Tsitaadid raamatust «Дьяволова нога»
— Надеюсь, этот дым покажется вам более приятным. Согласны ли вы, Уотсон, что нам не следует вмешиваться в это дело? Мы вели розыски частным образом и дальше можем действовать точно так же. Вы ведь не обвиняете этого человека?
— Конечно, нет.
— Я никогда не любил, Уотсон, но если бы мою любимую постигла такая судьба, возможно, я поступил бы так же, как наш охотник на львов, презирающий законы. Кто знает… Ну, Уотсон, не хочу обижать вас и объяснять то, что и без того ясно. Отправным пунктом моего расследования, конечно, оказался гравий на подоконнике. В саду священника такого не было. Только заинтересовавшись доктором Стерндейлом и его домом, я обнаружил, откуда взяты камешки. Горящая средь бела дня лампа и остатки порошка на абажуре были звеньями совершенно ясной цепи. А теперь, дорогой Уотсон, давайте выбросим из головы это происшествие и с чистой совестью вернёмся к изучению халдейских корней, которые, несомненно, можно проследить в корнуэльской ветви великого кельтского языка.
— Честное слово, Уотсон, я в неоплатном долгу перед вами, примите мои извинения. Непростительно было затевать такой опыт, и вдвойне непростительно вмешивать в него друга. Поверьте, я искренне жалею об этом.
— Вы же знаете, что помогать вам — величайшая радость и честь для меня.
— Всё-таки, дорогой Уотсон, излишне было подвергать себя такой опасности. Конечно, сторонний наблюдатель решил бы, что мы свихнулись ещё до проведения этого безрассудного опыта.
— Вы слишком любознательны, мистер Холмс.
— Такова моя профессия.
— Полиция в тупике но, может быть, ваш богатый опыт подскажет какое-нибудь приемлемое объяснение? Я прошу вас довериться мне потому, что за время моих частых наездов сюда я близко познакомился с семьёй Тридженнисов, они даже приходятся мне родственниками со стороны матери, здешней уроженки. Вы сами понимаете, что их ужасная судьба потрясла меня. Должен сказать вам, что я направлялся в Африку и уже был в Плимуте, когда сегодня утром узнал об этом событии, и тут же вернулся, чтобы помочь расследованию.
— Из-за этого вы пропустили пароход?
— Поеду следующим.
— Бог мой, вот это дружба!
- Ничего не выходит, Уотсон! Пойдёмте-ка лучше побродим и поищем кремневые стрелы. Скорее мы найдём их, чем ключ к этой загадке. Заставлять мозг работать, когда для этой работы нет достаточного материала, — всё равно, что перегревать мотор. Он разлетится вдребезги. Морской воздух, солнце и терпение — вот что нам нужно, Уотсон, а остальное приложится.
— Знаете, Уотсон, пожалуй, мне снова придется взяться за трубку и снова вызвать ваши справедливые упрёки. С вашего разрешения, господа, мы вернёмся домой, ибо я не рассчитываю найти здесь что-то новое. Я проанализирую все известные факты, мистер Тридженнис, и если мне что-нибудь придёт в голову, немедленно извещу вас и священника. А пока позвольте пожелать вам всего доброго.
— Я так долго жил среди дикарей, вне закона, что сам устанавливаю для себя законы. Не забывайте об этом, мистер Холмс, я не хотел искалечить вас.
— Мы под властью дьявола, мистер Холмс! Мой несчастный приход под властью дьявола! Там поселился сам Сатана! Мы в его руках!
