Loe raamatut: «55 невыдуманных историй. #запискиалмаатинца»

Посвящается моим родителям и сестре.

© Данияр Сегизбаев, 2020

ISBN 978-5-0053-0054-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

55 невыдуманных историй
#запискиалмаатинца

От автора

Уважаемый читатель, перед Вами 55 невыдуманных историй из моей жизни или записок алмаатинца, приуроченных к моему 55-летнему юбилею. На самом деле, их гораздо больше, но для первой книги были выбраны именно эти рассказы, плюс маленькие бонусы, которые я уже публиковал в социальных сетях, после чего по многочисленным просьбам моих друзей и подписчиков пришла идея издать эту книгу.

Время, описанное в рассказах – современное, хотя и затрагивает любимый мною советский период нашей жизни. О чем эта книга? О родителях и друзьях, о моем студенчестве и работе врачом-хирургом, о многочисленных путешествиях по миру, и даже о насекомых. События, описанные в книге правдивы, однако имена некоторых героев я поменял из уважения к их личной жизни, а некоторых уже нет с нами. Думаю, что у многих из вас в жизни бывали подобные истории, тем не менее, я написал эти рассказы, потому что, к сожалению, время беспощадно и неумолимо, и мы многое забываем, также как и свою историю.

Красной нитью во многих рассказах проходит история моего любимого города Алма-Аты. Все названия улиц и районов будут указаны именно те, которые были в момент действия, описанного в рассказе. Рассказы почти не «прилизаны», и некоторые истории вас смутят и удивят, но в этом и смысл моего повествования, каким бы неожиданным он ни был. Очень важно, что я попытался в своих рассказах уйти от всего неприятного и грязного, что окружает нас в повседневной жизни и льётся с экранов телевизора и интернет-сайтов.

Я бы назвал свои рассказы юмористическими, но иногда с небольшим философским смыслом.

Удалось мне или нет – судить вам.

Все рассказы объединены в своеобразные блоки и расставлены строго в хронологическом порядке:

– Юность – истории отрочества и юности

– Записки врача – невероятные истории из моей хирургической практики в больницах Алма-Аты и Целинограда

– Свадебные истории – приключения на свадьбах

– Путевые заметки – потешные и занимательные истории со всех уголков нашей необъятной планеты с информационными пояснениями

– Адский поезд – приключения в поездах

– Букашки – страшные, леденящие душу истории и удивительные факты о насекомых

– Невыдуманные истории – истории, произошедшие со мной и моими друзьями в разное время и разных местах

Каждая история – это цельный рассказ, поэтому читать можно с любого места и в любой последовательности. Желаю вам приятного прочтения!

ЮНОСТЬ

Всё чаще, вспоминая ту или иную историю, я все больше и больше думаю о своих незабвенных родителях, они всегда были рядом со мною, даже в самых моих дальних странствиях и путешествиях.

Они и сейчас рядом со мной, мои дорогие папа и мама…

ПЕРЕЛОМ

Мало кто помнит, что показывали по телевизору много лет назад на «Голубом огоньке» 1 мая 1978 года. Многие даже не знают, что такое «Голубой огонек», и почему он был именно 1 мая. Для моих молодых читателей подскажу, что «Голубой огонек» – это праздничная музыкальная программа, которая проходила трижды в году на Центральном телевидении на самые значимые советские праздники: Новый год, 8 марта и 1 мая.

Тем не менее, я точно знаю, что в 1978 году на первомайском «Голубом огоньке» с премьерой песни «Родина моя» выступала София Ротару. Может, кто-то из вас вспомнит строчки из той известной песни:

Я, ты, он, она,

Вместе – целая страна.

Вместе – дружная семья…

Патриотичная и бесхитростная песня стала в одночасье популярной, и ее постоянно крутили по радио и телевидению. Что касается меня, то у меня с этой песней связано одно из самых неприятных воспоминаний моей подростковой жизни…

1 мая 1978 года был праздник и выходной день.

Мой папа, известный профессор-травматолог, получил очередное приглашение на бешбармак, и вместе с его коллегами врачами и их семьями мы выехали в Илийский район Алма-атинской области. Встречал нас папин друг, главный врач Илийской больницы, у дома которого все оставили свои «Жигули» и «Волги», а дальше по проселочным дорогам на «уазиках» выдвинулись на джайляу в гости к чабанам.

Все было организовано по-казахски круто: для почетных гостей тут же зарезали барана, мужчины сели степенно выпивать водку с закусками, традиционно полулежа на красивых одеялах и подушках, а женщины внутри юрты накрывали столы, заваривали чай и готовили баурсаки и лепешки.

В это время Казахская степь удивительно прекрасна, земля покрыта ярко-зеленым ковром сочной травы и сплошными маковыми полями до горизонта, куда хватит взгляда. Тут и там стояли белые юрты, дымили костры и самовары, и над всем этим простиралось бескрайнее ярко синее небо. Многочисленные отары овец мирно толпились в загонах, огромные пастушьи собаки лениво валялись в тени повозок, терпеливо ожидая своей доли остатков мяса, а вдоль оград было привязано около десятка разномастных лошадей. После того как первые стопки водки были выпиты, разгоряченные мужчины, как обычно, поспорили, кто лучше управляется с лошадьми. Мой папа был очень азартный и тут же заключил пари с одним табунщиком на скачки.

К нескрываемому ужасу моей мамы, они тут же оседлали лошадей и по взмаху руки под свист и улюлюканье гостей умчались галопом в степь. Через минуту они уже исчезли в степной пыли, и мы с мамой, страшно переживая за папу, взбежали на ближайший холм, безуспешно ища его взглядом. К счастью, все закончилось благополучно, спустя некоторое время мужчины прискакали «ноздря в ноздрю», и я помню, как папа, смеясь, произнес тост о том, что, будучи профессором, он чуть не обогнал профессионального табунщика.

Я был восхищен поступком папы и с разрешения чабана тоже неспешно покатался на маленькой куцей лошаденке вокруг юрт. Мне показалось, что езда на лошади не такая уж и сложная и опасная, и захотелось прокатиться на более крутой и быстрой лошади. Стоило мне подумать об этом, как волей судьбы мои мысли практически сразу материализовались. Надо сказать, что кроме меня на стойбище были еще другие дети, и среди них красивая девочка лет 13—14 по имени Лейла, которая очень понравилась мне. Я всегда был очень влюбчивым, ну а здесь, среди красных маков и синего неба, конечно, сразу потерял голову. Пока я думал, как лучше с ней познакомиться, она сама подошла ко мне и спросила:

– А ты хорошо ездишь на коне?

Я кивнул головой и тут же не преминул сообщить ей, что являюсь «чемпионом города по конному спорту». Вежливо улыбнувшись, Лейла попросила покатать её на лошади. Я оглянулся, все взрослые были заняты или переместились внутрь юрты на бешбармак. Не раздумывая, я подвел Лейлу к самому красивому жеребцу и помог ей сесть в седло. Затем также взобрался на лошадь, сев позади Лейлы, и тронул поводья. Лошадь не спеша тронулась вперед, восхищенная Лейла рассмеялась таким счастливым смехом, что я сам начал смеяться и вконец возгордился своим поступком. Я был счастлив и взволнован, мы были рядом, её волосы развевались на ветру и щекотали мне лицо.

Неожиданно Лейла попросила меня поехать быстрей. Я начал аккуратно подгонять жеребца пятками, и он перешел на небольшую рысь. Начало трясти, и адреналин в крови пополз вверх. Мы кричали, смеялись и были на седьмом небе от счастья, когда вдруг, войдя в раж, Лейла попросила меня «добавить» еще скорости. Как вы понимаете, это был мой первый опыт управления конем, но недолго думая, вспомнив своего крутого папу, я с размаху стегнул лошадь камчой.

Обалдевшая лошадь встала на дыбы, вырвав поводья из моих рук, и тут же понесла нас диким галопом. Мы страшно испугались, изо всех сил стараясь удержаться в седле безумно скачущей лошади. Умирая от страха, я пытался одной рукой удержать уже кренившуюся вбок Лейлу, а другой судорожно поймать улетевшие от меня поводья. Все произошло мгновенно – на очередном прыжке Лейла с криком улетела в одну сторону, я же камнем рухнул в противоположную…

Когда в кино показывают жесткие падения, то резко водят камерой в разные стороны, и это на самом деле очень близко к правде. За секунду я увидел полукруглый горизонт, алые маки, степь без края, синее небо и стремительно приближающуюся землю. Потом я почувствовал сильнейший удар, несколько чудовищных кувырков и услышал удаляющийся стук копыт ускакавшей лошади. Я встал, меня сильно мутило, было очень нехорошо. Когда я посмотрел на свою правую руку, то чуть не упал в обморок. Обе кости предплечья, локтевая и лучевая, были сломаны, а кисть висела на коже плетью и была неестественно вывернута в другую сторону.

Вдруг резко и неожиданно пришла ужасная боль и осознание случившегося. От юрты к нам бежали люди. Я был в глубоком шоке, и все происходящее видел как будто со стороны, и происходило всё это не со мной. Оказывается, один из помощников чабана, увидев мое падение, зашел в юрту и деликатно намекнул гостям, что чей-то ребенок упал с лошади, не сказав, кто конкретно. Про Лейлу я даже не вспомнил, про неё вообще в суматохе все забыли. Подбежавшие гости с ужасом смотрели на мою болтающуюся руку и не знали, что предпринять и с чего начать помощь.

Бедная моя мама, я представляю, как ей было плохо. Что касается папы, он был страшно зол на меня, потому что понимал серьезность травмы как никто другой. Поскольку я беспрерывно кричал, он первым делом закатил мне пощёчину, чтобы я замолк, а потом начал осматривать мою руку.

Мой папа – лучший травматолог республики, поэтому несколько раз пощупав мою искалеченную руку, он двумя резкими движениями сопоставил отломки, тут же приложил картонку с дощечками и туго забинтовал руку. Мой крик боли прервался потерей сознания, я выключился на руках у мужчин, державших меня за руки и за ноги. Рядом в траву упал в обморок один из гостей, а дальше удерживаемая испуганными женщинами рвалась ко мне моя обезумевшая мамочка…

Когда суматоха улеглась, меня положили в юрту и… застолье продолжилось. Я тихо плакал от боли, кроме сломанной руки у меня было расцарапано все тело и половина лица. Все саднило и болело, я безумно хотел домой, но не посмел ослушаться папу. Через некоторое время родители Лейлы хватились её, никто не знал, что она была со мной на лошади. И тут я сказал им, что мы катались вместе, и она тоже упала недалеко от меня. Все тут же побежали на ее поиски и нашли несчастную девочку, лежащую в степи с сильнейшим сотрясением мозга.

После этого, конечно же, все бросились по машинам и поехали в ближайшую больницу в Илийский зерносовхоз. Не знаю, как перенесла эти 20—30 км бездорожья Лейла, я же изо всех сил сжимал зубами платок, чтобы не орать от безумной боли в руке, стараясь удержать её «на весу» в постоянно подпрыгивающем и скрипящем совхозном «уазике».

В поселок приехали под вечер, Лейлу увезли в Алма-Ату в отделение нейрохирургии, а мне наложили гипс и уложили на диван перед телевизором. Поскольку все были выпившие, решили заночевать у папиного друга, и гости опять сели за стол, бурно обсуждая произошедшее и восхищаясь папиным мастерством хирурга. Я, измотанный дорогой, процедурами и уколами и совершенно обессиленный, сквозь слезы смотрел «Голубой огонек». В больнице мне вкололи анальгин с димедролом, и боль чуть-чуть отступила. Мама присела рядом со мной, она очень переживала за меня, слезы беспрерывно лились из её глаз. Я, стараясь подбодрить маму, сказал ей: «Сейчас будет петь София Ротару, новая песня, тебе понравится…»

Запела Ротару, вместе с ней пел детский хор, на экране все были счастливы и веселы, прыгали и хлопали в ладоши. От отчаяния и жалости к себе, убаюканный мамой, я наконец уснул. Во сне я скакал на лошади по красивой степи и раз за разом падал лицом в степные маки, падения повторялись вновь и вновь, а саундтреком назойливо шли строчки из песни Ротару:

Я прильну, земля, к твоим берёзам,

Я взгляну в глаза весёлым грозам.

И, смеясь от счастья, упаду в твои цветы…

(теперь я понимаю, что эту строку Роберт Рождественский написал специально для меня)

Наконец, мы вернулись в Алма-Ату, рука болела и сильно отекла. Папа осмотрел ее и взял меня к себе в больницу. В отделении 12-ой городской больницы мне срочно сделали рентгеновский снимок, который оказался неутешительным. К сожалению, дорога по ухабам в разбитом «уазике» не прошла даром, фрагменты костей сместились, и началось воспаление. Расстроенный папа велел готовить меня к анестезии и пошел «мыться» на операцию. В этот раз все прошло хорошо. В операционной мне сняли гипс и под анестезией произвели репозицию отломков, надежно зафиксировали кости и загипсовали до самой шеи на два долгих месяца…

Благодаря профессионализму моего папы, сложнейший двойной перелом со смещением в итоге зажил бесследно и без всяких последствий. Но психологически мне пришлось пострадать еще не раз. История с Лейлой и той злополучной скачкой в степи аукнулась мне позже, когда в июне мы с папой полетели отдыхать в давно запланированную поездку на Черное море, в Ялту. Проклиная лошадь и свою влюбчивость, я заходил по пояс в манящую морскую воду, держа поломанную руку, замотанную в целлофан над собой, и аккуратно выходил обратно, страшно завидуя мальчишкам, беспрерывно ныряющим с пирса в набегающие волны.

В тот год я так и не искупался в море, мрачно сидя на берегу с книжкой в руке, я грустно смотрел на такое близкое, но запретное море, вспоминал степь и раз за разом слушал из окружающих со всех сторон динамиков издевательские строчки из той популярной песенки:

Над тобою солнце светит,

Льется с высоты.

Все на свете, все на свете

Сможем я и ты…

Как вы понимаете, в тот год я смог не всё…

И да, у Лейлы все сложилось хорошо, но встречаться с ней вновь я больше не захотел, она, скорее всего, тоже.

ПЕПЕЛЬНИЦА

Особо чувствительным читателям и сотрудникам «Greenpeace» советую воздержаться от чтения.

Когда нам со старшей сестрой было по 11 и 12 лет, мы поехали с семьей на одно из овечьих пастбищ на джайляу. Один из папиных пациентов оказался чабаном и, в знак благодарности за успешно проведенную операцию, пригласил нас к себе в гости на стойбище, пообещав подарить папе огромного барана. Поехали вчетвером: родители и мы с сестрой. Дорога была неблизкой и разбитой, и понятно, поскольку джипов тогда не было, мы долго и нудно «пилили» туда на папиной «тройке». Когда мы приехали, то взрослые сразу сели за бешбармак, помощники чабана начали резать и разделывать нашего барана, а мы с сестрой пошли гулять по степи.

Особенностью того места было бесчисленное количество степных черепах, их было так много, что мы с сестрой за час натаскали в сарай больше ста пресмыкающихся. Когда родители засобирались домой, мы с сестрой подвели их к сараю и с глазами кота из м/ф «Шрек» стали уговаривать забрать несколько черепах домой в Алма-Ату. План был простой, каждому из друзей мы планировали привезти по одной черепахе в подарок, а поскольку друзей было много, то счет шел на десятки отловленных особей.

Понятно, что вывоз столь внушительной популяции черепах родители пресекли на корню, мама с ужасом смотрела на шевелящийся ковер из ползающих черепах, а папа уже доверху забил багажник освежеванной бараниной. В итоге сошлись на двух черепахах, по одной сестре и мне. Мы долго выбирали из огромной кучи почти одинаковых на вид черепах, и наконец выбор пал на большую черепаху для сестры и маленькую шуструю черепашку для меня, с которой я запланировал всевозможные соревнования в будущем.

Пока ехали домой, мы придумали им соответствующие имена: Битюг и Тишка. Дома их отмыли от степной грязи, и выяснилось, что Битюг оказался слепой на оба глаза, видимо, от старости. По странному стечению обстоятельств, он на свою беду выполз из норы именно в тот день, когда в пустынную степь добрались пытливые пионеры из далекого города. Без своей любимой пыльной степи, горьких колючек и бараньих катышков, в коробке от ботинок «Цебо», доверху заполненной сочным клевером, и с чистейшей Алма-атинской водой, он умер на второй день от стресса и печали…

Тишка прожил еще меньше, будучи очень беспокойным, он особо не грустил и все время пытался свалить из нашего дома в свою родную степь, подальше от моей опеки и юннатской любви. В один из очередных побегов из своего плена, он каким-то образом перелез через декоративное отверстие балкона и сорвался с третьего этажа прямо на асфальтовую мостовую. Панцирь Тишки разлетелся на две части, не оставив ему никаких шансов на спасение. Надеюсь, он не мучился и даже не успел удивиться, когда перед смертью развил свою самую большую скорость в жизни. В знак уважения к его самоотверженности и волю к свободе, я закопал его в саду и даже соорудил красивую оградку из камешков…

Дело было летом, на дворе стояли любимые летние каникулы, телек днем почти не работал, многие друзья были в лагерях и у бабушек, и нам с сестрой нужно было чем-то занять себя, пока родители были на работе. На балконе лежал красивый, но неживой и слепой бедолага Битюг. Несмотря на трагизм ситуации, его панцирь был прекрасен, местами почти полированный с красивым шахматным узором.

Было жалко хоронить такую красоту, и тут я вспомнил, что в некоторых странах из черепах делают оригинальные пепельницы. Наш папа очень много курил, поэтому решение приготовить ему такой сюрприз вызвало неописуемый восторг у нас обоих, и мы стремглав бросились на кухню варить черепаху. Тогда не было интернета и, конечно же, никаких пособий о том, как можно извлечь черепаху из её панциря.

К моему ужасу, сегодня на «YouTube» и в «Google» я нашел массу лайфхаков, как сделать пепельницу из черепахи, тогда же я просто вспомнил, что туземцы варили черепах на костре, и тело чуть ли не само выскальзывало из костной оболочки. Нравственный аспект приготовления пепельницы нас совсем не смутил, Битюг прожил долгую и, наверное, красивую жизнь, и воспользоваться его панцирем для благого дела было вполне логичным решением.

Сестра извлекла с антресолей лучшую мамину эмалированную кастрюлю для приготовления бешбармака, мы налили в нее воды и пустили в последнее плавание несчастного Битюга…

Мы начали процесс варки часов в 11 утра и варили почти 5 часов, но гордый Битюг никак не хотел расставаться со своим домом. К обеду весь дом провонял так, как будто в квартире сдох кит, такой невыносимой вони мы не чувствовали никогда в жизни. Мы закутались в шарфы и платки, брызгали в комнатах духами, но нас просто выворачивало наизнанку от невыносимого зловония и смрада. Было жарко, мы открыли все окна. Соседи, сходившие с ума от запаха и вони, заволновались и начали тарабанить в двери и грозить милицией. Мы не знали, что делать, и я, пытаясь ускорить процесс, беспрерывно тыкал Битюга вилкой, но он оставался таким же жестким и неприступным.

Первой сдалась сестра и предложила прекратить эксперимент, выбросив Битюга на помойку. Мне же казалось, что после стольких часов мучений и борьбы в ужасном смраде, сдаваться было нельзя, и я решил попробовать вытащить его из панциря плоскогубцами.

Задыхаясь от зловония и пара, мы подцепили несчастное животное половником, и я, схватив его за переднюю часть, начал тянуть, пока сестра изо всех сил держала его за панцирь в брезентовых рукавицах. Сделав отчаянный рывок, я оторвал достаточный кусок разваренной плоти и вместе с ним обессиленный упал на пол. Сестра на вытянутых руках держала трехногую обезглавленную черепаху и плакала, кастрюля чадила и воняла, вся кухня была в пару, а с потолка падали мутные капли. Сдерживая подступившую тошноту, я выскочил на балкон и тут увидел возвращающуюся с работы маму…

Это был конец.

Планируя сюрприз с пепельницей, мы рассчитывали успеть закончить все до прихода родителей. Помыть все и ждать с красивой пепельницей на столе. Ужас содеянного вначале парализовал нас, потому что маминой расправы мы боялись больше всего на свете, но инстинкт самосохранения придал нам скорости. Я смыл оторванный фрагмент черепахи в унитаз, а кастрюлю с остатками Битюга мы просто вылили вместе с варевом в кухонное окно…

Даже сейчас, по прошествии многих лет, я с ужасом вспоминаю события того страшного дня. Толпа обезумевших соседей обступила маму уже на подходе к подъезду, все кричали и возмущались, как только могли. Больше всех пострадала соседка снизу: останки Битюга упали прямо на газовую трубу, проходящую прямо под окнами их кухни. Меня, конечно же, заставили снять черепаху с трубы. Рискуя жизнью, я по склизкой трубе залез на второй этаж и палкой скинул изуродованное тело животного на землю.

Конечно, хоронить я его не стал, бережно завернутый в «Вечернюю Алма-Ату», Битюг, наконец, закончил свой бренный путь на ближайшей помойке. Дома меня ждал кошмар: кастрюля из белой эмалированной красавицы превратилась в черный адский котел со струпьями и вместе с вилками и половником были отправлена на помойку вслед за Битюгом.

Мой папа никогда не бил девочек, но на мне он оторвался с лихвой, в тот день получил я крепко, несмотря на то что подарок готовился как раз специально для папы. Несколько дней мы кушали исключительно в зале из-за ужасного запаха на кухне, но, к сожалению, на этом мои злоключения не закончились…

На следующий день у нас «намертво» забился унитаз, и мама вызвала сантехника из домоуправления. Я прекрасно догадывался, что случилось с унитазом, но боялся признаться, поэтому вежливо встретил его и молча проводил в туалет. Сантехник долго ковырялся в недрах наших труб, засовывал туда троса и всякие приспособления, что-то бормотал и кряхтел, как вдруг я услышал его сдавленный крик…

Когда я вбежал в туалет, я увидел как он достает «нечто» из глубин унитаза, а в центре всего торчала жуткая морщинистая лапа с острыми когтями. Видели бы вы глаза этого сантехника!

Я начал было винить соседей, пытаясь отвести беду от нашей семьи, но, тем не менее, пришлось нам с сестрой раскошелиться на пять рублей, истратив разом все наши сбережения на лето.

Удивительно, что через 40 лет на островах Key West в США, я впервые заказал себе «Тортю» – тарелку черепашьего супа за пять долларов и тут же вспомнил свои пять рублей и папину несостоявшуюся пепельницу. Я рассказал супруге эту драматическую историю, вспомнил Битюга и… с удовольствием съел супчик, кстати, оказавшийся очень вкусным…

Поскольку эта история достаточно грустная, то я позволю себе немного пофантазировать, на тему слепоты Битюга и закончить свой рассказ на мажорной ноте…

Многие, возможно, не знают, что кроме Белки и Стрелки и пары обезьян, в космос летали две казахские черепахи. В 1968 году на борту советского беспилотного космического аппарата «Зонд-5», облетевшего вокруг Луны, находились две среднеазиатские черепахи, которые вернулись живыми и похудевшими на 10%. Правда, одна из черепах лишилась зрения из-за перегрузок при входе в атмосферу. Эти черепахи стали первыми живыми существами, долетевшими до Луны. Позже они были выпущены на волю, и кто знает, может быть, наш слепой Битюг был той самой легендарной космической черепахой?

Почему нет?..

Живут они долго, от Байконура до нас не так уж и далеко, мог и доползти за 3—4 года, вот только здесь ему не совсем повезло…

Так что неисповедимы пути черепашьи!