть под кустом собирать ягоду. Настроение у неё упало совсем. Но не выполнить поручение отца она, конечно же, не осмелится.
Она сидела под кустом чёрной смородины. Рядом стояла кастрюля, на дне которой лежали несколько ягодок. Было очень жарко, солнце пекло нещадно, в раскаленном воздухе не было даже слабого ветерка, даже мухи и те, видно, спали на лету, потому что их привычного жужжания совсем не было слышно. Глаза девочки были полны слёз. Всхлипывая и вытирая с глаз слезинки тыльной стороной ладони, Нюта приговаривала: «Какая я несчастливая, вечно мне не везёт, Валька воды принесёт и уйдёт гулять, а мне до вечера под кустом торчать. Мало того, что смородину надо сорвать без листиков и веточек, так ещё отец придумал отрывать пупушки с носиков, будто они ему мешают. Ребята сейчас на речке купаются…». Было очень обидно и жаль себя. «Интересно, где сейчас Нинка и Колька?»
Как известно, вчера они поругались. Что теперь делают, чем занимаются? А может, помирились и гуляют, а ей ничего не сказали…
Так, хлюпая, носом и растирая и без того красные от слёз глаза, девочка принялась рвать ягоду. Постепенно это занятие увлекло её, и она даже стала напевать. Вообще петь Нюта любила, но отчего-то стеснялась петь прилюдно. Ей ужасно хотелось, чтобы кто-либо услышал, как она поёт, и похвалил. Но принимая во внимание слова своей сестры Вальки: «Чего воешь, будто тебя за хвост тянут?» – боялась, что и другим её пение не понравится.
«А может Валька от зависти так говорит, а я, дурная, верю?»
Краем глаза она уловила движение на дорожке, повернув голову, девочка увидела сестру: «Как ведьма, только вспомнила, уже тут как тут. Сейчас начнет издеваться.» Нюта невольно внутренне сжалась. От старшей сестры ждать хорошего не приходилось.
Валька зашла с другой стороны куста, сорвала ягоду и положила в рот.
– Ну что, стахановка, показывай, сколько собрала? Ай- ай, и это всё? – съехидничала она, заглянув в кастрюльку. – Отцу скажу, что ты уже справилась с заданием досрочно, да на Затон пойду купаться. А Колька, Нинка и ребята с Хутора уже вовсю на Глубоком купаются. Вода что парное молоко, – продолжала наслаждаться незавидным положением Нюты, Валька.
Нюта сидела, наклонив голову, и едва сдерживалась, чтобы не нагрубить. «Вот ведь зараза, не может по-человечески, всё с издевками.»
– Оглохла? С тобой старшие разговаривают!
Рука сестры потянулась к её волосам. Нюта отшатнулась и свалилась со скамейки. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не пришла бабушка. Сестра сделала вид, что собирается сорвать ягоду.
– Валька, сбегай за хлебом, а то батька придёт на обед, а там хлеба с гулькин нос.
– А чего это я, – Валька тряхнула льняной чёлкой, – вон Нюрка пусть сбегает.
– Я согласна, – вскочила Нюта. – Ба, давай сбегаю, а Валька пусть смородину рвёт. Ты же знаешь, я быстро умею бегать, когда надо.
Не успела бабушка ничего ответить, как сестра прошмыгнула вперёд:
– Я пошутила, эта работа не по мне, слишком ответственная. У Нютки лучше получается. И она направилась к дому, напевая свою любимую песенку: «Жил да был чёрный кот за углом…».
– Деньги на столе лежат, – крикнула ей вдогонку бабушка и покачала головой. – Не обращай внимания, меньше приставать будет. Её ведь хоть убей, всё одно. Ладно, показывай, что тут у тебя? – Да, негусто, – но всё равно молодец, чистенько.
Нюта благодарно посмотрела на бабушку.
– Иди на речку, поплескайся, я пособираю, заодно и отдохну. Иди, иди, не стой, отец не узнает. Да захвати тряпки в ведре на крыльце. Они уже стираные, только сполоснёшь. Далеко не заплывай…
Но Нюты уже след простыл. Как хорошо, что у неё такая замечательная бабушка. Она всегда выручает, и Нюта её очень любит.
– Спасибо, бабуля, – запоздало крикнула девочка.
На речке друзей не было, не было там и сестры. «На Затон подалась», – решила Нюта. «Да и что ей тут делать. Тут для неё мелко. Эх, как хочется на Затон, там такая красота! А какой там песок! Сказка, а не песок: мелкий, горячий и почти белый. Но на Затон нельзя, родители прибьют, если узнают. Детей туда не пускают. Там очень глубоко. Взрослые ребята говорили, что глубина на середине озера 16 метров. Ужас какой! Нюта себе такого представить не может.
Ещё рассказывают, что давным-давно там затонул барин, который решил сократить путь по льду через озеро и провалился вместе с конями и бричкой. Пьяный был. Коней очень жаль.
Пополоскав тряпки, Нюта даже не стал купаться, а быстренько вернулась домой. Без друзей скучно…
Бабушка уже дорвала до полных краёв кастрюлю ягодами.
– Ба, ну ты молодец! – вырвалось у Нюты.
– Ничего, скоро и у тебя так будет получаться, – с улыбкой отвечала бабушка. Ты просто ещё маленькая, и тебе это не интересно.
– Нет, мне интересно рвать, но только не смородину. Она кислая и невкусная. Вот если малину, то она хоть вкусная.
Бабушка засмеялась.
– Малину, говоришь? Ну что ж, на днях пойду за малиной. А может за лыком, на Господское. Тебя взять?
– Ой! радостно вскрикнула Нюта. – Конечно возьми я об этом просто мечтаю всю жизнь.
– Вот чудачка, – продолжала смеяться бабушка. – Только чур не ныть!
– А когда ты пойдём?
– Да погоди ты, докука. Сказала на свою голову. Иди, гуляй.
– Ба, а ко мне Нинка не приходила?
– Да вроде нет, не видела. Поругались?
– Она с Колькой поругалась, а со мной нет. Но она какая-то злая последнее время.
– В матку свою пошла. Та змея ещё та, так и любить ужалить.
– Бабушка, а можно тебя спросить? – неуверенно протянула Нюта.
– Спрашивай, будто кто когда запрещала…
– А ты не обидишься?
– С чего?
– Просто я про тётю Валю, Нинкину мать хочу спросить. Чего ты её так не любишь?
Бабушка нахмурилась, и Нюта пожалела, что рискнула задать такой больной для бабули вопрос.
– Не буровь что зря, – наконец проговорила она. – Причём тут люблю – не люблю? Если бы она меньше своим языком болтала… Короче ты ещё маленькая. Вырастешь, всё сама и поймёшь. Иди, иди, узнай, может Нинка сидит дома и ждёт, когда ты придёшь. Ступай.
Нинки дома не оказалось, она ушла на Край к своей бабушке ещё вчера и там ночевала.
– Скоро явиться, – изрекла тётка Валя. – Нагуляетесь ещё, отдохните друг от дружки.
Колька был дома. Он резал ботву свеклы поросятам . Его мама ходила с ребёночком и ей было тяжело наклоняться. Колька помогал по хозяйству.
– Чего тебе? – недовольно спросил он.
– Просто думала, что ты выйдешь гулять.
– Вы ж со мной поругались.
– Я с тобой не ругалась, сам знаешь…
– Ладно тебе, уже ничего и сказать нельзя. – А та, умная, что, ушла куда?
– На Край.
– Не, сегодня я договорился с ребятами в войнушку играть. Они меня пригласили сами, – гордо поведал Колька. – Так что вы мне без надобности.
Противный, – подумала Нюта.– Нинка права – двуличный.
Послонявшись без дела, Нюта уселась на брёвнах возле Нинкиного дома и стал размышлять, как помирить друзей. Но ничего в голову не приходило. Как бы там ни было в этой истории больше всех пострадала она, Нюта. У Кольки теперь новые друзья, Нинка всё время на Краю проводит, а вот ей гулять не с кем. Сестра своё задание сделает поскорей, и, потом весь день загорает на Затоне. Да она и не будет гулять с ней, пусть даже ей отец строго накажет. Она знает, что бить он её не будет, а другого наказания она не боится.
Сидела недолго. Скоро в проулке показалась угловатая фигура подруги. Тонкие длинные ноги делали её похожей на цаплю. Она вышагивала важно, не спеша. В опущенной руке длинная палка волочилась по земле, прочерчивая за собой след.
– Устала как собака, больше не пойду к ним, пусть сами возятся со своим телёнком. Он уже вырос и начал бодаться. Вон рогом платье зацепил, порвал. Теперь от матери влетит.
Она села рядом с Нютой.
– Что делала?
– Да так, почти ничего, – ответила Нюта. – К Кольке зашла, он в войну пошёл на Хутор играть.
– Брешет. Я его видела, он на Краю слонялся, его ребята попёрли.
– А за что?
– Много на себя берёт, командовать любит. Кто ж это терпеть будет? Там уже командиры есть.
– Вы с ним помирились?
– Да так, поболтали немножко, – небрежно бросила Нинка.
Нюта вздохнула с облегчением. Теперь всё станет на свои места, и они вновь будут вместе.
– Пойду, что-то жевать хочется, – Нинка привстала с бревна. – Ты тут посидишь?
– А меня завтра бабушка берёт с собой в лес, – решила похвастаться Нюта.– Она будет лыко драть, а я грибов поищу, ягод.
– Вот нашла чему радоваться, – удивилась Нинка. – И охота тебе комаров кормить да по крапиве лазить.
«Завидует», – решила Нюта.
Нинка вышла с большой краюхой чёрного хлеба, натёртой чесноком и смазанной свиным нутряным салом. Во рту собралась слюна.
– Нин, ты меня подожди, я сбегаю тоже возьму.
– Давай только быстрее, а то слюни текут.
Двери во двор распахнуты, куры сбежали со двора, хорошо, что бабушка не увидела, но всё равно влетит…
– Бабушка! – Закричала Нюта, заглянув в дом, – ты где?
–Чего ещё стряслось?
– Есть хочу. Дай мне скорее хлеба с лойем и чесноком.
– Слава богу, она есть захотела, – заворчала бабушка и стала доставать хлеб. – Ты бы лучше супа поела, а то без горячего живот испортишь.
– Потом, ба. Мне сейчас некогда, Нинка ждёт на улице, она тоже горбушку себе намазала.
– А, так это Нинке спасибо говорить надо…
Получив вожделенную горбушку, Нюта вышла на улицу, торжественно неся её в двух руках, такая она была большая, что пальцы не охватывали. Шла потихоньку, чтобы не споткнуться и не упасть, откусывая на ходу аппетитный кусочек.
– Смотри, – крикнула бабушка, – долго не загуливайся, а то завтра очень рано вставать.
– Не бойся, встану!
Они с Нинкой чинно уселись на больших брёвнах, что лежали под клёном, росшим перед их домом.
– Нин, пойдем с нами завтра, – Нюта вопросительно посмотрела на подругу.
– Не, мы завтра с папкой пойдём ворошить сено.
– Меня папка тоже обещал взять на сенокос.
Они ещё немного мирно посидели. Вечерело. С луга показалось стадо коров. Они двигались в сторону проулка, надрывно мыча, взбивая дорожную пыль, торопились домой, но тяжелое вымя мешало им быстро идти.
Пора и ей отправляться домой, бабушка станет доить корову, а Нюте нужно будет присмотреть за братом.
Бросив Нинке: – Пока ,– Нюта побежала домой.
Выпив кружку молока, она улеглась возле уже спящего брата и заснула, едва коснувшись головой подушки. Последнее, что услышала, бабушка говорила зашедшей в хату маме:
– Намаялась, завтра не встанет.
За лыком
Но Нюта встала, почти что сразу, как только бабушка начала ходить по комнате. Ей очень не хотелось открывать глаза, чтобы бабушка не увидела, что она проснулась. Она лежала и сквозь дрёму слышала её бурчание, и всё никак не могла решить: идти или нет.
– Вставай, нечего придуриваться, а то я не вижу, что ты не спишь? Одевайся. Вот тебе платье с длинными рукавами, чтобы комары меньше доставали, чулки и ботинки. Или уже передумала?
– Ба, – протянула сонная Нюта, – а давай чуть-чуть попозже пойдём. Это же не ягоды, а лыко, чего спешить? Ещё так рано…
– Ну, спи тогда. – Бабушка бросила на стул её вещи, – я сама пойду. Нечего мне голову морочить. Мне по жаре трудно ходить, да и дел дома много. После леса ещё уйму переделать надо… Я бы уже давно ушла, если бы знала, что ты передумаешь.
– Ладно, сейчас встану…
Нюта шла следом за бабушкой и всё никак не могла проснуться. Глаза не хотели раскрываться. Иногда ей казалось, что она спит и видит, как они миновали огород, прошли местечко под названием Колода, которое почти не просыхало. И только когда вышли на опушку леса, светлую и нарядную от невообразимого количества нежно-сиреневых колокольчиков и желтоглазых с белыми ресничками ромашек, сон улетучился.
В лесу было прохладно.
Бабушка шла впереди по узкой, едва заметной тропинке. Нюта шла следом. По этой дороге она ещё не ходила. Да и что говорить, она в этом лесу была только дважды: один раз на покосе с родителями и ещё с Валькой и ребятами они ходили сюда за орехами, и то старались рвать по ближе к краю, чтобы не потеряться. Нюта знала только названия мест, куда ходили взрослые. Самое далёкое место, куда ходила сестра с друзьями, называлось Господское. Там когда-то давно в летние месяцы жили господа. Теперь там жил лесник, охраняя кордон. А лес тянулся дальше к селу Ивановское и, как говорила бабушка, к брянским лесам. Но они на Господское не пойдут, а пойдут на лесную затоку Глиницу, там бабушка обдирает с липы кору – лыко и замачивает её в речной воде, чтобы она размягчилась. Потом лыко сушилось, а после бабушка драла его на мелкие волоконца и вязала щётки. Щётки продавались на базаре, ими женщины белили хаты. А бабушкиной пенсии было подспорье. Нюта сама уже могла связать щетки, правда получались они у неё не такие красивые, как бабушкины, но тоже ничего, бабуля её хвалила. Этого леса она очень боялась. Валька говорила, что тут много волков и лосей. Правда бабушка её отругала, сказала, чтобы она не пугала Нюту, и что волков там давно уже нет, но ей всё равно было страшно.
Лес встретил их птичьим гомоном. Казалось, целый оркестр играет на разные голоса. Нюта слышала по радио такой оркестр, бабушка называла его «психвонией». Нюта смеялась и не могла понять, шутит она или просто не может правильно произнести. Лес жил своей жизнью. Всё вокруг цвело и благоухало. Нюта вертела головой по сторонам, старясь всё ухватить взглядом, втягивала носом запахи цветущих трав и кустарников, задирала голову кверху, чтобы увидеть верхушки высоких мощных дубов, и закружившись, втыкалась в бабушкину спину.
– Собьёшь с ног, оказия, – смеялась бабушка. – Иди хорошенько, не крутись.
– Ба, – удивлялась Нюта, – какие тут дубы! А птиц сколько!
– Да, унучечка, в этом лесу дюже красиво, я тут очень люблю бывать. Отдыхаю, как на курортах. Птичек наслушаюсь, лучше всякой музыки. А запах какой! А? То-то же, – довольно усмехалась она, глядя на Нютино удивлённое личико.
– Ба, а долго идти до Глинницы?
– Да это как посмотреть. По-первах, оно всегда кажется далеко, потом привыкаешь, и уже не так…Ты что уже уморилась?
– Нет, нет, – поспешила ответить Нюта, – я просто…
Девочка шла позади бабушки. Бабушка хорошо знала эту дорогу, все пеньки и кочки. Часто она приподнимала ветку разросшегося дерева и пропускала Нюту вперёд. «Проходи скорей, а то глаза выстегает», – говорила она. Только сейчас Нюта увидела, какого маленького росточка была её бабушка. Раньше Нюта этого как-то не замечала. Девочка уже почти догнала её.
В старой тёмно-коричневой юбке, выцветшей кофте, в разболтанных резиновых галошах, она словно уточка переваливалась с боку на бок. Ситцевый белый платочек постоянно сползал с головы. Иногда бабушка останавливалась, передыхая. Во всей её фигурке было что-то трогательное и поникшее. Чувствовалось, что она очень устала. Это открытие поразило девочку, и ей стало жалко бабушку. Но встретившись с её взглядом, успокоилась. Бабушкино лицо светилось тихой радостью. Нюта знала, что лес она очень любит и в нём находит своё утешение. И Нюта была рада тому, что сегодня бабулечка отдохнёт от забот и хлопот. Иногда Нюта забегала вперёд и, дойдя до очередной развилки, спрашивала:
– А теперь куда?
Бабушка показывала, в какую сторону поворачивать, но потом останавливала Нюту.
– Погоди, дай я вперёд пойду. Мало ли чего…
– А чего может быть?
– Да всякое. Выскочит кто с кустов и испугает.
– А ты не боишься, да?
– Я уже старая бояться. А тебе ещё жить да жить.
– И никакая ты не старая, придумываешь тоже. Ты очень даже красивая и добрая. У тебя такое, бабушка, лицо, словно ты фея из доброй сказки.
– Королевна я, – засмеялась бабушка. – Особенно в калошах.
Она приподняла юбку, повертела ногой в разбитой калоше и пропела: «Ох, лапти мои, лопаточки мои, семь вёрст прошли и ещё хороши…» А это моё королевство, – и она обвела рукой вокруг себя. И ни у кого боле такого королевства нет. Смотри, какая красота!
Засмеялась и Нюта.
– Ба, чего ты себе не купишь туфли?
– А ты не догадываешься?
Нюта покачала головой.
– Вас же трое огольцов у матери, и всех одеть надо. Вот до меня руки и не доходят. Да и куда мне в них ходить? Нечто только замуж сходить за кого? А, Нюта? Как ты думаешь? За кого мне выйти, подскажи? Вот бы зажила, как барыня!
– Ну, не знаю, если только за деда Гришку, – неуверенно протянула девочка. У него хоть мёд есть.
– Охо- хо, хо-хо! – Засмеялась бабушка.– Не ты первая меня за него сватаешь. Надо же… Детя малое, а туда же: к мёду. Нет, внучечка, не нужен мне ни Гришка с мёдом, ни Петька с балалайкой. Ну их всех, к бисовой матери… Я вот по лесу похожу, птичек послушаю, ягодку скушаю, тем и успокоюсь. Была б моя воля, я бы на кордоне и жила. Звали меня по молодости, да я не пошла, за девок своих испугалась, как они в школу ходить будут, особенно зимой по заносам. А так бы ружьё себе купила и давай браконьеров да негодяев ловить. Уж я бы их…!
Бабушка ещё долго посмеивалась, чем окончательно озадачила Нюту. Она так и не поняла, что смешного нашла бабушка в том, что Нюта предложила. И какой ещё Петька с балалайкой у неё был? С ружьём это, конечно, перебор. Хотя бабушка она такая, всё может.
Тропинка впереди змеилась, и Нюте казалось, что тысячи опасностей подстерегают их за каждым поворотом. Она ещё никогда не уходила так далеко от дома. А они всё шли и шли. Чтобы хоть как-то отвлечься, она стала смотреть по сторонам. Солнышко играло на листве, просвечивая её лучами, отчего они казались очень яркими и гораздо светлей, чем на самом деле. Озорные солнечные зайчики скакали по стволам деревьев. Нюта с братишкой часто пускали такие солнечные зайчики зеркальцем по стене. А кот Васька, дурной, думал, что это мышки и прыгал за ними. Нюта с братишкой веселились от души, глядя на эту, как говорила бабушка, «кумедию».
А высоко в ветвях стоял неугомонный птичий пересвист. Каких только голосов не услышишь, если, конечно, прислушаться. Нюта задирала голову, чтобы увидеть этих звонкоголосых прелестниц, но из-за солнечных зайчиков, перескакивающих с ветки на ветку, ничего не было видно. Иногда мелькнёт чей-то хвостик среди листвы и тут же исчезнет. По краю тропинки росло много цветов, но Нюта знала, что рвать их сейчас бесполезно, всё равно они завянут, и придётся их выбросить. На обратной дороге она нарвёт себе букет, а пока можно полакомиться кое-где проглядывающей земляникой. Она отстала немного от бабушки, но бояться забыла, увлекаясь всё больше лесными красотами.
Вдруг бабушка резко остановилась. Нюта со всего размаха уткнулась ей в спину.
– Тс-с-с-с, – приложила она к губам палец и сделала ей знак пригнуться.
Нюта подчинилась, не понимая, что происходит. Бабушка тоже присела, прижимая палец к губам, знак молчания. Они сидели на корточках под большим густым кустом, и девочке ничего не было видно.
Вдруг с левой стороны раздался треск ломаемых ветвей. У Нюты ёкнуло внутри: «Вот те опасности, о которых я только думала. Накаркала.»
Девочка посмотрела на бабушку. Её лицо выражало спокойствие. Она молчала, и, чуть раздвинув ветви кустарника, что-то высматривала. Нюта тоже легонько раздвинула ветки и обомлела. В нескольких метрах от них стоял огромный лось и, раздувая ноздри, втягивал в себя воздух, принюхиваясь. «Мамочки», – только и смогла прошептать Нюта. Но бабушка вновь приложила к губам палец и девочки замолчала, прикрыв ладошкой рот. Сколько времени так прошло, Нюта не знала. От страха она похолодела и покрылась мурашками. Но вот лось, повертев головой с немыслимо красивыми ветвистыми рогами, двинулся в чащу леса.
Прошло ещё некоторое время, прежде чем бабушка дала Нюте знак, что можно подниматься.
– Ну что, пошли дальше.
– Я боюсь, – прошептала Нюта. – А если он вернётся?
– Не вернётся, он к лосихе пошёл, у них сейчас гон свадебный, ему не до нас.
– И как ты его увидела? – удивилась Нюта.
– Я его услышала, а потом увидела, – пояснила бабушка
Весь оставшийся путь до речки Глиницы Нюта оглядывалась назад через шаг, боясь, что лось догонит их и затопчет копытами. Но со временем она стала забывать оглядываться, а потом и вовсе успокоилась.
– Бабуш, а тебе часто так лоси встречаются? А волки?
– Лоси часто, а волки здесь давно не бывают. Их почти всех перебили. Лосей стрелять не разрешают, хотя их тоже мало осталось.
– Какая ж ты у меня храбрая, бабушка, – с восхищённо произнесла Нюта.
– Да храбрость тут, Нюта, не причём. Жизнь заставит. В войну приходилось питаться одними грибами и ягодами, вот и шли все в лес за пропитанием. А если бы боялись, то с голоду бы умерли. А потом привыкаешь…Дома ведь тоже можно на грабли наступить и помереть от удара. Или как вон ты, упала на телёнка, помнишь? Вот, – продолжала она, увидев утвердительный кивок внучки. – А могла бы упасть на вилы или ещё что острое, и всё, конец. Ну, хватит о грустном, вот мы уже и на месте.
Речка Глиница оказалась глубокой протокой, что рукавом вдавалась в лес. Вода в ней такая чистая, что спокойно проглядывалось дно. И немножко коричневатая.
– Это от водорослей, – пояснила бабушка. – Ты пока тут погуляй, а я в воду полезу, посмотрю, размокло лыко или ещё нет. Я вот за теми кустами буду, надоест – придёшь. Не бойся, тут никого нет. Цветов порви, ягодок пособирай, тут ягода крупная, уже кое-где созрела.
На другом берегу речки стеной стоял казавшийся непроходимым лес. Берёзы перемешались с елями, густо разросшийся кустарник скрывал берег, и было такое впечатление, что деревья растут прямо из воды. Кое-где островками плавали ослепительно белые лилии, заботливо окружённые высоким тростником. Девочка смотрела на окружающий пейзаж, и ей казалось, что она уже всё это видела, но где, вспомнить не могла.
Берег у Глиницы крутой и обрывистый, но не высокий, отмели не было. Девочка сперва огорчилась, что искупаться не удастся, и немножко побродив вдоль берега, она нашла место пониже, улеглась животом на ярко- зелёную травку и, свесив лицо над водой, стала наблюдать, как снуют рыбки, плавают, словно маленькие змейки крупные пиявки. А сколько растений, оказалось, растёт под водой! Каких только немыслимых форм и цветов! Нюта такого ещё не видела. На Большом Винище, озере, что недалеко от села, тоже много всяких растений, но таких, как здесь, нет. Чудесное дно так заворожила её, что она едва не упала в воду. Насмотревшись вволю, Нюта села, обхватив колени руками, и, о чудо, вспомнила!
– Бабушка, – закричала она. – Ба!
– Что случилось?
– Иди сюда, скорее!
– Ты толком можешь сказать, чего у тебя там?
Она вышла из воды с подоткнутой за пояс юбкой. В руках держала охапку липовой коры и была похожа на сказочную старушку – лесовушку.
– Смотри! Смотри! Это же точно такое место, как на картине «Алёнушка»! Помнишь? Только камня не хватает!
– Пьфу! – перепугала, окаянная. Разве ж так можно? Чутть бабку заикой не сделала! Думала случилось чего!
– Ба, ну правда похоже? – промямлила огорчённая Нюта, увидев, что бабушка не разделила её радости по поводу такого открытия.
– Чего кричать-то? Будто саму Алёнушку увидела, – ворчала бабушка. – Потерпи ужо с полчасика да и пойдём. Ты лучше глянь какие колокольчики тут красивые. Ты ж цветы любишь. Да и ягода почти под ногами… А тебе что зря мерещится.
– Это не что зря, – не согласилась девочка. – Это сказка…
Нюта пошла собирать кое-где появившуюся спелую землянику, рвала ромашки и колокольчики. Колокольчики здесь росли крупные, словно садовые и двух цветов: нежно-лиловые и молочно-белые. Нюта никогда не встречала таких в ближнем лесу. Ей бабушка иногда приносила из леса сон-траву, по весне, а колокольчиков никогда. А тут их тьма тьмущая. От радости и восхищения у девочки пела душа. С восторженными глазами она собирала букет и не могла остановиться, даже про землянику забыла. Она не заметила, как бабушка управилась со своим делом и, присев у ствола дуба, отдыхает.
Внимательно понаблюдав и поняв, что внучка не знает предела, позвала:
– Давай, перекусим да и в обратный путь пойдём. Хватит тебе рвать, уже целая берема, до дома не донесёшь, – улыбалась она. На всю жизнь не напасёшься.
Обратный путь показался Нюте долгим. Она так устала, что согласна была прямо тут же лечь под кустиком и заснуть. Бабушка забрала у неё букет, перевязав его длинным стеблем какой-то травы. Потом повесила его сверху котомки. Цветы покачивались у неё за спиной в такт шагам, кивая поникшими головками, и Нюте казалось, что они тоже устали и просят скорее воды. Может это потому, что она сама устала и очень хотела пить.
– Мыслимое ли дело, сколь километров протёпала, – жалела её бабушка. Это ж твой первый такой поход.
– Нет, я с друзьями на Затон ходила за кувшинками. Помнишь?
– Припоминаю. Ну, до Затона всего- то туда и обратно четыре километра едва наберётся. А здесь все десять. А може даже и поболе. Не жалеешь, что пошла?
