Loe raamatut: «Девушка-Слон Ганнибала Книга Первая», lehekülg 5

Font:

“Ах-ха!" крикнул один из них. "Взгляните на это, друзья мои. Это сама девушка-слон." Он показал на меня пальцем и рассмеялся. -"Давайте позовем могучего Оболуса, и она заставит его танцевать через столы для сегодняшнего развлечения.”

Я узнала этого несносного человека. Он был последним человеком, которого я хотела бы видеть.

Глава Девятая

Четверо солдат, спотыкаясь, добрались до стола и упали на скамьи. Они опрокинули лампу, и горящее масло быстро растеклось по столу, разжигая небольшой огонь и вызывая у них приступ смеха. Джабнет попятился, и я тоже, не зная, что делать.

Изабель сняла свой рваный фартук и затушила пламя. Мужчины зааплодировали ее хитроумному трюку, а затем принялись стучать кулаками по столу, требуя еды и питья.

Джабнет поставил перевернутую лампу на место и отдала им последние три миски с едой. К тому времени, когда я принесла пустую миску к столу, чтобы четвертый человек разделил с нами часть еды, они уже проглотили то, что должно было стать нашим ужином.

"Берегись!" крикнул человек, которого я узнала. "Эта уродливая слониха уложит нас на дно, как и всех лесных зверей.”

Его друзья нашли это замечание очень остроумным, и, по-видимому, Джабнет тоже счел его забавным, потому что он рассмеялся за моей спиной. Громкоголосый солдат был тем самым, который смеялся надо мной, когда Оболус вытащил меня из реки. Его серые глаза-бусинки были посажены слишком близко к искривленному носу, а немногие оставшиеся зубы были кривыми, сломанными и желтыми. Его волосы напоминали спутанный клубок мертвых сорняков, и я удивилась, почему они не были рыжими, как его жидкая борода. Мне не нравился ни он, ни его друзья, и я не хотела, чтобы он называл меня “девочка-слон".”

Я понимала, что с моей стороны было бы разумнее уйти, но вместо этого бросила на него самый злобный взгляд. Он просто продолжал смеяться надо мной.

"А-а," сказал один из солдат. Три средних пальца его левой руки были отрублены, остались только большой и Мизинец, которыми он пользовался, как краб. "Будь осторожен, Сакул, она тебя сглазит." Он щелкнул на меня своими крабьими пальцами.

Снова смех. Я стояла так близко к Сакулу, что меня тошнило от его отвратительного запаха. Он мог легко протянуть руку и ударить меня или сбить с ног кулаком, как это сделал толстяк с Тин-Тин бан Сунией. Но тогда я могла бы ударить его или расцарапать ему лицо, и я могла бы, если бы он не заткнулся. Мои руки были сжаты так крепко, что ногти впились в ладони.

"Лиада!" Крикнула Изабель от очага. "Иди помоги мне.”

Я посмотрела в глаза Сакула, понимая, что они пустые и слезящиеся, как и его помутневший мозг.

Выйдя из-за стола, я услышала, как один из мужчин сказал: “Ты едва спасся, Сакул.”

"Нарежь для них две последние дыни," сказала Изабель. “И я посмотрю, смогу ли я отрезать еще немного мяса от костей этой бедной свиньи.”

Я взяла с камина нож. "Мы не дадим им никакого вина. С них довольно.”

Джабнет хихикнул и пошел к другому столу, взяв свежий кувшин вина с изюмом и четыре чаши для питья для мужчин.

Я сунула нож в толстую дыню, Чтобы разрезать ее. Выковыряв семена и бросив их в грязь, я проткнула еще одно.

"Лиада," тихо произнесла Изабель. Я взглянул на нее. “Я думаю, что эти дыни уже мертвы," сказала она, подмигнув мне.

Да, я сделала беспорядок из них. Я положила четыре желтые половинки на стол, разрезал их на куски и бросила в пространство между мужчинами. Казалось, они наслаждались тем, что их кормят, как животных, соревнуясь друг с другом, кто издаст самый отвратительный звук. Возможно, корыто на Земле будет лучше соответствовать их пищевым привычкам.

"Осталось совсем немного, ребята." Изабель взяла пальцами кусочки жареной свиньи и бросила мясо в их миски. “Вы немного опоздали к ужину.”

Когда она наклонилась над столом, чтобы взять миску, Сакул положил руку ей на бок. "Ваша изысканная еда-не единственное, что питает аппетит мужчины.”

Изабель выпрямилась, и мне показалось, что она отвела руку, чтобы дать ему пощечину, но она только заправила выбившуюся прядь волос за ухо. К моему удивлению, она мило улыбнулась ему.

"Сакул," сказала Изабель, "я думала, ты получаешь удовольствие только от метания копья и грабежа беззащитных деревень?”

Двое его товарищей расхохотались, и через мгновение один из них, с крабьей рукой, подхватил их и присоединился к веселью, размахивая своей деформированной рукой, как будто хватая мух в воздухе.

"Метать копье-это прекрасно," сказал Сакул, "но это не единственный мой талант.”

Это вызвало восхищенное бормотание его товарищей-солдат, а затем фыркающий смех.

Я не нашла ничего смешного в его замечании. Я посмотрела на Джабнета, который смеялся вместе с пьяными мужчинами, делая вид, что понимает шутки взрослых.

"Лиада," сказала Изабель. "Принесите этим прекрасным шахтерам буханку хлеба. Она еще раз улыбнулась Сакулу и оставила их обедать.

Когда я бросила хлеб на их стол, Сакул схватил меня за запястье и вывернул его, заставляя встать на колени. Я стиснула зубы и уставилась на него, отказываясь кричать.

“Даже невежественная рабыня знает достаточно, чтобы отрезать человеку кусок хлеба," прорычал он. “Я должен сломать твою руку....”

" Довольно, Сакул!" Изабель поспешила обратно к столу. "Отпусти ее.”

Сакул повернулся и посмотрел на Изабель, которая, стоя рядом, смотрела на него испепеляющим взглядом. Ее правая рука была вне поля зрения позади него. Через мгновение он ухмыльнулся и отпустил мое запястье, толкая меня назад в грязь.

“Ты знаешь о Ташиде и Глот?" Спросила его Изабель.

Я встала и потерла запястье за спиной, затем подошла к Изабель.

"Да," сказал Сакул, "я знаю этих двух дынных голов." Он не сводил с меня глаз. “Это никчемные пращники из второго отряда.”

“А где они ужинают?”

"За столиками Сои, я полагаю.”

“А чем их кормит Соя?" Спросила Изабель.

"Вяленое мясо лошади и черствый хлеб." Сакул посмотрел на свою тарелку с нежным жареным поросенком. “То же самое каждый получает, когда идет к ее столам на скотном дворе.”

“Она когда-нибудь давала им тушеную баранину?”

“Нет.”

“А что пить-то?”

"Этот ужасный инжирный уксус, который она называет вином.”

“Да," ответила Изабель. "Эти два пращника больше не приветствуются за моими столами, потому что они сварливы, подлы и сквернословят. Ваше имя тоже может быть добавлено в список, если вы еще раз наложите руки на моих детей или будете обращаться с ними как с рабами.”

Сакул что-то пробормотал и сделал глоток вина.

“Можешь обращаться со мной как хочешь, но не трогай моих детей," продолжала Изабель, положив свободную руку мне на плечо. "Ты понимаешь меня, Сакул?”

Он со стуком поставил пустую миску на стол и взял буханку хлеба. “Конечно." Он протянул мне буханку. “А теперь, пожалуйста, милая девочка-слониха, отрежь мне хлеб.”

Его тон был слишком сладким, но я взяла хлеб и направилась к очагу, чтобы взять нож.

Изабель остановила меня. "Вот," сказала она, протягивая мне нож, который держала за спиной Сакула.

Его глаза расширились при виде ножа, появившегося у него за спиной, но затем он рассмеялся и хлопнул ладонью по столу, отчего чаши и лампа подпрыгнули на деревянных досках.

" Изабель!" крикнул он. “Ты должна присоединиться ко мне на нашем следующем поле битвы. Мы могли бы прекрасно провести время там вместе.”

" Да, Сакул. Как только ты научишься готовить, я научусь убивать людей.”

Это показалось мужчинам забавным, но я не думала, что она имела в виду шутку.

Изабель вернулась к очагу.

Нарезав хлеб, я начала мыть столы, стараясь держаться подальше от мужчин.

Когда Сакул потребовал еще одну чашу и горящий уголек от костра, я посмотрела на Изабель, которая кивнула мне, чтобы я сделала это. Палкой я высыпала раскаленный уголь из очага в миску, гадая, что он задумал. Я отнесла ее на край стола, поставила и пододвинула к Сакулу. Он одарил меня своей волчьей ухмылкой, затем потянулся к миске, развязал мешочек на поясе и достал пригоршню сухих листьев, которые он крошил в миску над горячими углями, в то время как его друзья наблюдали за ним с растущим интересом. Затем он поднес чашу к губам и осторожно дунул, пока густой серый дым не поднялся в воздух. Сакул глубоко вдохнул дым и закрыл глаза. На мгновение задержав дыхание, он открыл глаза и передал чашу через стол одному из своих приятелей. Второй повторил ритуал, затем третий протянул руку за чашей.

До меня донесся запах дыма; он пах как мертвое животное. Я почувствовала, как у меня скрутило живот, и мне пришлось уйти. Я вернулась к уборке столов, в то время как мужчины хихикали и смеялись над каждой глупостью, которую каждый из них говорил.

Я терпела неистовый шум мужчин, пока не кончились еда и вино. Наконец они встали из-за стола и, пошатываясь, побрели прочь. Я слышала, как Сакул говорил что-то о визите в Лотаз. Трое его друзей с энтузиазмом согласились.

Когда звуки их голосов затихли вдали, Изабель вошла в палатку, а я собрала вещи, которые четверо мужчин оставили в уплату за ужин. Это было совсем немного: маленькая серебряная монетка, золотая цепочка с болтающимся голубым камнем и три медные монеты. Я добавила их к остальным заработкам за ночь на первом столе.

"Посмотри, что у меня есть," сказала Изабель, выходя из шатра.

Я обернулась, и мои глаза расширились от этого зрелища. “Ты спасла буханку хлеба.”

“Да," ответила Изабель с улыбкой. “Так же, как и вчера вечером.”

Мы наслаждались тем, что ели хлеб в тишине, разбирая вещи, оставленные на столах.

“Что это за ужасное вещество Сакул сжег в своей миске?" Спросила я Изабель.

"Листья растения конопли. Дым делает людей пьянее, чем вино.”

"Меня от этого тошнило.”

Джабнет указал подбородком в мою сторону и сказал Изабель: “она не твои дети.”

Я уставилась на него, пытаясь понять, что он имеет в виду. Потом я вспомнила, как Изабель говорила Сакулу, чтобы он держал руки подальше от ее детей.

Изабель наморщила лоб и некоторое время изучала лицо сына. “Она моя, если захочет." Она подмигнула мне.

Я усмехнулась и кивнула, откусывая еще кусок хлеба. Джабнет мог бы получить всю кучу монет и драгоценностей, мне было все равно; Изабель только что дала мне кое-что гораздо более ценное.

Мы покончили с нашим скудным ужином, после чего угрюмый Джабнет отправился спать, даже не попрощавшись с матерью.

"Спокойной ночи, Джабнет," прошептала она, поднимая монетку и бросая ее обратно на стол.

- Кто это оставил?- спросила она, показывая мне какое-то украшение.

"Сакул.”

"Неужели?”

“Да.”

"Поднеси лампу поближе. Я хочу кое-что увидеть.”

Я подвинула лампу к Изабель, и она покачала перед пламенем золотую цепочку с маленьким голубым камешком. Она улыбнулась и медленно повернула его так, чтобы он оказался между мной и мерцающим светом.

"Изабель!" Воскликнула я. "Звезда!”

- Она улыбнулась.

- Идеальная звезда, - сказала я, считая пальцем. - С шестью очками, выходящими вот так.-Когда свет прошел сквозь него, бледно-голубой камень стал блестящим сине-зеленым, как вода и небо, смешанные вместе. "Это звездчатый сапфир с далекого Востока, из тех же земель, откуда приходят пряности. Это очень ценный камень.”

Изабель уставилась на меня, явно удивленная моими словами. Я перевела взгляд с нее на камень и обратно.

“Откуда ты это знаешь?" спросила она, изучая сапфир.

Я пожала плечами и покачала головой. “Понятия не имею. Он просто сам слетел с моих губ.”

"Одно я знаю точно: ты уже видела такой камень раньше.”

"Да, но где?”

“Ты знаешь камень по имени, откуда он взялся и что-то о его ценности.”

Я кивнула, но была озадачена. "Этот Бычья голова Сакул, он даже не знал, что у него есть.”

Изабель удивленно подняла бровь. “Ты так не думаешь?”

"Сомневаюсь, что он отличит сапфир от свиного кулака. Он думал, что оставил нам бесполезную безделушку.”

"Возможно, он отдал нам самое ценное, что у него было.”

Я приподняла бровь Изабель, заставив ее рассмеяться.

"Завтра," сказала она, "мы поедем к Бостару и посмотрим, что он об этом думает.”

“Да, он может дать нам двадцать буханок за этот сапфир.”

" Ха! Если это звездный сапфир, как ты говоришь, он может отдать нам за него всю свою пекарню. Печи, столы, воловья повозка, палатка и все такое.”

"Неужели?" Я на мгновение задумалась. "Тогда мы могли бы сами печь хлеб и обменивать его на хлопок.”

"Хлопок? Почему хлопок?”

"Чтобы мы могли сплести из него пряжу.”

“Я ничего не смыслю в прядении пряжи. - А ты знаешь?”

“Я могла бы научиться.”

“Давай узнаем, сколько стоит этот маленький камешек, прежде чем мы пойдем печь хлеб и прясть пряжу," сказала она.

* * * * *

В ту ночь я ждала, чтобы убедиться, что Изабель крепко спит, прежде чем ускользнуть.

Когда я подошла к палатке рабыни, корзины с хлопком и ее прядильного инструмента уже не было. Я не знала, что с этим делать, хорошо это или плохо, но что-то случилось с тех пор, как я прошла мимо с кучей хлеба перед закатом.

Мне потребовалось всего мгновение, чтобы решить, что делать. Прижав руку к боку, я побежала по тропе, ведущей вверх по склону холма Стоунбрейк в лес. Я пошла по дороге, которую мы с Тин Тин бан Сунией взяли с корзиной пряжи, и наконец вышла на тропинку, ведущую к одинокой хижине, где жил волосатый толстяк.

Лунный свет отбрасывал на тропинку черные тени. Я подбежала к одному из деревьев и прижалась к стволу, прячась там, чтобы наблюдать за хижиной. Единственными звуками, которые я слышала, были собачий лай где-то внизу, в главном лагере, и мое прерывистое дыхание. Ничего не двигалось в любом месте. Я подбежала к другому дереву поближе к входной двери и замерла, прислушиваясь. Ничего, ни звука изнутри.

Я подбежала к стене хижины и подкралась к окну, но оно было закрыто ставнями. Через мгновение я пробралась в заднюю часть хижины и обнаружила еще одно окно с открытыми ставнями. Я осторожно подошла к окну, чтобы заглянуть внутрь; там было темно, как в кромешной тьме. Я нырнула под окно, чтобы заглянуть с другой стороны, но по-прежнему ничего не увидела. Я прижалась к стене и прислушалась. Я услышала слабый звук, похожий на тяжелое дыхание, но, возможно, это было только мое собственное неровное дыхание и колотящееся сердце.

Будь я посмелее, я бы проскользнула внутрь и попыталась найти в темноте Тин-Тин бан Сунию, но, возможно, мне удалось бы только снова избить ее.

Перебегая от тени одного дерева к тени другого, я добралась до тропы и с тяжелым сердцем вернулась в лагерь.

* * * * *

На Элефант-Роу я нашла Оболуса, жующего сено в лунном свете.

"Привет, Оболус.”

Он, казалось, не заметил меня, когда потянулся за сеном. Его непринужденность рядом со мной была хорошим знаком. И я знала, что ему понравится.

“Я сейчас вернусь.”

Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, и побежала за огромной дыней в зеленую полоску. Он был так велик, что я едва могла его нести.

Когда я вернулась к Оболусу, он поднял хобот и открыл рот, но дыня была слишком тяжела, чтобы я могла поднести ее к нему. Я подумала было бросить его на землю, чтобы разорвать и дать ему кусочек за кусочком, но тогда он потеряет часть сока, который так любил. Я приподняла дыню, и на этот раз он подвернул под нее свой хобот, и мы вместе сунули его ему в рот. Он откинул голову назад, раздавив дыню, как большое яйцо. Покончив с этим, он задел меня хоботом, чуть не сбив с ног.

"Оболус," сказала я, смеясь. “Тебе лучше не давить на меня.”

Я схватила его за клык обеими руками и потянула изо всех сил. Он резко поднял голову, поднимая меня высоко над землей. Я взвизгнула от смеха, и он осторожно опустил меня на землю.

"Хотела бы я взобраться тебе на голову и скакать на спине, как это делают махауты." Я похлопала его по щеке. “А почему ты не спишь? Ты же знаешь, уже очень поздно.”

Когда он потянулся за сеном, я обошла его с другой стороны и подняла похожий на кирпич предмет. “Что это, Оболус?”

Я подняла его так, чтобы он мог видеть. Это был какой-то спрессованный блок, содержащий морковь, финики и оливки, а также другие зеленые и желтые овощи.

Обол бросил сено и потянулся за кирпичом. Он положил его в рот, смял и проглотил.

"Ну, я надеюсь, что это было что-то, что ты должен был съесть.”

Чем бы ни был этот кирпич, он, казалось, утолил его голод, потому что он опустился на колени, опустил задние лапы на землю и осторожно перекатился на бок.

“Теперь я вижу, что ты наконец-то отдохнешь." Я схватила охапку сена и бросила ее на землю рядом с его грудью, затем завернула в нее его хобот. - Нет!- Я оттащила его чемодан. “Это моя кровать, которую ты пытаешься съесть.”

Я расстелила сено и забралась в него, положив голову на его свернутый ствол. Он тяжело вздохнул, и я поняла, что он скоро уснет. Я перекатилась на бок и закрыла глаза.

Позже той же ночью я вздрогнула и проснулась...кто-то шевельнулся в Сене рядом со мной!

Глава Десятая

Я откатилась в сторону, думая, что это мог быть Сакул. Я врезалась в багажник Оболуса, но потом поняла, кто это был.

“Тин-Тин бан Суния!" Воскликнула я и потянулась, чтобы обнять ее. “Я так волновалась за тебя.”

Слон поднял голову, чтобы посмотреть, в чем дело.

"Все в порядке, Оболус." Я похлопала его по туловищу. “Это наш друг, Тин-Тин бан Суния. Видишь ли, она такая же девушка, как и я.”

Большой слон некоторое время смотрел на нас обоих, потом опустил голову и закрыл глаза.

"Дай мне взглянуть на твое лицо. Я осторожно повернула голову девушки. В лунном свете я увидела уродливый багровый синяк и синяк под глазом. Ее разбитая губа распухла и обесцвечивалась. “Я убью этого толстого старика за то, что он это сделал. Почему он так плохо к тебе относится?”

“Тин-Тин бан Суния?" спросила она, указывая на огромное животное, спавшее рядом с нами.

“Это Оболус, мой друг. Он вытащил меня из реки, а потом спас от Укарона, который пытался задушить меня. Подобный этому.”

Я схватилась руками за горло, закатила глаза и высунула язык из уголка рта, покачивая головой. Она рассмеялась и убрала мои руки.

“Ты сбежал?" Спросила я. “Ты же знаешь, что он придет за тобой утром.”

Тин-Тин только улыбнулась и похлопала по Сене, на котором мы сидели.

“Это моя кровать. Мне нравится спать здесь, рядом с Оболусом." Я откинулась на сено. "Ложись вот так, и мы сможем смотреть на звезды.”

Я легла на спину, чтобы показать ей, и она легла рядом со мной.

"Тин-Тин бан суния," сказала она и указала на звезду, которая казалась ярче остальных.

"Да, это прекрасно.”

Было много вопросов, которые я хотела задать девушке. Должно быть, у нее болит щека и затылок-там, где она ударилась о дерево. И клеймо на ее лице-как она, должно быть, кричала, когда он выжег его в ней. Интересно, откуда она взялась, как научилась плести пряжу и на каком языке говорит? Она, вероятно, тоже интересовалась мной, спрашивая себя, откуда я взялась и почему сплю рядом с большим слоном.

Я попыталась вспомнить, где была всего три дня назад, но в моей памяти почти ничего не осталось. Моя жизнь, казалось, началась у реки, как раз перед тем, как Оболус спас меня от гибели.

Почему эти люди бросили меня в реку? И кто они такие?

Я не могла вспомнить. Я только помнила, что мне было очень жарко и хотелось только спать, а потом сильный хобот Оболуса обхватил меня и вытащил из воды.

“Тин-Тин бан суния," сказала я.

Девушка хихикнула и прижалась ближе.

* * * * *

Я проснулась оттого, что на лицо мне посыпались соломинки. Обол возвышался надо мной, работая над своим стогом сена в предрассветных сумерках. Я подумала, спит ли еще Тин-Тин, но ее уже не было.

"Куда же она пошла?" Спросила я Обола, когда встал и потянулся.

Его большой хобот подошел ко мне и обхватил сзади за шею, чтобы положить на плечо. Я погладила его.

"Думаю, она хотела уйти до того, как толстяк проснется и обнаружит, что ее там нет.”

Я сняла с плеча его чемодан. “Я сейчас вернусь," сказала я и пошла по Элефант-Роу.

Рядом с тропой я нашла то, что искала: еще больше этих пищевых кирпичей. Куча их стояла за стогом сена на полпути вниз по тропе. Я схватила двух и поспешила к Oболусу.

Ему очень нравились эти кирпичи. Когда он прикончил вторую, то высосал из своей лейки напиток и влил его в свой перевернутый рот.

"Мне нужно идти, Оболус." Я похлопала его по щеке. “Я зайду к тебе попозже, когда закончу свою работу.”

Он издал глубокий рокочущий звук и пнул ногой какую-то грязь. Я не была уверена, хотел ли он попрощаться или все еще был голоден.

* * * * *

Я вернулась в палатку еще до того, как Изабель проснулась, поэтому стряхнула пепел с костра предыдущей ночи, чтобы найти горячие угли. Я добавила веток и листьев, и вскоре костер уже пылал. Наполнив котелок из бурдюка с водой, я поставила его на камни очага.

Изабель, казалось, удивилась, когда вышла из палатки и увидела, что я работаю у очага, но потом улыбнулась и глубоко вдохнула свежий утренний воздух.

“Давай уйдем пораньше, чтобы поторговаться за припасы," предложила Изабель. “Тогда мы пойдем к Бостару насчет сапфира.”

“Хорошо.”

Я засунула под горшок три больших деревянных бруска, встала и отряхнула руки, собираясь уходить.

Солнце взошло сразу после того, как мы миновали конец Элефант-Роу и продолжили путь по Гончарной Тропе. Мы направлялись к человеку с ячменем, чтобы узнать, есть ли у него твердая пшеница.

“Вы когда-нибудь бывали в Карфагене?" Спросила я.

“Да, но это огромное место, где так много людей мечется. Я хожу туда только в том случае, если мне абсолютно необходимо что-то, чего я не могу получить здесь.”

По узкой тропе к нам приближалась двухколесная воловья повозка. Рядом с ним прихрамывал старик в рваной тунике. Он взмахнул хлыстом над головой быка. Мы с Изабель сошли с тропы, чтобы дать ему пройти. Я увидела глиняную посуду, сваленную в кучу в повозке. Все чаши, горшки и кувшины были украшены нарисованными кораблями, солдатами и слонами. Слой соломы на подстилке телеги смягчал их движение по ухабистой тропе. Он набил еще соломы между кусками.

Мы отступили на тропу, чтобы продолжить свой путь. “Тебе нравится жить в лагере?" Спросила я.

“Мне это нравится. Здесь вы можете познакомиться с несколькими людьми и завести друзей. В большом городе никто не заботится о других. Их единственная забота-как отделить вас от ваших владений. Если у вас нет ничего ценного, то вы для них ничего не стоите.”

За гончарами мы подошли к кожевнику. Запах был ужасен, как запах гниющего мяса, но Изабель остановилась, чтобы поздороваться. Его палатка была прикреплена сбоку к двухколесной повозке, но колеса были со спицами, а не прочные, как у повозки старика с грузом керамики. Его рабочее место было укрыто тентом, а между опорными столбами были натянуты для просушки несколько козьих шкур. Позади него лежала груда толстых бычьих шкур. Он использовал деревянный молоток и набор маленьких железных ударов, чтобы украсить кожаный нагрудник сценой битвы. Нагрудник лежал на круглом деревянном бруске, лежащем поперек его бедер.

Мужчина поздоровался и улыбнулся, отложив работу. Он встал, и я с удивлением увидела, что он не намного выше, чем когда сидел. Его тонкие ноги подогнулись, и ему пришлось посмотреть на нас обоих.

Из шатра вышла женщина и взяла Изабель за руки.

Изабель улыбнулась жене кожевника. "Доброе утро, Авани.”

“И кто же это?" Авани указала на меня.

“Ее зовут Лиада.”

"Лиада? Пленник скалы Бирса?”

Я молча кивнула.

“Там я и услышала это имя." Сказала Изабель. “Это из легенды о принцессе Элиссе." Она посмотрела на меня сверху вниз и наморщила лоб.

“Где ты ее взяла?" Спросила Авани у Изабель.

Изабель снова повернулась к женщине. “На днях она заглянула ко мне за столик и решила остаться.”

“Она тебе очень поможет, Изабель. У тебя полно дел со всеми этими солдатами, которые приходят каждую ночь.”

Изабель обняла меня за плечи. “Может быть," сказала она и подмигнула мне.

Мы оставили кожевника и его жену и прошли мимо еще нескольких Кожевников, пока тропа петляла вниз по пологому склону через заросли рожкового дерева. Длинные тонкие листья огромных деревьев шелестели на утреннем ветру.

“Как называется этот холм?" Спросила я.

“Холодная весна, "сказала Изабель. "Из-за источника, который течет из-под Большого Камня на другой стороне. Вода всегда ледяная, даже в самый жаркий день.”

У подножия холма мы вышли на другую тропу, которая стала тропой Ткачей.

"Все в лагере получают свежую воду из источника.”

Мы видели много людей, занятых изготовлением ткани по обеим сторонам этой новой тропы.

“А куда девается вся керамика и ткани?”

“Почти все, что производится в лагере, идет в армию," сказала Изабель. "В основном это оружие и доспехи, но солдатам нужны и другие вещи. Одежда, миски, еда, палатки и все остальное, что вы можете придумать. То, что армия не покупает, идет в Карфаген. Затем купцы грузят все товары на корабли, чтобы перевезти их через море и обменять на золото, серебро, пряности, шелк и волов.”

Число людей, знавших Изабель, было поразительным. Она поговорила с несколькими из них вдоль каждой тропы.

Мы вышли на тенистую площадь посреди ткацкой тропы, где двадцать женщин и девушек, а также один мужчина были заняты своими ткацкими станками.

Одна женщина ткала ткань на вертикальном ткацком станке, в то время как две одинаковые девушки брали большой квадрат материала из чана, наполненного крашеной водой. Девушки скрутили ткань между собой, чтобы отжать ее, а затем повесили на веревку, натянутую между ближайшими пальмами.

Вдоль нижней части ткацкого станка женщины тяжелые камни туго натягивали вертикальные струны, в то время как она бегала челноком взад и вперед поперек, вытягивая ткацкую пряжу между утяжеленными струнами. Как только она закончила три или четыре ряда, она использовала костяной гребень, чтобы подтолкнуть сплетенные нити к предыдущим рядам.

"Доброе утро, Изабель." Ткач позволил челноку раскачиваться на своей нити. “Не хотите ли позавтракать с нами?”

“О нет, Риона. Мы должны пойти к ячменному человеку, пока у него не кончилось зерно.”

"Я вижу, у тебя сегодня есть помощник. Риона улыбнулась мне и, казалось, не слышала слов Изабель. "Казза, Белала," позвала она своих дочерей. " Принеси козье молоко и масло, которое ты приготовила вчера вечером.”

"Да, мама," хором ответили девочки, закончив развешивать красно-фиолетовую ткань сушиться на раннем утреннем солнце.

“Это Лиада," сказала Изабель. “Она такая и есть...”

“Вы с Лиадой сидите вон на том бревне," сказала Риона, прежде чем Изабель успела закончить. “Я посмотрю, осталось ли у нас немного хлеба Бостара." Она распахнула полог палатки и исчезла внутри.

" Послушай," сказала я Изабель, когда мы сели. Я указала на корзину, наполненную большими клубками пряжи, стоявшую рядом с ткацким станком женщины. Я подумала о Тин-Тин с ее прядильным инструментом и о том, как быстро работали ее руки.

“Это пряжа для ткани Рионы," сказала Изабель.

Клубки пряжи были окрашены в желтый, коричневый и красный цвета. “Разве это не прекрасно," сказала я, "как она использует разные цвета, чтобы вплести узор в ткань?”

“Да. Это называется перекладины. Интересно, сколько ткани Рионы нам понадобится, чтобы сшить новые платья для нас и тунику для Джабнет?”

Я посмотрела на Изабель, гадая, правильно ли я ее расслышала. Новые платья для нас? Я бы с удовольствием сшила платье из перекладины Рионы.

Казза и Белала принесли кувшин молока и большую миску масла. Руки обеих девушек были окрашены в необычный красно-фиолетовый цвет. Та, что несла масло, передала его сестре и побежала за толстой тряпкой, чтобы расстелить ее на земле. Затем они положили молоко и масло на скатерть. Их мать вышла с хлебом, и все трое опустились на колени, две сестры-рядом со мной, а мать-напротив. Девочки смотрели на меня, пока их мать резала хлеб и намазывала толстым слоем масло на ломтики. Особенно их заинтересовал мой браслет. Ни один из них не носил никаких украшений.

"Казза," сказала Риона. “Как же мы будем пить без чаш?”

Девушка хихикнула и вскочила, чтобы принести миски для питья.

“Как жизнь за столом Изабель?" Спросила Риона, протягивая мне намазанный маслом кусок хлеба.

“Он занят днем и ночью," сказала Изабель. “Мы сейчас едем за козлятиной, ячменем, вином...что еще нам нужно, Лиада?”

"Дыни, земляные орехи, и у нас почти кончилась соль.”

"У всех кончается соль," сказала Риона. "Она становится очень ценной.”

"Пожалуйста, Мама, можно мне спросить?”

"В чем дело, Казза?”

"Нет, не Казза, мама. Девушка закатила глаза к небу. “Меня зовут Белала.”

"О, однажды я отрежу ухо или нос, чтобы отличить одну от другого.”

Я не была уверена, что это должно было быть смешно, но когда девочки рассмеялись, я тоже засмеялась.

"Хорошо, Белала," сказала мать. “Задай свой вопрос.”