Амнезия
Tekst- Maht: 160 lk.
- Žanr: Kaasaegne Vene kirjandusMuuda
© Антон Сергеевич Лисицын, 2020
ISBN 978-5-4498-0863-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Антон лисицын Амнезия
Пролог
Всем и так давно понятно, что пролог, несмотря на свое место положения, пишется последним. А за частую, его вообще никто не читает. Я и сам не люблю длинные вступления и «спойлеры».
В моем случае первой строчкой всего повествования был как раз эпилог. А остальные три истории и есть длинное вступление. То что эти истории связаны в один не большой роман, я уверен, что ты, уважаемый читатель поймёшь и сам, в момент когда твой взгляд остановится на последней точке. И должен сразу объяснить, что тех героев кто останется в живых, ждёт ещё очень много интересного.
И хоть судьбы моих героев создаю я, жизнь им дарят ваши глаза и мысли.
Нет лучшего места, для упоминания и выражения благодарности художнику, чем пролог. Я уверен, что определение «художник», можно использовать и для скульптора. И поэт тоже художник, ведь он творит, используя слово как краски, добивается ритма, нанося пером выразительные оттенки на полотне стиха.
Искусство бьёт магическим фонтаном в ноосферу. И начинающий писатель, долго ломая голову над завершением своего первого творения, уставший и измотанный сомнениями, однажды случайно попадает на выставку работ Павла Формана и Стефана Милкова. И то, что он видит там, будоражит его сознание, ведь перед ним стоят, выраженные в других формах искусства, строки из его же произведения.
А что касается пророческих картин Ивана Хивренка, которые заставляют задуматься, и просто не могут оставить равнодушным ни одного Украинца. Хочу лишь сказать, что пророчество – это тернистый путь фантазии, и неизвестно куда он может привести. Я очень надеюсь, что не сбудутся некоторые пророчества. И солнце будет одинаково согревать всех под мирным небом.
Глава І Переход
1
– Мнда раньше тут по пятницам не протолкнуться было. Помнишь, как кто-то сказал, что зарезервирует столик и забыл о своей наиважнейшей и одновременно такой простой миссии?
– Ага, мы даже не смогли уместиться за барной стойкой, и бармен был лишен удовольствия весь вечер выслушивать наш пьяный бред.
– Да Джем, это был ты, ты и этот косяк тебе, никогда, не искупить.
Будучи уже в хмельном веселье, Саня, (он сегодня, раньше всех пришел в ПАБ), поднял вверх бокал пива и произнес:
– За моих друзей, и за все их косяки.
– За то что бы мы почаще собирались вместе и что бы тут было людно как прежде!
Макс, продолжил тост, с бокалом красного пива в руке.
Джем, Давид и Тимофей присоединились к тосту.
Все дружно смеялись, не замечая ничего и никого вокруг, друзья громко стукнулись бокалами. Не заметна была и тень печали в Сашиных глазах после того как его старый друг, Макс повторил: " И что бы мы чаще собирались».
Пробелы в пустующих столиках, заполняла громко играющая музыка, было ясно, что и бармен уже подвыпил, что ему от чего-то тоскливо, и он тоже решил пропустить пару рюмок в этот пятничный вечер.
Макс и Саня были знакомы ещё со школьной скамьи, именно тут, несколько лет назад, в этом баре им однажды посчастливилось встретить Джема, Давида и Тимофея.
«ДДТ» Так они прозвали веселую троицу, которая решила отметить свой переезд в новый город.
Макс, в тот знаменательный вечер, наткнулся на тяжелое плечо Джема, и по своей природе, не стал извиняться, а наоборот пригрозил здоровяку своими «друзьями». За что сразу получил кулаком под дых, был поднят за шкирку и выброшен в угол зала, в полете задев парочку столов. Сидящие за этими столами гопники решили не разбираться и с кулаками налетели на беднягу Макса. А тот еще не успев опомниться от предыдущего удара, только и смог прикрыть, свою рыжую, голову руками.
Но не успел он получить и двух-трех ударов, пряча лицо, умело выставляя блок. Как в потасовку ввязался все тот же Джем, а за ним в толпу прыгнули Давид и Саня.
Тимофей стоял в стороне, он не вмешивался до тех пор, пока администратор ПАБа не решила вызвать полицию. Он лишь аккуратно схватил её за запястье и забрал мобильный. Со словами:
– Милая моя, не переживай ты так сейчас все закончится.
Потасовка оказалась славной, в конце концов этой пятерке пришлось бежать из ПАБа до приезда полиции. Пьяные и слегка побитые они решили зайти в заведение по соседству.
Там и познакомились: Макс и Саня вместе заканчивали местный вуз. Потом вместе работали на стройке. Давид и Джем познакомились с Тимофеем в маршрутке по дороге из Харькова.
И вот сегодня, уже по старой традиции, они сидели в том самом ПАБе, еще не зная, что вместе они собрались в последний раз.
Саша, обремененный своими мыслями, задумчиво смотрел в одну точку стола, вновь и вновь хватаясь за свой любимый Джин-Тоник.
– Ребята, по-моему, Я влюбился, и нужно чтобы вы пришли, сюда в это Воскресенье. Я приведу свою девушку, она просто прекрасна.
Джем громко стукнул бокалом пива по столу, и крикнул.
– Ахахах, наше Солнышко скоро женится!!!
– Никто не говорит о свадьбе, мы познакомились совсем недавно. Покрылся багровой краской Макс, залив ею все веснушки. Что вызвало безудержный смех его друзей
– Ну что братец я очень рад за тебя.
Наконец-то заговорил Давид, весь вечер он лишь немного поддерживал разговор, но на самом деле был погружен в свои мысли, и стакан ржаного виски.
– Мне в воскресенье пьянка не к чему.
Протестовал Тимофей. Я вас упыри знаю. С вами нельзя просто выпить по бокалу пива, в итоге как обычно нажремся в сопли. А у меня в понедельник важные дела. Потом меня познакомишь со своей девушкой.
– Ну ты и…
Макс разочарованно поставил пустой бокал пива на стол. И махнул официантке.
Та не обернулась, продолжая заниматься своими делами, всматривалась в экран смартфона.
– Макс, ты ведь знаешь у меня тренировки, я не могу их пропускать.
Джем был заядлым спортсменом, в компании алкоголиков и лишь изредка позволял себе выпить пивка, обычно каждую вторую пятницу месяца.
– Не переживай брат, я позову с собой Мэри, думаю нам будет полезно выйти куда то и немного развеяться. Последнее время мы с ней мало общаемся, и мне кажется, мы отдаляемся друг от друга.
– Ну что Саньок, а у тебя какие отмазки?
Не зная, что и делать (оставался только сарказм) обхватив рукой голову Саши, Макс уперся в него своим лбом и пристально, в упор смотрел пьяными глазами, на своего лучшего друга.
Саня оттолкнул его, сделал еще один глоток джин-тоника и сказал:
– Друзья мои, Я сегодня праздную свою последнюю пятницу, я теперь безработный. Я не приду в это воскресенье, потому что забираю жену и ребенка в село к матери. Грядут тяжелые времена, а там, в селе, думаю, протянем на домашнем хозяйстве.
– Подожди как это безработный, да как тебя уволили?
– Да так же как и всех. Всё, нет больше предприятия, мы закрываемся. Ни кому сейчас не нужна декоративная плитка.
В воздухе застыла тишина. В который раз, казалось, что кризис уже достиг дна, и огромным, прожорливым сомом погрузился в грязный ил. Но все помнили, что это дно пробивалось не раз. И давно не ожидали перемен к лучшему.
– Дела плохи, нас тоже ждут сокращения. Поглядывая на дно «олд фэшна», пробормотал Давид. – Шеф назначил собрание менеджеров, на понедельник.
– А меня отправляют в Днепр, везу вашу красотку из отдела продаж.
Джем и Давид работали в одной компании, Давид был менеджером среднего звена, а Джем сначала был охранником, а потом получил должность «корпоративного водителя», возил руководство, на служебной Ауди.
– Эта проклятая война, высасывает из нас все соки, повезло тем, у кого нет семьи, мы то холостяки ещё протянем, а если уже совсем плохо станет и сами запишемся в солдаты, как моя бабушка говорила, «там оденуть, обують и накормят».
– Рыжий, не мели ерунды, какая армия?
– Тим, тебе хорошо говорить, народ как бухал водяру и дешевое пиво, так и будет. А в твою наливайку ещё больше, наверное, заходят теперь. Сам вот ты почему не бухаешь у себя? Водяра то паленая.
– Нормальная водка, сейчас пойдём ко мне на точку, будем дальше пить горилку.
– Нет, спасибо я пас. Мне нужно домой, поговорить с Мэри. Пока я ещё не сильно напился.
– Не сильно напился? Да ты в хлам.
– Макс прав, подключился Джем, сегодня уже точно не нужно ничего делать, лучше продолжать пить, а завтра проспишься и поговоришь со своей Мэри.
– Нет, я боюсь, что когда я проснусь, её уже не будет рядом. Извините, но мне надо идти.
Давид поднялся из-за стола, неуверенно пошатываясь, он одел куртку, проверил карманы: документы, деньги, немного сигарет и зажигалка «крикет».
Положив несколько купюр на стол, попрощался с друзьями и вышел в холодную ночь.
На календаре последние дни апреля, зима должна быть уже давно позади, но Давид всем своим телом чувствовал наступление холодов.
Мысли путались в его пьяной голове:
– Вдруг это то самое о чем предупреждали нас, «Зеленые». Что если лето больше не наступит никогда, и вдобавок к этой проклятой войне, нас всех ждет еще и голод?
– Нет, такого быть не может, просто теплые дни немного под задержались.
Успокаивал голос его любимой Мэри.
– Мэри, моя милая Мэри мне нужно с ней поговорить, я должен знать, что происходит с ней, с нами.
«Какая то аномальная погода»…повторяется в голове.
– Чушь все, не раз за свою жизнь я слышал это, уже и не все вспомню, сколько, но каждый раз, задумываешься, а вдруг это то самое аномальное, что положит начало концу. Все проходит и возвращается вновь.
Наконец то, добравшись к своему подъезду, Давид еле поднялся по ступенькам на первый этаж и понял, что на третий он точно не доберется пешком. И что нужно вызывать лифт.
Огромные и тяжелые механизмы послушно заработали после нажатия на маленькую кнопку. Слушая, постукивание шестеренок и как гудит лебедка. Давид уперся одной рукой к стене, а другой рукой доставал смартфон из кармана, что бы глянуть на часы.
– Она наверное уже спит, может не стоит её будить.
Телефон выскочил из рук и уголком приземлился на бетонный пол. Дверь лифта открылась одновременно с тем как, покрываясь паутинкой, погас его экран. Матернувшись сквозь зубы, Давид поднял телефон и зашел в кабину лифта. Нажав на кнопку, он приказал механизмам поднять его на третий этаж. Двери захлопнулись и под ногами, нервно, задрожал пол.
Давид почувствовал страх, подобной тому страху, что настигал его во время авиаперелетов, когда самолет плавно набирал высоту, заставляя вжаться в кресло и крепко стиснуть пальцы, схватившись за подлокотники. Также хотелось, ухватился руками за стену, и прижаться спиной в угол дрожащей коробки. Давид старался собраться, и откинуть безосновательный приступ паники, а лифт продолжал свое движение.
Лифт тянется слишком долго, вызывая неприятное ощущение, того что это все сон. Очень даже реалистичный сон, брезгливо-страшно прикасаться к грязной и холодной фанере. Рывок, мигание лампочки, на мгновенье пропал свет.
Давида разбудил шум встречного поезда метро.
Сложно вспомнить все, о чем он думал однажды, а может быть и несколько минут назад, все мысли выворачивались в центрифуге турбулентности. Он, беспомощный пассажир, летящий в пропасть, цепляясь пальцами за гладкую поверхность, грязной фанеры. Лифт продолжает тянуться в верх, мигают лампы, тень давит с потолка… паника и сердце бьётся так, что вот-вот взорвётся.
На мгновенье все затихло, не слышно движения тросов. Вибрация стен и все вокруг, исчезло. Мигающий свет снова погас. Тьма и невесомость на короткое мгновенье охватили тело Давида…
– Станция «Золоти ворота». Прозвучало из динамиков.
Тусклый свет ламп резко ворвался в глазницы Давида, он интуитивно схватился за поручень, вокруг рядом стояли люди, кто то сказал:
– Смотри ка проснулся, удивительно, как это его в депо не заметили
Давид не услышал этого.
– Метро? Стоп я же на лифте поднимался…
Все ещё не понимая, что происходит, поддавшись движению толпы, он вышел, толпа пассажиров вынесла его из вагона, каждый торопился куда то по своим делам, но все двигались в одном направлении. Словно косяк селедки вырывался из консервной банки, организованным потоком, направляясь в новые сети…
Эскалатор, рекламные борды, лица встречных людей. Давид вцепился руками за поручень и изо всех сил пытался устоять на дрожащих ногах. Тошнота подходила к горлу, а голова болела, так как будто он пропустил несколько ударов от боксера тяжеловеса. Яркий свет раздражал глаза, картинка вокруг была смазанной, лишенной четких очертаний.
Где то играет скрипка. Ноты разлетаются и бьются о стены. Музыка звучит особенно магически. Давид проходит мимо комнаты, дверь приоткрыта, Мэри в своей смешной пижаме сидит на диване и в слезах слушает, как играет на скрипке David Garret. Давид делает еще несколько шагов, он хочет, но не может зайти к ней в комнату, толпа людей снова заталкивает его на ступень следующего эскалатора.
Выскочив на улицу, раздвигая людей в стороны, он вырывался из толпы, бежать не было сил, но он убегал, убегал прочь от собственного страха, от того что ему никак не понять. Окончательно выдохнувшись, он присел на холодный каменный парапет, голова все еще продолжала кружиться и пытала тошнота.
Давида вырвало прямо у подножья исторической достопримечательности. И вот пара рук подхватила его за плечи и куда-то повели.
– Давид, это ты. Я не сразу тебя узнал, Ты очень изменился, постарел, всего за пару лет. Прекращай так бухать дружище.
Они остановились возле памятника коту. Второй человек протянул бутылку воды и сказал.
– На прапалащи рот.
– Тебе повезло, что мы тебя встретили, а не менты.
Давид понемногу уже приходил в себя, головная боль затихала, но картинка все еще была расфокусирована. Он прищурил глаза и пристально всмотрелся в лицо стоящего напротив него человека.
Иван Петров, старший брат его одноклассника весело улыбался дырявыми от кариеса зубами, а рядом с ним стоял невысокого роста мальчуган в низко посаженной на уши и брови черной шапке.
Давид принял бутылку из рук мелкого, открутил крышку и влил прохладную жидкость в рот. Прополоскав полость, он выплюнул её под основание памятника.
– Ты откуда такой взялся, что случилось, рассказывай.
– Я…Я не знаю.
– Да он не пьяный, он же абдолбаный, ты пасматри на его зрачки.
– Ого и вправду, как два больших бильярдных шара. Ты вообще хоть, что то видишь такими глазищами?
– Очень плохо. Все так же тихо и еще больше пугаясь, ответил Давид.
– Так, нужно его вести на квартиру, нельзя его бросать здесь. Замерзнет ведь, не май месяц уже.
– Сагласен.
Они пошли вверх по Ярославому Валу, позади все также невозмутимо стояли древние ворота, по бокам красовались гламурные рестораны и гостиницы, мимо проезжали дорогие авто, жизнь шла своим чередом, и абсолютно никому не было дела до этой странной троицы, спокойно шагающей по тротуару.
– Вот почти пришли, улыбнувшись с сигаретой в зубах, сказал Петров.
Они свернули налево, спускаясь по узкой извилистой улице, стараясь обходить лужи.
Прогулка пошла на пользу, и Давид чувствовал себя уже намного лучше, они свернули в одинокий дворик и он, наконец-то смог поднять голову, и разглядеть старое здание.
Это был дом сталинской эпохи, пять этажей с высокими потолками, повидавшим жизнь фасадом, и пропитанным целым веком подъездом.
Взбираясь на второй этаж по обшарпанной лестнице, Давид рассматривал пожелтевшие перила и осыпавшуюся штукатурку стен. Но в подъезде было тихо и чисто, ни бычков, ни шприцов, ни пустых бутылок.
– Это очень спокойный дом и лучше продолжать здесь вести себя тихо. Я еще ни разу не встречал соседей и особо не горю желанием с ними встречаться.
Петров медленно проворачивает ключ в замочной скважине, открывает дверь в квартиру.
Это была двушка, кругом валялись кирпичи, некоторые стены наполовину разрушены, в оконные щели прорывался ветер. На улице уже стемнело,
Давид нажал на выключатель, желая рассмотреть весь интерьер.
– Нет электричества, уже давно отключили за неуплату, а счетчики на воду и газ внутри, так что если будут стучать, двери не открывай.
– Мы тут делали ремонт, а хазяен квартиры, куда-то исчез.
– Он резко собрал вещи и уехал с семьей за границу, не заплатив нам за уже купленные материалы.
Петров легонько стукнул ногой по лежавшему на полу мешку.
– Вот мы и решили остаться тут. Пока он не вернется. Днем работаем на объектах, а ночуем здесь.
– Он не вернется. Тихо сказал Давид.
– Ну тагда мы останемся тут на долго, все равно этот чёрт, задалжал нам кучу бабла.
Петров продолжил экскурсию, квартира немного освещалась уличными фонарями. Но в ванной комнате царила кромешная тьма.
– Вот есть надувной матрас, можешь заночевать на нем, его иногда приходится подкачивать, но все же лучше чем спать на полу.
Давиду хотелось умыться, и смыть с себя всё это наваждение холодной водой. Присветив зажигалкой он увидел интересный интерьер, новые трубы и раковина, все утилизировано под 20 е годы. Ванна была чистой, а из медного крана бежала горячая и холодная вода. Пока он, омывая лицо холодной водой, стучал себя по мокрым щекам и совал голову под кран, на кухне уже вовсю пылали горелки газовой плиты, а Петров, с фонариком на лбу, разогревал картошку в старой сковородке.
– Я уже купил пивасик, стоит в холодильнике, достань.
Давид открыл холодильник, в котором лежал мешок картошки.
Ребята дружно засмеялись.
– Халадильник у нас теперь балкон.
Мелкий стоял в пролете и держал в руках двух литровую бутылку пива.
– Меня кстати Сергей завут.
И протянул Давиду руку.
– Давид, очень приятно.
– Ты что еврей?
– Наполовину.
– На половину не бывает, ты либо еврей либо нет.
– Как сказал один классик «не все евреи – евреи. А иной раз евреем оказывается тот, о ком этого и не подумаешь.»
– Ты сматри. пришел в себя. Рассказывай давай на каких барбитуратах сидишь.
– Серый, отстань от него, Давид мой старый приятель, к тому же все мы любим иногда позависать.
Поев картошки и хорошо запив её пивом, Давид отправился в пустую комнату, с трудом накачав свой матрас, он рухнул на пол и мгновенно уснул. Спал он, крепко не видя снов, но как будто спал в двух местах одновременно.
2
Мэри рядом не оказалось…
За окном разорвалась звуковая бомба автомобильной сигнализации.
Проснувшись на полу, избиваемый мигренью, Давид, еще долго, исступленно смотрел на, аккуратно застеленную кровать. Мэри ушла, забрав все свои вещи, оставив пустую комнату и недопитую бутылку вермута.
Поднявшись с пола, протирая глаза, он отправился в ванную. Пытаясь смыть страшный сон, окунул голову под прохладную струю воды из под крана, как вдруг услышал голос у двери.
– Ха-ха, ты уже проснулся, не замерз ночью? Мы погнали на работу, ключи еда и пиво на столе.
– Как ты можешь даверять этому наркаману.
– Пошли давай.
Из темной ванной Давид вошел в разрушенный коридор, повсюду валялись доски, кирпичи, мешки и банки с краской. Пройдя на кухню, он увидел стоящую на столе сковородку с картошкой и салом. Рядом лежал ключ и магнит от парадной двери, три сигареты и банка пива.
Есть совсем не хотелось, в голове беспорядочно, друг об друга разбивались мысли. Мэри… мысли про Мэри, не смотря на всю абсурдность и сюрреалистичность ситуации, он все еще думал про неё и больше ни о чем думать не мог.
Долго вертя в руках зажигалку «крикет» он подкурил сигарету и сел на широкий подойник.
Холодный ветер, вихрем поднял с тротуара мусорные пакеты и уже совсем высохшую, примороженную листву. Вздымаясь ввысь, подобно душам умерших, весь этот мусор пытался вырваться из оков огромного города, надеясь, что ветер сможет подкинуть их на небеса. Коричневый, листок каштана уперся в угол окна и напрочь отказывался от дальнейшего путешествия, тут он нашел свое убежище, тут в углу старого, грязного окна. Неожиданно как удар в пах, картинка вокруг стала четкой и ясной. В небе собирались тяжелые тучи, машины нагло рассекали по холодным лужам, обдавая брызгами прохожих. Ноябрь во всей своей красе и мерзости.
Давид соскочил с подоконника, бросив недокуренную сигарету в раковину, схватил висевшую на спинке стула куртку. Стал выкладывать на стол все содержимое карманов. Ключи от дома, разбитый телефон, кошелек, магнитный пропуск на работу и полупустая пачка сигарет.
– Где я, какой сегодня день, год, что со мною происходит.
А в ответ, лишь дождь забарабанил крупной дробью по серым окнам…
Весь день, Давид ходил по разрушенной квартире, подолгу смотрел в окна, нервный – миллиард раз, безрезультатно, пытался включить телефон, курил, смотрел в окно убеждая себя, что он не сошел с ума.
Он не знал, что делать и куда идти, ему было страшно выходить на лестничную площадку и не дай бог спустится ниже и выйти во двор. Едкий дым сигарет щипал его глаза, разбитый телефон так и не включился. Незнакомая квартира и ветер, задувающий в оконную раму: как бы не хотелось, но всё это оставалось реальностью.
– Ты видал сколько их там сабралось?
Давид услышал, как открывается входная дверь
– Сколько?
– Тысячи! я гаварю тебе это будет новый майдан.
– Ну, скажешь тоже мне, тысячи. Пару сотен пенсионеров и студентов, завтра послезавтра пойдут настоящие дожди со снегом и разбегутся все твои Евро интеграторы.
– А вот и не разбегутся, и я к ним присаеденюсь. По атдельности мы капля, а вместе акеан.
– Я тебе присоединюсь, нам объект заканчивать надо. И так уже вторую неделю возимся.
Услышав этот диалог Давид встрепенулся, закрыв лицо ладонями он не подав ни звука, продолжил слушать разговор своих новых-старых знакомых.
– Пасматри на него, апять абдалбался. Я же гаварил – наракаман.
– Да тихо ты! Дружище с тобой все хорошо? Ты в порядке?
Петров аккуратно потянул ладонь вниз, и обнажая дырявую улыбку, подбадривал своего старого друга.
– Все в порядке, тут все свои.
Уже не рвота, а застрявший ком в горле не давал Давиду произнести ни единого слова. Перед ним, на корточках, сидел Петров, а Сергей, все еще в той же шапке натянутой до бровей, пристально изучал вещи, лежавшие на столе. Больше всего его внимание привлек разбитый телефон, он взял его и долго рассматривал, вертя в руках.
– Никагда такого не видел, дарагущий наверное.
– Он разбит и не работает. Положи его на место.
Вслед за отчаянием, Давида настигнула не понятная, беспричинная злоба.
– А ты че быкуешь, А!?
Сергей все еще держал в руках, разбитый телефон – последнее, что напоминало Давиду о том, что тот еще не сошел с ума.
– Положи на место
– А вот тебе, Наркаман.
Мелкий показал средний палец и уже собирался положить телефон в карман. Но Давид, левой рукой отодвинув, все также сидевшего на корточках Петрова, резко встал на ноги, и с размаху ударил кулаком в лоб мелкого, тот жопой приземлился на мусорное ведро. Выхватив телефон из рук, лежащего на полу, Сергея. Шапка его еще сильнее налезла на глаза, перепуганный бедолага ни чего не видел, а лишь глотал ртом воздух, словно, карась, выброшенный на песчаный берег.
Давид одел куртку схватил со стола кошелек и ключи, не прощаясь, вскочил в ботинки и выбежал в коридор. Сбежав вниз по лестнице, он вышел на улицу, продолжая слепо мчаться в никуда. По дороге у него слетел один ботинок, Давид остановился, переводя дыхание, обулся и туго завязал шнурки.
Свет вечерних фонарей отражался в ноябрьских лужах, проезжавший мимо «майбах» облил присевшего на корточки Давида с ног до головы. Грязные, холодные капли реальности заставили его подняться и слепо продолжать свой путь. Подойдя к перекрестку, он замедлил свой ход. Память подсказывала ему что тут лучше повернуть направо и продвигаться дальше, вниз по «Валу» в поисках станции метро, возможно таким образом он сможет вернуться обратно в лифт своего времени, вернуться к Мэри.
Давид остановился напротив парадного входа в «Редисон Хотель», чтобы собраться с мыслями, и так сильно хотелось курить. Из за стеклянных дверей к нему вышел охранник в строгом костюме. Прикуривая сигарету на ходу, он сказал:
– Не рекомендую вам находиться здесь в таком виде, вы можете напугать наших постояльцев. А те в свою очередь вызовут милицию.
– В каком таком виде?
– Приведите себя в порядок молодой человек.
– У вас сигаретки не найдется.
– Пошел вон, я сказал, пока хребет не переломал тебе.
Не нарываясь на неприятность, Давид побрел дальше. Отдалившись на несколько кварталов от верзилы в костюме, он попытался разглядеть свое лицо в отражении бокового зеркала, как раз припаркованного под фонарем, «мерседеса».
– В таком виде мне точно не стоит спускаться в метро. Первый же коп, а сейчас они все еще милиционеры, найдет повод…
Давид не стал рассуждать дальше, что с ним могло бы произойти, ведь и так с ним происходило нечто необъяснимое и объяснять, это нечто, не имело никакого смысла, ни кому, ведь тогда он рисковал надолго загреметь в психушку.
Еще около часа он бродил по улицам и закоулкам, пока не наткнулся на старенький погребок-пивнушку, сотрудники этого заведения точно не вызовут охрану при виде облитого грязью человека.
Спускаясь вниз по ступенькам, стараясь не смотреть на людей, уверенно и целенаправленно он искал табличку «WC».
Дверь была открыта, внутри его ждали, раковина, теплая вода и бумажные полотенца.
– Слава богу, что меня не закинуло лет так на 76 назад.
Чистое, вымытое лицо Давида улыбалось своему отражению в зеркале.
– Как и говорил Макс, нет ничего лучше сарказма, в ответ на дерьмовую ситуацию.
– Макс. Мы… я, ты, твоя девушка и Мэри, должны были сегодня ужинать вместе, прости брат, я немного заблудился.
Стук в деревянную дверь усиливался, кому то там было действительно невтерпеж.
Давид прошел в зал и сел за барную стойку. Рядом сидел, бородатый мужик и за его бороды было сложно определить возраст, может около 60ти, а возможно и моложе. Упершись локтями, в барную стойку, он внимательно следил за картинкой на экране телевизора. Бармен налил ему бехеровку в стакан. Старик, продолжая наблюдать за картинками на экране телевизора, на что-то матернулся, и стал доставать из карманов куртки, цвета хаки, трубку и пакет с табаком.
ПАБ был окутан дымом сигарет, бармен, лениво, разливал пиво в бокалы, делая вид, что не замечает нового гостя. Давид достал кошелек из внутреннего кармана промокшей кожанки, и тихо стал выискивать нужные номиналы. Достав две сотенные купюры и одну в пятьдесят гривен, печати 2005 пятого года, положил их на стол.
Ушлый бармен в тот час принес меню.
– Желаете выпить?
– Что вы можете приготовить из еды как можно быстрее, Я очень голоден.
– Отбивная по французски и картофель фри…
– Отлично, и сто грамм ржаного виски.
– Извините, но такого у нас нет.
– Тогда бурбон.
Бармен махнул рукой, позвав полненькую официантку и продиктовал ей заказ.
– Не желаете салат?
– Нет спасибо.
Сидящий рядом старик закурил трубку с душистым табаком, бархатный дым стелился густым туманом, бармен закинул четыре кубика льда в олдфешен и на глаз налил сто грамм «Джек Дениелс».
– Я ходил по всем дорогам и туда и сюда, обернулся и не смог разглядеть следы.
Бормотал себе в седые усы старик.
Давид сделал согревающий глоток кукурузного самогона, а затем и второй.
Поставив стакан на стойку, в нестерпимом ожидании ужина, он поднял голову вверх и тоже уставился в телевизор.
– Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна. Продолжал напивать старик.
Небольшой экран, подвешенного под потолком телевизора продолжал транслировать новости с Майдана Незалежности. Там все еще мерзли студенты. Давид сделал тяжелый глоток бурбона, искренне жалея этих студентов, зная о том, что произойдет дальше.
– Будет война.
Тихо сказал старик, ставя пустой бокал на стол.
Ни уставшая официантка, ни ленивый бармен не услышали старика. Девушка выгрузила с подноса картофель фри и отбивную по-французски, положила перед гостем салфетку с приборами и ушла на перекур. Зверский голод, заставил Давида вцепиться в кусок мяса. Поглощая пищу, он попросил налить ему еще бокал «темного».
– Война. Откуда вы знаете?
– А почему я должен тебе, что-то объяснять?
– Да потому что война действительно будет, но пока что об этом никто не знает.
Запивая пивом, разогретый в микроволновке кусок курятины с сыром, Давид продолжал наблюдать за картинкой вечерних новостей. Он решился завести разговор, в надежде, что этот колоритный пьянчуга сможет помочь ему.
Но старик уже слез со стула, и дымя своей трубкой, отправился к выходу.
– Не обращайте внимания, он просто сумасшедший… Подметил бармен, желая обратить на себя внимание.
Давид в спешке сделал еще несколько глотков, чтобы запить застрявший в горле картофель, оставил на барной стойке одну сотенную купюру,
– Спасибо, сдачи не надо, этого должно хватить и еще останется на чай.
– С лихвой! Довольный молодой человек улыбнулся взбудораженному гостю, вслед. – Заходите к нам еще.
Но Давид уже не услышал этого, он быстро поднимался по ступенькам наверх, в надежде догнать старика.
Мокрый асфальт, одинокие фонари и полнейшая тишина в густом табачном дыме. Давид крутился во все стороны, заглядывая в каждую подворотню, но старика, нигде не было.
Расстроенный, Давид спустился вниз на улицу Крещатик, молча отстояв в очереди с теми самыми студентами, которые уже завтра будут зверски избиты, он не хотел слушать, о чем рассуждают мечтательные идеалисты, и тем более не собирался ничего им рассказывать.
Возможно, именно за этим его и отправили в это время, возможно высшие силы избрали его, чтобы он рассказал людям обо всем, что ждет их после… Нет, кто он такой. Он же просто «капля в акеане» капля – которая незаметно раствориться в бурлящей пучине.
Весь вечер Давид ездил в метро от станции к станции, переходя на разные ветки, продолжая и продолжая попытку вернуться домой. Весь этот головокружительный сюрреализм, разбросанными пазлами никак не мог уложиться в его голове, в полном отчаянии он вышел на перрон станции «Героев Днепра», сел на лавочку и обхватив рукой голову, просто решил ждать, сам не зная чего. Мимо проносились сотни пар ног, шумели поезда, хлопали двери вагонов, а Давид продолжал сидеть на месте, исступленно глядя в одну точку.
– Расскажешь кому, не то, что не поверят, еще и в психушку пригласят. Но а если не найду выход – сам туда лягу.
– Осенью с тоской миришься. Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья, а голые ветки беззащитно качаются на ветру, в холодном зимнем свете. Но ты знаешь, что весна обязательно придет и замерзшая река снова освободится от оков льда.
Незнакомец постучал Давида по плечу встал и пошел прочь, быстро затерявшись в толпе. Всё что успел увидеть Давид это грязную куртку цвета хаки. А может быть, ему показалось – он сам не знал что теперь реальность, а что нет.
– Как долго этот человек сидел рядом, я даже не заметил его присутствия.