Loe raamatut: «Междумирье», lehekülg 4

Интермедия, или Случай-в-минуты-бездействия

"За всю историю я не слышал более красивой легенды об артефакте, чем о Часах Парадокса – Адинамии"

Доминеер ван Год

В своих изысканиях многие археологи обращаются к одной из известнейших работ неизвестного исследователя Архаио Логоса. Его никто никогда не видел, но его книги славились точностью. Но назови дураку девять истин, и он поверит десятой лжи. Архаио Логос, кем бы он ни был, умело вплетал вымысел, выдавая его за правду. Но, что удивительно, иногда его выдумка оказывалась правдой на самом деле.

Таким случайным совпадением стала статья о создании Адинамии в его, довольно неряшливо собранной, энциклопедии «Чудные артефакты мира сего». Она привлекала многих историков и исследователей, но все они сходились на мнении, что она – просто неудачная шутка великого археолога.

Мальчик в фиолетовом кафтане серьезно смотрел своими гетерохромными глазами на листок бумаги, сидя в удобном кресле на втором этаже низкого, словно выстроенного из картона здания. На нем красивым, но несколько неопрятным почерком, было выведено:

«…стрелки и шестерни механизма ковало Время. Его янтарная сущность никогда не делала ничего более искусного и утонченного. Каждое колесико идеально входило в пазы, надеваясь на идеально подогнанные оси. Они двигались сами еще в незаконченном механизме, отмеряя секунду за секундой. В руках времени оказался идеальный прибор, способный изменяться во власти создателя.

Циферблат и корпус сделало Пространство. Его прозрачное вечное естество соткало их из собственной плоти, придав форму и вдохнув в них прочность.

Так был создан великий артефакт – Часы Парадокса, Адинамия. Артефакт, способный изменять своих создателей, пока те изменяли его. Артефакт, который по неосторожности создателей навсегда ускользнул из их рук, попав во всякую реальность, прошлую или будущую. И, отмерив ровно одно мгновение, механизм замер в ожидании своего часа.

Во всякой реальности находился свой часовщик, умудряющийся завести чудо-механизм. Так смертные создали последнюю деталь. Деталь, без которой божественные силы бесполезны – заводной механизм и ключик от него…»

Мальчик ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла. Он помнил, с чего все началось, и кто подписался этим странным именем.

В его памяти мелькал черный рыцарь и райский сад, в котором ему захотелось обратиться Адамом. Тогда в Междумирье показалась преинтереснейшая звезда, которая мешала Судьбе и Воле сосредоточиться на игре. И вот рыцарь позвал его разобраться…

***

Адам стоял, облокотившись на перила беседки, что величественно возвышалась над безмятежной гладью озера в райском саду. Совсем недавно он положил на край стола надкушенное яблоко, забранное у безымянного черного рыцаря, которого ради шутки звал Варфоломеем, и теперь гордо выпятил грудь, наслаждаясь тем, что сестры оценивают иронию всей ситуации. Но, наконец пришло время перейти к сути, ради которой он и явился.

– Комета, – наконец приоткрыл глаза мужчина, чтобы указать на сияющий центр переполоха в Междумирье. – Вы уже третий раз отматываете время назад, чтобы ее не было.

Полуулыбка не сходила с лица Адама.

– Четвертый, – буркнула Судьба, немного обиженная резкими словами сестры.

– Почему бы вам не отмотать вперед? Тогда вы ее точно не увидите, – предложил Адам, снова прикрыв глаза.

– Я мотала, – пояснила сущность в черном балахоне. – А потом мы мотали вместе с этой, – она указала оттопыренным фалангой большого пальца в сторону Воли, – но без толку.

– Вот я и пришел вам помочь, – пришелец как-то торжественно воздел руки, будто ожидая звука фанфар, которого не последовало. – А еще Варфоломей сказал, что вам интересно, что это такое. Это так?

– Да в целом все равно… – начала было Воля, но Судьба ее резко перебила сбившимся на хрипящий фальцет голосом.

– Интересно!

– Это часы, их называют еще Адинамия, – начал Адам. – Их создали мои братья, но, кажется, они не смогли их удержать.

– Зачем создавать какие-то странные часы? – спросила Воля. – Да и ты не говорил, что у тебя есть братья.

– Вы не спрашивали, вот и не говорил, – пожал плечами мужчина. – А вот зачем их создали… Не думаю, что смогу ответить на этот вопрос, Воля.

– Они же непростые, да? Это же нечто могущественное? – не унималась Судьба. Ее глаза горели интересом и чем-то еще. Чем-то личным, чем-то сулящим большие перемены.

– Ну да, можно сказать и так, – кивнул Адам. – Насколько я знаю, они способны исполнять желания. Хотя, это не факт.

– То есть попади они в нехорошие руки, то миру настанет конец? – спросила Воля, барабаня пальцами по столику.

– Не совсем. Они имеют собственную волю и выбирают своего хозяина сами, – улыбнулся Адам, вставая и подходя к балюстраде. – Они попали в каждую возможную ветвь мира и везде нашли себе самого надежного хранителя. Правда, в том мире они не могут отмерять время, навеки остановившись и потеря свою волю. Теперь они служат тому, кто их заведет, как-то так.

– А у кого они в нашей ветви мира? – спросила Судьба, сверля Адама взглядом.

– У Хранителя, – усмехнулся мужчина, подняв свою правую руку к небу и посмотрев сквозь пальцы на комету. – Они избрали того, чье имя так им подходит. Хотя так произошло во многих ветвях мира. Это даже какой-то забавный феномен.

– У Хранителя… – протянула Судьба. Она знала, о ком говорил Адам. Она прекрасно его знала. И ненавидела всей душой. Это был тот единственный, кто смог выпутаться из их сетей. Из сетей свой судьбы, из сетей своих желаний – воли. – Так что, ты уберешь ее?

– Да, почему нет, – кивнул Адам и сжал кулак. Комета яркой звездой упала за горизонт, при этом сдвинув проекции стрелок намного вперед. В раю наступила прекрасная звездная ночь.

– А разве в этом месте может быть ночь? – удивилась Воля, посмотрев своими ровно горящими рыжими огоньками на Адама.

– За пределами вечности меняется все, – улыбнулся тот. – Вы просто мало мотали время.

Адам перемахнул через балюстраду и скрылся в густых кустах больше не цветущей гортензии. Он оттуда не вышел. Лишь легкий ветерок колыхал зеленые листики этого растения.

Воля вновь углубилась в обдумывание хода, не заметив, что от камней и мрамора, которыми выложены дорожки и из которых сотворена беседка, исходило мягкое и теплое сияние, позволяющее наслаждаться тихой и спокойной ночью.

Судьба же, в отличие от сестры, замечала все. От ее взгляда не укрылось вновь целое яблоко, которое Адам забыл у них на столе. Судьба поднялась и прошлась по беседке. Облокотившись на балюстраду, он посмотрела на огромную круглую луну, зависшую над морем. Она усмехнулась сама себе. Удивительно, что в раю нет солнца, но есть такая красивая луна. Откуда бы.

Ее взгляд упал на гладь озерца. Там, в немного рябящей воде, Судьба увидела свое отражение: ужасный скелет, в черном балахоне, в пустых глазницах которого играют не менее черные огоньки пламени.

– Я сделала ход, – как-то вкрадчиво произнесла Воля, смотря на то, как ее сестра пребывает в полной рассеянности. Судьба лишь лениво щелкнула пальцами и перед ее черепом возникла светящаяся изнутри трещина.

На фоне огромного золотого шара, выстланного из листов металла разного размера, на бордюре сидел молодой юноша, лет двадцати-двадцати пяти. Его совершенно неухоженные кудрявые волосы лениво трепетали на ветру. Он с гордостью смотрел на шар. Судьба могла поклясться, что он улыбается, хотя и не видела его лица. Все, что она могла различить, так это фиолетовый плащ, чьими полами у самой земли поигрывал ветерок, и здание, которое отражало лучи солнца.

Мужчина встал, неловко балансируя на бордюре, раскинув руки в стороны, а затем спрыгнул на дорожку. Он медленно шел, рассматривая что-то блестящее в своей руке. Судьба знала, что это, и послала трещину Воле.

– Это он, сестрица, – наконец сказала она. – Выслушай, что я скажу, не перебивая.

Сущность в рыжем балахоне кивнула, наблюдая за тем, как ее противница усаживается в свой клисмос, опуская костяную руку на яблоко.

– Эти часы, Адинамия, – начала Судьба, – могут исполнять желания. И лично я тут засиделась. Я хочу достать их и выбраться отсюда. Конечно, вместе с тобой, сестрица. Пока мы не добьемся этого, я предлагаю работать вместе, а потом… Наши пути разойдутся. Что скажешь?

– Звучит заманчиво, – серьезно отозвалась Воля. – Но как ты намереваешься это сделать?

– С их помощью, конечно! – она указала на Императора, который совсем недавно, еще будучи ученым, привел расу эльфов к полному разрушению. Он создал катаклизм, и теперь намеревался привести остатки его видоизмененной расы к процветанию. – Они идеальны. Их тела потеряли возможность к размножению.

– Верно! – догадалась ее сестра. – Адинамия может вернуть им то, чего они так желают: планету и прежнюю жизнь, так ведь?

– Так, – наклонилась над шахматной доской Судьба. – А еще они будут бояться истребления…

– И потому сами начнут войну, чтобы обезопасить самих себя! – закончила Воля. – Идеально… Но с их уровнем развития понадобится уйма времени…

– Которым мы вполне располагаем, – черный огоньки сущности озорно сверкнули. – Я подтолкну их к нужным действиям, а ты поддерживай меня, стараясь не мешать.

– Проще простого, – огни глаз Воли уже тоже горели интересом.

– Осталось только как-то рассказать им об этих часах, – откинулась на спинку клисмоса Судьба.

– Предоставь это мне, – кивнула Воля.

По мановению ее руки из воздуха возникло существо с витиеватым посохом. Воля диктовала, текст, внимая странному шепоту в ее голове. Она не обращала на него внимания, словно он – часть ее самой, но отвлекись она хоть на чуть-чуть, ее бы поразил леденящий душу страх.

Но вот статья была закончена, и скелет-колдун в рыжей мантии наклонился к своей госпоже, а затем спросил:

– Как мне подписаться?

– Ну, – протянула Воля. – Раз это археологическая находка… Археология… Подпиши ее именем Архаио Логоса.

– Будет исполнено, – поклонился колдун и исчез внутри раскрытой трещины, ведущей на оскверненную плазмой планету.

– Да начнется наша игра, – Судьба передвинула своего ферзя.

Фаннивайдек

«В мире полно невероятных примеров утопий, способных процветать лишь по одной прихоти могущественных сущностей»

Безумие

Великое Древо росло прямо из облаков, раскинув свои широкие и могучие ветви вокруг настолько, насколько хватало зрения. А на самой его верхушке, на плетенном из лоз плато играли две сущности. Точнее, они уже закончили играть, и теперь сидели, молча смотря на доску с фигурами.

– Тебе не кажется, что задумка оказалась сложнее, чем мы предполагали? – спросила Судьба.

– Немного, – согласилась ее сестра. – Но от моих прогнозов оно отличается не сильно.

Две сущности вновь замолчали. Мимо, будто пытаясь обратить на себя внимание, медленно проплыла трещина. За ней можно было увидеть серо-черный город, сияющий зеленым неоном вещества, которое местные звали плазмой – это все, что осталось от некогда цветущей планеты эльфов. В остальном там ничего и не происходило, а потому и не привлекало внимание игроков.

– У них слишком много проблем, – тяжело поднявшись, вновь сказала Судьба. Она подошла к краю плато и задумчиво посмотрела вдаль. – И мы ведь сделали все, чтобы они пошли по нужному нам пути!

– Они и идут, – Воля невозмутимо откинулась на спинку естественного кресла, сплетенную из веток. – Просто, если не расправятся с этими проблемами, то не видать нам Адинамии.

– Вот пусть они и расправляются, при чем тут вообще мы? – с хрустом сжала кулак ее сестра. – Мы дали им пинок, теперь просто должны пожать плоды и свалить отсюда! Зачем эти нескончаемые тысячи партий?

– Потому что так честно, – мягко ответил голос Воли, но в нем присутствовали какие-то очень раздражающие нотки всезнания и сарказма. Так говорило только одно существо в Междумирье.

Судьба резко повернулась, и ее глаза вспыхнули. Между двумя сестрами стояла ростовая картонка, на одной стороне которой был нарисован весьма по-детски образ скелета в черном балахоне, а на другой – в рыжем. И вторая сторона невозмутимо продолжила:

– В любом случае, не думали же вы, что для вас все сложится так просто?

– Можно было догадаться, – с безумным смешком констатировала Воля.

Судьба резкими движениями за считанные секунды достигла картонки и зло взглянула в нарисованные глазницы.

– Ты поэтому послал сюда эту куклу, а не явился сам? – прошипела она, протыкая тонкое тело собеседника костями своих пальцев.

– Отчасти, – нарисованный череп сменился растерянным выражением. – По правде сказать…

Он не успел договорить, как скелет в черном балахоне жестко смял его и выбросил за пределы плато.

– Зря ты с ним так, – боязненно прошептала Воля. – Пока что мы еще не свободны.

– Сам виноват, – только и буркнула Судьба, усаживаясь в свое кресло. – Надо отвлечься от эльфов. Во что бы сыграть?

Пространство тут же разверзлось мириадами трещин. Реальность за ними переливалась разными цветами и манила. Каждый осколок мира так и шептал: «прикоснись ко мне, покинь свою скучную клетку. Смотри, как здесь хорошо!». Судьба чувствовала, что само естество этого места насмехалось над ней. Возможно даже, что в назидание за ее недавнюю грубость. Не в силах этого терпеть, она вновь встала и начала ходить из края в край на плато.

Рыжие огоньки глаз Воли следили за мерными движениями сестры. Черный балахон развевался шлейфом за ней, будто тая в воздухе, оставляя в нем далекий блеск звезд. Трещины разлетались, как только нервный скелет к ним приближался, а затем вновь смыкались за его спиной, как только он отойдет на безопасное расстояние. Складывалось впечатление, что все сейчас приковало свое внимание к Судьбе. В Междумирье ничего не происходило, будто какая-то важная новость опаздывала, и опаздывала по чьей-то милости.

– Долго будешь мельтешить? – чуть сползла вниз в своем кресле Воля, положив голову на кулак.

– У меня никак не выходят из головы эти… – Судьба остановилась, тихо открывая и закрывая челюсть, пытаясь подобрать слова, наиболее точно отображающие ее отношение к длинноухим существам, обратившимся в каменных монстров.

– То, что ты себя ими мучаешь не приблизит нас к цели, – резонно заметила ее сестра. – Надо просто продолжать играть. Терпеливо и методично. А не вкладывать эти два качества в замер шагами нашего плато.

– Очень. Смешно, – отрывисто произнесла та. – Должен же быть способ.

– Способ чего?

– Продвинуться не играя, – только и сказала Судьба, сложив руки на груди и начав падать спиной с края плато. Живые ветки Древа мягко сплелись прямо под ней, позволив упасть в приятное ложе. И вновь в Междумирье повисла такая неестественная для него тишина.

Вдали раздавалось странное зловещее рычание и лай. Они приближались, и по мере этого цвет неба окрашивался в красный, а легкие белые облака превращались в черные свинцовые тучи. С диким, почти демоническим рыком, из-под края плато вынырнуло извивающееся нечто, приземлившееся, тем не менее, с вполне комичным звуком «шмяк». По сплетениям корней ползло растение, хаотично цепляясь за сучки своими непрерывно скручивающимися шипастыми лозами. Его верхняя часть напоминала клюв пеликана – глубокая кувшинка, закрытая большим плоским листом, на котором распустился цветок с ярко-красными светящимися в полумраке лепестками.

Существо медленно продвигалась к стоящему в центре столу с не разыгранной партией. Оно рычало и издавало утробные звуки.

– Забери письмо, – совершенно буднично отмахнулась Судьба.

– Мне лень, – еще ниже сползла в кресле ее сестра. – Раз так мешает – забирай сама.

Судьба подняла в воздух кулак, но тут же расслабила его, будто передумав. Еще немного поводив рукой в воздухе, она пригрозила кому-то в небе указательным пальцем и лениво вернула ее назад. На мгновение ее огоньки глаз потухли, а затем зажглись вновь.

– Рыцарь! – позвала она негромко.

– Ты уже не помнишь его имени? – усмехнулась Воля.

– Я ему его не давала, – огрызнулась Судьба и, отломив веточку от своего ложа, швырнула ее в рычащий почтовый ящик. Маленький растениевидный монстр только зло тявкнул и замогильно заурчал, посмотрев своим светящимся цветком прямо на обидчицу.

В это же время с тихим шелестом к краю плато поднялся черный бутон. Раскрыв всего один лепесток, он выпустил на волю рыцаря в обсидиановых латах, напоминающих звездное небо. На поясе он нес довольно увесистый и широкий меч.

– Вы звали, миледи? – спросил он, приставив потрескавшуюся костяную руку к груди и чуть поклонившись.

– Да… – неопределенно протянула та. – Достань письмо.

Ее слуга гордо и бесстрашно прошагал к явно плотоядному растению. Остановившись перед ним, он протянул руку и тут же одернул, так как монстрик голодно зарычал, недвусмысленно намекая, что ему сейчас сойдет и небольшой рыцарь, желательно в хрустящем фритюре из доспехов.

– Тебе не кажется, что ты слишком жестока? – лениво наблюдая за этим действом, спросила Воля.

– Моя работа отдавать приказы, а выполнять их, неважно как, – задача моих слуг, – довольно усмехнулась Судьба. – Верно говорю?

– Конечно, миледи, – спокойно и смиренно ответил рыцарь.

– Ты никогда не изменишься, – покачала головой Воля и лениво подняла к спинке своего кресла левую руку. Веточки зашевелились, будто в начале весны и протянувшись вырастили на себе большой золотой желудь, который в одно мгновение сорвался прямо в ладонь скелета.

– Лови, – Воля кинула орешек рыцарю. Тот успешно его поймал и учтиво поклонился. И стоило ему только показать золотой желудь растению, как то вмиг присмирело и откинуло свой плоский лист, прося накормить его.

В тонком сплетении лоз внутри кувшинки лежал конверт. Аккуратно достав его, рыцарь скормил монстру желудь и, на всякий случай, отошел.

Проглотив совсем небогатый ужин, плотоядное чудище мило заурчало. Его цветок потерял красный окрас, став белым, а пространство вокруг вновь пришло в норму. Несколько раз подпрыгнув, почтовый ящик уменьшился до размера ромашки и ловко заполз на латный наплечник рыцарю, нежно ластясь к его шлему.

– Читай, – не меняя позы приказала Судьба.

– Да! Конечно! – позволил себе немного засуетиться рыцарь, вскрывая алый конверт с белой сургучовой печатью литеры «М». – Если позволите.

Рыцарь прокашлял свое несуществующее горло и начал чтение.

– «Многоуважаемые и близкие моему сердцу подруги! До меня дошли слухи, что вы вознамерились покинуть столь приятный мне оплот, где я имею честь с вами играть чудесные партии. Не могу сказать, что понимаю и разделяю ваше желание, так как считаю, что это нарушит нынешний баланс сил. Однако, на радость мне, такие сложные вещи – не моя забота».

– Еще бы, – буркнула Судьба. – Еще один нашелся поучать.

– Прошу продолжайте, – миролюбиво предложила Воля бесцеремонно перебитому рыцарю.

– Благодарю, – склонил голову тот и продолжил. – «Однако пишу я вам по иной причине, ибо у меня вовсе не было намерения докучать вам своим мнением. В ближайшее время я бы хотел нанести вам визит с целью сыграть еще одну незабываемую партию, а потому имею дерзость попросить вас подобрать достойное место действия. Но чтобы просьба моя не была пустой, позвольте озвучить одно, возможно полезное, предложение…»

– Не утруждай себя, – огрызнулась Судьба, поворачиваясь на бок в своем плетеном ложе, пытаясь сделать то, чего она на своей памяти никогда не умела – поспать.

– Это неприлично, – чуть стукнула по столу Воля, уже успевшая принять свое обычное положение. – Тебе тоже будет не лишним его послушать.

– С чего бы?

– Думаю, это письмо способно нас немного оживить, – Воля неуверенно и с надеждой посмотрела на рыцаря, от которого получила утвердительный, хоть и крайне неловкий, кивок.

– Ну, пусть читает, – равнодушно заметила ее сестра.

– «В прошлый раз, когда я гостил у вас, Вы были щедры похвастаться своими слугами, чьи души вы забрали после конца партии и сделали из них рыцарей. Это натолкнуло меня на мысль, что через разломы могут проходить живые существа. И если бы вы обладали достаточной властью над такими существами, то они могли бы выполнять ваши поручения без вашего личного присутствия. Думаю, такого аванса будет достаточно, насколько я могу судить из своих сведений о вашем досуге в последнее время.

Надеюсь, вы порадуете меня хорошей партией.

Всегда ваш,

Безумие».

Окончание письма вновь погрузило пространство в звенящую тишину. Судьба медленно встала со своего ложа и задумчиво посмотрела в бесконечное небо над головой. Ее глаза пылали черным огнем как никогда.

– Сестра, – медленно произнесла она. – Горько признавать, но я ошибалась насчет этого письма. Думая об этом сейчас, не могу и представить, почему не догадалась раньше.

– А мне кажется, это очевидное и бесполезное предложение, – расстроившись и вновь сползя вниз в кресле, ответила Воля. – За все время игр, мы смогли создать всего пару рыцарей.

– Три, – недовольно пробурчала Судьба. – Причем со всей своей рассеянностью, ты умудрилась отхватить себе двух! И где они сейчас шатаются?

– Где им хочется, они же не слуги, – отмахнулась ее сестра. – Я не о том. Создание рыцарей дело трудное, ты сама убедилась. Оно требует огромной удачи.

– Согласна. Но у меня есть идея, как мне получить даже больше сотни слуг, почти не напрягаясь, – шарики черного огня азартно полыхнули в глазницах Судьбы.

– Ты меня слушаешь?

– О, это ты не видишь возможности, – с видом строгого учителя продекламировала сущность в черном балахоне. – Давай по порядку, какие условия для создания рыцаря ты знаешь?

– Первое и самое важное, – Воля взяла пешку в руки, – существо должно быть подконтрольно только одной из сторон.

– Так, – кивнула ее сестра.

– Второе: существо должно быть на грани смерти, – загнула второй палец та. – И третье: оно должно быть недалеко от трещины, чтобы мы своими силами смогли протащить ее «душу», как выразился наш дорогой друг, сквозь разлом и создать ей тут тело.

– Верно, – кивала Судьба. – Но по факту, существо либо мертво, либо живо. И важен факт, что через разлом проходит «живая душа».

– К чему ты клонишь?

– К тому, что второе условие может быть необходимым лишь для отделения «души» от тела, и все будет проще, если вынудить существо самому перейти границу.

– О! – выпрямилась в кресле Воля. – Понимаю! Но первое условие все еще есть, а наша партия не располагает возможностью ни вынудить их прийти сюда, ни собрать большое количество народа.

– Поэтому мы не будем играть, – заговорщически хмыкнула сущность в черном балахоне. – Рыцарь, ты мне нужен, пойдешь со мной.

– Погоди, как это? – поднялась со своего места Воля.

– Увидишь, – только и хмыкнула та.

– Миледи, что делать с письмом? – спросил рыцарь.

– Я займусь этим, – подошел другой воин в рыжих доспехах. – Я буду рад помочь госпоже Воле, так что не мучайте себя волнениями.

– Спасибо Венн, полагаюсь на тебя, – слабо кивнула сущность в рыжем балахоне.

***

Над черной доской, на которой учитель что-то старательно рисовал, висела картина. На ней была изображена загадочная женщина, сидящая на фоне ночного неба в черном красивом платье, настолько легком, что сложно даже представить, каких трудов стоило художнику изобразить его. Голову венчал серебряный ореол, сияющий звездами. Изо лба росли два длинных, острых рога угольно черного цвета. Серые неразвитые крылья закрывали плечи. Руки скромно сложены на голенях ног с обратными коленями, оканчивающимися вполне милыми копытцами. Ее улыбка манила, а светящийся платиной оттенок кожи так и говорил, что эта сущность почти божественна. Однако, никого в классе не смущал ее внешний вид. А происходило это потому, что все они обладали всеми теми же качествами, что и она, разве что рог был один и то очень маленький.

– Шестипалые конечности нам достались от наших естественных предков, абезан. В серьезных литературных трудах вы можете встретить термин mhungu, что, по сути, одно и то же, – сказал учитель, держа в одной руке раскрытый учебник, а во второй мел, которым указывал на нарисованное на доске строение конечности. – Согласно последним исследованиям, такое строение лап пришло на смену пятипалой конечности в ходе довольно устойчивой мутации. Таким образом симметрия конечности сместилась.

Учитель показал на нарисованную обезьянью ладонь с пятью пальцами.

– Как вы видите у предков нынешних абезан, хватательная функция лапы заключалась как раз в отстраненном большом пальце. Такое расположение фаланг также способствовало удобному и быстрому передвижению вперед. Однако, вышеупомянутая мутация оказалась крайне удобной для этого вида. Как вы видите мизинец стал отстранен так же, как и большой палец, кость стала более широкой, первая фаланга полностью атрофировалась. По сути, он стал копией большого, однако чуть тоньше и короче, о чем говорят и его названия: мизинец, малый, младший. Средний палец так же претерпел изменения, разделившись на два, один из которых позже назвали лучевым. Такое строение конечности позволило абезанам легко передвигаться почти в любом направлении, улучшить хватательные функции и в целом силу захвата, – в классе поднялась рука. – Да, Синдервилль, я слушаю.

– Позвольте спросить, но каким образом мы могли произойти от абезан, если у них не наблюдаются ни копыта, у них они также шестипалые, ни подобное нашему строение ног, а уж тем более у них нет крыльев и рогов, – встав с места спросил мальчик с короткой стрижкой и прозрачным фиолетовым рогом.

– Меня тоже крайне интересует этот вопрос, – подал голос с первой парты мальчик, – правда, насколько я помню, нижние конечности у абезан все же пятипалые.

– Да, – согласился учитель. – Теро верно заметил, что средний палец у абезан хоть и увеличился в размерах, но так и не разделился на два. Но возвращаясь к предмету вопроса, однозначного ответа на него до сих пор не найдено. Однако, найдено достаточно доказательств довольно быстрой мутации этих частей тела вместе с изменением мозга. Их причина до сих пор является большой загадкой, но именно этот факт доказывает существование предначертанности. Оно должно было произойти, неважно как, и оно произошло.

– Позвольте не согласиться, – в объяснение встрял Синдервилль. – Таким образом получается, что ни одно из моих решений не является истинно моим.

– Верно, – согласился учитель, положив книгу на стол и сверившись с карманными часами. – Все это уже заранее определено.

– Значит заранее определены и мои оценки, так выходит, – не переставал напирать Син.

– Так, – вновь кивнул учитель. – Как и любой аспект твоей жизни.

– Значит, – победоносно заявил ученик. – Если я перестану учить назло судьбе, мои оценки не изменятся?

– Нет, – покачал головой его собеседник, одновременно со звоном колокольчика, означающим конец урока. – Твое решение идти против предначертанности тоже предопределено. Пути судьбы неисповедимы, и именно поэтому мы можем жить с опаской смотря в будущее. На сегодня все, все свободны.

Учитель вышел из кабинета, оставив учеников одних. Занятия подошли к концу и можно собираться домой. Синдервилль уложил все учебники в небольшой коричневый чемоданчик и вытащил из кармашка своего пиджака небольшие карманные часы. Часовая стрелка доходила до шестой отметки ровно половину пути.

– Все сверяешься? – спросила подошедшая одноклассница как две капли воды похожая на Теро, разве что более открытая. Ее улыбка всегда согревала Сина. – Сколько осталось?

– Семь часов до начала, – с серьезным видом убрал часы парень, подхватив свой портфельчик. – Хочу забежать к мистеру Монтюсье перед этим.

– Всегда удивляло, что такой как он тоже преклоняется перед судьбой, – невинно заложила руки за спину девушка. Ее неразвитые крылышки, прикрывающие плечи чуть дрогнули. – Тебе так не кажется, Син?

– Вовсе нет, Тену, – задержался парень в дверном проходе, борясь с самим собой. – Простишь меня, мне действительно стоит поторопиться.

– Конечно, – растерянно опустила крылышки та.

Общая школа Фокононмэя, в которой учился Син в предпоследнем одиннадцатом классе, несмотря на свое название, расположилась на одном из двух холмов, между которыми, в ложбинке, и простерся прекрасный город. Она состояла из четырех корпусов, три из которых составляли полное кольцо, в центре которого расположился четвертый, самый высокий и архитектурно выделяющийся. Необычное строение объяснялось довольно просто.

Центральный корпус был главным и являл собой Национальный Астрономический Институт. Он и был образующим. Когда город разросся и получил статус религиозного центра, властям пришлось срочно искать место под масштабное учебное заведение, и они не нашли ничего лучше, как возвести его вокруг НАИ, разделив кольцевое здание на три сектора: начальную, среднюю и старшую школы. Особо активные ученики допускались и до собственных исследований в главном корпусе, конечно, под чутким наблюдением научных сотрудников.

Руководителем Синдервилля являлся один из ведущих ученых современности – Сэро Монтюсье. Впрочем, хоть его заслуги и были неоспоримы, сейчас он занимал совсем несолидную должность. Если смотреть с объективной точки зрения, конечно, а Син верил, что он смотрит на вещи именно так.

К его глубокому сожалению, взрослые совсем не разделяли такой позиции, считая его должность максимально почетной.

Размышления Синдервилля прервала небольшая потасовка. От мощного удара на пол свалился довольно крупный парень из выпускного класса. Его рог ярко пульсировал рыжим цветом, а пальцы высекали искры.

– Гад, – протянул он, сплюнув на пол немного крови. – Да как ты посмел?!

– Ты первый полез в драку, – ответил ударивший юноша со светло-голубыми волосами. Он излучал холодное спокойствие, причем настолько, что воздух и правда начинал казаться морозным. Он стоял с играющей ухмылкой на губах, засунув руки в карманы брюк. – Как я и сказал, судьба – это выдумка, мистер Коупрайт. И силой, которой славится ваш дом, мне обратного не втолковать.

– Постыдились бы, в такой-то день, – назидательно произнес Син, отпирая замок железной двери. – Советую побыстрее разойтись, пока вас не растащили силой.

– Ну коль мы деремся, значит так суждено? Или я не прав? – с вызовом посмотрел нахальный парень в сторону Сина, заставив его в который раз упрекнуть себя за свою неконфликтность.

– Я надеюсь, что вам и мистеру Коупрайту сегодня суждено избежать худшего, – только и сказал он, захлопывая дверь.

Оказавшись в коридоре ведущем к главному корпусу, юноша позволил себе выдохнуть. Он был полностью согласен с этим незнакомцем, но вот так лезть к отпрыску глубоко верующей семьи с передающимся по наследству вспыльчивым характером… Неразумно. Такое поведение Син никак не мог одобрить. Уверившись в этом, он вновь сверился с карманными часами, грустно вздохнув.