Ну… почему вы такой добрый?

Чихнов .Ну…почему вы такой добрый?

Роза почти весь первый подъезд 32-го дома, что за старым гастрономом, знала – кто, где живет. Первая квартира была Репиных. Семья дружная, – двое детей. Все время вместе. Вторая квартира была однокомнатная. Жил в ней тракторист. Над Репиными жили Селедковы. Он- милиционер, она- учительница младших классов. Напротив была квартира Салахутдиновых. Он часто приходил навеселе, шумел. На третьем этаже жила Ольга, мать-одиночка с двумя детьми. Двенадцатая квартира была Просвирниных. Пятнадцатую квартиру занимали Васильевы. Он работал водителем рейсового автобуса, жена- медсестра. У них еще была черная лохматая собака. На пятом этаже Роза никого не знала по имени – только в лицо. Роза уже вторую неделю жила у Абатуровой Гальки, подруги из пятой квартиры. Галька училась в училище на каменщика, жила с матерью и братом; ей не было еще семнадцати. Роза была на год старше Гальки, через месяц – 18. Роза была среднего роста, продолговатое лицо, широкий нос, недоумевающий, по-детски наивный взгляд, мужской, волевой подбородок… Роза была некрасива, но молодость брала свое – свежа, бела. Работала Роза маляром, в декабре попала под сокращение, лишилась работы, комнаты в общежитии и уехала к матери в Сосновку- 15 минут езды. У матери была двухкомнатная квартира. Роза не одна была у матери, были еще Катька с Сонькой. Катька ходила во второй класс, Сонька – в садик. Мать была одна, сожителя не было: он то жил, то не жил. Мать даже не предложила остаться, а о прописке и слышать не хотела. Роза вернулась в общежитие, заведующая Галкина Фаина Петровна разрешила переночевать, потом Хромова, директор детского дома, из жалости, как бывшую воспитанницу, приютила Розу на неделю….

В десять лет Роза попала в детский дом. Мать пила, была лишена родительских прав. Роза закончила шесть классов, выучилась на маляра. Отца Роза не помнила: была маленькой, когда отец уехал, как мать говорила, на заработки и пропал. Роза почему-то была уверена: отец прописал бы ее в квартире, и было бы где жить.

Гальки не было дома. Роза, прихрамывая – хромая с рождения, – поднялась на четвертый этаж, села на лестнице. Было уже поздно. В подъезде горела только одна лампочка – на пятом этаже. Хлопнула в подъезде дверь, послышались усталые шаги. Кто-то поднимался. Это был мужчина, немолодой. Черное пальто с каракулевым воротником, потертая лисья шапка. Мужчина был выше среднего роста. Внимательный, но не сердитый взгляд.

– Не меня ждешь? – спросил мужчина, поднявшись на четвертый этаж

– Нет, – лениво ответила Роза. – Закурить у вас не найдется?

– Не курю. Сейчас посмотрю. Может, найду.

Скрипнула дверь на пятом этаже.

– Нет, не нашел, – донеслось сверху. – Выпить хочешь?

– Что? – спросила Роза, не поднимая головы.

– Спирт.

– Нет.

– А что бы ты хотела?

– Шампанское.

– Завтра приходи в шесть часов, будет шампанское. Придешь?

– Приду. А ваша жена?

– Нет у меня жены. В разводе. Смело заходи, 20-я квартира. Мужчина поднялся к себе, и стало опять тихо.

Было около шести, точно Роза не знала, не было часов. 20-я квартира. Роза позвонила. Сразу почти щелкнул замок, и дверь открылась.

– Можно? – потупившись, негромко спросила Роза.

– Конечно. Проходи.

Одет мужчина был просто, по-домашнему-футболка, синие спортивные штаны.

– Раздевайся.

Роза сняла изрядно потрепанный китайский пуховик, повесила на вешалку в углу, потом – шапочку, распустила пепельного цвета волосы. Она нравилась себе такой, с распущенными волосами.

– У вас не найдется расчески? – спросила Роза, глядя в зеркало, висевшее на стене в прихожей.

– Конечно, … Вот, пожалуйста.

Роза сначала зачесала волосы вперед, на глаза, затем рукой небрежно откинула назад. Роза была в старой, местами порванной желтой кофте, годной только на половую тряпку. Она давно ничего себе не покупала из одежды, не было денег. Зарплата маленькая. Тут еще сокращение. Донашивала старое.

– Меня зовут Роза.

– Очень приятно. Я- Антон Павлович. Проходи на кухню. Я сейчас, – засуетился Антон Павлович, достал из холодильника бутылку шампанского, поставил на стол, початую бутылку водки, сделал глазунью, разогрел тушеную картошку с мясом и- все это быстро, в спешке

Роза сидела за столом, знакомилась с обстановкой. Стол, в левом от двери углу – холодильник. Над раковиной висел небольшой шкаф. Ничего лишнего.

– Пить будем из стаканов, – предупредил Антон Павлович, когда все было разогрето, закуска на столе. – Извини, бокалов нет. – Антон Павлович, сел за стол. – Государство не балует зарплатой. Тебе, Роза, шампанское, мне – водочки.

Антон Павлович пил мало.

– Пей, Роза, пей. Наливай сама.

Роза пила небольшими глотками.

Антон Павлович все подливал шампанское.

– Антон Павлович, у вас не найдется закурить?

– Вчера вот купил, – достал Антон Павлович из шкафа над раковиной пачку «Мальборо». – Вот, пожалуйста.

– Спасибо.

– Пепельница.

Роза закурила. Курила она жадно: затяжка за затяжкой. Антон Павлович сидел за столом, сложив на груди руки, смотрел.

– Ты, Роза, здешняя?

– Я детдомовская.

– Как детдомовская?

– Мать меня туда определила… – Роза не любила о себе рассказывать – ничего интересного. Да и рассказчик она была плохой, иногда только, по настроению, откровенничала, жаловалась на свою неудавшуюся, безалаберную жизнь. – Антон Павлович, скажите, сколько мне лет?

– Не знаю, – пожал плечами Антон Павлович.

– 17. А мне дают 12—13, – с гордостью призналась Роза. – А вам сколько?

– Много.

– Вам примерно 50 лет.

– Ну давай… – поднял Антон Павлович стакан.

– Мне вообще-то пить нельзя. На голову действует.

– Роза… – беззвучно, одними глазами рассмеялся Антон Павлович. – Это – шампанское, 12 градусов, как две бутылки хорошего пива. Разве можно с этого опьянеть?

– А вы что себе так мало налили?

– Мне на работу.

– А где вы работаете?

– Где я работаю? – Антон Павлович на минуту задумался. –.. в леспромхозе.

– Кем?

– Рабочим.

– Что-то не похоже. Вид у вас нерабочий. Вы, наверное, работаете начальником.

– Глазунья остыла. Чай будешь?

– Можно вообще-то… – с расстерянным лицом сидела Роза.

Антон Павлович налил чай, достал из навесного шкафа над раковиной коробку конфет, открыл, положил на стол.

– Ты, что, Роза. не пьешь? Это же не водка, шампанское… Давай, давай… – в выжидательной позе застыл Антон Павлович у стола.

.Роза взяла стакан с шампанским, выпила сколько могла. Живот был полный, оставалось еще немного места для чая с конфетами.

– Пойдем полежим… – предложил Антон Павлович. – А то мне на работу. Ты ничем не болеешь?

– Ничем, кроме СПИДа, – громко рассмеялась Роза.

Каким-то нездоровым, внутренним был ее смех. Антон Павлович расстерялся, стал серьезным, но быстро нашелся:

– У меня «резиночка» есть, пошли в комнату.

Роза без лишних слов встала, прошла в комнату: так надо было, таковы были правила игры, в которую она была вовлечена. Комната была небольшая. Платяной шкаф, кровать, диван. Шкаф с книгами. Телевизор. Кресло, два стула. На полу потертая ковровая дорожка. Роза села на диван, Антон Павлович – рядом.

– Антон Павлович, включите, пожалуйста, телевизор, – попросила Роза, чтобы не скучно было.

– Он не работает, – усмехнулся Антон Павлович. – Все никак не могу сходить в ателье, не выберу время. – Собственно, для меня он что есть, что его нет….. Роза, мне на работу….! Время….

– Давайте я лучше к вам завтра приду.

– Нет.

– Я не обману.

– Нет, нет! – был категоричен Антон Павлович.

– Можно ванну принять? – спросила Роза.

– …только побыстрее..!

Роза прошла в ванную. Она бы еще полежала, погрелась, постиралась, но Антон Павлович торопил.

Сделав набедренную повязку из полотенца, стыдливо прикрывая рукой грудь, Роза вышла из ванной. Антон Павлович сидел в кресле. Роза скромно встала у книжного шкафа.

– Какая прелесть! – вскинув вверх руки, в изнеможении простонал Антон Павлович. – Какие груди. Лимончики…

Роза смутилась, скорее забралась на кровать под одеяло. Антон Павлович тоже разделся. Роза лежала, закрыв глаза. Антон Павлович прильнул к груди, сосок был большой твердый. Антон Павлович представил себе, как маленьким брал грудь, но тогда это была другая грудь, -грудь матери, с молоком.

– Щекотно, – интуитивно дернулась Роза всем телом.

Антон Павлович достал из-под подушки презерватив и – опять все быстро, в спешке. Роза лежала, блаженно улыбаясь, она не против была повторить, но Антон Павлович уже встал.

– На работу опаздываю…, – пожаловался Антон Павлович.

Роза сидела на диване, одетая, и с интересом смотрела, как Антон Павлович бегал по комнате, одевался. Он, кажется, совсем не собирался платить за удовольствие. И Роза решила напомнить:

– Антон Павлович, у меня к вам просьба.

– Какая?

– Дайте на жвачку.

– Понимаешь… – замялся Антон Павлович, сильно покраснев. – Получка у нас седьмого числа. Вот… – достал он из платяного шкафа деньги. – Сто рублей.

– Спасибо.-Деньги были небольшие –на две пачки сигарет, но- лучше, чем ничего, плюс шампанское, закуска, конфеты.– Может, не пойдете на работу?

– Ты что! Надо идти. А как жить? Кто меня будет кормить? – стоял Антон Павлович одетый, в пальто. – Ты, Роза, первая выйдешь, а я… второй. Конспирация.

Роза сошла на второй этаж, закурила. Из Галькиной квартиры доносилась музыка. Антон Павлович вышел.

– Роза, будет время – заходи.

– Спасибо вам, – вспомнила Роза, что ушла, не поблагодарив.

– Это тебе спасибо, – улыбнулся Антон Павлович.

Роза потушила сигарету, подошла к Галькиной квартире, прислушалась, позвонила: идти больше было некуда, были, правда, две подруги, тоже детдомовские, но это надо ехать. На улице было холодно. Пуховик совсем не грел.