Сотрудник уголовного розыска – невыспавшийся и слегка раздражённый капитан Андреев по прозвищу Дотошный – прибыл на место преступления: кто-то ночью ограбил сберегательную кассу. Несколько человек из управления уже трудились с половины девятого утра, осматривая небольшую дыру в кирпичной стене, – именно через неё преступник с лёгкостью проник внутрь сберкассы, прихватил с собой круглую сумму и ушёл по-английски.

Следователи ждали замначальника управления, который предложит свою версию ограбления и, конечно же, скоординирует дальнейшие действия всех сотрудников угрозыска.

– Что у нас? – сонный капитан Андреев, держа в зубах сигарету, пожал руку коллеге – младшему лейтенанту Лаврову.

– Полюбуйтесь, товарищ капитан, – молодой следователь подвёл замначальника ближе к отверстию в стене, – нет, ну как же мастерски разобрали, а? Кирпичик по кирпичику, без шума, без пыли!

Андреев тщательно осмотрел дыру в стене со стороны двора, затем изнутри, из помещения, окинув подозрительным взглядом ошарашенных тружеников сберкассы. Действительно, работал профи – никаких зацепок грабитель не оставил.

– Здравствуйте. Меня зовут Альберт Сергеевич, – сыщик представился работнице сберкассы, показав ей «корочку». – Попытайтесь восстановить в памяти вчерашний день. Приходили ли к вам какие-то подозрительные личности?

– Обычный рабочий день, – мотнула головой женщина, – приходят в основном пенсионеры: то по сто, то по двести рублей на книжку кладут.

– Это вы милицию вызвали?

– Я, – призналась женщина. – Пришла – а денег нет. Дыра в стене. Сразу ноль-два набрала.

– Начальник ваш где?

– На прошлой неделе ушёл на больничный – к плановой операции готовился. Звонила его жена: вчера из реанимации его перевели в обычную палату – только-только от наркоза отошёл.

«Хм… Слил информацию или прислал кого-то, а сам красиво обеспечил себе алиби, уйдя на больничный?» – размышлял про себя Андреев. – Ваш начальник действительно пребывает сейчас в больнице? – в тоне капитана слышалось подозрение.

– Альберт Сергеевич, мы всем коллективом приезжали к нему в больницу. Виделись с ним в палате, подбадривали.

«Отпадает» – мыслил Андреев.

– Опросили жителей близлежащих квартир, – отчитался младший лейтенант Лавров, беспардонно вклиниваясь в разговор, – никто ни сном, ни духом…

Андреев поблагодарил сотрудницу сберкассы за оказанную милиции помощь.

– Ванька, знаешь, что мне интересно? – Андреев и Лавров вышли на улицу.

– Что, товарищ капитан?

– Как один человек умудрился крайне быстро и самостоятельно разобрать стену, проникнуть в сберкассу, забрать деньги и при всём этом аккуратненько сложить мусор и кирпичи в сторонку?

– Понятия не имею, товарищ капитан. Как вы догадались, что вор действовал один? Может, их было несколько?

– Вор носит такие же туфли, что и я.

– Не понял?

– Когда я осматривал разобранную стену, то на земле увидел отпечатки мужских туфель: ни колёса автомобиля, ни дамские каблучки, ни кошачьи и собачьи лапы там не отметились – ни-че-го. Исключительно следы от пары туфель – их же я увидел и на полу сберкассы. Узор на моей подошве идентичен узору следа, оставленного преступником. Следовательно, наши вкусы совпадают, и мы с грабителем носим одну и ту же фирму обуви – если хочешь, назову тебе какую.

– Хорошо, допустим, но вор же может легко переобуться или выбросить те туфли, в которых он грабил сберкассу, на помойку, и что нам делать в этом случае?

Андреев причмокнул.

– Нет, Ванька, у нашего вора не настолько много денег, чтобы разбрасываться хорошей и дорогой фирменной обувью.

– Товарищ капитан, в Москве полно преступников. Как мы узнаем, что среди них тот, кто обчистил сберкассу? Не будем же мы проверять обувь каждого?

– Не будем, а пока нужно найти ещё пару других зацепок, которые помогут нам в расследовании этого преступления.

– Вроде бы зацепок особых нет, товарищ капитан.

Андреев задумался и почесал щетину на подбородке.

– Сегодня обязательно навещу фотографа, – пробубнил капитан.

– Зачем? Какого фотографа?

– Да так… просто мысли вслух… не бери в голову, Вань.

– Кстати, неплохая мысль. Сфотографируйте ваши туфли, а фотографии разошлём по всем отделениям милиции. Это куда более лучший ориентир, чем просто отпечатки ног.

Андреев усмехнулся.

К разговору мужчин присоединилась их коллега – младший лейтенант Костенко Алина Алексеевна.

– Костенко, что у тебя?

– Нечем вас порадовать, коллеги. Всё и запутано, и всё слишком просто.

– Будем искать… – с надеждой в голосе констатировал Андреев.

2. Обувной цех, Ереван, поздний вечер, 11 мая 1977 г.

По желтоватому лицу Гаспара пробежала ухмылка: ему, воротиле, влиятельному человеку поставить кругленькую сумму – сущие пустяки. Рука Гаспара с толстым золотым браслетом на запястье и парой перстней на пальцах бросила несколько крупных купюр в общую кучу денег.

– Увеличиваю ставку! – сказал Николай и словно с барского плеча швырнул энную сумму рублей к ставке.

Гаспар одёрнул яркую рубашку на вспотевшем теле: становилось жарко от накаляющейся обстановки. Игра на деньги – дело увлекательное.

– Ну ты и игрок! – хмыкнул Гаспар.

– Ещё карту, – попросил Николай.

– Дай ему карту, – Гаспар обратился к мальчишке, следившему за ходом игры.

«Что ты делаешь, идиот?» – застучало в голове у Николая. – «Прогоришь!» – тем не менее он решился увеличивать ставки и добирать карты. – Продолжаю поднимать, – Николай бросил на стол двести рублей.

– Зачем мелочиться, Коля? Сколько у нас в банке собралось?

– Пять тысяч, кажется, – пискнул мальчишка.

– Если я поставлю сумму соразмерно банку – это же будет справедливо? – Гаспар достал из ящика стола пятьдесят сторублёвых купюр, связанных резинкой, и кичливо их кинул перед Николаем.

Тот взволнованно окинул взглядом Гаспара. В кармане остались две «сотни».

«Надо было вскрываться», – предавался размышлениям Николай. – «Жадность меня довела до самого края».

– Что там? – спросил Гаспар с усмешкой.

– Нет больше. Займи мне пять тысяч?

– Я вообще-то не даю в долг – знаешь ли, не люблю это дело. Но в твоём случае сделаю исключение – хороший ты парень, Коля, – одолжу тебе пять, но знай, что вернёшь десять.

– Поясни.

– Сам посуди: могу ведь забрать весь банк, на мою ставку ты же ответить не в состоянии? Оказываю тебе большую услугу. Вот пришёл ты с двумя с половиной тысячами на игру: сейчас у нас в банке десять тысяч. Возьмёшь у меня в долг – поставишь пять и станет пятнадцать. Выиграешь – вернёшь десять мне, и у тебя останется пять. Разве плохо?

У Николая внутри началась какая-то необъяснимая истерика: он паниковал, но внешне оставался невозмутим. Ему стало стыдно перед самим собой: залезать в долги, унижаться перед кем-то было не в его характере. Николай спешно вернулся в реальность и согласился на пять тысяч рублей с возвратом вдвое большей суммы.

«Просто если очень хочется, то можно», – убеждал себя Николай.

Тот самый мальчишка записал на засаленном листе бумаги: «Коля +10 000 от Гаспара».

Игра щекотала нервы Николая и тешила его противника – начальника обувного цеха.

– Вскрывайся, – Николай бросил на стол карты. – Двадцать одно!

У Гаспара возникло желание взять паузу. Он не торопился вскрывать карты. Продолжал забавляться ситуацией.

– Кого ждёшь? Вскрывайся! – не выдержал Николай.

– Два туза! – издевательски засмеялся Гаспар, небрежно уронив карты на стол.

Удача отвернулась от Николая: одно очко сыграло с ним злую шутку.

– Не повезло в картах – повезёт в любви! – Гаспар закурил и пустил дым в лицо побледневшего Николая. – Ну что, Коль, как гласит общеизвестная пословица, долг платежом красен.

– Я верну, Гаспар. Отыграюсь и сразу же… Дай ещё в долг.

– Нет, так не канает. Денежку нужно отдать сегодня.

– Да ты вообще катала! Ты меня надурил! Или вон этот, – Николай показал на юнца, – недоросль.

– За такие слова ты можешь и с жизнью расстаться, – разозлился Гаспар и что-то шепнул мальчишке, наклонившемуся к нему.

Конечно же, Николай не следил за своими словами и часто из-за пылкого нрава получал, как говорится, по шапке.

– Коль, я же не мусор – сюсюкаться с тобой не буду.

Удивительно, но Николай не чувствовал себя виноватым: назвал Гаспара каталой, подумаешь, что здесь такого. Однако сам цеховик считал иначе: обвинять его в надувательстве и плевать в лицо такому человеку, как Гаспар, никто не имел права. Даже если игра и вправду была нечестной. В мире богатых людей не всегда поступают по совести.

Мальчишка вышел из прокуренной комнаты и вернулся в неё уже в сопровождении троих крупных мужчин.

Плохо быть трусливым – кто боится, тот выглядит жалко. Николай таким не был.

– Пришли твои подневольные, ну и что?

– Ты знаешь, что случается с теми, кто не уважает Гаспара? – цеховик со звериным оскалом обратился к Николаю, который ёрзал на стуле, и, не оставив тому ни секунды на размышление и ответ, добавил: – Их наказывают.

Коренастый мужчина лет тридцати подошёл к Николаю и со всего маху ударил его головой об стол так, что карты и деньги, лежащие на нём, подскочили.

– Голова дана человеку, чтобы думать, – безжалостно произнёс Гаспар.

– Я не думаю – я говорю сразу, – огрызнулся Николай.

– Слушай, ну ты вообще дятел или как? – протянул ударивший по прозвищу Гампр. – Не дошло до тебя, что нужно следить за языком?

Николая вытащили из-за стола за воротник рубашки и вытолкали из комнаты – он и трое громил оказались в слабо освещённом коридоре. Несколько раз они ударили Николая об стену так, что его позвоночник сотрясся и прохрустел; кулак одного из быков оказался в области живота игрока; третий же бил по почкам.

Тем временем Гаспар протянул руку к бумажнику Николая: кошелёк лежал на игровом столе. Порыскав в нём, цеховик ничего не обнаружил, кроме чёрно-белой фотографии с красивой девушкой.

Какое-то время Николай пролежал без сознания на сером холодном бетонном полу, поджав под себя ноги. Разбитая губа болела, слегка кружилась голова и подташнивало.

– Живой? – вопрос разбудил Николая.

Он открыл глаза и увидел перед собой лицо одного из тех, кто избивал его.

Вместо мыслей и слов в голове был гул, как после пьянки, но, найдя силы, Николай встал на ноги и опёрся одной рукой о стену.

– Что вам от меня надо? – процедил он.

– Сейчас молча идёшь к Гаспару, слушаешь его и делаешь так, как он скажет. Станешь брыкаться – сам знаешь, что с тобой будет. Иди умойся.

Николай отыскал в конце коридора туалет. Жутко воняло хлоркой. Он подошёл к умывальнику, открыл скрипящий кран – из него тонкой струёй полилась ледяная вода. Набрав в ладони, умылся, сплюнул немного крови и попил. Глянул на себя в зеркало: лицо было разукрашено красным и розовым.

«Всё-таки погубит тебя когда-то азарт», – подумал про себя.

Игрок вернулся в комнату, где был Гаспар, и сел перед ним за столом, засунув руки в карманы.

– Ты смотри, как новая копейка! – подколол его Гаспар. – Профилактика пошла тебе на пользу?

Николай зло посмотрел на начальника цеха.

– Итого на сегодня ты должен мне двадцать тысяч рублей.

В голове Николая пронеслось: «Каких двадцать? Я брал десять! Да каких там десять, даже пять!»

Гаспар, словно читая мысли ошарашенного картёжника, добавил:

– Десять сверху за то, что обозвал.

– У меня нет таких денег… – раздосадованно ответил Николай.

– Я знаю, Коля. Знаю и иду тебе навстречу. Долг ты отработаешь. Не всегда судьба сладкая, временами она и горькая.

– Пфф, – фыркнул Николай.

Он никогда и ни на кого не работал: сам решал свои проблемы и добывал себе кусок хлеба. Не любил подчиняться, не хотел «ходить под кем-то». Жил, как умел, за счёт воровства или карточной игры. Любил шальные и лёгкие деньги. Внутри него всё пищало и бунтовало. В отдалённых уголках разума всплывали сцены, как он достаёт пистолет и одним выстрелом в лоб убивает Гаспара и всех его олигофренов-помощников. Да вот пистолета не было. Не слушал трепотню местного начальника цеха, раздумывал о своём. Сидел себе, посматривал на клубы сигаретного дыма, разглядывал стены, сверху до середины побеленные, а ниже – покрытые серой краской. Было желание заснуть под монотонный бубнёж Гаспара. Играть с ним в карты на деньги – занимательно, а вот разговаривать – вовсе нет.

– Что я должен сделать?

– Я человек честный, Коля, и своё слово держу: выполнишь одну работу, и мы с тобой в расчёте.

– Почему именно я?

– Потому что ты умён, хитёр и азартен.

– А если не выйдет?

– Выйдет. Ты оступился и попал. Сделаешь всё как надо и иди на все четыре стороны. Возьмёшь из магазина магнитофоны – и конец.

– Опасное дело…

– Магнитофоны «левые» – заявлять в милицию никто не будет. Сделают вид, что ничего подозрительного не слышали, тебя не видели. Не бери ничего, кроме японских магнитофонов фирмы «SHARP».

Нервы Николая сдавали.

– Не против, если я закурю?

– Кури на здоровье.

Взял одну сигарету из пачки «Marlboro», закурил и задумался. Смотрел пару секунд на тлеющий кончик и пепел, который вот-вот упадёт. Это напоминало о времени.

– Добро. Согласен.

– Ещё бы ты не был согласен.

– Гаспар, знаешь что?

– Что?

– Это будет моя первая и последняя работа.

Гаспар засмеялся.

– Когда-нибудь я выберусь из своей съёмной комнатушки и перестану думать о деньгах до самой старости! Клянусь тебе!

– Хочешь сорвать большой куш?

– И хочу, и сорву… – ухмыльнулся Николай.

На фоне бандитских дымных декораций Гаспар казался каким-то призраком, злым духом, побуждающим легкомысленного Николая к преступлению. Цеховик теребил костяные чётки, подбрасывал их и одновременно шарил взглядом по всем присутствующим в комнате.

– Значит так, Коля. Держи это, – Гаспар достал из кармана плотно прилегающих брюк ключи от фургона, – и вот тебе адресок работы.

Один из тупоголовых амбалов по прозвищу Мульт протянул Николаю клочок бумаги, на котором было написано: «Ленинакан. Улица Менделеева, 18. Универмаг» – и чуть ниже другой адрес: «Ленинакан. Улица Герцена, 35. Разгрузка. Склад, зелёная железная дверь».

– Э! Алё! Я что, должен аж в Ленинакан тащиться? Мы так не договаривались! – вспылил Николай.

– Рот закрой. Бери ключи и дуй. Сначала поедешь по первому адресу, не ставь машину у всех на виду – встань где-то подальше. В универмаге подойдёшь к продавщице – только выбери какую-нить помоложе и поглупее – и будешь расспрашивать о магнитофоне, мол, какой лучше купить, вынюхаешь, где склад, а там уж как-то сам…

– Так она может просечь, что я пасу… – с подозрением произнёс Николай.

– А ты сделай так, чтобы не просекла. Не мне тебя учить. Все магнитофоны не отгружай, оставь один в фургоне, привезёшь мне.

– Фургон краденый?

– Краденый, не краденый, перебиты номера, не перебиты… Тебе какая разница?

Гаспар ткнул пальцем в одного из своих оболтусов – толстяка по кличке Понч.

– Ты, дай ему пятьсот.

Николай нехотя взял деньги из рук Понча.

– На ментов?

– Ну да, дашь им денежку, если попросят. Так сказать, на шоколадку. Если менты по трассе не будут тормозить – деньги вернёшь.

– Ясно, – отрезал Николай.

– Кстати, откуда бабки раздобыл на игру со мной?

– Серьёзное дельце провернул, – напыщенно ответил Николай.

– Ну, раз так, тогда и магнитофоны возьмёшь с лёгкостью! Плёвое дело для тебя!

– Наверное…

– Ну всё, с Богом.

Николай покинул карточно-бандитскую шайку и вышел на задний двор. Пустой, серый цельнометаллический грузовой фургон «Ераз», припаркованный возле цеха, стоял в ожидании своего водителя.

На трассе Николая никто не пытался остановить. Ехал он поздней ночью, дорога была пуста. Гнал машину, выжимал газ по максимуму, но старенький, возможно, угнанный «Ераз» не мог при всём своём желании выдать больше 60 километров в час. Николай закурил. Пришлось держать руль одной рукой. В уме он прикидывал, сколько примерно времени понадобится для того, чтобы «обработать» молоденькую продавщицу, вынюхать, где склад; просчитывал каждый свой шаг и оценивал возможные риски – обокрасть универмаг – это не детское дело.

3. Универмаг, Ленинакан, утро, 12 мая

К утру, как раз к открытию магазина, Николай прибыл в Ленинакан.

«Где же бросить эту рухлядь?» – фургон кружил вокруг универмага.

Николай еле сумел найти неприметное место в паре сотен метров от магазина: поставил машину во дворе, окружённом одинаковыми, словно под копирку, жилыми домами. Хотел затесать грузовой автомобиль, чтобы никто ни о чём не догадался, мало ли, может, строители какие-то приехали ремонт делать людям…

Одёрнул брюки, прилизал волосы и направился в магазин. Интеллигентная с виду семейная пара расхаживала меж полок и что-то воодушевлённо обсуждала – скорее всего, будущую покупку; старичок в круглых очках общался с полноватой продавщицей, пытаясь объяснить, что ему от неё нужно.

– Девушка, день добрый! – премило обратился Николай к молоденькой продавщице.

– Здравствуйте! – защебетала та, задержав свой взгляд на симпатичном мужчине.

– Дело в том, что я очень люблю музыку. Люблю не могу. Хотел бы купить магнитофон, только вот не знаю, какой марки.

– «ВЕСНУ» возьмите, – улыбнувшись, продавщица показала Николаю первый магнитофон, – покупатели хвалят.

– А ещё какой бы посоветовали? – Николай мастерски изображал, что хочет купить магнитофон, но колеблется, не знает, из чего выбрать.

– Вы знаете… Может быть, «СПУТНИК»? Стереорежим, чёткое и чистое звучание, ну и к тому же заманчивый внешний вид, современный такой, красивый.

– А в какую цену?

– Сто восемьдесят рублей.

– Как вы думаете, может, стоит купить подороже, но заграничный? А что насчёт «SHARP» или «SONY»?

Продавщица заволновалась, но Николай продолжил:

– У меня друг детства – Мишка, моряком ходит. С рейса привёз себе «японца». Доволен, как медведь после спячки! – Николай, цокая, покачал головой. – Тоже такой хочу. Как у друга. Понимаете, девушка, я вот один, без любимой. А вот когда она появится – мне захочется её удивить…

– Ой, ну я уверена, вы и без магнитофона сможете удивить девушку… – стреляя глазками, ответила продавщица, которой Николай явно понравился.

Она попросила Николая немного подождать: ей нужно было перезвонить директору универмага и получить от него «добро» на продажу импортного магнитофона клиенту. Дело в том, что японскими магнитофонами магазин торговал из-под полы, незаконно, и каждая продажа обсуждалась лично с начальством.

– Артур Вазгенович? Здравствуйте! Это Марина. Здесь один молодой человек хочет купить магнитофон, – продавщица шёпотом говорила по телефону.

– Не похож на мента? – послышалось из трубки.

– Ой, нет. Просто парень хочет козырнуть перед девушкой и купить такой же магнитофон, как и его друг-моряк.

– Ну покажи ему, может, и купит. Только осторожно.

– Хорошо! До свидания! – протараторила девушка в телефонную трубку.

Пока она удалялась из торгового зала, чтобы позвонить директору магазина, Николай уже осмотрелся и освоился, проследил, где находится склад. По его размышлениям, попасть туда не составило бы труда, если бы не звенящая металлическая решётка с тяжёлым навесным замком вместо дверей.

В магазине становилось всё более людно – это Николаю было на руку. Он, будто по мановению невидимой волшебной трости, вмиг запал в душу юной продавщице, и она крутилась вокруг него, заигрывала. Николай и сам был не против пофлиртовать с девушкой – не мог устоять перед прекрасным полом.

– Вот. Посмотрите, пожалуйста. Стоит две тысячи рублей.

Продавщица вынесла тот самый японский магнитофон, о котором спрашивал Николай. Если говорить точнее, его интересовала целая партия таких магнитофонов.

– Да… – с ноткой досады произнёс Николай. – Сразу видно – Марка! Красавец!

– Нравится вам?

– Вы о себе или о товаре? – улыбаясь, уточнил Николай.

Девушка-продавец, ничего не сказав в ответ интересному незнакомцу, покраснела от смущения. Николай, обещая подумать над всеми предложенными вариантами магнитофонов и вскоре вернуться, удалился из магазина. По сути, он, хитрый и проворный парень, всё уже заранее знал и понимал: просторный магазин являлся большой пристройкой к жилому дому; вход на склад имелся только один – изнутри и через решётку; снаружи никаких дверей не было, лишь глухая стена. Вот она и не давала покоя Николаю.

Он обошёл весь дом, к которому примыкал магазин, и погружённый в раздумье, направился через дворы к машине. Нужно было скоротать время: выходить этой ночью «на дело» Николай не хотел, ведь продавщица могла бы что-то заподозрить, поэтому он решил повременить и отложить ограбление на следующую ночь.

Делать было нечего: сильно клонило в сон. Откинув спинку сиденья назад, он удобно улёгся, мысленно прокручивая весь план на завтрашнюю ночь. Постепенно усталость взяла своё и погрузила его в сон. Проснулся Николай ближе к вечеру. Стрелки наручных часов показывали без пятнадцати восемь. Ему дико хотелось есть и курить, поэтому он направился в ближайший гастроном.

– Три килограмма сарделек говяжьих дайте, – обратился к продавщице Николай, следом задал вопрос: – Свежие?

– Сегодня только получила. Ничего, если немного больше трёх кило? Семь рублей с вас.

– Подождите, посчитайте ещё десяток яиц, банку тушёнки, пару цыплят, буханку хлеба, чай и сахар.

Продавщица начала суетиться, бегать от одного прилавка к другому.

– Чай… Сахар… Что ещё?

– Давайте ещё два пива, две бутылки лимонада и коробку конфет, вон ту, красную.

– «Ассорти»?

– Вкусные? Если честно, я в конфетах не разбираюсь, карамелек ещё каких-то дайте хороших и пачку сигарет.

4. Дом Феликса, Ленинакан, вечер, 12 мая

– Феликс, дети опять голодными ложатся спать.

– Маш, скоро зарплата будет… Потерпи. Что, вообще есть нечего?

– Кашу последнюю сварила, осталось немного айрана.

– Налей им по стакану.

– Там и стакана не будет. Может, ты шабашку какую-то возьмёшь? Или я на работу выйду…

– Маш, какая работа? Тебе мало того, что я пропадаю на работе, так ещё и ты будешь? Дети не будут видеть ни отца, ни матери? Ты в своём уме? – закричал Феликс.

– Нам жить не на что! – всхлипывала женщина. – Что мы будем завтра есть? Ладно мы, а дети? Дети что будут есть? Чем мне их кормить?

– Да найду я тебе деньги! Сколько ни дай – мало!

Дети Феликса и Маши, две прекрасные доченьки, слышали сквозь приоткрытые двери спальни, как родители снова ругаются из-за навалившейся на них беспросветной бедности.

– Папа опять кричит на маму…

– Потому что мама кушать хочет, и я тоже.

– И я.

– Мама сказала по секрету, что купит нам по кукле.

– По кукле?

– Да! По кукле-цыганке, с чёрными кудрявыми волосами и большими-большими серьгами.

Мама девочек увидела в «Детском мире» пару одинаковых куколок: это были цыганочки в длинных пышных платьях с блестящими серьгами-кольцами в ушах и чёрными волосами с синеватым отливом. Куклы покорили сердце женщины, и она пообещала себе обязательно купить их своим девочкам.

– Добрый день, сколько стоит одна такая цыганочка? – спросила Маша, указывая пальцем на сидящую на полке куклу.

– Двенадцать рублей.

«Двадцать четыре… Сумасшедшие деньги…» – подумалось ей. – Хорошо, отложите мне их, пожалуйста!

– Но не больше чем на неделю, – прикусив губу и немного скривившись, ответила продавщица. – Сами понимаете…

– Скоро у мужа зарплата, я куплю.

Продавщица подошла к стеллажу и сняла с него тех кукол, что приглянулись Маше.

Когда она была маленькой, родители еле-еле сводили концы с концами. На продукты не хватало, не то что на игрушки.

«Пусть хотя бы у моих дочерей будет детство!» – решительно сказала сама себе мама двух малышек.

Грустные мысли Маши о никчёмной жизни в нищете прервал скрип калитки – во дворе послышались быстрые шаги. Маша вышла в коридор и открыла дверь, в которую назойливо тарабанили.

– Здравствуйте, – сказал незнакомец, поправив немного растрёпанные волосы, – мне бы Феликса…

– Здравствуйте, проходите.

Николай вошёл в дом. Выцветшие обои, местами изрядно подранные, где-то разрисованные детскими каракулями; деревянные доски, покрашенные красной «пожарной» краской, бессовестно поскрипывали под ногами.

– Феликс, к тебе пришли! – крикнула Маша.

– Я не вовремя? – спросил Николай, взглянув на явно расстроенную Машу. Она была такая маленькая и худенькая, с грустными покрасневшими глазами и ввалившимися щеками.

– Нет-нет, всё хорошо. Мы очень рады гостям.

В коридоре появился Феликс и застыл.

– Ну привет, Индеец! – выкрикнул гость и крепко обнял хозяина дома.

– Брат, – прошептал Феликс, похлопав Николая по плечам. – Сколько лет, сколько зим? Знакомься, – Феликс указал на супругу, – моя жена Маша.

– Поверить не могу! – удивился Николай. – Феликс женился, да ещё и на такой красавице.

Маша покраснела от удовольствия, а затем, повеселев, предложила пройти на кухню – выпить чаю.

– Я тут купил такое, по мелочам, не знаю – угадал или нет. – Гость передал хозяину дома сетку с гостинцами. – Ну, рассказывай, братик, как ты поживаешь, что у тебя нового, хорошего? Кстати, рад за вас! Семья – это хорошо.

– Феликс дворником работает – получает немного, но жить можно, да и по-честному, самое главное, – Маша, поставив на плиту чайник, начала разговор. – Я не работаю, девочками занимаюсь.

– Девочками? – переспросил Николай.

– Да, – в разговор вклинился Феликс, который как раз к чаю выкладывал конфеты на стол, – доченьки у меня.

– Чудеса… Маленькие? – радостно поинтересовался гость.

– Двойняшки, в первый класс ходят. Спят уже. Утром их увидишь, они будут очень рады познакомиться с дядей.

Николай удобно устроился на табурете и стал слушать рассказы своего двоюродного брата и его жены: жизнь их не отличалась приключениями, обычный быт – да и только, который Николаю не был близок и понятен. В свои двадцать шесть лет он ни разу не строил серьёзных отношений, довольствовался лишь мимолётными связями с ереванскими красавицами, обожавшими его, – молодость как-никак, нагуляться надо бы. Николай увидел, как бедно живёт его родственник, угощения, которые он принёс, оказались весьма к месту.

Так и болтали на кухне о том, о сём. Николай полез рукой в карман, доставая пачку сигарет.

– Куришь?

– Есть такое, – поглядывая на расслабленную и повеселевшую жену, ответил Феликс.

– Машка, могу украсть у тебя его на пару минут?

Маша одобрительно кивнула, мужчины вышли из дома.

– Я плохо живу, брат, – с досадой заговорил Феликс. – Всегда хотел, чтобы моя жена и дети жили в достатке, хорошо. А сейчас получается, что я плохой муж и отец, раз не могу их обеспечить. Ты сам видел, дома есть нечего, огород не спасает. Если бы не ты, не знаю, что ели бы завтра… – Феликс сидел на ступеньках дома, опустив голову вниз. Николай молчал. – На зарплату дворника нормально не прожить.

– Я не обещаю тебе богатую и беззаботную жизнь, брат, но пару зарплат дворника организовать всё же смогу, – отозвался Николай полушёпотом, чтобы никто его случайно не услышал – кто знает, какие уши живут по соседству. – Работёнка у меня есть, не постоянная, так – «шабашки», стройки…

– Так ты на стройке, наверное, губу разбил? – улыбаясь, выспрашивал Феликс.

– Горе-строитель, – рассмеялся Николай. – В общем, нужно окно пробить в универмаге: работники жалуются, что света нет, дышать нечем на складе – работают люди как кроты, так сказать. Ну, и подрядчиков наняли: меня и ещё пару ребят, чтобы оконный проём сделали, пока документы готовятся, можно и работу начать.

– Какие документы?

– Да архитекторские разрешения всякие, бюрократия, знаешь… Ждать – не переждать эти бумаги. Так что, не хотел бы ко мне в бригаду? Двое моих в запой ушли, работать некому. Руки толковые нужны.

– Стой! Так инструментов же у меня нет.

– Завтра всё купим.

Феликс принял решение: подработка ему крайне необходима, ведь сколько можно перебиваться с копейки на копейку и жить от зарплаты до зарплаты?

Не знал, как благодарить Николая.

Во дворе пахло дымом. Братья вошли в дом, тихонько захлопнув за собой дверь. Утром предстояли поход за инструментом и подготовка к работе, а пока – не мешало бы выспаться.

– Маш, спишь?

Феликс вошёл в маленькую спальню и прилёг рядом с женой на старенькой кровати. Протиснул свою руку между головой жены и подушкой так, чтобы Маша оказалась на его предплечье.

– Да так… – сонным голосом отозвалась Маша. – Девочек завтра рано в школу собирать. Нужно ещё фартуки им отутюжить.

– Мне Коля работу даёт. На стройке. Много не обещает, но хоть что-то лучше, чем ничего. Ты мне там говорила о куклах для девочек… На сколько ты их отложила?

– На этой неделе надо выкупить.

– Маш, выкупим. Обещаю.

Утром на кухне пахло жареной яичницей и куриным супом. Маша суетилась: размешивала дочкам сахар в чашках и тотчас заглядывала в кастрюлю, следя за бульоном. Девочки-первоклассницы кушали конфеты из красной коробки, запивая их чаем.

– Доброе утро, девочки!

Феликс поцеловал жену и дочерей, слегка подёргав их белые накрахмаленные банты.

– Папа, а мама сказала, что у нас в гостях какой-то дядя Коля!

– Он не «какой-то»! – рассмеялся отец. – Дядя Коля спит в соседней комнате. Придёте со школы – познакомитесь, – воодушевлённо произнёс Феликс.

Закончив свой вкусный завтрак, девочки убежали в школу, выпорхнув через ту самую скрипящую калитку. Спустя какое-то время бодрый и в хорошем расположении духа Николай потащил Феликса на рынок.

– А супчик? Феликс? Коля? – сетовала Маша. – Поешьте!

– Машка, потом! Всё потом! – отнекивался Николай, толкая в спину Феликса. – Стройка не ждёт!

– Ну, что вы, в самом деле, – расстроилась Маша.

По дороге на рынок, братья увлечённо беседовали, и уже подходя ближе к торговым прилавкам, Николай вдруг полюбопытствовал:

– А чего ты спорт бросил, Индеец?

– Не знаю, как-то не клеилось с ним, хоть тренер и захваливал.

– Не клеилось? Шутишь? Да ты мог скрутиться в трубочку и просочиться сквозь щель! Ты же гимнаст от Бога!

– Скажешь тоже…

– Прыгал лучше всех! Бегал быстрее всех!

– За это ты и прозвал меня Индейцем! – залился смехом Феликс.

– Феля, ты на турнике такие чудеса вытворял! Помню, как ты на спор, битый час провисел…

– Было такое… – продолжал смеяться Феликс.

Рынок кипел. Продавцы сверкали улыбками, кто-то из них раздражался, кто-то хамил, кто-то пытался завлечь покупателя шутками или нахваливая свой товар – каждый зазывал как умел. Стрелки весов в продуктовых рядах бегали туда-сюда; пахло бастурмой, фруктами, душистым лавашем, зеленью… Николай подмигнул хорошенькой продавщице: пока она заостряла своё внимание на покупателей, он стащил у неё два яблока. Шумиха донимала его. Николай расторопно проскочил мимо продуктовых рядов, таща за собой Феликса.

Всего лишь пара минут – и братья оказались у входа в магазин стройматериалов и инструмента: Николая тут же понесло к коловоротам и зубилам.