Loe raamatut: «Cудьба и долг», lehekülg 5

Под началом Карлоса, так как альгвазил лежал на полу без сознания, осталось восемь солдат и один из его людей. Солдаты, воодушевлённые мыслью о пятидесяти дублонах (целое состояние для них!) начали подниматься по лестнице, перешагивая через труп Рисобаля.

Карлос и его человек шли последними. Остановившись перед телом Рисобаля, Перруджи хотел плюнуть ему в лицо, но во рту у него пересохло. Тогда он, с диким озверением, стал наносить удары шпагой в труп капитана, с каждым ударом выкрикивая:

– Получай, получай, получай, получай…

Получай, получай, получай за всё, проносилось в воспалённом мозгу Карлоса. Получай за то, что не принял вызов этого ублюдка де Бриана, получай, за то, что де Бриан выставил его, Его, Карлоса Перруджи трусом, получай за то, что предупредил их, за то, что сражался вместе с ними, за то, что помешал его убить. Брызги крови летели во все стороны, заливая лицо и одежду Карлоса. Это зверство прекратил его человек, некогда правая рука его отца, а теперь и помощник Карлоса. Он остановил его руку, вынул шпагу, для этого пришлось с силой разжимать сведённые судорогой пальцы, встряхнул его за плечи, обнял, и зашептал Карлосу на ухо, почти то же самое, что минутой раньше, говорил Шаньи Бриану:

– Ещё не всё, мой господин, ещё не всё. Они ещё живы. Надо пойти и прикончить их, чтобы все знали, кто такие Перруджи.

Карлос тряхнул головой и стал подниматься по лестнице. Не удержавшись, пнул ногой тело Рисобаля. Наверху раздались выстрелы.

Услышав шаги преследователей в коридоре, Шаньи заторопился.

– Александр, по карнизу в вашу комнату, быстро. Нападёте оттуда.

Де Бриан кивнул, отложил шпагу, вооружившись только двумя кинжалами, запрыгнул на подоконник и стал по узкому карнизу пробираться в соседнюю комнату. Вот когда пригодились ему уроки Педро, который обучая, заставлял его лазать по скалам и стене замка.

Шаньи, проводив взглядом Александра, взял лежащие на кровати пистолеты и подошёл к двери. Убрав стул и отодвинув засов, он буквально на дюйм приоткрыл дверь и выглянул в коридор.

Заглядывая во все комнаты, опасаясь засады, испанцы приближались. Подождав, пока они поравняются с дверью соседней комнаты, Шаньи выскочил в коридор и спустил курки пистолетов. Коридор заволокло пороховым дымом, но отходя в комнату, Шаньи увидел, что два солдата упали. Один затих навечно, второй стал оглашать таверну истошными криками.

Испанцы в панике отступили. Их бегство остановил Карлос Перруджи, который на пару со своим человеком, пинками, оскорблениями, угрозами и обещанием щедрого вознаграждения, заставил их идти и убить французов.

Они колебались. А появившийся в коридоре граф де Шаньи, со шпагой и кинжалом в руках, ну никак не добавил им уверенности.

Александр проникнув в свою комнату, нашёл бедную, испуганную Розалию, спрятавшуюся за шкафом. Девушка вся дрожала, Александр жестом остановил её порыв кинуться к нему, показал, что надо молчать, и подошёл к двери. Распахнув её, он столкнулся с Карлосом, который по-прежнему прятался за спины солдат, понукая их.

На мгновение, два врага, увидев один другого опешили, а затем, одновременно, перешли в атаку. Карлос, закричав, произвёл выпад, Бриан, отбил его одним кинжалом, а вторым порезал руку противника. Карлос завизжал и отступил к стене, Александр сделал шаг и приблизился к противнику. Карлос дрожал, глаза его теперь, были полны ужаса. Еле слышно, с его губ сорвалось:

– Пощади.

Но было поздно. Полный решимости де Бриан, воткнул кинжал ему в сердце. Он услышал звук разрываемой одежды и плоти, и смотрел, смотрел, долго смотрел, в затухающие глаза Карлоса Перруджи.

Оставшиеся без предводителя солдаты, бежали. Они пробежали мимо Александра, прижимаясь к противоположной стене, толкаясь, мешая друг другу, со страхом посматривая на него. Так как никто не сделал попытки напасть на него, он дал им возможность бежать.

А в главном зале таверны, всё еще кипел бой, там Буше сражался с человеком Перруджи. Буше, вооружённый двумя корсиканскими ножами, ловко уходил от шпаги противника, и даже смог нанести ему несколько порезов и уколов, но и сам не уберёгся и был ранен в руку.

Появление в зале графа де Шаньи, остановило поединок.

– Твой хозяин мёртв. Сдавайся, забирай его тело, и убирайтесь к дьяволу!

Человек Перруджи, отскочил в сторону, смерил тяжёлым взглядом Шаньи и Буше, сплюнул и бросил шпагу.

Проходя мимо графа, он был остановлен вопросом и шпагой, упёршейся ему в кадык:

– Кто нас продал?

Бывший помощник Перруджи, хотел ответить графу какой-нибудь грубостью или колкостью, но готовые сорваться с губ слова, остановил Шаньи:

– Быстро и правду, и останешься жив.

Человек Перруджи, заглянув в холодные, стальные глаза графа, откуда сейчас веяло смертью, сказал:

– Один из наших увидел вас у Норманнского дворца.

Шаньи опустил шпагу.

В зал спустился де Бриан, который задержался, утешая Розалию. Постояв с низко опущенной головой над обезображенным телом Рисобаля и прочитав молитву, Александр сел на один их чудом сохранившихся в зале табуретов.

– Буше, ты всё сделал как я сказал?

Буше кивнул и Шаньи подошёл к стойке, за которой по-прежнему стоял бледный, перепуганный Андреас, его руки, лежащие на стойке, дрожали, отбивая дробь тарантеллы.

– Старина, слушай, эй, Андреас, ты слышишь меня, эй!

Дождавшись, когда взгляд Андреаса сосредоточится на его лице, Шаньи продолжил:

– Наших коней, доставишь в замок Бриан, ты понял?

Грек кивнул, и Шаньи и Буше направились к выходу. Де Бриан чуть задержался. Подойдя к Андреасу, он сказал:

– Похорони нашего друга по-человечески. Он это заслужил.

Проходя мимо пришедшего в себя, но продолжающего лежать и не делающего попытки подняться альгвазила, Буше шумно втянул носом воздух:

– Обосрался сердешный, слышь, какой дух от него тяжёлый.

У таверны, привлечённая шумом, собралась толпа. Трое вышедших из таверны, вызвали её оживление, но они, быстро растолкав любопытствующих, свернули на одну из улочек и скрылись.

По дороге Буше рассказал, что он нанял корабль, который может доставить их в Марсель. Капитан этой посудины, собирался выходить в море утром, так что они застанут его в порту. А там, в этом злачном месте, присущем всем портовым городам, их не отыщут никакие альгвазилы, потому что, чтобы прочесать все притоны им понадобится целая армия, а так как люди, обитающие там, не любят, когда суют нос в их дела, то это может стоит, и много крови. Так что, никто в здравом уме, не рискнёт соваться туда, чтобы их отыскать.

Шаньи одобрил все выводы сделанные Буше, которые к тому же полностью совпадали с его планами, и остаток дня и ночь, они провели в шумном и многолюдном припортовом кабаке, потягивая кислое вино. Буше, который чувствовал себя здесь как рыба в воде, сходил и договорился обо всём с капитаном.

Незадолго до рассвета они поднялись на борт голландского флейта, неизвестно какими путями попавшего в руки контрабандистов, с разношёрстной, собранной со всего Средиземноморья командой, капитан которого, рыжий здоровяк, с огромными кулачищами, встретил их радушно и лично провёл в принадлежащие им каюты.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПРОЩАНИЕ

Успешно миновав таможенный досмотр, чему немало поспособствовал кошелёк с деньгами, который капитан корабля вручил испанскому чиновнику, и обогнув мыс Галло, флейт бросил якорь в прекрасно защищенной, скрытой со стороны моря живописной бухте, в паре лье от замка де Бриана. Было видно, что эту удобную гавань, часто использовали контрабандисты, через казалось неприступные скалы, обрывающиеся прямо в море, наверх вела тоненькая, едва заметная тропинка.

Во дворе замка их встречал Педро Вильча. Увидев живого и невредимого де Бриана, обеспокоенность исчезла с его лица, а губы растянулись в улыбке.

– Наделали вы шороху в Палермо. Даже здесь было слышно.

Как истинно предприимчивый человек, Маврикиос Зоргэс, уже прислал в замок двух своих людей, и они с деловитым видом расхаживали по двору, рассматривая и оценивая новое приобретение своего хозяина. Сам купец, обещал быть к вечеру.

Утомлённые пешим переходом Шаньи и Бриан, сели в кресла в гостиной замка, вытянув усталые ноги. Хуанита принесла вина. Педро расхаживал по залу, рассказывая:

– Они прибыли ночью. Сам алькайд, а с ним дворяне его свиты и три десятка солдат, и потребовал выдать им французских шпионов…

– Мы заставили их уважать себя, – с усмешкой вставил Шаньи.

– Я подготовил замок к обороне, расставил людей, роздал им оружие и стал ждать штурма, но они медлили. Вы правы, мы вселили страх в их души. Но тут галопом прискакали ещё всадники, и я уж было решил, что дело плохо. Одно только радовало меня, то, что взяв штурмом замок, они не застали бы вас, господин барон. Между тем, неожиданно для меня, внизу поднялась ругань, крики и два отряда стали угрожать друг другу оружием. Дело у них едва не дошло до драки. Но алькайд, не стал сражаться, и его люди ушли. А второй отряд разбил бивак у стен замка, как бы охраняя нас, и ушёл только на рассвете. Если честно, то я ничего не понял тогда, и ничего не понимаю сейчас. Кто были эти люди, которые защитили замок?

– Я тоже не понимаю, – сказал заинтригованный Бриан. И увидев улыбку на губах графа, спросил:

– Кто были эти люди, Шарль?

– Не буду искушать вас и терзать неведением. Этот второй отряд принадлежал Хуану д’Экскуриадо, у него поместье недалеко отсюда. Мы останавливались у него, когда искали вас, дорогой Александр. Я навёл о нём справки, он здесь на Сицилии в изгнании, состоит в оппозиции к герцогу Оливаресу⁹ и мог стать хорошим союзником в борьбе с чиновниками из Палермо и в войне с Перруджи, так как он благородный кабальеро и терпеть не может несправедливости. Пока вы поправлялись от ран, я ездил к нему пару раз и договорился о помощи. Как только люди алькайда подошли к замку, сын Мигеля, Сальваторе, оседлал коня и поспешил за сеньором д’Экскуриадо. Ну, а дальше, ты всё видел, Педро.

Де Бриан, вскочил со своего кресла и подошёл к Шаньи.

– Спасибо, Шарль. Ты опять спас нас, мы в долгу перед тобой.

– Оставь, оставь благодарности Александр. Я просто делал то, что обещал твоему отцу, ну и конечно то, что я умею делать лучше всего.

– Они вернуться, и тогда нам уже никто не поможет, надо срочно уходить отсюда. Господин барон, господин граф, вещи собраны, и мы можем уйти, хоть сейчас.

– Молодец, Педро. У нас тоже всё готово, в Палермо улажены все дела, корабль ждёт нас, и вечером мы сможем выйти в море и вперёд, во Францию! Буше, собирайся, мы отправляемся во Францию!

– Извините, Шарль, но я не могу сейчас, уехать.

– Почему? Что за чёрт?! – в один голос вскричали Педро и Шаньи.

А так как Александр, стоял потупившись и молчал, Шаньи подошёл к нему, обнял за плечи, и уже более спокойно, спросил:

– Почему ты не можешь сейчас уехать, в чём причина, объясни нам, ради Всех Святых?

– Я должен попрощаться с ней.

– С кем?

– Я понимаю, что задерживая вас здесь, я обрекаю всех нас опасности. Но я не могу, уехать вот так, не попрощавшись. Я ей обещал. Я не прошу вас идти вместе со мной, ждите меня на корабле, я быстро, я вернусь…

– Кто она?

Педро уже всё поняв, искал повод или возможность, как-то отговорить Александра от этой затеи.

– Анна-Мария де Сальво. Поймите меня, я должен, я ей обещал.

– А-а-а, это та сеньорита, из-за которой у вас произошла дуэль с Перруджи. Послушайте, Александр, но это глупо. Вы можете вернуться к ней позже, когда всё утихнет и уляжется. Вы ей всё объясните, уверен, она поймёт.

Де Бриан упрямо сжал губы.

– Нет, я должен сделать это сегодня ночью. Я знаю где окно её спальни, я знаю перелаз через ограду, я смогу, сам… Сказать ей только два слова…

В бессилии граф опустился в кресло.

– Кто она вам, вы любите её? – спросил Шаньи.

– Я не знаю. Знаю только то, что не могу уехать, не попрощавшись с ней.

– Любовь ты погубила Трою, – по латыни пробормотал Шаньи. – Чёрт, – добавил по-французски, и поняв, что переубедить Бриана не получиться, он вздохнул. – Я думаю, утро ничем не хуже вечера, и даже если испанцы опять заявятся ночью, то нас в замке не будет, здесь теперь управляющим купец Зоргэс, а алькайд, наверняка дважды подумает, прежде чем ссориться с этим плешивым греком. Как ты думаешь Педро, а не совершить ли нам вечернюю прогулку, к дому этого графа де Сальво? Где он обитает?

– Я согласен.

– Послушайте граф, Педро, не стоит…

– Решено, – не слишком вежливо но настойчиво, перебил де Бриана Шаньи, – а оттуда сразу на корабль. Буше, проследи, чтобы отправили и погрузили все вещи, и возвращайся, ты нужен нам.

Буше вышел, а в комнате повисло молчание, которое нарушил Педро:

– Дом графа де Сальво находиться к востоку от Палермо, порядка десяти лье отсюда. Обычная гасиенда испанского вельможи – невысокая ограда, парк, три этажа, охрана с собаками. Если ехать, то сейчас.

Шаньи кивнул.

– Александр, мы ведь друзья, верно?

– Да, Шарль.

– Ну вот, если вы решили поехать к этой сеньорите, то мы поедем с вами, мы поможем вам. Друзья, должны помогать друг другу, иначе какие они друзья.

– Благодарю, Шарль, вы…

– Бросьте, Александр, уверен, что для меня, вы поступили бы также. Наших лошадей привели?

– Да, – ответил Педро, – незадолго до вашего прихода, какой-то перепуганный грек.

– Вот и хорошо. Александр, идите наверх и подготовьтесь, берите только, самое необходимое.

Когда де Бриан вышел, Шаньи, повинуясь какому-то импульсу, бегло рассказал Педро обо всём, что произошло в таверне Андреаса, заострив внимание на истерике Александра, после смерти Рисобаля.

– Граф, но ведь ему всего пятнадцать лет, а он столько уже пережил, столько всего навалилось на него в последние месяцы, что… Я обучал его, обучал хорошо, рассказал и показал ему, почти всё, что знаю и умею сам. Я готовил его к войне. Но я не смог дать ему то, что дать было не в моих силах – это опыт, который приходит с годами. Уверен, что под вашим руководством, он сумеет набраться его и преодолеть себя… Или уже преодолел, убив Карлоса Перруджи… Вы же знаете, что кровь, страдания, лишения, смерти друзей и товарищей, ощущение того, что и тебя могут убить в любой момент, ломают даже стойких, несгибаемых людей, отличных солдат, прошедших через десятки битв. А тут… Ему только пятнадцать лет. Иногда мне хочется, чтобы он не взрослел, а остался бы милым, смышленым, любознательным мальчиком, хочется, чтобы сердце его не черствело, а душа не грубела, но, увы,…это не в моих силах.

По щекам Педро катились слёзы, а у Шаньи ком стоял в горле, их сердца разрывались от любви и нежности к де Бриану.

А де Бриана очень поразила смерть Рисобаля. Он не мог понять, ради чего пошёл на смерть, этот отважный человек? Он и до этого видел смерть, убивая врагов. Видел смерть своих слуг, но там всё казалось ему простым и понятным. Ведь слуги должны заботиться и защищать своего господина, а если понадобится, то и умереть за него, они давали присягу, клятву верности. А тут, малознакомый, благородный человек, принял смерть за него. Почему? Он, барон Александр де Бриан, что, какой-то особенный? Ради чего пожертвовал своей жизнью, капитан Диего Рисобаль? Если только действительно из-за него, то он больше никогда не хочет таких жертв, и не допустит их!

Через час кавалькада из четырёх всадников, выехала из ворот замка Бриан.

Оставив с лошадьми Буше и проверив ещё раз амуницию всех, для чего им пришлось попрыгать на месте, чтобы ничего не звенело, ни скрипело и не стучало, Шаньи, Бриан и Педро, направились к гасиенде де Сальво.

Первым к участку обвалившейся стены, подошёл Шаньи. Определённо, удача сопутствовала им, ночь была тёмная, тучи закрыли луну и звёзды, сильный ветер, который шумел в парке кронами деревьев, заглушал практически все звуки и дул от дома в их сторону, значит пока, собак можно не бояться.

Ухватившись за ветви плюща, он ловко и бесшумно, словно ящерица, преодолел ограду и залег в высокой траве в парке гасиенды. Педро, несмотря на свой возраст и крупную фигуру, также, быстро и сноровисто, перелез в парк. Последним перелазил Александр, но достигнув гребня стены, ему пришлось прижаться к ней и замереть, потому что шагах в двадцати, по парку прошла пара охранников, с испанскими мастифами на поводу. Когда они скрылись среди деревьев парка, Бриан присоединился к Шаньи и Педро.

Они ждали. Только когда пара охранников, вновь прошла мимо них, Шаньи показал Бриану пять растопыренных пальцев. Это означало, что у Бриана, есть пять минут, чтобы пересечь парк и добраться до дерева росшего рядом с домом, и одна ветвь которого, достигала балкона комнаты Анны-Марии. В окне девушки был виден свет. Точно, в эту ночь Фортуна была на их стороне, так как свет в окне указывал на то, что девушка ещё не спит, и Александру не придётся будить её. А то мало ли, спросонья, она могла испугаться, закричать, позвать на помощь.

Одетый во всё чёрное, вооружённый двумя кинжалами, от собак, не от людей, де Бриан заскользил по направлению к дому, прижимаясь к траве, кустарникам, стволам деревьев.

Было одно но, которое тревожило Шаньи: когда Александр, пересечёт маршрут патрулирования охранников, собаки могут учуять его запах, и чтобы избежать этого, он, а за ним и Педро, подползли к тропинке, по которой ходили сторожа, и Шаньи, щедро рассыпал порошок, сбивающий нюх собак. Они отползли назад и затаились шагах в пяти от тропинки, не спуская глаз с де Бриана, который уже залез на дерево.

Пробежав по ветке и перебравшись на балкон, Александр замер.

Внизу, по парку, проходили охранники. Достигнув места, где де Бриан прыжком пересёк тропинку, собаки остановились, натянули поводки, и одна из них, глухо зарычала. Педро напрягся и приготовился к атаке. Охранники, осмотрев окрестности и не заметив ничего подозрительного, потянули собак прочь от этого места. Скоро смена, и им хотелось как можно быстрее смениться, выпить вина, поесть и лечь спать, тем более, что собаки перестали беспокоиться. Наверное заяц, решили охранники и продолжили патрулирование.

Затаившийся на балконе Александр, дождавшись пока охрана пройдёт, заглянул в комнату. При свете свечей он увидел, что Анна-Мария сидит на кровати, спиной к нему и расчёсывает свои волосы. Всегда это делала её служанка, но сегодня, она отослала её прочь. Ей хотелось побыть одной.

Вид её обнажённых рук и плеч, заставил сердце де Бриана заколотиться сильнее и чаще. Вот она, такая милая, красивая и желанная, не идущая ни в какое сравнение с пышнотелой дочерью трактирщика. Александр хотел упасть к её ногам, целовать, целовать, беспрестанно целовать её полные алые губы, щёки, эти обнажённые руки и плечи… Усилие воли, он подавил разгулявшееся воображение, откинул занавеску и шагнул в комнату. Он двигался настолько бесшумно, а девушка настолько была погружена в свои мысли, что появление Александра в комнате, она заметила, только когда он шёпотом, произнёс её имя:

– Анна-Мария…

Увидев как Александр, ловко и без проблем, проник в комнату, Шаньи зашептал:

– Интересно, сколько раз он уже проделывал подобное, пока ты, Педро, старый греховодник, мирно дрых в замке.

Педро молчал.

– Надеюсь, он не попортил девчонку. А то будут ещё проблемы, с этим графом де Сальво.

Услышав шёпот и обнаружив постороннего, девушка вскрикнула, уронила гребень и натянула покрывало, которым были прикрыты её ножки, до подбородка.

– Анна-Мария, не пугайтесь. Это я, барон де Бриан. Ваш рыцарь.

В дверь постучали. Встревоженный голос дуэньи, привлечённой вскриком графини, спросил:

– Сеньорита, что с вами, вы кричали?

Де Бриан замер, ожидая своей участи.

Анна-Мария перевела взгляд с него на дверь и ответила:

– Всё в порядке донна Франческа, просто немного обожгла палец.

Шаги дуэньи стихли за дверью, и Александр перевёл дыхание.

– Что это значит, барон де Бриан? Почему вы врываетесь ко мне в комнату среди ночи?

– Милая Анна-Мария, я пришёл, чтобы попрощаться с вами. Завтра, вернее сегодня ночью я уезжаю с Сицилии. Но прежде чем отбыть, я захотел увидеть вас, и сказать вам, прощайте!

От слуха девушки не укрылось это обращение – милая. Щёки её зарделись, дыхание участилось, соски грудей напряглись и затвердели, а внизу живота разлилось приятное тепло. Она была в восторге от смелости де Бриана, который не побоявшись, проник к ней в комнату. Он ей нравился, и больше всего на свете она хотела, чтобы он сейчас, остался с ней здесь, в её комнате… чтобы подошёл поближе, обнял её и…от этих мыслей, её голова закружилась, дыхание ещё более участилось, но она, просто ответила:

– Что ж, прощайте, господин барон.

Если бы Александр был более опытным в общении с женщинами, он бы распознал обуревавшие её чувства, но поражённый, как ему показалось холодным ответом, он смог только выдавить из себя:

– Я буду помнить о вас!

И скрылся. Анна-Мария, разочарованная, обманутая в своих желаниях и чувствах, проводила его взглядом, и заплакала.

Спустившись с дерева, Бриан осторожно стал продвигаться к стене замка. Неожиданно налетевший сильный порыв ветра разогнал тучи, и выглянула луна. Окрестности озарились её неровным сиянием, но этого хватило одному из охранников, который шёл менять своих предшественников, заметить тень, плывущую среди деревьев парка. От страха он перекрестился и закрыл глаза. Когда он открыл их, тень вышла на открытое место, и как раз, пересекала тропинку в парке, и он увидел, что это не приведение, а человек, который скрываясь, идёт к ограде усадьбы.

Хорошо вышколенный охранник, не успев додумать, кто это и что ему здесь надо, огласил весь парк своими криками:

– Стой! – и видя, что тень не останавливается, а принялась бежать, он закричал ещё громче:

– Стой! Тревога! Грабитель! – и побежал его преследовать.

Какое же было его удивление, когда неожиданно, с земли вскочили ещё два человека, и побежали вслед за первым.

Со всех сторон парк заполнился криками, топотом бегущих ног и лаем собак.

Подбежав к стене Александр присел, прикрывая бегущих Шарля и Педро. Шаньи единым махом преодолел ограду, за ним Педро, де Бриан уходил последним.

Несмотря на то, что не так он себя представлял эту встречу в мыслях, внутри он был доволен. Они ушли из этого дома с шумом, но не пролив ни капли крови. На гребне стены он оглянулся, и увидел на балконе Анну-Марию. Улыбнувшись, он спрыгнул со стены.

На берегу моря, у бухты, где их ждал корабль, путь им преградил отряд всадников. Первой мыслью де Бриана, Педро и Буше, было: «Солдаты. Люди алькайда». И они потянулись за оружием. Но их порыв, остановил граф де Шаньи:

– Не волнуйтесь, это люди дона д’Экскуриадо. Я попросил его помочь нам. Мало ли что.

Поравнявшись с группой всадников, все четверо спешились. Слез с лошади и один из ждущих их, и подошёл к ним.

– Александр, позвольте представить вам, сеньор д’Экскуриадо. Сеньор д’Экскуриадо, барон де Бриан.

Де Бриан протянул руку:

– Сеньор, позвольте поблагодарить вас. Вы нам здорово помогли. Жаль, что мы не познакомились раньше.

Дон Хуан не пожал протянутую ему руку.

– Я принимаю вашу благодарность юноша. Но не могу принять вашу дружбу, и пожать вам руку. Вы француз, я испанец, и если Богу будет угодно, и между нашими государствами начнётся война, я бы не хотел нацеливать свой мушкет на друга. Наглецам и подлецам, не имеющим не малейшего понятия о чести и благородстве, стоило преподать урок, наказать их. И я помог вам, не раздумывая, с превеликим удовольствием. Но на большее, прошу не рассчитывать. Прошу извинить меня. Честь имею.

И дон Хуан, отвесил поклон де Бриану.

Смущённый, разозлённый Александр, поспешно спрятал свою руку, поклонился в ответ и стал спускаться к лодке. Педро последовал за ним.

– Сеньор Хуан, я также, со своей стороны, признателен вам за помощь, и прошу принять в дар, моего коня. Это отличный жеребец, с примесью арабской крови, быстрый и выносливый. Я видел, он вам понравился, сразу видно, вы понимаете толк в лошадях. Никто лучше вас не позаботится о нём. Остальных лошадей, прошу доставить в замок.

И Шаньи протянул ему повод коня.

– Вы правы, жеребец замечательный, и я с радостью приму ваш дар, сеньор.

Шаньи поклонился и стал спускаться. Дождавшись, когда граф достигнет берега и сядет в шлюпку, Буше, не выпускавший из рук пистолетов, ведь перед ними были испанцы, а он считал, что от них всего можно ожидать, заспешил по тропинке вниз.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Через час, воспользовавшись утренним отливом, флейт вышел в море. Барон Александр де Бриан стоял на корме, всматриваясь в свете зарождающегося рассвета, на удаляющийся берег Сицилии, где прошло его детство, где он пережил первые радости и горести, прошёл через первые в своей жизни испытания, познал первую любовь.

Впереди его ждали новые встречи, новые испытания и победы, впереди его ждали, новые приключения.