Loe raamatut: «Ромео с большой дороги»

Глава 1

Темнее всего перед самым рассветом, и это лучшее время для того, чтобы спуститься на цыпочках на первый этаж, не зажигая свет, открыть холодильник, вытащить оттуда бутылочку пива, пару кусков соленой рыбки и со скоростью ветра унестись в свою спальню, дабы насладиться добытым в полнейшем спокойствии.

Услышав из коридора тяжелое сопение, я глянула на будильник. Шесть утра. Понятно, сегодня воскресенье, и Александр Михайлович вынужден остаться дома – он, как и все российские граждане, имеет право на законный отдых. Только Дегтярева свободный день не слишком радует. В отличие от нормальных людей полковник не понимает, чем себя занять. Ну как проводит уик-энд подавляющая масса москвичей, обремененных семьей? Отчего-то те, кто мечтает перебраться на постоянное место жительства в столицу, полагают, что счастливые обладатели прописки в безумном мегаполисе развлекаются по субботам и воскресеньям на полную катушку: бегают по музеям, театрам, посещают концертные залы. Очень часто от тех, кто спит и видит, как бы уехать из тихого провинциального N-ска в никогда не засыпающую Москву, можно услышать подобную аргументацию своего страстного желания:

– Ну какой культурный досуг в нашем болоте? На сто километров вокруг ни одной консерватории, а вот в Москве, там…

И далее следует загибание пальцев с перечислением мест, куда постоянно ходят столичные жители: Третьяковская галерея, Большой театр, концертные залы…

Спешу вас разочаровать: более половины москвичей и примкнувших к ним варягов никогда не бывали в вышеуказанных местах, а кое-кто о них даже не слышал. В огромном городе бешеный ритм и очень дорогая жизнь, по этим причинам подавляющее большинство населения вынуждено работать с утра до ночи, а выходные посвящать домашним хлопотам. Люди сначала отсыпаются, потом едут за продуктами, готовят обед, играют с детьми, которые, сидя по десять часов в садике или школе, успевают забыть с понедельника до субботы, как выглядят мама и папа. А еще народ смотрит телик, а в качестве апофеоза выбирается в кино.

Но у Дегтярева иная ситуация. О закупке харчей и всякой хозяйственной ерунды ему беспокоиться не надо, супруга у Александра Михайловича отсутствует, малых деток он не имеет, телевизор не любит, от вида книг сразу засыпает. Впрочем, в театре или концертном зале к толстяку тоже моментально подлетает Морфей и хватает его в свои цепкие лапы.

Никакого хобби у Дегтярева нет: он не разгадывает кроссворды, не собирает игрушечные машинки, не клеит модели, не сколачивает табуретки, не ухаживает за цветами. Единственное, что может сделать, чтобы развеяться, это съездить к своему приятелю в глухую деревню за Уральскими горами, там изумительная рыбалка. Но ведь раз в неделю в этот неблизкий рай не полетаешь, поэтому в выходной полковник впадает в задумчивость. Сначала он проводит бессонную ночь, тупо переключая каналы у плазменной панели, потом, около шести, испытывает чувство голода и крадется на кухню.

Здесь уместно отметить, что полковник, никогда не отличавшийся стройностью, стал в последнее время еще толще – его вес перевалил за сто кило, и этот факт весьма огорчает Оксану, нашего семейного доктора и мою лучшую подругу. Не далее как месяц назад она устроила Дегтяреву форменный скандал, заявив:

– Если не похудеешь, стопроцентно получишь диабет и инфаркт в придачу.

– А еще гипертонию, – вякнула Машка. – Тучная собака – больное животное, это всем известно. – Будущий ветеринар, она все меряет на свой аршин.

Александр Михайлович крякнул, открыл было рот, но тут на него налетели абсолютно все домашние.

– Давно хотела отнять у тебя бутерброды с жирной ветчиной и копченой колбасой! – воскликнула я, выдирая из пальцев полковника трехэтажный сандвич.

– А сколько ты сахара в чай насыпал! – завозмущалась Зайка, хватая здоровенную кружку Дегтярева. – Я считала: шесть ложек!

– Разве можно жрать пиво и соленую рыбу с таким весом? – кипела Оксана. – Небось холестерин все сосуды забил.

Домработница Ирка неодобрительно вздохнула и, ничего не говоря, отодвинула подальше от Дегтярева тарелку с нарезанным сыром.

– Мы сами виноваты, – тихо сказал Аркадий.

– Интересно, почему? – мгновенно налетела на мужа Зайка.

Кеша обвел глазами стол.

– Посмотрите, что тут выставлено: сливочное масло, колбаса, сыр, ветчина, белый хлеб, шоколадные конфеты, варенье, сахар… Ясное дело, Дегтярев ест то, что видит.

– Ничего плохого в перечисленных продуктах нет, – ринулась в бой Оксана, – просто нельзя их употреблять в немереном количестве.

– У Дегтярева нет стоп-сигнала, – вздохнула я. – Он за один присест шесть здоровенных бутербродов съедает. А мне, например, такой порции на год хватит.

– Вот, – закивал Кеша, – о том и речь! Сами его провоцируем, а потом ругаем. Покупаем горы вредных, жирных продуктов, а затем хотим, чтобы Александр Михайлович худел.

– Предлагаешь всем перейти на капустные листья без масла? – серьезно спросила я.

– Ну, может, не надо так радикально… – чуть испуганно кашлянул Кеша. – Но следует помочь полковнику. Если в холодильнике не будет соблазнительной ветчины, Дегтярев не сумеет по ночам жрать сандвичи.

– Я? – фальшиво изумился полковник. – Да чтобы я… по ночам… сендвичи…

– Вот и хорошо, – кивнула Оксана. – Если не ел, то и не станешь страдать от отсутствия в доме изысков гастрономии.

– Переходим на здоровое питание! – заорала Маня. – Шоколадным конфетам – война!

– Масло – наш враг, – радостно подхватила вечно худеющая Зайка.

– А кефир – лучший друг, – закивала Оксана. – Думаю, всем пора подумать о здоровье. Ну, кто за?

Поднялся лес рук. Дегтярев, не пожелавший участвовать в голосовании, надулся, а потом спросил:

– В свете принятого решения имеется небольшое уточнение.

– Говори, – милостиво разрешила Зайка.

– Мы теперь ведем здоровый образ жизни? – ехидно осведомился Александр Михайлович.

– Верно, – кивнула Ольга. – Давно, кстати говоря, пора.

– Ладно… – протянул толстяк. – А Дарья? Она участвует в акции?

– Конечно! – хором ответили домашние.

– Между прочим, вешу сорок шесть килограммов, – быстро напомнила я, – и совершенно спокойно могу позволить себе шоколадку или пирожное.

– Недостаток веса еще не свидетельство хорошего здоровья, – мигом «утопила» меня Оксанка. – Вам всем необходимо пройти обследование, сдать анализ крови, ну и прочее.

– Я о курении, – зашипел, словно разбуженная зимой змея, Дегтярев. – Если мне нельзя вкусно есть, то можно ли ей дымить?

Я онемела. Вот уж не ожидала от полковника подобной подлости!

Домашние повернулись ко мне.

– Мать, сдай раковые палочки! – немедленно заявил Кеша.

– Действительно, безобразие, – подхватила Зайка. – Хоть представляешь, что тебя ждет впереди?

– Опухоль в легких, отрезанные ноги, старческое слабоумие, – мигом перечислила Маня.

– О нас подумай! – с радостью завозмущался полковник. – Сизый дым по всему дому…

– Неправда! – возмутилась я. – Курю лишь в саду или на балконе.

– Ага! – воскликнул страшно довольный Дегтярев. – Призналась! Балуешься табачком потихоньку! А кто в среду лгал? Кто говорил: «Я не прикасаюсь к сигаретам, а запах дыма с улицы натянуло, от соседей»? Значит, так, либо мы все ведем здоровый образ жизни, либо я ем ветчину.

– Ира, – каменным голосом приказал Кеша, – поднимись в комнату матери и уничтожь все запасы курева. Надеюсь, ты в курсе, где она заныкала отраву?

– Йес, – кивнула домработница. – Одна пачка в кресле, под подушкой, другая за картиной, на которой нарисован Хуч, третья под ковром, в углу, у стены.

– Действуй, – кивнул Кеша.

Я заморгала. Ну ничего себе! Всегда считала Ирку патологической лентяйкой, которой трудно отодвинуть занавески и протереть подоконник, а она, оказывается, даже под ковер заглядывает. Почему тогда не выгребает оттуда пыль?

Но я отвлеклась. Так вот сейчас, услышав сопение в коридоре, я сообразила, что Дегтярев снова крадется ни свет ни заря на кухню. Сопение стало громче, потом послышался глухой удар. Очевидно, полковник, стараясь незаметно добраться до лестницы, налетел в темноте на консоль. Давно заметила странную закономерность: ищешь днем по всем помещениям доску для скейта, шаришь по углам, но она сквозь землю провалилась. А решишь ночью спуститься во двор покурить, подкрадешься на цыпочках к черному выходу, не зажигая света… Трах-тарарах! Вот она, не найденная днем доска, лежит прямо на дороге.

– Понаставили капканов, – свистящим шепотом пробормотал в коридоре Дегтярев, – человеку не пройти! Накупили дурацкой мебели на трясущихся ножках!

Заскрипели ступеньки, полковнику удалось найти лестницу, и теперь его сто кило преодолевали последнюю преграду на пути к калорийным бутербродам.

Я схватила халат. Ну, Дегтярев, погоди! Как аукнется, так и откликнется, кто к нам с мечом придет, тот от него и погибнет. Решил отнять у меня сигареты? Сделал мою жизнь дома почти невыносимой? Так я тебе сейчас не позволю открыть охоту на холодильник. Причем действовать стану с циничной жестокостью: подожду, пока Александр Михайлович, преодолев все «капканы», доберется до конечной точки путешествия, откроет дверцу холодильника, обозрит полки, протянет руку к упаковке с сыром, и тут…

Снизу понесся звон, я вскочила с кровати. Пора! Полковник уже в кухне, сейчас толстяк уронил на пол чашку. Надеюсь, он разбил не мой любимый фарфоровый бокал, украшенный изображениями тучных мопсов в красных шапочках?

Со скоростью борзой я бросилась по лестнице вниз. В отличие от неповоротливого Дегтярева хорошо знаю, где у нас что стоит, и всякие там комоды, подставки для цветов и напольные вазы мне не помеха. Ощущая себя быстроногой ланью, я долетела до столовой и… чуть не упала, запнувшись о нечто большое, перекрывавшее вход в комнату.

Я наклонилась и ощупала препятствие. Банди! Питбулю стало жарко, и он решил слегка остудиться, развалившись на паркете. Интересно, каким образом Дегтярев ухитрился не упасть, натолкнувшись на пса? Или пит приплелся сюда пару секунд назад? Но раздумывать на интересную тему было некогда, из кухни послышался тихий скрип, шорох, чавканье.

На пальцах, словно балерина, я долетела до выключателя и, с размаху ткнув в него, воскликнула:

– Кто это у нас напал на холодильник?

Резко вспыхнувший яркий свет озарил полковника, одетого в уютный голубой велюровый халат.

– Мама! – завизжал Дегтярев и шлепнулся на табуретку. – Это кто?

Я с презрением глянула на толстяка.

– Неужели не узнал? Давай познакомимся. Дарья Васильева. Можно просто Даша.

Александр Михайлович шумно выдохнул.

– Фу! Слава богу, а я уж было подумал, что инопланетные черви из твоей спальни расползаются по Ложкину.

Я прикусила нижнюю губу. Ах он еще и издевается!

Неделю тому назад я, окончательно изведясь от скуки, поехала в город, в книжный магазин. Хотела купить новых детективов, но на полках стояли лишь старые издания. Увы, мои любимые писательницы Маринина, Устинова и Смолякова решили устроить себе отпуск. В самом отвратительном настроении я порулила на «Горбушку» в поисках дисков с сериалами, но и там меня поджидала неудача – никаких «криминальных новинок», на прилавках лежали фильмы, которые я уже успела купить и посмотреть по пять раз.

– Возьмите «Секретные материалы», – предложил один из продавцов.

– Это фантастика, – грустно отказалась я.

– Очень похоже на правду, – начал уговаривать парень. – Страшно, аж жуть, кругом трупы, расследования…

Я вздохнула и приобрела несколько дисков. Вечером всунула один в проигрыватель, потушила в спальне свет, щелкнула пультом, зевнула, посмотрела то ли две, то ли три серии и… неожиданно заснула.

Пробуждение оказалось ужасным. Сначала ожил слух, и до ушей долетел странный, ноюще– свистящий звук, потом мои глаза распахнулись. Не дай бог вам увидеть спросонья то, что узрела я. Из абсолютной темноты, в метре от моего лица покачивался на хвосте гигантский червь с горящими глазами. Это он издавал вой. Я оцепенела от ужаса. В ту же секунду мерзкий «гость» разинул пасть, неожиданно утыканную острыми, загнутыми внутрь зубами, вывалил длинный, лентообразный язык, начал приближаться к моей кровати. Паралич прошел, голосовые связки ожили.

– Помогите! – заорала я. – Убивают! Инопланетные черви-людоеды! Спасите! НЛО!

Первым в спальню, сжимая в руках табельное оружие, влетел полковник. Если вдуматься в ситуацию, то Дегтярев поступил более чем глупо. Ну разве можно победить инопланетян при помощи примитивной пули? И потом, Александр Михайлович был облачен во фланелевую пижамку, украшенную изображениями кота Гарфельда, подарок Машки на Новый год. Полковник выглядел в ней так забавно, что никакой револьвер не потребуется, зеленые человечки умрут со смеха, бросив беглый взгляд на нашего борца с преступностью.

– Что случилось? – загремел полковник. – Всем стоять! Стреляю без предупреждения!

– Там, там, там… – тыкала я пальцем в покачивающегося червя. – Вон он! Ужас!

Толстяк замер, потом хмуро сказал:

– Это телевизор, ты заснула, не выключив его. Ну-ка, от какого фильма коробка на тумбочке лежит? «Секретные материалы». Понятненько!

Отругав меня, Дегтярев ушел, но с тех пор не упускает момента, чтобы не напомнить о дурацком происшествии.

– Нет, это не инопланетный червь! – рявкнула я. – Что у тебя в руках?

– Сам не знаю, – вздохнул Дегтярев. – Какая-то жуть. Вроде холодная манная каша, но ее почему-то завернули в бумагу. Отвратительная пакость, откусил крошку и тут же выплюнул. Фу!

Я понюхала белый ноздреватый кусок.

– Это тофу.

– Кто? – вытаращил глаза полковник.

– Соевый сыр, – пояснила я, – говорят, страшно полезная вещь.

Дегтярев принялся сосредоточенно чесать переносицу.

– Слушай, а в той кастрюле что?

Я подняла крышку.

– Геркулесовая каша.

– Да? Ты уверена?

– Абсолютно.

– Почему она сизая?

– Ее сварили на обезжиренном молоке.

– Фу, смотрится мерзко, – констатировал полковник. – А на сковородке что?

Я обозрела куски странной, бесформенной субстанции.

– Хм… нечто в панировке.

– Ну а что именно?

– Понятия не имею.

– А ты попробуй, сжуй кусочек.

– Я?

– Конечно.

– Не привыкла завтракать в несусветную рань.

– Но должны же мы узнать, из кого получились комки! – азартно воскликнул полковник.

– Хочешь узнать, сам и кусай.

– Я не очень разбираюсь в тонкостях кулинарии, – закатил глаза Дегтярев, – могу идентифицировать объект неправильно.

– А я не хочу на него даже глядеть.

Александр Михайлович насупился.

– И кефир какой-то водянистый.

– Однопроцентный, – пожала я плечами.

– В сахарнице несладкий сахар, – голосом обиженного детсадовца протянул толстяк.

– Насколько знаю, Зайка купила фруктозу.

– Соль несоленая.

– Она морская, – закивала я, – очень полезная.

– Почему здоровое питание так отвратительно? – взвыл Дегтярев.

Я хихикнула:

– Вопрос не ко мне!

И тут зазвонил домофон.

– Семь утра, – протянул толстяк, – иди открой дверь.

– Кто из нас мужчина? – рассердилась я.

– На мне халат.

– А я в пижаме.

– Но это явно твои гости, – не сдал позиций приятель.

– Отчего сделал такой идиотский вывод? – уперлась я.

– Я не имею друзей, способных припереться в выходной день без предварительной договоренности, да еще ни свет ни заря! – рявкнул полковник. – Вон как трезвонит, сейчас Зайка вскочит!

– Пошли вместе, – предложила я.

– В этом доме никто ничего без меня сделать не может, – горько констатировал Александр Михайлович и пошлепал в прихожую.

Глава 2

– Немедленно прекратите терроризировать звонок, – загудел полковник и распахнул дверь.

На пороге стоял мужчина лет тридцати, невысокий, полный и, несмотря на молодой возраст, лысый, словно мексиканская собачка.

Узрев Дегтярева, он вытянул вперед пухлые ручонки и с отчаянием воскликнул:

– Папа!!!

Александр Михайлович быстро юркнул за мою спину.

– Простите, вы к кому? – поинтересовалась я.

Незнакомец вытащил из кармана клетчатый носовой платок, трубно высморкался и жалобно сказал:

– К папе.

– Вы ошиблись, – улыбнулась я.

– Нет, мне сюда, – замотал головой нежданный гость и подхватил с пола большую спортивную сумку. – Я запрашивал паспортный стол: Дегтярев Александр Михайлович прописан в Ложкине. Ранее имел квартиру в Москве, но переехал. Полковник. Все сходится. Но тогда он был лейтенант.

– Когда? – высунулся из-за моей спины Дегтярев.

– Папа! – снова взвыл визитер. – Я хочу тебя обнять!

Александр Михайлович вжал голову в плечи и сайгаком кинулся внутрь особняка. Гость шмыгнул носом, потом грустно сказал:

– Похоже, он не желает меня даже видеть. Между прочим, я провел сутки в дороге: сначала ехал на машине, потом на поезде, затем летел на самолете. Ладно, прощайте!

– Подождите, – попыталась улыбнуться я, – тут какое-то недоразумение.

– Вовсе нет, – скривился лысый пузан, – я давно знаю имя своего отца, просто не хотел тревожить папу. Но годы летят, вот и подумал: вдруг ему нужна моя помощь?

– Входите, – велела я, – сейчас разберемся. Только не шумите, домашние спят. Я – Даша.

– Ой, – робко вскинулся незнакомец, – вы супруга папы?

Я шарахнулась в сторону.

– Нет. Никогда не была женой полковника, простите, если разочаровала. Вы лучше представьтесь.

– Тёма, – тихо сказал гость, – вернее…

Договорить он не успел, потому что снова ожил дверной звонок. Забыв посмотреть на экран домофона, я распахнула створку и увидела свою подругу Таню Борейко. Но в каком виде!

На Татьяне криво сидело ярко-красное шелковое платье, один рукав был разорван, второй покрыт пятнами, а из декольте почти вываливался слишком пышный бюст (не так давно Танюшка решила приукрасить себя и обзавелась роскошной силиконовой грудью пятого размера). Подол шикарного наряда был измазан грязью. Май в нынешнем году выдался прохладным и мокрым, Таня, шагая от калитки, основательно испортила дорогой прикид. Волосы Борейко торчали в разные стороны, макияж превратился в черно-красно-бежевые потеки, колготки «радовали» глаз дырками и стрелками, а одна нога оказалась без обуви.

– Привет! – Таня икнула. – Вот, к тебе приехала.

– Зачем? – весьма невежливо осведомилась я.

– У меня б-б-беда, – прозаикалась Танюша, – д-д-домой никак… ик… ик… ик…

Тёма, вытаращив круглые глаза, глядел на Борейко, а та, продолжая издавать странные звуки, выудила из крошечной сумки трясущийся мобильник и, приложив его к уху, проворковала:

– С-с-слушаю! Д-да, я. Че? Не! Че? Не. Че? Да. Я? Не! Совсем! Я? Че? Ну ты, блин, даешь! Я у Дашки. К-какой? Ясный перец, у Васильевой! Мы ж вместе на тусо… ик… ик… Ща, она те сама скажет! На!

Не успела я моргнуть глазом, как Татьяна всунула мне крошечный, похожий на полусгрызенный леденец мобильный и, распространяя сильный запах алкоголя, прошептала:

– Выручай! С-с-скажи моему, что я тут ночевала, ик… ик!

И как бы вы поступили в подобном случае? Я прижала отвратительно выглядящий аппаратик к уху.

– Слушаю.

– Дашута, ты? – загремел в ухо голос Сергея, мужа Тани. – Моя где?

– У нас, в Ложкине, – ответила я.

– Давно? – слегка сбавил тон супруг.

– Извини, не посмотрела вчера на часы, когда ей дверь открывала, – принялась я врать.

– Вы вместе на тусовку ходили?

– Да, – лихо солгала я.

– И куда? – продолжил допрос Серега.

– Послушай, – старательно изобразила я возмущение, – время раннее, сегодня выходной, весь дом спит, а ты трезвонишь!

– Ну прости, – начал извиняться Серега. – Я в Америке, по делам бизнеса. Не сообразил про большую разницу во времени, здесь вечер. Ты ж знаешь Таньку! Вот я и беспокоюсь. Но раз она у вас, то полный порядок.

Я захлопнула крышку и протянула сотовый покачивающейся Тане.

– Держи.

– С-с-спасибо, – просвистела та, сделала шаг вперед, запнулась о сумку Тёмы, взвизгнула и начала падать.

Мы с мужчиной бросились на помощь к терпящей бедствие Борейко, но не успели. Продолжая верещать, словно заклинившая автосигнализация, Танюха рухнула на пол, обвалив вешалку и зонтичницу.

– Ну что за безобразие! – раздался из коридора возмущенный голос Зайки, и через секунду ее хрупкая фигурка, замотанная в розовый пеньюар, показалась в прихожей. – Это кто? – сердито осведомилась Ольга. – Какого черта они тут?

– Здорово, Ольгуньчик! – проорала Танюша, сбрасывая с себя разнокалиберные зонтики. – Беда у меня! Ой, бедища! Вот, пришла у Дашки помощи просить, она одна способна человека спасти.

– Ясно, – кивнула Зайка. – А это твой… э… обоже? Сергей опять в Нью-Йорк улетел?

– Обижаешь! – воскликнула Борейко. – Зачем мне такой урод? Ты на его пальто глянь! Где только отрыл такое?

– В магазине купил, – робко ответил Тёма. – А что, плохо смотрится?

– Офигительно! – резюмировала Танюха и стукнулась головой о галошницу.

– Если он не с ней, – попыталась добраться до сути Ольга, – то зачем пришел? Причем в такую рань. Милейший, вы сантехник? У нас снова воздушный фильтр сорвало?

– Нет, – вздрогнула я, с ужасом вспоминив недавнюю аварию, когда залило водой весь первый этаж, – это всего лишь Тёма, сын Дегтярева.

Зайка села на галошницу.

– Кто? – растерянно спросила она.

– Эй, поосторожней! – завозмущалась Танька. – Ты мне чуть не на башку плюхнулась, раззява!

– Чей сын? – недоумевала Ольга, разглядывая красного, вспотевшего от смущения Тёму.

– Говорит, что полковника, – вздохнула я. – Знаешь, Зая, ты отведи парня в столовую, дай ему кофе и выясни ситуацию, а я пока займусь Танюшкой.

– Ладно, – обалдело согласилась Ольга. – Артем, следуйте за мной.

– Я Тимофей, – поправил «сынок».

– Но ведь представились Тёмой, – напомнила я.

– В паспорте стоит Тимофей Николаевич Ведро, – с достоинством объяснил гость, – но для своих я Тёма.

– Ведро… ведро… Где ведро? – спросила Зайка. – Не вижу никакого ведра. Зачем оно вам? Уж не возите ли в нем вещи?

– Ве€дро – это я, – без тени улыбки пояснил Тёма. – Ударение на первом слоге – Ве€дро, фамилия такая. Неужели никогда не слышали?

– Нет, – решительно ответила Зайка, – с ведром до сих пор не знакомилась, у нас на канале, правда, есть оператор Тачка.

– Ха-ха-ха, – четко произнес Тёма, – вы меня разыгрываете. Таких странных фамилий не случается.

Таня наконец встала на ноги.

– Он идиот, – резюмировала она, – ведро, тачка… Одного поля ягоды.

– Не отвлекайся. Так что у тебя стряслось? – спросила я.

Борейко плюхнулась на галошницу, не в силах долго удерживать вертикальное положение, и завопила:

– Дашка! Спаси! Меня Серега убьет!

– Давай по порядку, – приказала я, – и без лишних эмоций.

Танюха прижала руки к груди.

– Погибаю!

– Спокойно.

– Уже труп!

– Пока еще нет, говори спокойно.

– Прямо тут?

– Можем пойти ко мне в спальню.

Борейко вскочила и, уже совершенно не шатаясь, побежала к лестнице.

– Ты же знаешь Серегу… – причитала она на ходу. – Скупой рыцарь, жадина, сухарь, скукота ходячая! Катастрофа! Он меня выгонит, не простит шубу. Хотя, если подумать, зачем мужику розовая шиншилла?

Я молча поднималась по ступенькам.

С Борейко мы знакомы пятнадцать лет. Танюшка долгое время работала стюардессой, но на борт авиалайнера ее привела не любовь к полетам и небу, а яростное желание выйти замуж. Таня по образованию учительница русского языка и литературы, но скажите, положа руку на сердце, откуда в школе женихи, а? Там и мужчин-то днем с огнем не отыскать! Не считать же за достойную партию вечно пахнущего дешевыми сигаретами физрука или семидесятипятилетнего преподавателя труда? К тому же Татьяне хотелось богатого супруга, способного освободить жену от тягомотной ежедневной работы.

– Понимаешь, – разоткровенничалась один раз Таня, прибежав к нам в гости, – есть женщины-лошади, им на роду написано пахать круглосуточно. А еще бывают наседки, тем положено рожать и заниматься детьми, садом-огородом, бытом. Но иногда, очень редко, на свет появляются райские птицы, на них просто любуются. Красота, как известно, спасет мир.

– И ты, значит, из этой уникальной категории? – уточнила я.

– Ага, – без тени сомнения закивала Борейко, – совершенно справедливо. Мне нельзя ни работать, ни готовить, ни рожать. Судьбой начертано иное: украшать жизнь человека, который оценит меня. Надо только во что бы то ни стало найти подобный вариант.

Слов нет, Танюшка хороша, будто фея. У нее хрупкая, стройная фигурка, женщину подобной комплекции трудно представить на огороде с лопатой или с тазом мокрых простыней у проруби. Таня обладает нежной кожей, а на ее личике сияют огромные, наивно-голубые глаза с пушистыми ресницами. Если кто-либо умудряется обидеть Борейко, она моментально краснеет, приводя хамов в откровенное замешательство. Даже самый записной негодяй при виде румянца, наползающего на щеки очаровательной молодой женщины, начинает испытывать муки совести – ну разве можно сделать больно столь чистому, безобидному существу?

Но я отлично знаю Танюшку и могу вас заверить: под личиной этакой Красной Шапочки скрывается терминатор, уверенно идущий по раз и навсегда утвержденному для себя маршруту. Если понадобится, госпожа Борейко, покраснев от злости, преспокойно утопит любого, кто встанет на ее пути к вожделенной цели. Отчего я поддерживаю отношения с Танюшей, хорошо зная такой ее характер? Трудный вопрос. Ну, во-первых, не сразу разобралась в Борейко, долгое время считала ее, образно говоря, незабудкой, во-вторых, лично мне она ничего плохого не сделала, а в-третьих, не так-то легко порвать с человеком, которого знаешь много лет. Кроме того, я испытываю к Танюшке уважение. Поясню. Многие женщины мечтают стать супругой богатого Буратино, но не делают никаких шагов навстречу своему счастью. Просто стонут:

– Ах, где бы встретить свою судьбу?

А вот Борейко – человек действия. Я очень хорошо помню, как она начинала охоту на мешок с золотыми дублонами. Танюшка пришла однажды ко мне и впрямую спросила:

– Подскажи, где можно оторвать богача?

– В ресторанах, саунах, на тусовках, концертах, всяких презентациях, в районе Рублевского шоссе, – стала я перечислять заповедники.

Таня скривилась:

– В сауну мне с мужиками не попасть, разве что в качестве проститутки, но это не тот путь. На тусовках и во время всяких сборищ полно баб, там у парней глазенки разбегаются. Рублевка вообще дохлый номер – заборы до луны, охраны полно. Нет, нужно иное место. Такое, чтобы у моего будущего мужа имелось свободное время для приятной беседы с умной красавицей. Я имею в виду себя. И где оно?

Я пожала плечами.

– Не скумекала? – прищурилась Борейко.

– Нет, – честно призналась я.

– В самолете, – торжественно объявила Танюха. – Рейс Москва – Нью-Йорк, бизнес-класс, куча времени, которое пропадает зря, от тоски сдохнуть можно. А тут выхожу я, вся шикарная, и начинаю заботиться о мужике. Решено, иду в стюардессы.

Ради осуществления поставленной задачи Таня сменила профессию и налетала кучу часов. Мне уже порой казалось, что она никогда не добьется успеха. В принципе, расчет ее оправдался: романы в небе завязывались легко. Но столь же быстро они завершались на земле. Другая на месте Борейко, плюнув на мечту и забыв про жар-птицу в небе, схватила бы простую синицу. Но Танюшиному упрямству могли бы позавидовать все ишаки Средней Азии. И в конце концов добрый боженька сжалился над упертой красоткой – не так давно свел ее с Сергеем Боровиковым, бизнесменом из столицы. Наконец-то Борейко получила богатого супруга. Но Сергей оказался человеком сурового характера, он строго-настрого запрещал супруге одной выезжать на вечеринки.

– Никакой нужды тебе нет шастать по Москве, – твердо заявил Боровиков. – Парикмахер сам прикатит, и портниха придет. Захочешь чего в дом купить, звякни в бутик, примчатся с каталогом. Спортом тоже можно заниматься, не выезжая, зря я, что ли, бассейн и тренажерный зал в коттедже оборудовал? В общем, так: в гости подружек звать не надо и в город, на тусовки, не шляйся!

Таня приуныла и попыталась найти себе хоть какое-то развлечение. Купила компьютер и принялась лазить по чатам, но супруг, великолепно ориентировавшийся во всемирной паутине, мигом прикрыл забаву, сурово заявив:

– Знаю я эти примочки! Сначала просто ля-ля, а затем трах в реале. Вот тебе «Сони плайстейшен», можешь играть до умопомрачения.

Вот такой муженек достался Танюшке. И за последние полгода он стал совсем невыносим.

Единственной отдушиной в жизни Тани стали поездки мужа в Америку. Едва Сергей взмывает в воздух, жена моментально устремляется на вечеринку и пляшет там до потери пульса. К слову сказать, Танюша вовсе не хочет изменять мужу, она не дура, не желает потерять обретенное с таким трудом богатство. Борейко просто скучно, накопленная энергия ищет выход. Сергею следовало бы понять: ничем дурным супруга заниматься не собирается, ей просто необходимо «прогулять» на народе новые драгоценности, похвастаться очередной сумочкой от известного дизайнера или платьишком от кутюр. Вполне невинные женские шалости! Но Сергея душит ревность. Оказавшись в Штатах, он принимается трезвонить жене с одним вопросом:

– Ты где?

– Дома, – быстро врет Танечка.

А муж напряженно прижимает трубку к уху, пытаясь услышать посторонние звуки и понять: лжет супруга или правда сидит на диване в гостиной площадью с гектар.

На этом свете есть лишь одна подруга, с которой Тане разрешается куда-нибудь прошвырнуться. Это я. Уж не знаю, чем заслужила доверие Боровикова, но он сам говорит жене:

– Скатайся в Ложкино, или сбегайте с Дашей по магазинам.

Одна беда, я терпеть не могу тусовки, а поход по бутикам вызывает у меня прямо-таки золотуху. Иногда, правда, я уступаю просьбам Танюхи и тащусь за ней по коридорам ЦУМа, Петровского пассажа или Крокус-сити. И походы эти сопровождаются регулярными звонками Сергея, на которые я неизменно отвечаю:

– Да, мы вместе, сейчас сядем пить кофе.