Источник Спасения. Еврейский детектив

Чтобы немного прийти в себя, он снова положил голову на подушку и вытянулся. Но закрывать глаза было как-то боязно: а вдруг Мор вернется? Полежав так еще несколько минут, он решил встать. За окном уже светил новый день. Скоро в ешиве должны были начинать молитву, а после нее нужно было успеть на завтрак.

Глава 2. Беседа за завтраком

Умывшись и почистив зубы, Малкиэль вернулся в комнату, чтобы одеться перед молитвой. Эйтан тоже уже встал и теперь, поглядывая в маленькое зеркальце, старался уложить волосы, слегка взъерошенные после сна.

– Рассказываешь мне всякие ужасы на ночь, а потом ко мне чудища приходят, – с едва сдерживаемым недовольством проворчал Малкиэль. Ему не хотелось раздувать конфликт, но не выразить свое отношение он не мог, – Зачем нужно было мне про этого Мора говорить?

– И что, прям так и пришел к тебе Мор? – в голосе Эйтана сквозили нотки недоверия, словно такая причинно-следственная связь между сказанными накануне словами и приходом Мора во сне казалась ему уж слишком простой, а потому неубедительной.

– Ну да, такой, как ты описал… со всеми этими щупальцами, – Малкиэль поежился от неприятных воспоминаний.

– Про щупальца я ничего не говорил.

– Неважно! Ты же говорил про глаз у него в середине? Он чуть не посмотрел им на меня!

– Ну, так его наши мудрецы описывают. Я-то здесь при чем?

– А может, они описывают и то, как от этого Мора избавиться? Есть какие-то средства?

Эйтан выждал несколько секунд прежде, чем отреагировать. Ему не хотелось отвечать сразу – такой вопрос вполне соответствовал тому, чтобы над ним задуматься или, по крайней мере, сделать вид.

В итоге то ли ничего не надумав, то ли не желая и дальше нести ответственность за душевное равновесие своего нового соседа по комнате, он усмехнулся:

– Я что, по-твоему – полная энциклопедия преданий и легенд? Ты бы с этим вопросом лучше к раву Гершону обратился.

– Ага, – каким-то жалобным тоном отозвался Малкиэль, – а рав Гершон сразу скажет: «Не успел этот в ешиву попасть, ему уже Моры всякие снятся». Нет уж, спасибо, сам как-нибудь разберусь…

Еще около минуты оба парня постояли молча. Пока один заправлял постель, второй искал свой тфилин⁵ для утренней молитвы.

– Можешь еще у Аарона спросить, он у нас много знает, – как-то небрежно бросил Эйтан, – ты с ним уже знаком?

Малкиэль лишь покачал головой.

– Тогда пойдем. Скоро уже начинают молитву, заодно и с Аароном познакомлю.

В бейт-мидраше к этому моменту находилось всего четыре человека. Кто-то неторопливо накладывал тфилин, другие произносили вступительные тексты утренних благословений. У стены рядом с окнами, почти в самом углу зала, сидел высокий парень с длинным лицом, в маленьких очках со стеклами в форме трапеций. С очень серьезным видом он не отрывал глаз от большого тома Гмары, лежащего перед ним на стендере. Во всем его облике чувствовалась такая неприступность, что незнакомый человек, пожалуй, испытал бы крайнюю неловкость, если бы оказался перед необходимостью побеспокоить его.

Эйтан, подтолкнув Малкиэля за плечо, кивком головы указал двигаться в сторону этого неприступного персонажа. «Пошли, Аарон там», – двое ребят направились к сидящему за книгой, который, заметив их приближение, поднял взгляд. Глядя на них, одной рукой он нащупал закладку, лежащую на столе, в то время как второй уже закрывал Гмару, а ногами пододвигал стулья, чтобы его собеседникам было, где присесть.

«Ну, этот точно хошенский», – думал про себя Малкиэль. Несмотря на все разговоры об упадке дисциплины в ешиве Хошен Мишпат, у него сохранялось несколько наивное представление о ее представителях как о неких образцовых молодых ученых, воспитанных многочасовыми штудиями Талмуда и других книг еврейской традиции.

– Доброе утро! – помахал рукой Эйтан, находясь еще за несколько шагов от него. Затем, когда все уселись вместе, он быстро представил присутствующих.

– Это Аарон Розенталь.

Аарон сделал немного искусственную улыбку, словно ему было трудно в один миг сбросить сосредоточенность, с которой он изучал Гмару. Тем не менее, Малкиэль быстро заметил, что из-за стекол очков на него смотрят очень живые и умные глаза. В их взгляде не чувствовалось какой-либо черствости или суровости.

– А это Малкиэль Гринфельд, – продолжил Эйтан, – он у нас новый в ешиве. Его поселили ко мне в комнату. У него есть несколько вопросов…

– Приятно познакомиться, – вставил реплику Аарон, протягивая руку. Малкиэль немного нерешительно пожал ее, все еще пытаясь составить впечатление о ее обладателе.

– … несколько вопросов о демонах, – закончил Эйтан.

Такой непосредственный и быстрый переход к «вопросам о демонах» был неожиданным. Малкиэль уже приготовился к тому, что, быть может, над ним решили пошутить. Общаясь и в прошлой своей ешиве в подобных компаниях, сам он знал несколько способов обернуть саркастическую шутку против тех, кто ее придумал. Однако здесь, в «Источнике», будучи еще новичком и не освоившись среди других, он скорее предпочел бы потерпеть и сделать вид, что произошло недоразумение.

Впрочем, Аарон отреагировал на слова своего приятеля с любопытством. Он чуть-чуть приподнял брови, поправил очки на переносице и с важным видом заявил:

– О, демоны! Это как раз очень кстати. Мы совсем недавно про них учили…

В его голосе чувствовалась не только готовность вести диалог на эту тему, но и, пожалуй, даже какая-то примесь воодушевления. Сказанные им слова прозвучали чуть громче обычного, так что их, похоже, услышали даже на противоположном конце зала. Один парень обернулся и бросил короткий взгляд на общавшуюся компанию. Еще один, сидевший немного дальше, слегка вздрогнул, но, видимо, углубленный в тексты, не стал поворачивать голову.

– Недавно учили? – переспросил Малкиэль. Он все еще ощущал, по меньшей мере, необычность всего происходящего со вчерашнего вечера.

– Да, в трактате Псахим, – подхватил Аарон, – его ведь все изучают во время Песаха. Ты помнишь, что там говорится в последней главе?

Не дожидаясь ответа, он ловко вскочил из-за своего стендера, подошел к полкам и достал оттуда увесистый том. Затем вернулся на свое место, положил книгу перед собой и стал уверенно перелистывать страницы, пытаясь найти нужное место.

– Ты ведь говоришь про тот раздел, где сказано, что демонов привлекают четные числа? – уточнил Эйтан.

– С этого там начинается, да… – Аарон, казалось, уже погрузился в книгу и лишь вполуха слушал, что ему говорят.

Малкиэль отдаленно припоминал что-то из того, о чем шла речь. Возможно, в один из прошлых годов он и сам открывал этот раздел Талмуда. Но в этом году… Если бы только его голова не была занята всеми переживаниями, связанными с переездом сюда, и всей накопившейся суетой! Фактически, за последние дни он был совсем не в той форме, чтобы вгрызаться в твердый гранит Гмары. Теперь нужно было как-то скорее возвращаться в рабочий режим, чтобы вместе с остальными приступить к учебе в новом семестре.

– У наших мудрецов был даже собственный демон-посредник по имени Йосеф, который им рассказывал о демоническом мире, – сообщил Аарон, постукивая пальцем по странице. Видимо, он нашел там те самые строки, где говорилось об этом. Затем он продолжил:

– Здесь еще кое-что про Ашмодая, царя демонов.

Эйтан с гордым видом от того, что привел своего нового соседа по комнате к правильному человеку, прервал его:

– Ну, я сразу сказал, что Аарон у нас эксперт по разным темам. Но у Малкиэля к тебе более специфический вопрос.

– И какой же? – уточнил тот, не переставая что-то высматривать в тексте.

– Он хочет подробнее узнать про Мора.

– Про Мора? – все с той же спокойной любознательностью переспросил Аарон.

В этот момент в бейт-мидраш энергичной походкой вошел рав Гершон Бронаверт, а вслед за ним еще несколько учеников.

– Господа! Молитву начинаем через пять минут, прошу всех подготовиться! – объявил он.

– Тогда во время завтрака продолжим, – сказал Эйтан своим приятелям.

Все трое разошлись и сели на свои места. Малкиэль еще не привык молиться в этой ешиве, но уже заранее поинтересовался у рава, какое место может занять. Теперь он думал о том, действительно ли этот Аарон Розенталь сможет сказать что-то конкретное. Быть может, и не стоило ни к кому подходить с этой темой. «Что поделать, – думал про себя Малкиэль, – если мой впечатлительный ум так близко все принимает, а потом выдает услышанное в виде сновидений». А в самом деле, стоит ли вообще реагировать на то, что кто-то тебе рассказывает про всякие ужасы? Может, лучше сразу просто выбросить из головы?

С другой стороны, Малкиэль вспоминал, что еще в детстве видел каких-то странных существ во сне. Иногда ему казалось, что приходят они даже не в сновидении, а в неком промежуточном состоянии между сном и бодрствованием, пока он лежит, не в силах пошевелиться, и лишь наблюдает, как они мелькают поблизости. Ведь именно с тех пор он настолько крепко выучил 91-й псалом, который должен давать защиту от них. И вот ирония! Как раз в нем упоминается тот самый Мор, который, как теперь выясняется, покрыт чешуей и волосами и убивает одним лишь взглядом. Но ведь именно в этом тексте и обещано, что Бог защитит от Мора! Почему же Мор все равно пришел во сне?

За этими мыслями утренняя молитва пролетела почти незаметно. Малкиэль чувствовал, что не может нормально сосредоточиться на произносимых словах, а между тем, когда все отправились в столовую, он уже чувствовал голод. Еще со вчерашнего вечера он так почти ничего и не поел.

В столовой подавали гречневую кашу. Рядом лежали нарезанные свежие овощи, которые каждый мог по желанию положить себе в тарелку, а также сваренные вкрутую яйца. Несмотря на отчасти спартанский режим, в ешиве заботились о том, чтобы у учеников были силы для долгой умственной работы. С учетом всех средств, выделяемых таинственными спонсорами рава Бронаверта, кормить учащихся старались прилично. Кроме всего перечисленного, на отдельном подносе рядом с огромным самоваром, из которого каждый мог налить себе горячий чай, лежали свежие кексы для всех желающих.

К этим кексам Малкиэль никак не мог проявить равнодушия. На всякий случай, надеясь, что никто не будет возражать, он взял себе два. Он еще не знал, разрешают ли в «Источнике» брать себе дополнительные порции еды, как это делали в его прошлой ешиве, и потому даже слегка вздрогнул, когда его окликнули по имени. Однако звавший его голос принадлежал Аарону – тот уже сидел вместе с Эйтаном и еще каким-то невзрачным парнем за одним из столов и теперь приглашал Малкиэля присоединиться к ним четвертым.

– Уже привыкаешь к новому месту? – с формальной заботливостью поинтересовался Аарон, когда его новый знакомый сел за стол.

– Да, думаю, мне здесь понравится.

Малкиэль пока еще не был в этом уверен, но всегда старался надеяться на лучшее. В конце концов, уже не раз в его жизни изначальный настрой выливался в цепь последующих событий, вполне этому настрою соответствующих. Нужно было с первых дней поймать высокую волну, и тогда учеба в «Источнике» не должна будет показаться трудной.

Остальные за столом принялись есть. Эйтан чуть ли не с размаху ударил яйцом о деревянную поверхность, чтобы разбить скорлупу. Только сейчас Малкиэль обратил внимание на его мускулы. Тот уже успел снять белую рубашку и пиджак, которые надел с утра, и оставался в футболке с короткими рукавами. На молитве от всех требовалось быть «при полном параде», но остаток дня, пока не начались учебные будни, каждый мог носить практически любую одежду. Было похоже, что парень не чужд спортивных упражнений. «И находит же время на такое!» – подумал Малкиэль с некоторой завистью.

– Так ты хотел поговорить насчет демонов… насчет Мора, кажется, да? – вернулся к теме Аарон, когда у него на тарелке уже почти ничего не оставалось.

Малкиэль взглянул на четвертого парня, с которым пока еще ни разу не разговаривал. Ему каждый раз было слегка неловко поднимать чувствительные для себя темы в присутствии незнакомых. Аарон быстро сообразил, в чем дело, и произнес:

– Это Ицхак Меламед, мы с ним вместе учимся.

Тот повернулся к Малкиэлю и слегка дотронулся до него локтем – видимо, в знак приветствия.

– Ицхак, кстати, в этой теме тоже неплохо разбирается, так что можешь свободно говорить при нем, – деловым тоном добавил Аарон.

– Ну, это он мне комплимент делает, – смущенно улыбаясь, стал оправдываться Ицхак. Издалека он казался каким-то незаметным, но с близкого расстояния в его лице открывалась утонченность и мечтательность. Даже в его застенчивой улыбке чувствовалось что-то грустное.

– Вы что здесь все только демонов и изучаете? – не мог не выразить удивления Малкиэль. Его поражало, что едва ли не каждый новый человек, с которым его знакомили, оказывался каким-либо образом сопричастен этой теме.

– Сам я особо не изучаю, – стал пояснять Ицхак, – у меня отец немного разбирался в этих вещах. Знаешь, тут же Цфат рядом. В этих местах много рассказывали… да и продолжают рассказывать обо всяких чудесах. Полно преданий, суеверий, просто слухов разных.

– Отец Ицхака изучал Каббалу, – с солидным видом вставил Аарон.

– Уважаю. Не каждому дано, – отреагировал Эйтан.

Ицхак неловким взглядом оглядел своих товарищей так, словно предпочел бы из скромности занимать поменьше места в их разговорах, но все-таки не мог скрыть, что получает удовольствие от их замечаний.

– Да, мой отец жил в этих местах, много общался с каббалистами Цфата, – продолжил он, – в прошлые годы он и мне кое-что рассказывал. Ну, вот, пожалуй, в этом и состоят мои «познания» в разных мистических вещах.

Малкиэль сразу же обратил внимание на слово «жил», употребленное в прошедшем времени.

– Так ты сам из этих мест? Ты не учился в Хошене? – спросил он, желая получше узнать нового товарища.

На лице Ицхака заиграла безобидная, немного инфантильная улыбка.

– Я как раз учился в Хошене, просто на каникулы приезжал сюда к отцу.

Казалось, он прекрасно знает устойчивые стереотипы, через которые посторонние обычно представляют себе учеников Хошен Мишпат, и его забавляет тот факт, что своей внешностью и манерами, не вписывающимися в эти стереотипы, он невольно вводит других в заблуждение.

– Ты говоришь, твой отец жил в Цфате, – продолжил Малкиэль, – а теперь где он живет?

Улыбку с лица Ицхака словно рукой сняло.

– Он… он пропал.

В воздухе повисла напряженная тишина. Никто не знал, что сказать после таких слов.

– Так, господа, давайте вернемся к вопросу о Море. Нам еще нужно с ним разобраться, – напористо произнес Эйтан.

Он производил впечатление опытного юриста, который согласился взять «дело о ночном кошмаре Малкиэля» в свои руки и теперь настаивал на том, чтобы оно было доведено до конца.

Аарон поправил очки и посмотрел на того, из-за кого этот вопрос с самого утра так внезапно возник. Затем, непонятно откуда, он достал книжечку и стал перелистывать ее страницы. Словно готовясь к лекции, он принялся декламировать:

– Мор – Кетев. Его полное название – Кетев Мрири, то есть «лютый мор». Время наибольшей активности в году – с 17-го Тамуза до 9-го Ава⁶, а в суточном цикле – с четырех до девяти часов после рассвета.

– Кетев Мрири… – стал размышлять вслух Малкиэль, – звучит знакомо.

– Еще бы! Конечно, знакомо! – воскликнул Аарон.

Он слегка спустил очки на кончик носа и стал разглядывать своего нового знакомого так, будто продолжал оценивать его интеллектуальный уровень. Видя, что тот ничего не вспоминает, он продолжил:

– Под своим полным названием Лютый Мор упомянут в конце Торы, недельная глава Аазину. Мы все, как минимум, раз в году этот отрывок перечитываем.

И он с важным видом процитировал фразу из текста проклятий, которые должны обрушиться на тех, кто преступает законы Всевышнего: «Истощены будут голодом, поражены горячкой и мором лютым; зуб звериный нашлю на них вместе с яростью пресмыкающихся земли».

Малкиэль почувствовал, что от одних этих мыслей и слов где-то внутри, глубоко под кожей, у него началась дрожь. Возможно, это была не дрожь, а какая-то странная вибрация, которую он не мог себе объяснить. Когда в прошлом он читал эти строки Торы, ему даже в голову не приходило, что «лютый мор» может быть живым существом, пускай и не совсем из нашего мира. Он встал и сказал, что хочет налить себе еще чаю. Отойдя на несколько шагов и встав вполоборота, он заметил, как трое оставшихся за столом о чем-то перешептываются у него за спиной.

Когда он вернулся к ним с чашкой в руке, Аарон уже смотрел на него так, будто приготовил судейский приговор:

– Если ты хочешь узнать, какие средства помогают от Лютого Мора, тебе нужно в целом побольше узнать о демонах, – заявил он.

– Не уверен, что это хорошая идея.

– Слушай, – оборвал его собеседник, – я уже закончил завтрак и хочу вернуться к учебе. Я для себя принял решение каждый день по четыре листа Гмары проходить. Сходите с Ицхаком, прогуляйтесь, он расскажет тебе кое-что важное.

Ицхак, даже не дожидаясь реакции, сразу добавил:

– Я пока на крыльце постою. Подходи, будет, о чем поговорить.

Эйтан тем временем уже молча вставал из-за стола. Он лишь едва тронул Малкиэля за плечо, как бы намекая, что все в порядке, и быстрым шагом вышел из столовой.

За окном светило яркое солнце. Воздух, как обычно в этих местах, был свежим и бодрящим, но не таким холодным, как в темное время суток. Прогулка по окрестностям ешивы, пожалуй, в любом случае была для Малкиэля не лишней. Если уж ему предстояло прижиться в этом месте и трудиться здесь над изучением Торы, стоило хотя бы узнать, что и где расположено в округе. Тем более, этот Ицхак Меламед показался ему более открытым и душевным, чем остальные. Было чувство, что они со временем могут стать хорошими друзьями.

Малкиэль согласился на предложение. Он зашел в здание общежития, поднялся в свою комнату и на всякий случай прихватил легкую куртку, хотя солнце и делало этот шаг малооправданным. Ицхак действительно терпеливо ждал его рядом с крыльцом главного здания. Время от времени он, слегка прищурившись, поглядывал куда-то вдаль.

– Пойдем, покажу тебе, что у нас тут есть поблизости, – сказал он подошедшему новому приятелю.

Вместе они вышли через главные ворота ешивы и двинулись в сторону шоссе.

Глава 3. Дерево двух ангелов

Утренний туман, лениво сползавший с далеких, покрытых лесом гор, контрастировал с игривыми солнечными лучами, поблескивающими в воде у дороги. Видимо, отдельные капли, падавшие с неба накануне вечером, к ночи переросли в полноценный дождь, оставивший после себя мокрую траву и лужи, однако Малкиэль, будучи захвачен своими сновидениями, совсем его не слышал. Он только теперь обратил внимание, насколько прекрасный вид открывался с этих мест. Сама ешива располагалась на небольшой возвышенности, дорога от нее спускалась к шоссе, по которому ходили автобусы. Если идти вдоль него и постепенно отдаляться, можно было спуститься в низину, за которой снова начинались холмы.

Не считая самих зданий ешивы, вокруг было мало признаков человеческой цивилизации. С высоких мест можно было увидеть пару поселков на склонах гор – скорее всего, это были арабские деревни, оставшиеся здесь еще со времен, предшествовавших независимости Израиля. Помимо них, глаз почти не улавливал естественных ориентиров, которые помогли бы не заблудиться. В такой местности чужаку, попавшему сюда впервые, будет трудно отыскать дорогу. Возможно, основатель «Источника» вместе с теми, кто его поддержал, к этому и стремились? Остаться подальше от всего, что отвлекает от учебного процесса?

В Иерусалиме ученики ешив часто выходили проводить вечера в парках, ходили в магазины и кафе. Некоторые, стараясь не попадаться никому на глаза, посещали и места с менее позволительными с позиции иудаизма удовольствиями. Здесь же, в этой дикой местности, пойти было практически некуда – разве что отыскать пару уединенных мест на природе для спокойной беседы или размышления. Не это ли лучшая гарантия того, что большинство учащихся останутся на весь день в бейт-мидраше?

– Осторожно, не споткнись, здесь что-то вроде каменной ступеньки, – предупредил Ицхак. Было очевидно, что он уже много раз ходил по этим местам и научился в них ориентироваться. Хоть и не особенно быстро, но уверенно он пробирался куда-то через ветки близко растущих деревьев.

– Здесь можно сократить путь, – объяснил он, – хочу тебе показать, где тут можно купить что-нибудь, если понадобится.

Через минуту они вышли на широкую тропинку, с которой чуть подальше виднелась еще одна асфальтированная дорога. Она вела к нескольким домикам, а затем уходила выше в гору, исчезая из виду возле отдаленного поселка.

– Видишь эти здания? – спросил Ицхак, – то, что с краю от остальных, – это магазинчик. Там обычно можно прикупить всякие штуки… ну, напитки там или что-нибудь сладкое, сигареты…

– Я, кстати, не курю, – вставил свою реплику Малкиэль.

– Я тоже. Но я на всякий случай сказал. У нас пару ребят в ешиве покуривают, они чаще других сюда и ходят.

– А ты здесь в округе уже все обследовал?

Ицхак остановился, обернулся и посмотрел на своего спутника.

– Просто я вижу, как ты уверенно идешь, будто каждый метр тебе знаком, – стал объяснять Малкиэль, словно оправдывая неуместный вопрос.

– Я уже не первый месяц в «Источнике», а еще раньше приезжал в эти края, когда семью навещал. Бывало, мы тут гуляли, и я проходил пешком от поселка Эйн Зейтим до этих мест. Я вообще люблю бывать на природе. Такая тишина… кажется, что морщинки в душе разглаживаются, когда я смотрю на эту зелень вокруг, спускаюсь по холмам…

– Понимаю, о чем ты говоришь.

– Мне когда-то отец здесь показывал несколько мест, мы иногда ходили вместе. Я тебе тоже могу их показать.

Малкиэлю снова стало неловко задавать следующий вопрос, но если и стоило это делать, то сейчас для этого был самый подходящий момент:

– Ты говорил, твой отец пропал?

Ицхак прошел еще несколько шагов молча, а затем ответил так, словно это было не очень-то и важно для него:

– Да, знаешь, он в один день просто не вернулся домой. Мама говорит, звонила всем знакомым, но никто его не видел.

– Может, это дело рук местных арабов? Полиция пыталась его искать?

– Наверное. Но поиски явно длились недолго. Во всяком случае, с тех пор я ничего о нем не слышал.

Малкиэль не знал, как реагировать. Если бы ему сообщили, что чей-то отец погиб, он произнес бы, как другой религиозный еврей на его месте, «Благословен Судья истинный», оправдывая Божью кару. Но, поскольку речь не шла об установленной смерти, он лишь пробормотал что-то на тему сочувствия своему товарищу.

– Ты знаешь, я уже свыкся с тем, что теперь живу без отца, – продолжил Ицхак, – говорят, в любой беде скрыто благо. С тех пор, как он исчез, я стал более взрослым и самостоятельным. Хотя иногда все же чувствую, как мне его не хватает.

Они прошли вдвоем через дорогу, ведущую к магазину и соседним зданиям, и повернули в небольшой лес. Впереди была тропинка, поднимавшаяся на возвышенность.

– Аарон мне намекнул, что ты собираешься сказать что-то важное, – перевел Малкиэль разговор на тему, которая его интересовала.

– Да, но прежде я кое-что хочу тебе показать. Мы сейчас идем к одному дереву, где я люблю размышлять в одиночестве. Сначала нам нужно пройти недалеко от кладбища.

Ребята поднялись на холм, откуда можно было увидеть местность еще на пару километров во все стороны. Здания ешивы оставались где-то позади, разглядеть их отсюда не удавалось, однако Малкиэль примерно представлял, на какое расстояние они отошли. Деревьев вокруг было уже не много, на этой открытой местности ощущался легкий ветерок, проникающий под одежду. Куртку, взятую из комнаты общежития, которую прежде Малкиэль нес в руках, он решил теперь накинуть на плечи.

– Видишь, вон там, – протянул руку с указательным пальцем Ицхак.

В направлении, куда он указывал, примерно в километре на фоне темной земли виднелась белесая низенькая ограда, а за ней ряды каменных плит. При взгляде издалека, если не принять эти стройные ряды на выделенном участке земли за какие-то садовые посадки, у смотрящего на них могла родиться лишь одна естественная и верная мысль, что это могилы.

– Старое еврейское кладбище, – с оттенком благоговения произнес Ицхак, – здесь хоронили, когда еще первые семьи из Польши и Литвы стали возвращаться в нашу страну, лет двести пятьдесят назад, если не раньше. Даже странно, что оно с тех пор не пострадало, тут ведь были и антисемитские погромы, и даже землетрясения.

– Мы далеко ушли от ешивы? – поинтересовался Малкиэль.

– Не очень. Я обычно не воспринимаю расстояние на глаз, но ешива там, – он махнул рукой в другую сторону, – если идти быстро и по прямой, то минут за двадцать можно добраться.

Они стали продвигаться дальше в том же направлении, в котором шли ранее.

– Там внизу есть несколько пещер. В некоторых тоже имеются захоронения. Говорят, там погребены праведники, жившие в окрестностях Цфата столетия назад.

Малкиэль чувствовал себя как на экскурсии, которая, вдобавок, свалилась на него, словно из ниоткуда. Однако вместо того, чтобы выслушивать о пещерах и захоронениях, ему хотелось получше узнать своего спутника. Что-то в облике и интонациях Ицхака вызывало доверие к нему и располагало к дружескому общению.

– Скажи, почему ты решил приехать сюда, в «Источник»? Только потому, что у тебя семья живет неподалеку? – поинтересовался он.

– Да, но и не только это. Я уже сказал, что люблю тишину. В старой ешиве, когда столько народу вокруг, мне было трудно учиться. Полный зал людей, и все гудят, спорят о чем-то. У меня иногда просто сносило крышу. В последнее время дела там только ухудшились – все были на взводе, постоянно висело такое напряжение… Рав Гершон давно уже понял, что мне нужна другая обстановка. По правде сказать, меня он одним из первых пригласил переехать сюда, когда встал вопрос об открытии новой ешивы.

Ицхак говорил спокойно и искренне. Было ясно, что он открыт к тому, чтобы делиться своими личными переживаниями. Это подталкивало к тому, чтобы продолжать беседу.

– Какие здесь люди собрались? У тебя уже есть среди них друзья? – задал следующие вопросы Малкиэль.

– Ну, человек пять я знаю довольно давно. С Аароном, например, мы еще тогда в Хошене много общались. Мне кажется, он наконец почувствовал себя здесь в своей тарелке и может заниматься тем, чего давно хотел… Из остальных, кого я знаю, сейчас в ешиве только Цви. Мы с ним раньше крепко дружили, но в последнее время мало общаемся. Прочие мои друзья еще не вернулись с каникул. Позже смогу тебя с ними познакомить.

– А как остальные? Те, кто не был в твоей прежней ешиве? Нормальные ребята?

Было нетрудно угадать, что подталкивает Малкиэля задавать такие вопросы. Какая-то нервозность в его голосе, явно диссонирующая со спокойной и неторопливой манерой выражения его собеседника, подсказывала, что в прошлом у него уже бывали проблемы с взаимопониманием в коллективе. Вместо того, чтобы отвечать, Ицхак обратился к нему с встречным вопросом:

– А ты почему о себе не рассказываешь? Мне тоже интересно узнать подробнее, где ты до этого учился и почему приехал сюда.

– Не так уж много, что могу рассказать, – напустив на себя скромность, начал Малкиэль, – семья у меня живет в Иерусалиме. До этого года я учился в ешиве Адерет Элияху, но там мне условия не подходили. Когда приехал в Хошен и поговорил с равом Гершоном, он сказал, что здесь мне будет легче. И вот я здесь.

Пока он говорил, Ицхак все время стоял и с понимающим видом слушал. В его взгляде чувствовалось, что он уже подсознательно уловил нечто такое, о чем его новый товарищ не сообщал прямым текстом. Сочувственно кивая, он, наконец, произнес:

– Не со всеми тебе удается поладить, а?

Малкиэлю было неловко от мысли, что его сразу могут начать воспринимать на новом месте как потенциального социопата. Но Ицхак словно почувствовал и эту тревогу, а потому сразу добавил:

– Не удивляйся, здесь у многих такие же особенности. Сам понимаешь, кто еще согласится поехать в неведомую глухомань, куда-то на край страны, чтобы отгородиться от всего мира с мыслью сидеть днем и ночью за книгами? Ясно же, что на это пойдут только те, кто не очень стремится к обществу.

Тем временем они вдвоем приближались к открытому участку на краю очередного холма, в стороне от маленькой рощи. Посередине пространства, словно посаженное рукой неведомого садовника, росло причудливое дерево, ствол которого раздваивался, и обе его половины настолько симметрично поднимались на равную высоту, что это можно было счесть чьей-то намеренной задумкой. Рядом располагалось нечто вроде низкой ограды из широких отесанных камней песочного цвета, которую, скорее всего, использовали в качестве скамейки для отдыха.

– Вот, пришли, присядем здесь, – объявил Ицхак, указывая на камни, – это мое любимое место. Я называю его Деревом двух ангелов.

– Интересное название…

Ребята сели на каменную «скамейку». Под лучами солнца она прогрелась с утра и теперь стала отличным местом для того, чтобы с нее наслаждаться окружающей обстановкой. В ясном небе, на котором после вчерашнего дождя не оставалось ни облачка, весело пролетали птицы. Отсюда открывался вид на долину, за которой вновь начинались какие-то горные склоны, но это было направление на север, противоположное тому, где находилась ешива.

– Отец пересказывал мне из книг Каббалы, что над каждым деревом, над каждой скалой или рекой в нашем мире поставлен ангел-покровитель. И если в скалу, например, ударяет молния и разбивает ее надвое, это значит, что и ангел на небесах распадается на двух ангелов. Кажется, это описал святой Ари во «Вратах перевоплощений», где он излагает учение о том, как души переселяются из одних тел в другие.

Перехватив удивленный взгляд Малкиэля, Ицхак снова сделал свою простодушную улыбку, которая, при его слегка меланхоличном темпераменте, придавала ему какое-то невыразимое обаяние.

– Не смотри так на меня, – добавил он в шутливой манере, – сам я не каббалист и в таких книгах не силен. Ну, может, открывал их пару раз… или, дай подумать, ну, может, несколько раз пробовал читать. Но, в основном, я помню только те вещи, которые вызвали эмоциональный отклик.

Малкиэль поднял глаза и еще раз осмотрел это странное дерево. Трудно было представить, отчего оно таким выросло, но на удар молнии, расколовший его на две части, это совсем не походило. Ветки на двух стволах протягивались, словно растопыренные в стороны руки, готовые обнять тебя или схватить.

– У меня часто возникает здесь ощущение, что примерно так должно было выглядеть древо познания добра и зла, росшее в райском саду. Написано, что, когда Адам вкусил его плод, у него открылись глаза, а затем Бог сказал, что люди сами стали как боги, знающие добро и зло. В нашей традиции все говорят о том, что первый человек нарушил запрет и совершил зло. Но ведь это дерево было двойственным, и кроме зла, в нем было также и добро, верно?