Дубль 2

© Даниил Шишкин, 2021

ISBN 978-5-4498-5644-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Автор этой книги, хоть и остался сыном двадцатого века, всё же невольно стал старшим братом двадцать первого. Поэтому я прекрасно понимаю, что в наше и без того некнижное время мало кто читает предисловия. Да и сами книги рискуют стать забытыми. Куда уж там до предисловий? При желании можешь уже сейчас смело переходить к первой главе (если не против, дорогой читатель, будем на «ты»). Относящегося к сюжету здесь, если честно, всё равно ничего не будет. Если захочешь, сможешь вернуться сюда после развязки. Кстати, если ты всё-таки решил (или решила) пробежаться по этим строчкам, снимаю шляпу! Буду краток. Вместо заумных размышлений озвучу лишь парочку банальностей. А может быть, и нет.

Раз уж мы заговорили о скорости мира, отмечу, что сам подвергся смерчу суеты, который я упоминал в своей первой книге. Не так давно я ответил одной моей знакомой на вопрос об объёме первого романа:

– Если в Word-е, то там около ста страниц, – после этого я поправил очки и в мыслях пожалел о том, что уже вовсю идут пары, а я ещё не проснулся.

Последовал вопрос:

– Это повесть? – в глазах сарказма не было.

– Нет…

– А, такого маленького бальзаковского формата, что ли?

Ни один из собеседников при этом ничего против Бальзака не имел. Ну это так, к слову.

Я задумался и осознал, что, видимо, до привычного объёма, позволяющего произведению называться романом, я действительно не дотянул. Кстати, к тому моменту я уже написал бо́льшую часть второго – то есть этого – произведения и, по-моему, было готово уже около пятидесяти страниц. В два раза меньше… Возникла мысль: «А не всё ли равно?» Неужели так важно, если ты пишешь роман, соблюдать правило толстой книжки? Ведь это, как минимум, сразу отпугнёт большую аудиторию. Ты можешь подумать: «Этот парень быстро исписался и уже не может описать всего, что хочет». На что я спрошу: «А разве можно написать всё о любви?» Здесь пользователь интернета после вопросительного знака добавил бы смайлик, означающий заигрывающую улыбку, но, так как это всё-таки книга, ограничусь лишь советом представить авторское выражение лица при таком ответе. Так что – обращусь ко всем читателям и критикам сразу – можете считать мои первые опубликованные книжки повестями, новеллами, рассказами, да хоть заметками (нет), но для меня они навсегда останутся романами или, в крайнем случае, частями большой трилогии. Или цикла?..

Заранее прошу прощения за моего персонажа, что он забыл вовремя дописать эпиграфы к последним главам в дневнике своей истории. В его оправдание скажу, что в этом есть и моя вина: не раскрывать же интригу раньше времени! Что же касается названия… Ну уж нет, друзья, думайте сами!

Книга была написана в полной тишине, а точнее, под грустную и весёлую музыку в наушниках. Я писал её только дома: ведь в библиотеках, в метро и на природе приходит лучшее вдохновение. Эта абсолютно правдивая история, основанная на реальных событиях, была полностью придумана после просмотра одного фильма задолго до её написания, а точнее, через два года до её финала и за пять дней после встречи главных героев. Все совпадения случайны, так как прототипы персонажей, конечно же, есть. Если вы нашли себя среди строчек романа, вы правы; так что опомнитесь: это же чернила на белой бумаге, а не краски на холсте!

Кстати, с наступающим! Ладно, хватит смеяться, тут и о серьёзном написано!

Москва

4 декабря, 2019

Предисловие, дубль 2

Вынужден заметить, что автор относится, мягко говоря, не слишком радушно только к одному персонажу, попавшему в эту книгу. Так что при неправильном выборе настоящий подлец рискует оказаться наравне с теми, кто вправе его так называть. Если во время чтения тебе удастся насчитать двух или больше неприятных личностей, то это совсем не входило в планы автора. Не стоит спешить, читая эту книгу: насладись ей подольше, она и так невелика! И чуть не забыл: то, что действие происходит в России двадцать первого века, ещё не значит, что оно происходит в России двадцать первого века.

Москва

3 января, 2020

Предисловие, дубль 3

Спасибо всем, кто вдохновил меня на создание этой книги, независимо от того, встречался я когда-либо с вами или, к сожалению, нет!

PS: Хоть бы раз первый дубль подошёл…

Москва

23 марта, 2020

ЧАСТЬ 1

I

7 апреля. Куда только не забрасывает нас бейсболистка-судьба!

Дневник молодого человека

Грохот столичного подземелья эхом раздавался в ушах пассажиров. Седой монах, опираясь на тросточку, усаживался на место, предложенное пятилетней девочкой. Она ответила взаимностью на улыбку старичка в тёмной рясе и посмотрела вверх на маму, будто спрашивая о правильности своего поступка. Напротив затворника, оказавшегося в мирке нескончаемой суеты, сидел мужчина за пятьдесят, по-профессорски всматриваясь в газету. Он постоянно поправлял синий галстук, вальяжно стряхивая пыль с желтоватого пиджака, и хмуро глядел сквозь очки, соблюдая преподавательскую осанку. К желтоватому пиджаку с подозрением принюхивался йоркширский терьер с бантиком на макушке, дрожа и озираясь на людей из хозяйской сумочки. Рядом с парнем, трагически затонувшим в телефоне, стояла светловолосая девушка с бумагами в руках и грустно смотрела в пустоту. В вагон зашли двое глухонемых, энергично жестикулируя друг другу и смеясь. При резком толчке поезда из всех пассажиров только они схватились за локти друг друга.

«Надо же, а ведь здесь только они могут спокойно понимать друг друга, не напрягаясь от шума», – подумал худощавый молодой человек в джинсах, кроссовках, салатовой рубашке, тёмно-синей кофте и красной кепке. На поясе висела чёрная барсетка. Парень сидел напротив профессора и ручной собачонки.

Поезд в тысячный раз сменил прилипал-пассажиров. Вошла толпа китайцев и, по обычаю предков интонируя каждое слово, бурно залилась впечатлениями о северной стране.

«Делаешь зло – сердце бьётся, потому что боится последствий. Творишь добро – сердце бьётся, потому что просится в двери рая, открывшие для него в этот момент едва заметную щёлку, – промелькнуло в голове парня в кепке, когда он уступил место пожилому гостю с Востока. – Хм. Надо записать!»

Поезд выпрыгнул дельфином из туннеля в космос столичных светлячков. За стёклами было непроглядно-темно, что создавало ощущение, будто рельсы остались далеко внизу под поездом, парящим над рекой, которая пыталась светиться сильнее фонарей. Все, кроме ручной собачки, глухонемых и паренька в кепке, продолжили смотреть вниз, в телефоны, в пустоту или же вовсе спать. Всё тот же молодой человек на секунду слишком заметно для окружающих представил вагон доской для сёрфинга.

Он встал у дверей, достав из барсетки блокнот, и случайно уткнулся носом в букет цветов. Молодой человек глубоко вдохнул аромат лютиков, маргариток и сирени, посмотрел на часы и вышел из вагона, куда тут же забежал человек под градусом и выкрикнул что-то вроде: «С наступа-а-ающим!» Все – ну почти все – включая нашего пассажира, улыбнулись. Он прошёл с руками в карманах к эскалатору, после чего черканул в блокноте пару строк. Затем, подняв голову, приписал:

«Сравнение эскалатора с работой фабрики: люди, как детали на механической гусенице. Глаза смотрят под ноги, а душа – вверх из подземелья».

Его рука, держась за полоску перил, обгоняла талию незнакомой блондинки, побуждая своего хозяина самозабвенно перемещать улыбку к ушам и рисовать ямочки на бритых щеках. На выходе в полуоткрытый туннель с турникетами и кассами его рука всё же догнала нежную ручку блондинки, открывшую ему стеклянную дверь. Прикосновение попало в такт романтической музыки в наушниках, пробудив мурашки.

Паренёк с блокнотом шёл или, скорее, плыл под музыку на радио. Иван Балагуров работал там уже три года. Работать ему нравилось, потому что не нравилось работать. Весь ад пробивания стены кастингов он уже давно прошёл, так что можно было в определённой степени расслабиться. Больше всего ему доставляло удовольствие передавать приветы и включать запрошенную музыку, так как это требовало гораздо меньше хлопот, чем серьёзные эфиры. Раз в неделю он брал интервью у разных людей: от музыкантов до литературоведов. Балагуров иногда восхищался своим гостем, но часто ему приходилось мысленно играть с самим собой во время рассказа интервьюируемого – нет, не в скороговорки. Когда Ваня начинал подозревать, что эксперту не интересно всё это рассказывать, в мыслях возникало слово: «Бу!» Если таких «буканий» набиралось хотя бы три, Балагуров начинал едва заметно подтрунивать над беззаботным спикером, иногда выкидывая вслух каверзные вопросы.

Так продолжалось изо дня в день, то есть четыре раза в неделю. Ваня выходил в эфир вечером, так что всё остальное время он либо готовился к эфирам, либо отдыхал с друзьями, либо материализовывал мысли. К упомянутому дню Балагуров вывел в свет уже тройку романов, где издевался над своими героями и возносил их на пьедестал счастья как мог.

Самым ярым поклонником творчества Балагурова оказался его сосед по институту Эрнест Чопарев – или, если угодно, просто Эрик. Он заскакал верхом на пегасе вдохновения, когда прочитал одно из произведений радиоведущего. Сам он закончил режиссёрский факультет и, как все начинающие творческие люди, после успешных попыток пробить себе дорогу в профессию захотел начать поскорее работать. Свой первый фильм он решил снять по мотивам романа Балагурова «Последний шанс». Решил сам, окончательно и бесповоротно, после чего целыми днями названивал другу. Сегодня на протяжении двухчасовой встречи он пытался доказать писателю, что сценарий можно создать потрясающий. Ваня был не в восторге от этой затеи, но после выслушивания азартных восклицаний режиссёра-дебютанта он задал вопрос:

– Кто будет играть?

– Найдём! Будешь присутствовать на кастинге! Но только присутствовать: вести буду я.

На том и порешили. Новоиспечённый автор идеи и начинающий режиссёр пожали друг другу руки. Балагуров ехал на работу как раз после той роковой сделки.

Иван составил сценарий за неделю, а Эрнест, в свою очередь, с официальным одобрением ждать не стал. Балагуров высказал желание посвятить первый кастинг исполнительнице главной женской роли и уточнил, что это должна быть дебютантка. В просьбе скрывались и радость от предстоящей работы, и почти лишённая надежды ирония.

II

20 апреля. Ваня, ты не поверишь!!!

Это невозможно

У меня нет памяти на даты, но этот день…

Дневник молодого человека

Ранним утром, для апреля на редкость тёплым, Ваня шёл через парк в сторону студии, где должен был проходить кастинг. Наступал второй день отбора. Вчера комиссию из режиссёра и автора идеи посетило множество симпатичных девушек, хотя сам писатель признавал среди них достойными такого почётного звания всего пятерых. Из ста семи. Сам он искал хотя бы красивую, уже не рассчитывая на Красавицу, о которой писал в своей книге. Чопарев, не скрывая своё недовольство, дал добро на повторный день, снова разместив где только можно обновлённую информацию о кастинге.

Синицы щебетали о чём-то важном, спрятавшись в кустах. Вдоль тротуара по-солдатски маршировал бирюзовый голубь, раздувая горло и разворачивая хвост возле серой голубки, словно неудачно появившийся на свет павлин. Мимо то и дело пробегала рыжая собачонка, пытаясь на лету схватить постоянно разгоняющийся мяч.

Когда Балагуров подошёл к переулку, отделявшему зелёный островок от стальных сооружений, солнце выглянуло из-за кленовых ветвей и на миг лишило Ваню возможности видеть вокруг себя. Мимо прошла девушка с распущенными чёрными волосами, слегка развевая на тёплом ветру белое платье в цветочек. Ваня не увидел её лица сквозь яркие лучи, но странная сила потянула его к ней. Он улыбнулся, посмотрел вслед скрывшейся за углом незнакомке и поскакал дальше, сопровождая природно-городскую тишину весёлым свистом.

Марафон часовых стрелок возобновлялся уже по третьему разу. Закинув ногу на ногу, Чопарев сидел рядом с камерой в просторном тёмном павильоне и прокручивал пальцем то свои густые усы, то чёрно-пепельные волосы. Чуть позади, в тени осветительных приборов и разбросанных стульев, на откинутой спинке кресла лежал Балагуров, скрестив руки и подперев ими затылок. С первого взгляда могло показаться, что он спал. Вместе с очередным резюме наш писатель только что с раздумьем отложил на стол ручку и эскизы раскадровки для окончательной версии сценария.

– Не обязательно так подробно, – буркнул Чопарев, взглянув на рисунки.

– Ничего, всё равно ещё долго сидеть. Дай хоть порисовать.

Эрик насупился. Задавание бесконечных вопросов начинало раздражать ещё неопытного режиссёра, но он продолжал. Ваня намекал другу довольной усмешкой, что идея провальная.

– Бу-бу-бу! – торжественно провозглашал он почти после каждой конкурсантки, пуская в потолок самолётик из заполненной анкеты.

Чопарев ещё раз недовольно посмотрел на друга и позвал следующих. Вошла очередная девушка. Балагуров уже по-настоящему задремал. Но звонкий, слегка приглушённый волнением голос заставил его открыть глаза. Возникшая на миг улыбка испарилась в воздухе, и следующие десять секунд Ваня не отрываясь смотрел на участницу кастинга.

– Здравствуйте, – улыбнулась она режиссёру.

– Здравствуйте, садитесь. Представьтесь, пожалуйста. Как вас зовут? – спросил на автомате Эрик, уже начиная что-то записывать в своём списке.

– Кристина. Казакова.

– Хорошо. Расскажите о себе.

– Вы читали «Последний шанс»? – неожиданно высунулся из темноты Балагуров. Режиссёр выпучил на него глаза.

– А… Да! Мне очень понравилось, – ответила Кристина, испугавшись внезапного появления нового собеседника.

– Почему?

– Вань, – перебил его режиссёр, – я, конечно, извиняюсь, но ничего, что я тут?

– Нет, всё нормально. Так вот, что вам запомнилось больше всего?

– Наверное, последняя сцена. Я даже всплакнула на ней. Да и предложение, кстати, описано очень мило, – мечтательно и смущённо улыбнулась она. – Простите, а вы?..

– Иван Балагуров. Собственной персоной, – с довольным лицом он встал и протянул ей руку.

– Ой, это вы? Вы написали эту книгу! Здравствуйте! – воскликнула девушка, почти подпрыгнув со стула.

– Приветствую, – их руки соприкоснулись первый раз. – Да… И вот теперь, как видите, мучаюсь здесь с ним, – он показал на Чопарева, который тут же скривил притворную улыбку до ушей, взглянув на коллегу. – Что ж, садитесь! Почему вы решили сниматься в фильме?

– На самом деле, я всегда хотела стать журналисткой, сейчас на предпоследнем курсе. Но актёрский тоже закончила. Во-первых, мне безумно понравилась ваша книга, – улыбнулась она писателю и продолжила после ответного благодарственного кивка, обращаясь к режиссёру, – а во-вторых, мой папа сказал, что мне уже надо находить работу после двух факультетов, хотя бы для начала. До этого я уже устраивалась на работу, но с местом не повезло. Сейчас экзамены сдам пораньше, буквально на днях, и к съёмкам уже буду свободна.

– Разозлитесь на меня! – сказал Балагуров, не заметив, как режиссёр и хозяин этого кастинга, едва успев открыть рот для следующего вопроса, в отчаянии опустил голову на стол.

– Простите?

– Разозлитесь.

Кристина немного подумала и вдруг неожиданно закричала во всё горло, заставив Чопарева почти упасть со стула:

– Да что вы себе позволяете?! Перестаньте мне указывать!

Балагуров чуть дрогнул.

– Превосходно… – проговорил Иван будто про себя. – А теперь… попробуйте заплакать.

Девушка пришла в себя и смущённо улыбнулась. Затем она задумалась, опустила голову, поправила густые чёрные волосы, посмотрела в сторону, тяжело задышала и резко повернула огненно-зелёные глаза на Балагурова. Он не отрывал от неё взгляда и почти не моргал. Он чувствовал мурашки. Она начала говорить:

– Как долго это может продолжаться? Как?.. Я прихожу домой – тебя нет, просыпаюсь ночью – тебя нет… Ты не любишь меня… – яркие зрачки начинали расплываться из-за кристально-чистых слезинок. Казалось, они готовы были вот-вот потонуть сами в себе.

– Что ты хочешь этим сказать? – подхватил писатель дрожащим голосом, после чего режиссёр ещё шире выпучил глаза на друга, но потом, так же заворожённый, продолжил смотреть на кандидатку. У Кристины начинали дрожать губы, невинный румянец распустился на щеках.

– Я ухожу от тебя. Всё. Хватит. Когда ты поймёшь, почему я ушла… Хотя нет. Ты не поймёшь. А если и поймёшь, то даже тогда не приходи! – закончила она, повысив голос, после чего демонстративно встала, отвернулась и всхлипнула от наступивших слёз.

Балагуров покрылся мурашками, слушая этот монолог, который он сам уже миллион раз слышал. Он его и придумал: это был отрывок из его книги. Предпоследняя сцена. Он вышел из-за стола, аккуратно похлопал ладонью по плечу Кристины и дал ей платок. Засмеявшись, она вытерла слёзы. Писатель медленно зааплодировал, и режиссёр, выражая согласие, поддержал его.

– Прекрасно! – оценил Балагуров.

– Правда? – засмеялась Кристина с белоснежной улыбкой, отходя от слёз и спрашивая взглядом, можно ли ей сесть.

– Спасибо, мы вам позвоним, – прервал это безобразие Чопарев, останавливая пригласительный жест Балагурова вместе с записью на камере.

– Мы позвоним! – многозначно улыбаясь и наклоняя голову, подтвердил Балагуров.

Девушка поблагодарила жюри и вышла за дверь. Белое платье в цветочек исчезло в дверном проёме.

– Всё! – выдохнул Ваня, поспешно дорисовывая что-то к раскадровке.

– Что всё? Там ещё куча людей. Подождите там, не заходите пока!

– Не-е-ет. Это она! – будто после тяжёлого физического труда вздохнул автор книги «Последний шанс».

– И, чтобы это понять, нужно было задавать двадцать лишних вопросов?

– Нужны были всего десять секунд…

– Знаешь, кто она? Её отец – друг моего папы. Он хочет её по блату пропихнуть.

– А не всё ли равно? Она подходит! Это Настя!

– Может, ты и прав…

– Эрик! – вырвалось из груди Балагурова после того, как он дочитал резюме Кристины.

– Что случилось?! – всполошился режиссёр.

– Ты не поверишь!

– Да что с тобой, дурак ты эдакий?!

– Только выслушай!

– Да говори уже!

– Возьми меня на эту роль!

Режиссёр посмотрел в сторону двери, за которой начинался недовольный гул. Он повернулся обратно к Ване с миной недоумевающего раздумья. Вскоре он стал похожим на человека, заблудившегося в собственном доме.

– Роль Кости! – объяснил Балагуров.

– А… Чего? Ну здрасьте! Ты что, актёр?

– Нет, но я же Костя!

– Не понял.

– Что тут непонятного? Я писал о себе.

– Серьёзно? Ты читал одну книгу?.. Как же она называется… Ах да: «Последний шанс», – усмехнулся Чопарев.

– Хватит шутить. Я серьёзно.

– Тогда, пока есть время, записывайся на кастинг!

– Какой кастинг? Я пришлю тебе видео со мной, если хочешь. Не зря же на журфаке учился. Почти актёрский. Доказать редактору свою правоту – считай это высшим актёрским искусством!

– Да уж, хороши компаньоны: юморист и дурак! – пробурчал Эрик. – Ладно, извини. Присылай. Но оценивать буду, как и других. И ты в том кресле за камерой сидеть больше не будешь.

Чопарев вышел за дверь и пробыл там минуты две, объявляя девушкам, что им пора разойтись и что, если у них будет желание, они смогут прийти на кастинг эпизодических ролей. Когда он вернулся, Ваня мечтательно смотрел на дверь. Новоиспечённый режиссёр, покачавшись из стороны в сторону, убедился, что Балагуров смотрит не на него, и прошёл к столу собирать бумаги.

– Слушай, а давай добавим в этот фильм песни, – продолжая смотреть в сторону двери и самозабвенно улыбаться, предложил Ваня.

– Типа, как в советских фильмах? – режиссёр лишь на секунду поднял глаза на зазнавшегося новичка.

– Ну почти, – тихо ответил автор книги «Последний шанс».

– Музыка будет точно, насчёт песен не знаю. Это странно.

– А жаль.

– Посмотрим.

III
«Последний шанс». Глава II

Константин Петров заказал себе сэндвич с чашечкой кофе и проводил взглядом официантку. Он отдыхал после бурной ночи. Мужчина провёл её в компании важных политиков из разных стран. Прямые эфиры на федеральных каналах утомительны, поэтому ваш покорный слуга и по совместительству автор этой безделушки решил не брать на себя ответственности, завоёвывая столь серьёзную карьеру. Но сейчас не об этом.

Пребывание в кафешке, в которой завтракал герой телевизионных камер, заменяло сеанс медитации. Стены красовались в виде объёмных лесных пейзажей, а в дупле декоративного дуба среди радужных кораллов плавали красноморские рыбки. Тихая музыка – сегодня это были звуки саксофона и фортепьяно – исцеляла от негативных мыслей и настраивала на спокойный вкусный завтрак без приправ из межнациональных розней, монтажа и повторяющихся дублей.

Кофе приземлился на столик у окна, наполнив приятным ароматом взгляд, которым Петров снова проводил улыбнувшуюся ему официантку. Константин уже третий раз посещал это кафе, и, хоть он был не против релаксационной музыки и бодрящей чашки кофе с утра, он преследовал здесь другие цели. Официантка, только что обслужившая гостя столичной кафешки, была главным объектом его внимания.

Личная жизнь корреспондента Петрова красовалась в его душе музейным экспонатом в виде замёрзшей птицы любви. Юность прошла в полётах мечты, но он давно уже смирился с недосягаемостью облаков. Он не отказывался от любви, однако не мог воспользоваться столь дорогим даром судьбы. Но однажды настал день, образовавший трещину на льду, которая готовилась вот-вот вызвать окончательное разрушение прозрачной стены.

Молнию, ставшую причиной возникновения брака на ледяной птице, звали Настей. В день первого посещения этой милой забегаловки удар в сердце вызвал исчезновение мыслей в голове Петрова: он не мог ответить на элементарные вопросы о заказе, потому что просто-напросто их не расслышал. Во второй раз Костю обслуживал какой-то парень, как назло, слишком учтивый, чтобы под предлогом жалобы гость смог потребовать замену. Но журналисту открывался потрясающий вид на дверь, ведущую на кухню. Молодой человек со сладким ожиданием смотрел туда и блаженно улыбался, как только оттуда выходила Настя.

Сегодня он не ошибся столиком.

– Пожалуйста! Ваш заказ. Принести счёт? – произнесла официантка в клетчатой рубашке с короткими рукавами и в фартуке; с улыбающимися карими глазами и тёмно-коричневыми, почти чёрными волосами, убранными в хвостик. Она поставила чашку с блюдцами на стол, поправляя пучок волос, заслонивший щёчку и край улыбки.

– Да… пожалуй. Настя, подождите! Что вы делаете завтра вечером?

– Я принесу вам счёт, – ответила Настя с интонацией, выражавшей удивление, насмешку, вежливость и, как ни печально, отказ.

– Завтра вечером?

– Нет, через пять минут, – отшутилась она и исчезла.

– Хорошо. Да чтоб тебя! – брякнул после её ухода Петров, обращаясь, разумеется, к себе.

Пока он смеялся над собственной выходкой, почёсывая затылок, допивая и доедая свой заказ, Настя вернулась со счётом.

– Послушайте, можете мне помочь? – спросил он собравшуюся отойти официантку.

– Да, пожалуйста! Ещё что-то хотите заказать?

– Нет, дело не в этом. Знаете, что? – сделав паузу и постаравшись воплотить в жизнь неудавшийся жест, продолжил он воодушевлённым тоном. – Подскажите, что мне делать?

– Простите? – засмеялась Настя.

– Видите ли, я не знаю, как выбраться из этой ситуации. Что обычно делают, чтобы пригласить девушку на свидание?

– Спрашивают, согласна ли она пойти на свидание.

– И что же сделать, чтобы она согласилась?

– Ну, это я вам не скажу, – отрезала девушка, покачав головой с серьёзно-шутливым взглядом.

– Это не честно. Я по таким правилам не играю. Вот вам моя визитка, и, если у вас найдётся свободная минутка, я примчусь куда угодно хоть на ковре-самолёте.

– Я подумаю, – улыбнулась она, плохо скрывая румянец на слегка загоревших щеках.

– Ну вот и отлично!

Он посмотрел ей вслед, закончил трапезу и положил деньги в счётную книжку. Подождав, пока чересчур благодарный гость выйдет из кафе, Настя подошла забирать счёт. Она пересчитала деньги и увидела маленький конвертик. Привыкшая зарабатывать чаевыми, официантка без промедления распечатала подачку, но не обнаружила внутри ни мелочи, ни крупных пожертвований. Вместо денег там лежала маленькая свёрнутая в трубочку бумажка. Настя удивлённо подняла глаза на окно, но не заметила под навесом соседнего ресторана ничего необычного. Она спрятала записку под воротничок и понесла посуду на мойку. Не дав девушке удовлетворить возрастающее с каждой секундой любопытство, к ней подбежал проворный толстый повар с подносом и приказал обслужить третий столик.

Пришло, наконец, время всеобщего поедания разнесённых блюд, а новые посетители не появлялись. Настя отошла в узкий коридор, соединявший кухню с подсобкой. Она достала бумажку и прочитала наскоро выведенные строчки:

«Соглашайтесь. Вы не упустите своё счастье, когда оно само стучится к вам в дверь. Вы не такая. Откройте же, прошу! Не дайте путнику замёрзнуть от вьюги пустоты перед порогом жизни.

Постоянный посетитель вашего кафе, похожего на райский уголок,

К. П.

PS: И что сделали со мной ваши глаза?.. Ей-Богу, не пойму… Ладно, просто приходите на свидание. Что вам стоит? Завтра в 18:00 у фонтана напротив!»

Настя улыбнулась, перечитала, задумалась на минуту, снова спрятала бумажку и пошла работать, увидев новых гостей кафе.