Вопреки

Красная карточка

Ты должен прыгнуть в воду, чтобы понять, как научиться плавать

Я проснулся около полудня. В квартире никого не было. Это я понял по тому, что в прихожей не горел свет, а с кухни не веяло ароматом свежего крепкого кофе, который папа обычно пил пока не надоест. Из постели мне совершенно не хотелось вылезать: мне было так уютно лежать под большим хрустящим одеялом, что казалось, ничто не способно было лишить меня этого удовольствия.

«Привет, я сегодня с 13:00 свободна!»

Вот же чёрт, я совсем забыл, что договорился погулять с Дашей. Я вообще не представляю, как ей смотреть в глаза, зная, что уже вечером я перееду из страны навсегда! Да, я, как последний придурок, ей ещё ничего не сказал… и не знаю, смогу ли.

«Привет. Хорошо. Куда пойдем?»

«У тебя возле дома есть классное кафе. Туда?»

«Не вопрос! Жду тебя к 14:00:)»

Вообще, это был большой вопрос, ведь как ей сказать всё то, что я собирался, я совершенно не представлял. Конечно, нужно быть полным кретином, чтобы, например, сказать, что я уезжаю учиться, потому что с учёбы когда-нибудь да возвращаются. Врать тоже не хотелось, но правда меня пугала сильнее, чем сам переезд. Я уже однажды предал Дашу и не хочу предавать её ещё раз. Тогда она меня простила, но это не значит, что простит и в этот раз. Но думать об этом сейчас было бы сравни самоубийству.

Умывшись, я зашёл на кухню, найдя на плите медленно остывающую турку. Уже предвкушая вкусный кофе, я прислонился к подоконнику, как сильный порыв ветра распахнул приоткрытое окно и оно, ударившись о нишу, снесло турку, а заодно и меня с подоконника. Мои серые спортивки тут же пропитались тёплым кофе, а молочные обои на стене разукрасились коричневыми каплями.

Что ж, оставаться без кофе я всё равно не планировал! И решив позавтракать в ближайшей кофейне, я направился в свою комнату, закинув по пути грязные вещи в стиральную машину. «Вот чёрт», – подумал я и вернулся к ней. Это же были мои последние штаны в доме! И что же мне надеть? Весьма интригующий момент… Я стоял несколько минут в раздумьях над стиральной машиной и пытался поймать хоть какую-нибудь мысль за хвост. Точно! Возьму у папы! Тем более эти вещи смогут стать хоть какой-то физической заменой моей семьи в Рупрехте.

Ах да, я же не сказал, куда переезжаю! Что ж, мы жили в одной из мировых столиц, и мой переезд был глобальным. Я переезжал в своенравную страну Рупрехт, в её столицу город Рэй. Вообще, у нас в соседнем с Рэйем городе Иве есть таунхаус, но папа уверен, что пока мне опасно там находиться, поэтому он купил мне двухкомнатную квартиру в Рэйе. Почему опасно? Расскажу об этом позже, но история весьма занятная.

Я посмотрел на часы, была половина первого. Вот же чёрт! Уже половина первого, а я все ещё сижу дома и без кофе! Кошмар! Я быстро натянул на себя вещи и направился в прихожую.

– Барни, поторопись, а то не возьму тебя с Дашей гулять! – Воскликнул я, когда Барни вновь ушел есть на кухню. Знатный обжора! Только попробуй вовремя не накормить, он тебе устроит и штурм памяти, и землетрясение совести! – Барни! – Крикнул я, надев кеды. – Меня Марта убьет, что я в обуви по дому хожу, – недовольно заворчал я, зайдя на кухню. – Пойдем, потом доешь! Вот уеду я сегодня, папа тебя так ждать не будет! – Пыхтел я, оттаскивая Барни за ошейник от миски в коридор.

Да, Барни со мной не ехал, и я не представлял, как я с ним расстанусь! Пять лет мы прожили душа в душу, делив каждый кусок друг с другом, а уже завтра я не буду уворачиваться от слюнявых поцелуев и не буду устраивать пробежки за каждой новой собакой… Становилось так тоскливо от этой мысли, словно часть меня медленно переставала существовать, оставляя взамен себя лишь черствую пустоту. Барни появился у нас совершенно случайно, но я так рад этому случаю, что не представляю нашей, а особенно своей, жизни без него.

Дело было накануне папиного дня рождения. Папа, как всегда, задерживался на работе, а его ужин уже в десятый раз подогревался в микроволновке.

Вообще, повар из меня был так себе, но единственное, что я научился готовить за то лето у бабушки, – мясо по-французски, чем постоянно угощал папу. Я уж не знаю, какой выдержки ему стоило первое время есть мою почти горелую бурду и не кривиться, но как только я научился не нарушать все тонкости, так блюдо заходило на ура (я просто все ещё думаю о завтраке, поэтому так часто отвлекаюсь на еду).

Ну так вот, папа задерживался, а я смотрел цену на шпицев и корги в нашем городе. Вообще, в детстве папа мне устроил целый зоопарк, когда мы жили в загородном доме. У меня был кролик Омлет, хомяк Плуто, кошка Груша и даже курица Арина, которую я стащил в контактном зоопарке. Я вообще не представляю, как мне это удалось! Мне было три года, и я с курицей размером с меня как-то умудрился незаметно улизнуть ото всех на экскурсии. И пока все, сбиваясь с ног, искали меня, я благополучно сидел со своей новой подружкой возле нашей машины. Не знаю, заплатил ли папа за курицу или мой громкий визг, как самая противная сирена, и нежелание отдавать ее назад добили смотрителей зоопарка, но назад мы уже ехали втроем.

Но я всегда хотел собаку, чтобы она была такой же неугомонной, как я, и всегда была рядом, когда это нужно. Я слезно клялся папе следить за ней, гулять, мыть и кормить самостоятельно, но папа был непреклонен.

Став взрослее, я забросил эту надоедливую песню про собаку и смирился с тем, что куплю себе настоящего друга, когда стану жить отдельно (раньше для меня это было смешно, но сейчас – нет). Я хотел себе шпица или корги, чтобы это был вечный двигатель, независимо от своего возраста. Я постоянно заходил в зоомагазины и по часу зависал у витрин с собаками, но назад всегда приходил один. Я уважал папино решение, что ему не до собаки в доме, и не хотел нарушать его, как бы мне ни хотелось. Но в тот вечер все изменилось!

Папа позвонил в дверь вместо того, чтобы открыть ее ключами. Выглядел он странно: озабоченно и счастливо одновременно. Куртка была наполовину расстегнута, руки покраснели от мороза, а на манжетах свитера была какая-то детская смесь или пюре.

– Что случилось? – Я смерил папу оценивающим взглядом, когда он закрыл дверь.

– У меня для тебя сюрприз!

– Хороший? Па, ты весь дрожишь! Я сейчас плед принесу!

– Да подожди ты со своим пледом! – Папа расстегнул до конца молнию у куртки. – Ты готов? – Он горящими глазами посмотрел на меня, явно предвкушая реакцию.

– Не уверен…

Папа убрал руки от груди, аккуратно взяв пищащий комочек под задние лапы. Я искрящимися глазами посмотрел на папу, открыв рот и замотав головой:

– Ты серьезно?

– Я сегодня вышел пораньше с работы и решил прогуляться до дома мимо парка, раз машина в сервисе. Но до парка я так и не дошел: возле мусорных баков лежала фанера, а из-за нее раздавался жалобный писк. Я подумал, что мне показалось, но решил на всякий случай посмотреть. Хорошо, что я решил это сделать! Там сидел этот замерзший малыш, прижавшись к баку, и от страха не знал, что ему делать. Я взял его на руки, и мы сразу нашли общий язык! Он уже отогрелся под курткой, а то выглядел вообще нехорошо, когда я его нашел. Я вот тут купил всевозможные пакетики с кормом, но сначала хорошо бы его вымыть, – папа почесал щенка за ухом. – Держи! – Папа аккуратно взял Барни под лапки и передал мне. Я взял его на руки и прижал к себе, целуя в мордочку. – Завтра поедем к ветеринару! Явно породистый. Не представляю, у кого такое жестокое сердце…

– А твой день рождения?

– Его здоровье важнее, чем очередной праздник, – папа улыбнулся.

– Папочка, я так тебя люблю! – Я сильнее прижался к папе, заливая слезами его грудь. Папа гладил меня по спине, целуя в голову, и радостно наблюдал за тем, как щенок оживает на моих руках.

Вот поэтому я не представляю себе жизни без Барни, он был настоящим новогодним чудом, которое каждый из нас ждал!

Мы вышли на центральную аллею, усыпанную кафетериями и ресторанчиками, которые уже вовсю принимали посетителей, сверкая своим лоском и привлекая вычурными названиями блюд в меню. Вообще, если честно, ничего особенного в этих кафешках не было, кроме цен, которые были рассчитаны на привилегированное общество, но в большинстве из них еда была абсолютно не высшего класса.

Мы часто ходили с папой ужинать в некоторые из них, когда в нашей жизни не было Марты, и почти ни один из ресторанов в центре не приравнивал свое высокомерие к подаваемому на стол. Все считали своей обязанностью показать уровень достатка и роскошь жизни, но выглядело это больше забавно, чем впечатляюще. Не знаю, что было по утрам, но вечером здесь то и дело были женщины в меховых шубах и блестящих платьях, усыпанными миллионом бриллиантов, которые все, я подчеркну, ВСЕ, должны были заметить. Мужчины, считавшие своим долгом тыкать в официантов и требовать уважения ну не меньше, чем как к высшему государственному лицу. Дети, такие же надменные, как и родители, знавшие только как требовать, но не умевшие просить или благодарить. Весь этот напускной люкс скрывал их комплексы и неполноценность личности, но явно не подчеркивал их статусности. Да, были совершенно очаровательные лица, на которые смотреть было одно загляденье, но таких было мало, и приди ты в какой-нибудь, скажем, Séduction, где столики расписаны на год вперед, не увидишь ничего, кроме душного воздуха и золотого сияния над каждым столиком.

Вот поэтому я люблю маленькие кафе с парой столиков внутри, за которыми сидят люди, отвлеченные от погони за роскошью. Они пьют кофе, смеются, плачут, разговаривают по душам или просто что-то печатают на ноутбуке, здесь царит атмосфера непринужденного знакомства, где каждый уважает молчание другого. А ещё в маленьких кафе мне нравится то, что ты можешь просидеть там весь день и даже не заметить этого, потому что тебе так спокойно на душе, что не нужно строить аристократа, прожившего всю жизнь за границей и закатывающего глаза, если ты рыбной вилкой полез к мясу, что облегченно выдыхаешь в осознании своей свободы.

Но по правде говоря, вся эта любовь к незатейливым кофейням началась с Даши, потому что она всегда выискивала такие непринужденные места, в которых я раньше никогда не бывал, а если и проходил мимо, то ни за что бы не догадался, что там кафе или ресторанчик. Одно время Даша любила ходить по дорогим кафе, насмотревшись красивых картинок в социальных сетях, но ее, как и меня в прошлом, ждало разочарование от публики, лицемерно оценивающей ее внешний вид. Пару раз побывав в таком чистилище, она перешла на менее агрессивные заведения, а после и вовсе растворилась в атмосфере лофтов. Тем более у нее довольно специфический гастрономический вкус, который заключается в том, что она почти ничего не ест, кроме каких-то определенных продуктов. И сводить ее в рыбный, мясной или в ресторан авторской кухни – будет непосильной задачей. Хотя, возможно, авторские блюда она попробует, но все равно придется подстроиться под нее, чтобы не оставить голодной.

– Американо со сливками и карамельным сиропом, пожалуйста, и кленовый пекан, – проговорил я после минутного раздумывания. Выйдя, мы сели на веранде кафе, которую навес защищал от яркого солнца. Не могу сказать, что я вампир, но солнечный свет я не очень люблю, особенно если от него никуда не деться. Барни смотрел на меня голодным взглядом, требуя половину десерта. – Ну ты же только что поел! – Воскликнул я, отпивая кофе. Барни недовольно хмыкнул и отвернулся. – Ладно-ладно, на! – проговорил я, закатив глаза, и отломил половину пекана. – Вообще, тебе нельзя сладкое! – Барни хитро смотрел на меня и облизывался. – Сделаем вид, что этого не было! – Я улыбнулся и обнял его, поцеловав в нос.

Через полчаса, когда кофе все же закончился, а Барни уже в сотый раз вставал передними лапами мне на коленки и заглядывал в глаза, я решил перейти ко второму пункту своего плана на день. На часах было двенадцать пятьдесят семь, и на прогулку у нас оставалось минут сорок и минут пять, чтобы вернуться домой.

Сегодня я хотел запомнить все, что меня окружало, надышаться этим до боли родным воздухом, пройтись по любимым улицам, съесть все то, чем я себя баловал, и выпить все то, что я хотел. Мне хотелось сохранить Энск в своей памяти как город, в котором мне было очень хорошо, несмотря на все то, что происходило. Мне хотелось просто побыть здесь ещё немного наедине с самим собой. Неизвестно, когда ещё представится такая возможность и представится ли…

Мы побродили ещё немного мимо витрин дизайнерских магазинов, окон домов и теней переулков, прежде чем вышли к реке, отдаляющей нас от замка. Мне кажется, мои рыцарские амбиции полностью реализовывались при виде этой цитадели. Хоть я и не питал особой страсти к архитектуре, но замок был удивительным отпечатком прошлого в настоящем. В детстве я всегда просил папу идти гулять именно сюда, потому что представлял себя каким-нибудь крестоносцем, который защищал свою крепость. А когда папа купил трехлетнему мне рыцарский меч в детском магазине, то я с ним не расставался даже в ванной.

Да, замок, конечно, сейчас был нежилым, а стены местами дышали на ладан, но это не умаляло его величественного достоинства. Замок был построен по готической моде шестнадцатого века, но с соблюдением всех обязательных требований для безопасного проживания в нем. Это было массивное строение из серого камня, который создавал толстые стены для спокойного отражения нападений, если таковые, конечно, имели место быть. Замок окольцовывало несколько высоких башен, наверное, высотой с пятиэтажный дом, с острыми куполами цвета воронова крыла. Но больше мне нравилось, что Вульфрик предусмотрел прием гостей заранее, а потому там, где сейчас река, в 1673 году был глубокий ров, над которым располагался откидной деревянный мост, и если, скажем, прийти к Вульфрику без приглашения, то можно сразу разворачивать коней. Вряд ли можно было бы докричаться до него через каменные стены! Сейчас, конечно, мост был не откидным, а балочным и железобетонным, но по его краям висели каменные цепи, отдаленно напоминавшие средневековые. Рядом с правой башней была конюшня, скорее всего, на десяток лошадей, потому что была небольшой. Правда, если брать во внимание, что Вульфрик был не особо агрессивным, то лошади были, скорее, домашними животными, чем помощниками в сражениях. Но больше замка мне нравились витражные стекла в окнах и высокий пиковый забор, окружавший замок. Он не был похож на тюремный или какой-то пугающий, просто надежный частокол с выкованными инициалами и красивыми загогулями посередине.

Внутри замка я был давно, но помню, что там достаточно много фресок и портретов его жителей, покрытых золотым напылением. Ещё там есть орган в просторном холле и столовая размером с половину замка. Интересно, сколько поросят уходило за ужин?.. Уцелевшая от мародеров мебель была настоящим произведением искусства: резные шкафы, кровати, в изголовьях которых лежали золотые пантеры или головы тигров, хрустальные херувимы вместо однообразных подсвечников, мраморные статуи, с ладоней которых лилась питьевая вода, всякие религиозные штучки, ненавязчиво напоминающие о себе присутствием в каждой комнате. Но меня всегда забавляли серебряные пули и заточенные колы размером с маленький топорик. Всегда было интересно, пригодилось ли хоть раз это оружие Вульфрику или он покинул наш мир неудовлетворенным своей охотой на любителей красного полусладкого? Жалко мужика, если так!

Замок считался культурным наследием и каждый год город отмечал день рождения его постройки, будто замок внезапно оживет, задует свечи на торте и душевно каждого поблагодарит! Иногда такой цирк меня ужасно раздражал, но все мы должны чтить прошлое для успешного будущего, как же без этого. Но если хотите знать мое мнение, то я каждый год делал бы минимальную реконструкцию, а то так, глядишь, именинник и не доживет до следующего юбилея.

Мы перешли по мосту, направившись вдоль территории замка к дому. Окна моей комнаты как раз выходили на него, и я всегда завороженно наблюдал за замком, когда на него находил туман или он медленно покрывался снежным слоем или когда рассветные лучи пробивались в его окна, озаряя помещения внутри, и выходили наружу, преломляясь через цветные витражи. Каждый раз это было волшебное зрелище! Намного лучше вечерних пробок под окном.

Барни пробежался по заросшим тропинкам замка, вынюхивая след очередного уличного кота, за которыми он имел обыкновение следить. Но сегодня, видимо, было ещё не наслежено, поэтому он переключил свое внимание с пыльной песчаной тропинки на меня, принюхиваясь к карманам.

– Тебе что-то не нравится? – Спросил я после тщательного осмотра. Барни почти всем носом залез в карман косухи. – Ты думаешь, что у меня тут еда? Нет, приятель, извини, ты уже свою норму выполнил за утро! Пойдешь на качели? – Барни радостно завилял хвостом, переминаясь с лапы на лапу. – Только не долго! – Я отстегнул карабин поводка и Барни ринулся к плетенным качелям, с разбега запрыгнув на них. Я неспешно подходил к нему, когда Барни спрыгнул с них и потащил меня за рукав, явно поторапливая начало представления. – Ну садись! – Я взял поручень качели, начав их раскачивать. Иногда мне кажется, что у меня не собака, а пятилетний ребенок, жаждущий постоянного праздника и угощений. По крайней мере, если он видел качели, то мчался к ним так, будто опаздывал на самолет.

Какое-то время я качал Барни, рассматривая проросшие через стену замка ромашки, пока не вспомнил о времени. В голове у меня был неумолимый таймер происходящего, громко тикающий до боли в висках. Я посмотрел на довольную морду Барни, высунувшего от восторга язык, почувствовав себя настоящим предателем, вынуждающим прервать это блаженство, но деваться было некуда. Я остановил качели, виновато смотря на Барни, тот с недовольством спрыгнул вниз и с гордо поднятой головой зашагал вперед.

Я открыл входную дверь, пропуская Барни вперед себя. Только сейчас я заметил, что в прихожей горел свет, а на вешалке висели две черные куртки. Я завернул за угол прихожей, заглянув на кухню. Папа обнимал Марту за талию, нежно притягивая к себе, Марта ласково обнимала его за шею, положив руки на плечи. Она с улыбкой посмотрела на него, а через мгновение их губы вновь слились в поцелуе. Увидев папу с Мартой, я не решался обозначить свое присутствие, чтобы не нарушить их сакральные моменты, которые они не показывали при мне, разве что изредка держали друг друга за руку. Но за меня все сделал Барни, протиснувшись между ними к миске с водой, на что я засмеялся: – Ну, другой дороги не нашлось! – я пожал плечами, продолжив улыбаться.

– Будешь чай? Он почти не остыл, – Марта аккуратно оттолкнула папу и подошла к столу.

– Да, только лапы ему помою, – я оттянул Барни от миски, проводив в ванную, пока Марта смущенно доливала кипяток в чайник, а папа с розовыми щеками ставил кружки на стол. Я обожал видеть их такими, потому что папа в прямом смысле светился от счастья, когда Марта была рядом с ним. И я не имел права нарушать их моменты блаженства, как минимум по-человечески, а как максимум – по-мужски.

– Ого, мы с тобой так рано вернулись! – Воскликнул я, увидев сквозь пену свои часы. Барни раздосадовано посмотрел на меня, подавая поочередно лапы. – Может, у тебя кризис среднего возраста? Все время такой недовольный, – засмеялся я, смывая воду. После того, как я вытер Барни махровым полотенцем, он вышел из ванной, направившись в мою комнату. Он всегда любил сидеть после помывки на подоконнике и смотреть на улицу. Даже не знаю, что его привлекало больше: свежий воздух или кипящая столичная жизнь.

Я зашел на кухню, папа с Мартой уже непринужденно сидели на диване, о чем-то тихо говоря.

– Смотрю, размер подошел, – папа усмехнулся, смотря на меня.

– Ещё как! – Я посмотрел с довольной улыбкой в ответ, сев рядом. – А вы чего такие мрачные? – Спросил я, заметив, что те куртки в прихожей лишь дополняли черное платье и черную рубашку с джинсами. Хотя выглядели они больше траурными, чем мрачными. Они напряженно переглянулись, явно пытаясь что-то от меня скрыть.

– А… м-м-м… – Папа посмотрел на меня, явно понимая, что времени, чтобы что-то придумать, у него все меньше и меньше. – Документы забирали! – Наконец заявил папа с растерянным взглядом, почти хорошо скрывшимся за невозмутимым видом.

– Да, документы! – Марта одобряюще кивнула, протягивая мне креманку с мороженым. Я многозначительно кивнул в ответ, прекрасно понимая, что документами тут и не пахло. Можно подумать, я не пойму, когда меня обманывают. Ну не хотите рассказывать, как хотите, больно надо – тешил себя я, хотя мне было даже очень как надо! Вот ещё, секреты решили от меня про меня же иметь, интересные такие!

– У тебя есть на сегодня какие-нибудь планы? – Быстро перевел тему папа, пока я не решил начать допрос. Вечно он успевает предотвратить бурю с первым грозовым облачком.

– Да, мы в два с Дашей встречаемся! – Я посмотрел на часы, была ровно половина второго, и можно уже было начинать собираться на выход.

– Ты ей расскажешь? – Спросила как-то неуверенно Марта, словно не должна была вмешиваться.

– Я не знаю… – Наконец выдавил из себя я после долгой паузы.

– Главное, начать, – заключил папа, посмотрев на меня. И судя по выражению его лица, вид у меня был не очень, потому что он полностью развернулся в мою сторону, взяв меня под щеку, став гладить большим пальцем по ней.

Я обожаю, когда папа так делает, мне кажется, что в этом жесте собрана вся его любовь. Я любил это жест намного сильнее, чем объятия, потому что он был таким привычным, но таким трогательным и удивительно успокаивающим, что я просто полностью растворялся в этот момент, даже не разбирая, что говорил мне папа. Я просто чувствовал, что он рядом, чувствовал его поддержку и что он понимает и разделяет мои мысли.

Папа вообще всегда заставлял меня чувствовать себя особенным, когда говорил со мной. Каждая моя проблема всегда разбиралась, как мировой кризис, который необходимо было разрешить. Как бы папа ни уставал или в каком бы он ни был настроении, если мне требовалась поддержка или разговор, он всегда был рядом. Для него всегда было важно услышать меня, а не просто посидеть рядом в качестве равнодушного слушателя.

И за каким-то чёртом в этот момент мой мозг бросил мне мысль о том, что через несколько часов я уже буду в другой стране совершенно один. В этот момент на меня накатила такая волна грусти, что я почувствовал, как у меня по щекам поползли слезы. Папа ласково вытер их и прижал меня к себе, целуя в голову. Марта села рядом, обняв нас, и начала гладить меня по руке. Я чувствовал себя сейчас настолько нужным, что мысль о переезде разрывала меня изнутри.

– Лёшенька, не расстраивайся, – папа стал убирать свисавшие мне на лицо пряди волос за ухо. – Всё будет хорошо! – Он поцеловал меня в лоб и на несколько мгновений прижался своей щекой к моей. Я же уже говорил, что обожаю папу? А больше, чем его, я обожаю то, как он легко проявляет свою любовь.

– Мы тебя любим больше всех на свете! – Марта протянула стакан воды, ободряюще потрепав меня по волосам.

* * *

Я подходил к метро, попутно открывая сообщения, рассчитывая увидеть волну негодования от того, что я опаздывал, но, к моему удивлению, ни сообщений, ни знакомого силуэта у выхода не было. Я подождал пару минут, прежде чем написать Даше, но не успел я зайти в мессенджер, как мне на глаза опустились теплые руки.

– Привет! – Я заулыбался и развернулся.

– Ты давно здесь? – Я замотал головой.

– А то я в такую пробку попала, пока до метро ехала!

– Ты без палочек? – Спросил я, когда мы двинулись в сторону парка. Обычно Даша всегда берет с собой чехол с палочками, если у нее в этот день репетиция, а она сегодня была.

– Не хотела сегодня ничего брать, – она пожала плечами. – У меня все равно их в студии больше, чем этажей в здании! – С усмешкой воскликнула она. Нужно пояснить: группа, в которой играла Даша, репетировала в многоэтажном деловом центре на семьдесят шестом этаже. Если бы вы только знали, какой там вид из окна! Особенно ночью. А их мы там провели немало (но ничего такого не было). – Ты не представляешь, как я устала от Робинсона и математики, нельзя же так заваливать! Только пятое сентября, а материала столько, будто сессия! У тебя было так же?

Я думаю, что все уже поняли, что мы учились в одном вузе, но я учился на журналиста, а она на филолога-языковеда – только из-за того, что не поступила в театральное.

– Ещё как! Он заставлял нас заучивать наизусть главы из «Чёрного ангела» и каждое слово письменно проверял!

– Кошмар! Зачем я только пошла в этот вуз! – Всплеснула она руками и засмеялась. Но на этот вопрос ответ лежал на поверхности. Думаю, что вы догадались. Но если нет, то я был тем самым ответом, а потому и был виноват во всех ее студенческих проблемах.

Мы шли через парк, разговаривая обо всем, что только могло прийти Даше в голову, – больше о концертах и новых песнях, которые они писала для группы, а ещё о стихах и о том, где можно было бы купить блестящие колготки, которые не рвались бы от малейшего контакта с инструментом. Вообще, уже полгода мы общались как какие-то передрузья, но недопара. Да, был повод, который послужил этой границе, что пролегла между нами, но и я и Даша то и дело уже хотели эту границу убрать, но каждый раз это происходило так нелепо, что мы оставляли эту затею на потом, продолжая общаться, как и прежде, словно до этого между нами ничего и не было.

– Представляешь, Марта вчера была на УЗИ и, оказывается, у нас будет не двойня, а тройня!

В этот момент Даша взяла меня за руку, сам не знаю почему, и слегка покраснела. Я сделал вид, будто ничего не произошло, и аккуратно сжал ее руку в ответ. Но внутри меня было такое чувство, будто я качался на качелях, которые только что запустили меня прямо под небосвод, отчего мне на мгновение показалось, что остановилось сердце, а душа ликовала от восторга и красоты происходящего. И я настолько глубоко окунулся в столь забытое мной чувство невинной влюбленности, что понял лишь тогда, когда Даша пристально смотрела на меня, явно задав вопрос.

– И кто у вас будет? – Спросила она с какой-то загадочной улыбкой, увидев мой растерянный взгляд.

– Девочка! – Ответил я, продолжая опускаться на землю. Интересно, а у меня будет разрыв сердца, если мы поцелуемся, или обойдется?.. Самое удивительное, что три года назад, когда у нас были первые робкие свидания, я испытывал все эти чувства не так ярко, как сейчас. Тогда, мне кажется, я вообще не волновался, потому что был уверен в себе, а сейчас, когда каждый знает друг о друге слишком много, страх ошибиться был намного сильнее. – Марта решила, что Аврора – самое походящее имя из всех предложенных нами.

– Аврора Громова… Сам, что ли, придумал? – Даша засмеялась. – Хотя зачем я спросила, исключительно в твоем духе! – Заявила она после моего одобрительного кивка. – Кстати, а где моя Аврора? Почему ты без кудряшек?

– Я расчесался… – Виновато вздохнул я. Вообще, меня ужасно раздражало, что у меня кудрявые волосы. Нет, я, конечно, не такой кудрявый, как овца, но стоит только попасть капле воды на мою голову, как тут же волосы превращаются в волнистое море с завитушками на концах локонов вместо прибрежной пены, а мои небесно-голубые глаза в такие моменты создавали из меня херувима, оставалось только намазать щеки пудрой – и все, образ мальчика-ангелочка был готов. Но иногда это очень даже играло на руку, стоило мне ещё добавить самый наивный взгляд, и все вокруг создавали из меня невинное дитя. Все, кроме папы, – на него это не действовало, а жаль… Это был единственный человек, который не поддавался моему природному обаянию. Интересно, я сейчас слишком самовлюбленным кажусь или вы уже попались на мой крючок?..

Мы зашли в маленькое кафе напротив пруда Агаты. Здесь я ещё не был. Помещение было действительно очень маленьким, потому как в проходе едва помещалось несколько человек, а столиков в зале было ровно три. Справа от меня стоял холодильник с готовыми завтраками, аперитивами и свежей водой в стеклянных бутылках, зерновыми батончиками и упаковками с йогуртом.

Слева от меня стоял прилавок, передняя часть которого была витриной со сливочными круассанами, крендельками, шоколадками и, что самое приятное, свежими кофейными зернами в оригинальной упаковке. Прилавок представлял собой большой деревянный массив, на котором была кокосовая чаша со свежеприготовленными булочками с миндальной посыпкой и хрустящим овсяным печеньем с кусочками шоколада внутри. За ним располагалась кофейная машина и небольшая кухня, правда, не знаю, что можно приготовить в микроволновке и духовой печи, кроме выпечки и подачи теплых блюд. При взгляде на кофемашину я уловил вкусный аромат либерики с ванильными нотками. Да, я настолько просветился в своем познании кофе, что уже узнавал его по запаху…

На стене, к которой были приставлены мини-кухня и кофемашина, висели несколько футболок с логотипом кафе и меню, состоявшее из двенадцати кофейных напитков, какао, чая, лимонада и пунша, а рядом был список блюд, включавший в себя овсянку с фруктами, смузи и выпечку. Над меню висела гирлянда, переливавшаяся из красного в оранжевый, затем в желтый, затем в зеленый и голубые цвета, – этот неспешный перелив теплых тонов уютно вписывался в спокойную атмосферу кафе и расслаблял взгляд. Под меню висела гирлянда из фото посетителей, пришедших с питомцами. Жаль, что я не взял с собой Барни, а Даша своего ёжика – таких посетителей у них явно ещё не было!

Я перевел взгляд дальше и остановился на Даше, которая что-то заказывала за нас двоих, с улыбкой общаясь с персоналом. Я абсолютно не вслушивался в их разговор, зато абсолютно внимательно изучал ее, словно видел в первый раз. На ней была черная косуха, слегка отдающая серебряным блеском, под ней – кремовое платье в мелкий горошек с драпировкой. Она была в слегка блестящих черных колготках и черных ботинках на массивной подошве, а в руках держала сумку в виде седла от Кассани, которую я ей не так давно подарил. Ее русые волосы рассыпались золотом по плечам под теплым освещением кафе, щеки слегка горели, а глаза цвета зеленой весны заблестели, когда она повернулась в мою сторону. Мне казалось, что я не заслуживал и не заслуживаю ее, отчего чувствовал себя просто ужасно, держа в голове мысль о том, что ей нужно все рассказать. Сегодня она такая воздушная и веселая, что расстраивать ее было последним, чего бы мне хотелось в этот день.