Tsitaadid raamatust «Хищный аленький цветочек»

отняло, хожу с трудом, ноги в Афгане лишился. И что? Пенсия две копейки». Его все жалели, помогали, как могли. А Вера Сизова жутко краснела, когда моя жена осенью им домашние консервы

– Вот почему Екатерина часто «болела» в детстве,

– Кроме той несчастной, что сидит в  кресле, – уперлась я. – Помните ее лицо?  – влез со своим вопросом Юрий. – Можете его описать? Меня снова затошнило. – Нет, только глаза – распахнутые,

одном месте. Полотно некогда принадлежало богатой еврейской семье из Берлина. Когда Гитлер пришел к власти, их всех отправили в лагерь смерти, а конфискованное имущество выставили на аукцион. Так тогда в Германии поступали с вещами уничтоженных иудеев – продавали всем, кто пожелает. Истинной ценности полотна никто не понял, его задешево приобрела семья учителя, члена компартии Германии, который умудрился выжить в годы рейха. Когда Берлин пал под натиском советских войск, в доме педагога поселился офицер Виктор Семенов, бывший преподаватель немецкого языка. Он подружился с  хозяевами, а те подарили ему пейзаж. Семенов привез его в Москву и начал собирать живопись. А еще сделал неплохую карьеру – стал крупным чиновником и  большим знатоком искусства, собрал великолепную коллекцию. И в конце концов понял, что преподнесенный ему в Германии сувенир – одна из работ гениального английского художника Джона Констебля. Семенов попытался найти семью антифашиста

«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу»,

ее финансами, любовью, поэтому старательно угождают ей, говорят, что она слышать хочет, ведут себя как ей нравится. Короче, пользуются моей

призналась: «Анатолий харчи, которые со

Никогда не плачь. Сквозь слезы мир кажется кривым».

«Каков он был, о, как произнесу!  – Тот дикий лес, дремучий и грозящий, чей давний ужас в памяти несу», – процитировала и я. – До твоего педагога строчки про лес сказал Данте Алигьери. Вернее, он их написал в своей поэме «Божественная комедия». Не

как-то связана со Львовой, мне необходимо