Loe raamatut: «Дорожки 1»

Предисловие.

– Карлик? твою м..ь, карлик, карга старая ты что издеваешься, как мне выжить здесь?

– Зерцало ты чаво наделало, ты жж, перепутала, корень малавицы на малый решник, тфу на тя.., (осколок стекла).

– Негр? черномазый, негр, посреди революционной Питера? бабка я тя не виню, но как до зерцала доберусь, убью….

– Ну всё, зерцало тя конец, арап как до тя доберётся усё, ..дец.

– а маган унайды (А мне нравится), брак кесер жасау керек (только, обрезание сделать надо).

– а пошто он белобрысый немчик, он же по немчинский, ни бубум.

– Ты бабка совсем ополоумела, вспомни кто такие они, воители, т.ё. во все времена люди годные и нужные, и пристроится им раз плюнуть, окромя ушастого, он убивец, а ты бы хотела бы шоб в то время пришёл он, шоб вырезал усех,

– Нуу..,

– а на хрена остальных то?

– Ну дык за компанию, за братство ихнее, пущай им шанс будет с трудностями, шоб жизнь ценили.

Глава 1.

Очнувшись где-то в лесу, он с большим трудом дополз до ближайшей речушки, увиденной в просвет деревьев. Напившись до одури, откинулся назад и закрыл глаза,

– Я жив, и тут его накрыло, оцепенение и голос,

– Живи скотиняка, другого шанса не будет,

– Бабка и тебе не кашлять,

Расслабившись он не заметил, как уснул. Снилось ли ему что-то не известно, но спустя какое-то время он начал сквозь сон чувствовать, холод и голод, но сон так его и не отпустил. На утро следующего дня, вконец продрогший он начал шебаршится, после окончательно плюнув на сон, открыл глаза, утренние солнечные лучи начали пробиваться сквозь листву и ветки,

– Эх ляпота, .. но пора вставать,

С большим трудом, кряхтя, он попытался сесть прислонившись к дереву, подползя к нему, он выдохнул, вытерев, мгновенно выступивший пот.

– Один, эх, и не кому помочь, где вы дружки мои, чернявый и рыжий, с кем же мне теперь, бедовать то, да что такое, почему у меня такие маленькие руки и ноги, я что? ребёнок.

Чертыхаясь пришлось опять ползти к речушке,

– Карлик? твою м..ь, карлик, карга старая ты что издеваешься, как мне выжить здесь? а где здесь?,

Слёзы навернулись на глаза, ревя и причитая он начал кататься по земле, колотя её маленькими ручками и ножками.

Только спустя час истерика закончилась, и карлик понял, надо как-то жить, ибо сдохнуть просто так не хотелось, да и мечта появилась, добраться до окрестностей Твери, и кое с кем поквитается,

– Бабку не трону, но зерцало разобью!

С трудом встав на ноги и подобрав палку шоб опираться на неё, он побрёл вниз по течению речушки, к вечеру добравшись до деревни, он рухнул окончательно выбившись из сил. На утро следующего дня, он очнулся от прикосновения рук и сквозь закрытые попытался разглядеть, кто тот несчастный.

– Я слухал, шо третьего дня по реке к Москве караван судов шёл, купца Виниуса, и шо вёз он заморские диковинки, разные подарки для царя нашего Алексей Михайловича, в том числе и карлик, и карлиц, видать энтот за борт упал, упившись,

– а ежели мы яво себе оставим, никто ведь ни чево ни скажет? вопрос был задан женским голосом.

– Оставить можно, но отписку послать надобно, шоб знали где.

– Мы уже в ссылке пять лет, и никто о нас не вспомнил.

– Ничо, время придёт, и род Салтыковых, дворян московских, опять взойдёт, боярами станем, в бараний рог всех скрутим, главное дожить надо. А ведь это дело, карлику подумалось, интересно чем развлечь то их, ведь окромя матерных песен, других то и не знал, хотя, чернявому спасибо, вспомнил мультики.

– Ну развлеки карлик нас, а то ужо изрядно прошло времени как не веселились,

– Э нто, бонжур мезами, ой..пууп, пуп.., ээ.. пардону просим, пуп..

– Хахааа, ххааха, – на этом представление закончилось, бабы зажимая носы выскочили из избы, мужики так же зажимая носы пытались уползти, но смех валил их навзничь.

– Ты это, карлик прекращай воздух портить, ведь помереть можно, ты это хахаа, верим, только иди и до отъезда спи на сеновале,

– Государь, батюшка, Салтыков, шо в опале находится который год, бездельям маясь, с реки карлика вытащил и к вам отправил, кои с корабля купца Виниуса свалился в воду, в конец упившись. Только это, опаску иметь надобно, ибо сей карлик пирдежом может любую мелодию наиграть, но и провоняет всех так, шо и помереть можно.

– Хахахаа, карлика поставишь на кошт, но впредь ко дворцу не подпускать, а Салтыкова и впрямь вновь к делу приставлять надо, а то ещё какое-либо чудо юдо с реки выловит.

Нет, с одной стороны хорошо, никто не требует от тебя ни чего, веселья, песен и прочей хрени, а с другой стороны скучно, думал карлик сидя на колоде во дворе потешной избы, а что мне надо? свободы, от чего? воли? в принятий решений, а кто сейчас её имеет?, бояре, попы, купцы, да воинские командиры. А я кто? карлик, потешник, а ощущаю себя воином, не убивцей али палачом, значить идти надо путём воина, как? нуу, с пороховыми пищалями люди работать зачали, а как с им обращаться не ведают, строю воинского не знают, а я знаю? нуу, знаю, значить показать себя надо, добро, план есть, и вспомнилось ему, эпизод из той жизни, первой.

– Ать, два, левой, ать два, – по грунтовому плацу их взвод курсантов, от души гонял, пожилой сержант, ветеран турецкой войны с медалью на груди «За взятие Шипки».

– Господин сержант разрешите обратится к вам?

– Разрешаю,

– Зачем нам шагистика? ведь при наличий у врага пушек и пулемётов, строем к нему не подобраться, убьют, всех, ещё на подходе.

– Ну что ж, вопрос хороший, отвечу, когда в пешим строю солдат пошёл, ну дык ящо при греках древних, ибо только в пешем строю можно было отбиться от конницы, продавить врага, а сейчас для чего? это, человек пугливое и тревожная скотиняка, тем более в толпе, ну дык в бою он должен помнить и знать, что делает, и только муштра помогает ему не оскотинится, и вам придётся тоже своих солдат через муштру прогонять, шоб людьми остались, особливо живыми.

– Прохор Петровичь, дело до тя есть, выслушай,

– Говори,

– На Петра и Павла у государя именины, а у меня задумка есть, как его порадовать, будь добр, дай два десятка своих молодцов, да по толковее,

– Иш, чаво удумал, два десятка, да потолковее, а ведь с меня спросят, пошто дал служивых на потеху? и как мне ответ держать?

– Так не во вред службе то, в пользу, стрельбе из пищалей обучу, строевому ходу, ходьбе на канатах, и прочему,

– Пердижу? хааха

– И яму тоже,

– Ладно, бери, да только на полдня, с утреца и до обедни, а после шоб на службу выходили, насчёт зелья огненного да свинца, деньгу не малою стоят, ужель токма сам не оплатишь? оплатишь, ну так и быть по сему.

Со следующего дня началась муштра избранных, лучших, итить их, попытка выяснить кто из них умеет читать, писать, считать до двадцати, закончилась ничем, а посему было принято решение вручить каждому из них по камешку, что б зажимали в левом кулаке, так же с помощью него учить их счёту, строю и прочим наукам.

– Вперёд шагом марш, ать-два, налево, мать вашу, в ту сторону в какой камешек зажат, повторяем, вперёд шагом марш, ать-два, налево, уже лучше, заново, на право, а шоб вы сдохли, ать-два…

Только к концу второго дня стрельцы определись где какая сторона, как строится в шеренгу и в колонну по двое, судя по всему потребуется не меньше двух недель для начального обучения их по стандартам капральства, пехотного полка образца начала 19 века.

– Зато не скучно, подумал карлик, направляясь в избу дворцовых кладовых, где увидев упитанных служивых, плюнул от души, ибо денек отродясь не имел, в этом мире, в прямом смысле этого слова, – и шо делать?

– а что вам надо молодой человек? спросил карлика, мимо проходящий бородатый мужик,

– Ты не знаешь к кому обратиться, на счёт зелья огненного да свинца,

– Ну ежели серебро есть, то к Прокопию Сидорочу, а ежели какой голодранец, то тебе дорога в приказ Разбойный, понял? Ежели понял, то бывай.

– Ежели говорят, что идти надо в разбойный приказ, значить надо идти туда, пробормотав про себя, он направил стопы по направлению к приказу.

Приказ находился не далеко от Кремля, на Якиманке, темное здание с крепкими решётками на окнах, производило устрашающее впечатление и всяк знающий о нём поспешно проходил мимо, окромя мелкого негодника, кои ничтожно сумняще зачал пинать ногами дверь.

– Эй, кто есть живой, отворяй, я пришёл, …добавив пару матерных слов,

– Я тя щас в холодную упеку, а после кату на правёж отдам, хто там.., – начал орать постовой,

– Я это, карлик, Ивашка Еримис, с царского потешного двора, по делу личному пришёл, отворяй,

– Я то дверь отварю, но ты карлик отсель токма вперёд ногами выйдешь, ирод мелкий…

– Ты вот мне скажи, служивый, где мне у вас взять зелья огненного да свинца, для дела потешного?

Постовой поначалу охренев от вопроса, схватил уродца и потащил сразу к судье,

– Вот, мелкий со двора потешного зелья огненного ищет, а для чево? Не знамо? К вам вот притащил, на правеж,

– Ивашка, засранец мелкий, ты ли это?

– Отец родной Михаил Дмитриевич, защити от нападок не далёких, по делу личному к тя пришёл, а то шутка была.

– Отпусти его, иди,

– Михаил Дмитриевич, тут дело такое, порешил я потехи ради, два десятка стрельцов обучить делу огненному да шагу солдатского, а то вишь как, окромя меня на Руси, никто о нём не ведает, помоги.

– а тебе откель то ведома?

– Ну дык, прежний мой хозяин, шоб он сдох, был капитаном королевских мушкетёров, и я не раз видал как обучают, олухов царя небесного, из грязи делают солдат справных,

– И в чём тебе помощь моя нужна?

– Порох и свинец нужны, а серебра нема, помоги,

– Сам токмо после ссылки на мели, каждый медяк на счету, но, щас пойдёшь к кладовому Никишке, а как с ним сладишь, от тя зависит,

Никишка кладовщик разбойного приказа олицетворял достаток и плутоватость, в одном лице, добротная одёжа, справные сапоги, руки измазанные чернилами, куча исписанной бумаги на столе, и добрый взгляд, от которого хочется отдать последнее.

– от Михаил Дмитриевича, по делу личному, из изъятого по делам разбойным отдать тебе пару бочек зелья огненного да пару пудов свинца, у тя мелкий серебро есть? Нема, ну дык иди своей дорогой,

– Ты это, добрый человек, вижу занят делами письменными, а толкового помощника нема, с ног до головы чернилами измазался, вместо того шоб командовать, как так то?

– Не положен мне писарь, сам маюсь,

– Ну дык хоть и серебра у меня нема, а грамотей изрядный, а потому дело предлагаю, а тя помогаю с делами бумажными, а ты отдаешь то что мне надобно, лады,

– Тут чай работы не на один день,

– Нет днём занят я, а вечерами могу помогать,

– Добро, садись за стол и зачинай работать,

Потеха на Петра и Павла, царю понравилась, два десятка стрельцов под командой шута показала изрядное мастерство на заранее подготовленной площадке перед дворцом, хождение по канату, жонглирование булавами, ножами, саблями, хождению слитно солдатским строем, хоровыми песнями, матерными и потешными, стрельбой строем и поодиночке, по команде, и прочими молодецкими забавами. После представления, потехи ради, был пожалован в поручики солдатского полка полковника Вакса. Боярин Салтыков сиял, ибо карлик считался его человеком, из зависти других, по предложению царя, карлику было поручено обучить солдатскому строю и стрельбы ещё одну команду солдат, кандидатов на должности десятников, в полки солдатские, нового строя.

Когда через седмицу он увидел команду отобранных солдат, то реденькие волосы его, встали дыбом.

Три сотни, молодчиков, с косую сажень росту, кровь с молоком, росших на хлебе и каше, с маслом, мясом и икрой, без всякого признака интеллекта, детей и приближённых к боярам, дворян московских, к сильным людям.

– Боярин, родной, это шо?

– с сего дня твоя команда, которую к весне ты должен обучить, парни, лучшие, орлы,

– а попроще не было?

– Куда уж проще?

– Так ведь без жёсткой порки тут не обойтись, а как их тронуть, убьют и глазом не моргнут, и не будет у тя Ивашки Еримиса.

– С этим проблем тоже нету, найдём другого, хааъаа..

– Пойми ирод мелкий, ты два десятка обормотов обучил, командиром стрелецкого полка отобранных по признаку скупости и убогости ума к обучению, а тут, считай каждый третий может читать, каждый десятый писать, так что принимай команду, и зачинай учёбу, зелья огненного, свинца, пищали, будут дадены, работай.

– Лучше б сдох раньше, тфу…, просьба к тебе боярин, представ меня, а также объяви, шо за нерадение в учёбе, то люди будут изгнаны, а список по ним представлен царю, для опалы великой.

– Воины, с сего дня старшим над вами будет Ивашка Еримис, поручик солдатского полка, а за нерадения к учёбе, опала царская, всё.

– Стройся, в две шеренги, передо мной, ты суда, а ты туда, теперь три шага вперёд, те кто командовал людьми воинскими, больше двух, грамотен, читать, писать, считать способен, всех кто вышел подойдите ко мне, остальные сомкнуть ряды, а теперь поверните голову на право и на лево, запомните соседей, от ныне это ваше место в строю, поднимите руку которой крестом осеняете, это рука правая, значить другая рука левая, запомнили, добро, а теперь пере считайтесь до десяти, – Первый, апторой, я штоли, ну дык первый, я тоды какой, ах сукк…, – Молчать, стоять, смирно.

– А теперь вы, представьтесь, именем, в грамоте што разумеете,..

Так и началась новая жизнь, бывшего карлика, с царского потешного двора, ставшего вновь солдатом, не смотря на обидную кличку, Великий Бздун.

Почесав лоб, и смачно плюнув в воду, отметив что вода уже чистая, после весенних паводков, услышал крик,

– Пошли, ироды, дай то бог дойти тишком,

И караван судов из нескольких десятков чалок, баркасов и прочей плавающей мелочи, тронулась в путь.

И тут он вспомнил последний разговор с человеком, к которому он относился как крёстному, отцу, и имел уважение.

– Поручаю тебе, поручику, ехать к Донским казакам, ради обучения их, делу пушкарскому, пороховому, стрелецкому, отныне по грамотам будешь числится беглым дворовым, окромя этого тебе будет дадено семьсот пищалей, двадцать пушек, малых, две сотни бочонков также малых с зельем огненным, запасы хлебные и прочие припасы на две тысячи рублёв, окромя того даю два десятка солдат, да десяток пушкарей.

– Пойми, это раньше ты был, иноземцем Ивашкой Ермисом, дворовым потешником нашего Царя, а нынче ты поручик солдатского полка, из ближних моих, из дворовых Иван Васильевич Еремисов, человек доверенный, а потому именно от тебя зависит как твое так и моё будущее, бди доверие, а от меня поддержка будет тя, и серебром, и прочим, ясно?

– Ясно, сделаю, не подведу,

– О тебе будет знать только Старшины, да я, для иных ты холоп беглый, всё, езжай,

Такими словами окольничий Салтыков, что из дворян московских отправлял своего человека, к казакам на Дон, имея в виду чтоб к зиме усилить набеги казаков на татар Крымских и ослабления их.

А то что человек сей из карлик, и иноземец, так то не проблема, ибо к тому времени он уже был крещён и не раз проверен, в делах разных, показав себя человеком разумным, хитрым, изворотливым, а главное верным.

Из отрывки писем тайных.

Ирод мелкий, ты чаво уделал, ты пошто татям степным, нищебродам беглым, помог Азов взять, убить мурзу посланника, ты хоть ведаешь шо ныне султан Османский грозит войной нам, призывая всех своих вассалов, ублюдков со всех сторон, доклад дай.

Отец родной, вот тя крест с целованием, не виновен, а сказка моя сия, проведя обучение по осени и зиме, с большим трудом, порешили старшины казацкие в бою попытать, как оное работает, а шоб не за зря порох жечь, подошли к Азову, ну постреляли, из пищалей и пушек, по нему, я шутканул мол подкоп надо попробовать сделать, как царь Иоан под Казанью делал, ну попробовали, и с испугу город взяли, а дальше что делать и не знаем.

Тфу на тя, шутник, потешник, вертайся, предстань пред мои очи, прими наказание, а то вскоре к Азову войско османское подойдёт, не выйдешь, а живым попадать к ним тебе нельзя.

Твоя правда, виновен, приму наказание какое сочтешь, но вертатся шас не смогу, ногу поранило ядром, только только вставать зачал с постели, ослабел.

Докладаю с сего дня, от сотворения мира, к Азову подошли войска Османские, общим числом, больше двух сотен тысяч, в числе которых, корпус янычарский, два наёмных солдатских полка, наряд пушечный, конница из крымчаков, ногаев, черкесов и прочих, город окружон, началась осада.

– Уходить надо, пока османы всё не перекрыли, тикать, удавять османы, шапками закидают, в степи не догонят, зря Азов взяли, – шумели казаки, требуя ухода и спасения, перед своими старшинами, чуток оробев перед великим войском Османского султана, – Пущай старшины ответ держат, пошто? И как?

– Слушай нас казаки, шансов уйти у нас нету, у османов конницы не меряно, в чистом поле догонят перебьют, а потому у нас только одна есть возможность остаться в живых, держать оборону Азова.

Уже в узком кругу собравшись в хибаре старшины расписывали боевой расчёт, закрепляя отряды казаков по обороне стен, по окончаний споров попросили Ивашку Еримиса сказать слово,

– Тут такое дело, во первых надо выдержать первый приступ, выбивая наёмные солдатские полки, после османы зачнут подкопы делать, шоб стены взрывать, придётся свои подкопы делать и взрывать их, ну а после вал будут насыпать перед стеной, когда он будет выше, на них поставят пушки, обстреливая крепость сверху, убивая тех, кто на стенах и загоняя остальных в укрытие, повторяя опыт взятие города Багдада двухлетней давности, под него тоже надо будет делать подкоп, взрывая с низу, ну как-то так. В общем дел будет много, в основном земляных, а из вас токмо я могу рассчитать, как и что делать, а потому мне понадобится ещё команда людей, окромя моих, с полсотни, не больше

– Добрался до тебя зерцало, поперва я тебя поцарапаю, а после гвоздь вгонять буду, убивая медленно, ууу… как мне хорошо…

– Валентина,

Крик разнёсся по дворцу,

– Убивают, спаси и сохрани, от ублюдка мелкого, ааа….

– Стой засранец, а не то шас охрану позову, мертвым позавидуешь, ты пошто моё убить хочешь?

– Аа.., бабка, как жизнь, здоровье, тебя не трону, а его убью..

– Ты пошто меня старухой кличешь то, мне всего лишь ст..кхм.. двадцать пять зим,

– Ну да забыла сотню добавить, хотя… ты же меня не можешь знать? зато я знаю и яго и тебя.

– Постой карлик, что плохого сделало тебе зерцало, поясни?

– Тфу на вас, ну слушай…………………

…….

……

– И вот я теперь карлик, попавший в полон у города Азова, потехи ради привезённого во дворец султана османского и тут встречаю тебя, и наконец то добираюсь до зерцало.

– Я поняла тебя, но и ты пойми, зерцало сию потеху совершит спустя три сотни лет, а ныне оное не виновато,

– Карга старая, я зол, пущай убьют, но скотиняку порешу.

– Не торопись, постой, дай думу обдумать, подожди,

Спустя час, попытки карлика гвоздём оцарапать зерцало не увенчалось успехом, и он решительно взял молот, чтоб покончить с отродием тёмным, а зерцало понимая, что уходят последние минуты жизни, пыталось спастись, то умоляя, прося прощение, то пытаясь подкупить, предлагая пещеру Али бабы, полную сокровищ, то исполняя песни, похабные по сути.

– Ладно карлик, слушай, зерцало мне в обрат оживить не проблема, а тебя мелкого жалко, так что предлагаю обмен, верну тебе твой вид и даже могу в твоё время, но что будет с твоими побратимами не знаю, ибо вы на одну нитку нанизаны, выбирай…

– а по-другому ни как?

– Нет,

– Да кто они мне такие, тфу…,

И вдруг карлик заплакал, маленьким кулачком пытаясь смахнуть сопли и слезы.

– После того что ты устроил вчера на похоронах умершего султана, тебя за то убить мало,– кричала ведьма,– Ты зачем там потеху устроил? танцы срамные танцевал?

– Не знаю, как в тумане голова была, – ответствовал карлик, низко склоняя голову, перед пришедшей к нему в зиндан, ведьмой.

– Тебе повезло, что новый султан удумал тя убить особливо зверским способом, за нарушение вековых устоев басурманских, и только потому тя начнут убивать утром,-всё также орала на него ведьма, -Ведь ты нужон был мне,

– а пошто?

– Ну дык завтра и нас, всех бывших жён и наложниц бывшего султана, отдают в казармы янычар, за их участие в свержений, за верность в будущем новому, ладно ежель бы один, два, а там их сотни, помру возможно раньше тебя, эх. . – чуть успокоившись сказала взъерошенная женщина.

– Ты выведи меня от сель, я помогу, есть знакомцы среди матросов, вывезут,

– Хмм, жди,

Спустя час, женщина вновь вернулась, с укутанной с ног до головы девчонкой, из прислужниц, оплатив ей услугу кольцом с гранатом

Быстро переодев карлика, они спокойно вышли из зиндана, направившись в сад, где по дороге прихватив закопанный мешок недоноска с добром, ловко открыв ключом (тоже найденным в мешке) замок потаённой двери, вышли в город. До порта бежали со всех ног, понимая, что с рассветом их хватятся, и лучше умереть самим, чем дать убить с изуверством горбоносым ублюдкам.

В порту сразу же пошли к рыбацким лодкам, что находились на краю, пинками разбудив команду лодки и кинув золотой старшому, вежливо попросили довезти их до Измаила, а если выйдут тот час, то получат ещё одну монету. Мало что понимая, рыбаки из местных греков, не стали задавать лишние вопросы и сразу сели на весла, что б выйти в море и поставить паруса.

– Засранец мелкий, ты мне одно ответь, пошто твой мешок заплечный по весу тяжелей тебя,

– Моё добро, всё что нажито было мной потом и кровью, недоеданием, работой тяжкой…

– Ты это можешь говорить другим, а я то знаю, что во дворце султана ты тяжелее пиалы с вином ничего не поднимал, потел токма от горячего плова, а не ел ты чёрствый хлеб, предпочитая токмо свежий, так что давай делись, а не то заберу всё,

– Люди грабят, ратуйте, добра нажитого трудом тяжким лишают..,

– Ты не ори мелкий, высыпай мешок,

Карлик понял, бежать с лодки в море не куда, сверкнув глазами, смирился, развязав узел на мешке, высыпал его содержимое на палубу. У старухи отвисла челюсть, греки тоже остались не равнодушны к этой картине, груда золотых монет, колец, серёг, с каменьями и без, в паре маленьких мешочках нашлись изумруды и рубины.

– Ирод мелкий, это ж всё моё, – воскликнуло зерцало, с рук женщины,

– Бабка не зли меня, – вынув нож молвил мелкий, – Мною честным трудом за пять лет рабства заработано,

– Скажешь, как? так и быть, отдам половину,

Понимая, что половина – это лучше, чем ни чего, он спрятал нож и с неохотой поведал о том как заработал. Во время пиров султанских он выискивал опьяневших гостей (так как пить вино было запрещено религией, то в него добавляли капельку другую иных напитков, кумыса, молока и прочих, для придания божественности) и игрой в кости развлекал их, а так как пьяные не замечали жульничества, то заработок за один вечер, превышал всё, что он видел за всю жизнь, и да этот мешочек не один, кое что осталось там, в саду.

Подозвав старшого, кои с жутким испугом взиравшего на зерцало, за три золотых моет и кольцо с рубином договорились о подвозе до конечного пункта, к Астрахани, на что старшой согласился сразу, хотя был готов довезти их и бесплатно.

Без особых приключений после морского путешествия и перехода по переволоку до Астрахани, добрался на перекладных до Москвы, спустя три месяца пути, он вновь начал колотить ногами дверь Разбойного приказа. Ведьма решила не заезжать в первопрестольную, и распрощавшись, сгинула в ночи.