В погоне за потрошителем с Грин-Ривер. Мои поиски убийцы 49 женщин

Несмотря на все трудности, мы добились большого прогресса, когда стали составлять список всех возможных подозреваемых. По выходным через «Полосу» проезжали сотни мужчин. Но очень немногие из них походили на убийц. На самом деле никто не мог сказать, что он или она когда-либо видели, чтобы кто-то силой вынуждал девушек сесть в машину или угрожал пистолетом или другим оружием. Вообще, большинство проституток говорили, что их работа месяцами шла без происшествий. Клиенты приходили и уходили, и, если кто-то причинял им неприятности, так это в основном сутенёры.

В свой первый день расследования смерти Дебби Боннер я разговаривал с её поручителем, внёсшим за неё залог. Он сказал, что Дебби жаловалась на угрозы со стороны человека по имени Мэтьюз. Это же имя фигурировало в письме Дебби, которое мне дали её родители. В нём Дебби говорила, что Мэтьюз собирался убить её, если её сутенёр, Карлтон Маршалл, не выплатит некий должок.

Было бы логично предположить, что Дебби предсказала своё собственное убийство и оставила улику. Опросы, проведённые другими офицерами, указывали на существование, так сказать, «войны сутенёров», проходившей на «Полосе». Возможно, жертвы с Грин-Ривер были потерями в результате этого конфликта: убиты, чтобы вывести из дела бизнес конкурентов.

К сожалению, в эту теорию не вписывалась много всего, что мы знали об убийствах на сексуальной почве. Сутенёры могут избить проститутку и могут попытаться разрушить бизнес конкурентов. Но девушки слишком ценны, чтобы убивать их. К тому же, если сутенёр убивал проституток, вскоре он сам оказывался мертвецом.

Несмотря на эти догадки, мы последовали за мыслью о «войне сутенёров». Но, когда нашли Карлтона Маршалла, оказалось он знал об убийце Дебби не больше нашего. После попытки отвадить нас – «идите в жопу, ни хрена я вам не скажу» – в итоге он начал говорить. Карлтон настаивал, что Дебби была ему не безразлична. Она нравилась ему и, когда пропала, он забеспокоился. По его словам, письмо о Мэтьюзе было правдивым. Он сказал Дебби, что Мэтьюз просто трепал языком. Маршалл солгал, чтобы убедить её остаться на улице и заработать столько денег, сколько она могла, и как можно быстрее.

В этом направлении и продолжилась работа. Появились зацепки. Например, этот лакомый кусочек доказательств в виде письма Дебби. А затем также быстро весь прогресс испарился. Лживость была второй натурой тех, кто связал свою жизнь с обочинами и мотелями «Полосы». Очень немногие из их историй имели что-то общее с реальностью и нам пришлось затратить немало времени и энергии, упираясь в тупики, потому что кто-то дал только на половину правдивую информацию.

Ненадёжные свидетели свалили на нас один огромный ком проблем. Признаки появления серийного убийцы – обеспечили второй. Опытного серийного убийцы и очень проворного, считающего убийства, своего рода, искусством, которым он готов был заниматься сверхурочно. (Я сказал «он», потому что в подобных делах это почти всегда мужчины). Серийные убийцы обычно не оставляют никаких вещественных доказательств, ни с кем не обсуждают то, чем занимаются и с опытом становятся умней.

В начале 80-х эксперты только начали использовать науку, психологию, анализ дел и другие инструменты для создания, так называемых, профилей серийных убийц. Одним из лучших экспертов, так уж случилось, был бывший детектив округа Кинг и мой старый товарищ, Роберт «Боб» Кеппел. После не увенчавшихся успехом поисков Тэда Банди, Кеппел направил много времени и сил на изучение серийных убийц. Он был родоначальником многих методов, используемых для их поимки. В 1981 году его призвали на помощь для расследования убийств детей в Атланте.

В Атланте Боб встречался и разговаривал с другими детективами, которые преследовали серийных убийц на своих подведомственных территориях. Вместе они помогли отвлечь властей от мысли, что темнокожих детей убивал белый расист. Они предложили полиции заняться поисками чернокожего мужчины, работающего с детьми, который, возможно, возвращался на места преступлений. После того, как он попался в поле зрения наблюдения на месте захоронения возле реки, полиция арестовала убийцу, которым оказался Уэйн Уильямс. Как и предполагалось в профиле, он был чернокожим мужчиной, который работал школьным фотографом, что позволяло ему общаться с детьми. А ещё он пытался записаться добровольцем на поиски убийцы детей в Атланте.

К тому времени, как по делу Грин-Ривер была создана целевая группа, Боб Кеппел имел репутацию выдающегося профессионала, хотя временами чересчур самоуверенного. (Мне нравится его напористость, хотя некоторых людей задевала его слава и они считали его «самопиарщиком».) Боб оставил Службу шерифа, чтобы стать главным следователем при Генеральной прокуратуре Вашингтона. Среднего возраста, закалённый, он был отличным выбором для подобной работы, и, полагаю, получил солидную прибавку к жалованью и более приемлемый рабочий график. Никаких срочных звонков о мёртвых телах. Никакого ползанья на и коленях, чтобы найти части костей или другие улики. Но он был доступен в качестве консультанта по нашему делу, и майор Краске привёл его на встречу, на которой присутствовал я и ряд других детективов целевой группы.

Я проинформировал собравшихся о деле Грин-Ривер, рассмотрев личности жертв и их активность, а также наши скудные зацепки. Детективы других юрисдикций рассказали о нераскрытых убийствах молодых женщин, особенно проституток. И мы услышали об огромном количестве пропавших без вести. Мы перебрали возможные связи с убийствами на Грин-Ривер. Некоторые думали, что все они были делом рук одного убийцы. Другие считали, что между ними не было никаких связей.

Когда очередь дошла до Кеппела, он отделил жертв с Грин-Ривер – Коффилд, Боннер, Миллс и Чапмен – от других дел о пропавших и убитых девушках. (Уилкокс временно была исключена из списка.) В этих пяти жертвах он видел возможный «почерк» серийного убийцы-одиночки. Все они были задушены, некоторые были найдены с лигатурами^[7]. Все были оставлены в сексуально унизительных позах, обнажёнными и грязными. Камни, помещённые внутрь двух жертв, служили ярким подтверждением той же сексуальной враждебности.

У Боба Кеппела не было никаких сомнений, что Северо-Запад снова стал охотничьим угодьем хищника, который выслеживал и убивал молодых девушек. Жертвы немного отличались – теперь это были проститутки вместо студенток, – но общая картина была схожей. Мы столкнулись с жестоким и одержимым человеком в тисках ярости, которая не собиралась утихать. Вероятнее всего, он должен был расширить диапазон охоты, заезжая всё дальше в поисках жертв. И мог остановиться только в случае поимки или смерти.

Среди тех из нас, кто слушал Боба, нашлась пара человек, которые никак не хотели принимать, что мы имели дело с очередным серийным убийцей. Ничто из того, с чем мы сталкиваемся в правоохранительных органах, не может сравниться с серийными убийствами по срочности, требовательности, трудоёмкости и ужасу. Общественность пребывает в страхе перед серийными убийцами и тот факт, что они находятся в постоянном поиске новых жертв, оказывает неимоверное давление на тех, кто должен их остановить. Но в месте с этим есть преступления, которые сложнее раскрывать, чем серию убийств «чужой чужому».

Пока одни отрицали существование серийного убийцы, другие просто не хотели принимать теории Кеппела. У мужчин и женщин в той комнате имелся большой опыт работы с убийствами и вполне закономерно у них возникли свои собственные идеи. Некоторые смотрели на то, как были оставлены тела и предположительную хронологию убийств, задаваясь вопросом о подражателе. Другие думали, что ни один уважающий себя серийный убийца (предполагалось, что они были не глупыми) не стал бы избавляться от жертв в реке после обнаружения там тел Коффилд и Боннер.

Я полагал, что убийца мог возвращаться к реке. Действительно дерзкий серийный убийца мог возвращаться на точки, известные полицейским, чтобы насмехаться над ними, подкидывая новые тела. По этому пункту я был согласен с Кеппелом.

Но в отличие от Кеппела, я пока что не видел «почерка», ясно просматривающегося во всех случаях. Камни были найдены только у двух жертв. То же касается лигатур. И только у двух присутствовали элементы одежды. Если и был какой-то почерк, то он скорее касался телосложения, возраста и рода занятий убитых девушек. Все они были небольшими. Все были молодыми, либо молодо выглядящими. И все были проститутками, работающими на «Полосе». Ключевым сходством обладали сами жертвы, а не методы убийцы.

После окончания собрания все сошлись на том, что наш монстр должен был убить снова и вполне мог уже забрать больше жизней, чем нам было известно. Ему нужно было место, чтобы избавиться от тел. И было очевидно, что он отдавал предпочтение реке. Возможно, это было символическое крещение мёртвых проституток. Или, потому что вода могла смыть все улики, – как, например, волосы или волокна, которые он мог оставить на телах. Какой бы ни была причина, ему явно нравилась Грин-Ривер, так что мы решили сделать ставку на участок Фрагер-Роад, чтобы проверить, вернётся ли он.

Нам повезло, когда мы отправились организовывать наблюдение за Грин-Ривер. Квартира на верхнем этаже небольшого жилого комплекса со стороны западного берега оказалась пустой. Мы смогли разместить там офицеров с биноклями и оборудованием для ночного видения. У них был хороший обзор обеих сторон речной глади, а также длинного участка Фрагер-Роад.

Дорога обеспечивала единственный доступ к месту обнаружения тел, а непосредственно к самой точке можно было подойти двумя путями: со стороны моста Пек-Бридж и с Вест Вэлли Хайвэй.

Мы разместили две гражданские машины, которые занимались круглосуточным наблюдением. Офицеры записывали марку, модель, год и номер каждого проезжающего мимо транспортного средства.

Каковы были шансы, что цель попалась бы в расставленные сети? Очень прозрачными. Но все совершают ошибки и, возможно, убийца погорел бы из-за своей самоуверенности. Он вполне мог подумать, что река «слишком горяча», чтобы возвращаться к ней и поэтому мы не будем вести наблюдение. Но, как бы то ни было, мы должны были быть начеку и оставаться незамеченными.

Так прошёл день работы. А затем, когда местные телеканалы готовились к прямому вечернему вещанию, репортёр, пролетавший над рекой, заметил наши машины, которые хоть и были не видны с земли, но хорошо просматривались с воздуха. Когда телеведущие обратились к нему по поводу обстановки на Грин-Ривер, наша маскировка оказалась раскрыта. Если бы убийца не смотрел телевизор в тот момент, то наверняка услышал бы о нас от кого-то из тысяч других, кто видел репортаж.

Мы все понимали, что Сиэтл – это высоко конкурентный новостной рынок. Репортёры двух наших основных ТВ-каналов пытаются любой ценой обойти конкурентов в погоне за сенсацией. И, конечно, помощь в расследовании не в ходит в обязанности журналистов. Но всё-таки, они тоже были людьми и скорее всего хотели, чтобы убийства прекратились. Но вместо этого мешали нам и, возможно, давали убийце шанс избежать ареста.

Невозможно оценить ущерб, нанесённый этим воздушным репортёром. Остаётся только гадать, что могло бы случиться, останься наше наблюдение нераскрытым. Но могу сказать, что показ наших автомобилей положил начало долгим тяжёлым отношениям между СМИ и нашей целевой группой. Иногда они помогают, предупреждая общественность и побуждая граждан выходить с нами на связь с полезной информацией. Но часто просто путаются под ногами, искажая мысли и воспоминания потенциальных свидетелей и делая почти невозможной работу на местности.

Глава 3
Спасители и грешники

В типичном деле об убийстве (я знаю, что родственники жертв их таковыми не считают) вы направляете всю энергию на поимку человека, отнявшего жизнь. Вы делаете это для жертв, для их семей, для общества, а не ради абстрактной идеи о свершении правосудия. С началом дела Грин-Ривер мы приняли этот вызов, имея на руках минимум пять жертв. Но у нас была и другая, даже более неотложная цель. Так как мы имели дело с хищником, для которого убийства были «спортом», мы понимали, что необходимо предотвратить будущие убийства. Это было не просто расследование. Это была война против врага, использовавшего классическую партизанскую тактику, осторожно выбирая время и место для своих скрытных атак. И мы были уверены – он собирается нанести следующий удар.

Мы могли только обмениваться догадками об убийце, полагаясь на обстоятельства убийств и свидетельства, полученные от экспертов. Боб Кеппел был первым, кто дал нам профиль, но вскоре мы получили анализ дела, выполненный отделом поведенческой науки ФБР в Куантико, Вирджиния. Автором был Джон Дуглас, человек, который со временем стал всемирно известным криминальным профайлером. В то время профилирование находилось на ранних этапах развития. Но все соглашались, что убийцы наподобие того, кого мы искали, действовали под влиянием фантазий о сексуальном контроле и превосходстве. Как только они начинали воплощать эти фантазии в реальность, остановиться уже не могли.

То, что профайлеры говорили о мотивации серийных убийц, зачастую было очень любопытно. Можно было полагать, что наш кандидат в детстве подвергался унижениям, а, может быть, и насилию. Став взрослым, он поддался своим фантазиям о контроле, которого ему так не хватало в детские годы. Желание контроля и убийств было слишком сильным, чтобы сопротивляться, даже если он пытался. Но большинство убийц настолько теряют себя в нужде унижения и убийства женщин, что не только не хотят сопротивляться, а наоборот желают этого сильнее всего.

Мы поняли этот обобщённый анализ поведения серийного убийцы, но нам нужно было нечто более конкретное. И здесь за Дугласом было уследить немного тяжелее. Он видел убийцу дотошным, из-за того, как тот старательно придавил тела камнями ко дну, и импульсивными, потому что он не заготавливал заранее орудия убийства, по ходу дела пользуясь импровизированными лигатурами. Дотошным и импульсивным? Разве в каждом из нас нет по не многу того и другого?

После размышлений над изолированным водным участком сброса тел, Дуглас сказал, что убийца, возможно, был заядлым любителем природы, – например, рыбаком, хорошо знавшим местность. Он также видел подсказки в выборе жертв. У убийцы были серьёзные сексуальные проблемы. Он ненавидел проституток и, возможно, вообще всех женщин и преступлениями заявлял о своём отношении к ним. И, конечно, любой с психологической травмой и неистовым желанием убивать, имел проблемы в повседневной жизни. Вероятно, ему трудно было удержаться на одной работе и тяжело было сближаться с людьми. Я ценил замечания Дугласа. В них был свой резон. Но большинство из них уже высказывались на наших собственных собраниях и не дали нам новых направлений в расследовании.

Наконец, Дуглас сказал, что наша цель, могла испытывать интерес к расследованию. Как поджигатель, который околачивается по близости, чтобы полюбоваться бушующим пламенем, он мог даже стоять неподалёку, когда мы нашли тела, или с советами позвонить по горячей линии. Это было неплохое предположение, но опять же из тех, до которых мы и сами додумались. Полицейские уже давно знают, что люди, совершающие громкие преступления, гордятся своей работой. Им нравится наблюдать, как мы выбиваемся из сил при расследовании, и им нравиться думать, что они оказывают влияние на умы большого количества людей. У некоторых даже есть полицейские сканнеры в машинах и на кухнях, и они испытывают огромное удовольствие, находясь рядом с правоохранителями, расследующими их преступления.

Если эксперты и профайлеры не могли вычислить «Убийцу с Грин-Ривер», то оставалось надеяться, что это могли сделать люди, занимающиеся секс-торговлей, включая потенциальные будущие жертвы. Под «будущими жертвами» я имею в виду девушек, которые продолжили работать на «Полосе» и других зонах уличной проституции – Пайк-Стрит и Рэйнер-Авеню, закрывая глаза на опасность. Вполне возможно, что некоторые из них встречали убийцу, ходили с ним на «свидание», или даже подверглись нападению. Если бы мы задали вопрос нужной девушке, то мог бы случиться прорыв.

Как ведущий детектив, я должен был помогать разрабатывать стратегию развёртки, читать все рапорты и определять дальнейшие направления расследования. Подозреваю, что как раз в это время я начал повышать интенсивность работы, из-за чего некоторые детективы не успевали разбираться с поступающими задачами. После прочтения отчётов я заваливал их вопросами: у неё был парень или муж? она пила или принимала наркотики? а, что насчёт её друзей, сестёр, братьев? Мой разум работал без остановки и, уверен, моя одержимость породила некоторое недовольство среди коллег. Но мы все были одержимы тем, чтобы остановить убийцу и боялись того, что упускали из виду какую-то зацепку, которая могла помочь поймать его.

В начале, при опросе на улицах Сиэтла, мы обратились к недавним сообщениям о пропавших без вести девушках, которые, вероятно, были проститутками. У нас были десятки заявлений от друзей, родителей и даже сутенёров. И во многих случаях девушки вовсе не были пропавшими. Одна убежала от конфликтной ситуации, другая вернулась, – и их дела закрывались. Но среди прочих имелись сообщения, что девушку видели на «Полосе» или покидающий дом для ночного заработка, а затем она просто исчезала бросая всех и всё, что ей было дорого.

Отслеживание перемещений спустя долгое время после исчезновения – сложная задача. Но мы выполнили её по всем ключевым заявлениями о пропавших, опросив друзей, семьи и сутенёров – любого, кто мог что-то знать. Поскольку эти девушки жили и работали в тени, стараясь быть незаметными, мы наткнулись на большое количество преград. Исходя из всех признаков, оставшихся после них, их души вполне уже могли пребывать на небесах.

Когда мы искали пропавших без вести, беспокоясь за их судьбы, мы также отслеживали работающих проституток, которые могли что-нибудь слышать или видеть на улицах. Некоторые из этих девушек переживали из-за убийцы и всеми силами хотели помочь. Они скинули с себя защитную оболочку, показав, что были уязвимыми, измученными и напуганными. Они говорили о своих прошлых жизнях, которые оставили позади, став проститутками – о братьях, сёстрах и друзьях. Многие признались, что сбежали на улицы от жестоких отцов, отчимов и матерей, которые не могли их защитить.

Несмотря на то, что некоторые девушки проявляли всякое сотрудничество, позволив нам сблизиться, остальные не переставали играть в те же игры, к которым прибегали, чтобы поскорее избавиться от полиции нравов при более ординарных обстоятельствах. Никогда не забуду одну упёртую проститутку, которая никак не хотела верить, что меня не интересовала её криминальная активность и всё, что мне было нужно – её помощь в поимке убийцы. Мы потратили пятнадцать минут на обсуждение условий разговора, прежде чем она сделала предложение, которое, как ей казалось, должно было защитить её: «Лады, дорогуша. Что, если мы поступим так: я насыплю немного кокса на твой член, а затем отсосу. Ты будешь доволен. Я буду довольна. Тогда и поговорим».

С её стороны нелепо было полагать, что я согласился бы на что-то подобное. Я повторял, что ей не нужно никого подкупать. Я не собирался арестовывать её. Просто хотел поговорить о том, что она видела на улице. В конце концов она поверила и рассказала всё, что знала об опасных сутенёрах и так называемых «чудилах» – клиентах со странным поведением.

С таким количеством детективов, собирающих всю возможную информацию – это было плохое время для того, чтобы пользоваться услугами проституток в Сиэтле. Мы опросили много бандитов, садистов и мужчин, которых забавляли разговоры об убийстве проституток. Некоторые были привлечены для проверки на полиграфе. Ни один из них не стал серьёзным подозреваемым.

Отчасти проблема заключалась в том, что наши информаторы давали нам мутные и ненадёжные сведения. Например, в окружном изоляторе я разговаривал с проституткой по имени Шарлин, которая была обеспокоена одной встречей до ареста. Она рассказал о человеке в универсале, который подобрал её на дороге. Это был здоровяк с голубыми глазами и рыжевато-светлыми волосами, у которого в машине были плотницкие инструменты. Он говорил о Дебби Боннер, будто знал её. Шарлин считала, мы должны были проверить его. И добавила, что он потребовал орального секса в качестве оплаты поездки. Привыкшая к правилам улицы, Шарлин согласилась.

Шарлин дала нам описание человека пусть и отвратительного, но не обязательно кровожадного, чей образ был типичным для наших источников информации. Некоторые смешивали кусочки информации из дела – благодаря активному освещению в прессе – с их собственным опытом. Мы никогда не могли быть уверены, пересказывал ли свидетель свой собственный опыт или сказку, приправленную фактами, взятыми из телерепортажей и газетных статей.

Но, по крайней мере, Шарлин была настроена на сотрудничество. Часто получаемые нами зацепки, приводили к фантомам. Однажды днём сержант целевой группы дал мне запись о женщине по имени Ванда Меркьюри, которая находилась в изоляторе округа Кинг. По словам её консультанта по вопросам пробации, у Ванды имелась ценная информация. Но, когда я добрался до изолятора, они сказали, что отпустили её. Снова найти её было нелегко. Имя «Ванда», вероятно, было одним из дюжины её псевдонимов. На следующий день сутенёр по имени Энтони «Красавчик Тони» Ли подал заявление об исчезновении. Одна из его проституток, которая была и его женой, вышла за продуктами и не вернулась. Одним из псевдонимов, сообщённых Красавчиком Тони дежурному офицеру, был – Ванда Меркьюри.

Хотя Красавчик Тони и его коллеги сутенёры были скверными людьми, эксплуатировавшими уязвимых, отчаявшихся девушек, они были важны для нашего расследования. Многие сутенёры взяли за привычку приглядывать за проститутками на работе. Они сидели в автомобилях, припаркованных поблизости, или заселялись в двадцатидолларовые номера мотелей, наблюдая за девушками через окно. Они отмечали, когда девушка уходила с клиентом, когда возвращалась и сколько «свиданий» у неё было за ночь. Это давало им знания о ключевом вопросе бизнеса: денежном обороте. Они были самыми информированными источниками из всех, кого мы могли найти.

Помимо сутенёров, молодые проститутки общались с таксистами и другими тёртыми калачами, работающими на улицах. В первые дни расследования я отправился на поиски одного из таких людей – Джеймса М. Тиндала – расспросить о 17-летней девушке по имени Жизель Лоуорн.

Тиндал был, своего рода, чудаком, которого мы часто видели за рулём побитых такси, колесящим в районе аэропорта в поздние часы. С длинным хвостом и кожаным жилетом, он старался выглядеть крутым байкером. Но утверждал, что был чувствительным и заботливым. Настолько чувствительным, что взял Жизель, когда ей было четырнадцать и с тех пор заботился о ней. Да, у него был секс с несовершеннолетней – они были любовниками – но в тот момент это было не важно. А важно было то, что Жизель пропала.

В июле, прежде, чем тела с Грин-Ривер ужаснули общественность, Тиндал подал заявление об исчезновении Жизель. Он предоставил фотографию, на которой она выглядела очень молодой, светловолосой и голубоглазой. Она была небольшой: около пяти футов и ста двадцати фунтов^[8]. Он сказал, она стала заниматься проституцией, чтобы оплатить залог после его ареста за мошенничество с кредитными картами. Таксист сказал, Жизель собиралась перестать работать на улице, как только набралось бы достаточно постоянных клиентов, которые ходили бы на «свидания» по предварительной записи. А затем, 17 июля, она исчезла, оставив всю одежду и ювелирные украшения – даже записную книжку, куда вносила имена клиентов.

Эрл Трипп, детектив, принявший заявление Тиндала, не особо чем мог помочь. Патрульные взяли её на заметку, но в те дни, предшествовавшие убийствам, должно быть, предположили, что она просто сбежала от надоевшего таксиста. Но когда в дело включилась целевая группа, мы собрали вместе все отчёты о недавней активности на «Полосе». И с Триппом отправились навестить Тиндала.

Тиндал сказал, что почти весь месяц провёл в роли детектива-любителя. Он показывал людям в округе снимок Жизель, рассказывая о татуировке птицы на груди и кольце в виде змеи. Он поведал нам мутную историю о человеке, которого описал только как, «чернокожий», угрожавшего расправой, если тот продолжит выяснять, что стало с Жизель. Кроме этой предполагаемой встречи, он больше не наткнулся ни на что, кроме тупиков. Красавчик Тони был непричастен, как и остальные сутенёры «Полосы».

После того, как мы оставили его, я переместил Джеймса Тиндала из категории «информатор» в категорию «возможный подозреваемый». Но это не означало, что у нас имелись реальные доказательства его причастности к убийствам. Сначала нужно было провести по нему работу. Тем не менее, он частично соответствовал профилю убийцы, на который мы опирались: неполный рабочий день, знаком с районом, проявляет крайний интерес к следствию по делу Грин-Ривер. А также в его заботе о Жизель проглядывались некие противоречия. Возможно, он действительно опекал её, как сбежавшего подростка, но также использовал ради секса и денег.

Как могла 14-летняя девочка – красивая, яркая и энергичная – спутаться с мужчиной на много старше себя, использовавшим её для секса и не способным даже заработать достаточно денег, чтобы отвадить её от проституции? Тут нужно рассмотреть её положение. Когда она встретила его, то, вероятно, было напугана, травмирована и нуждалась в пище, крыше над головой и в простых человеческих условиях. Возможно, на улице он показался ей самым милым человеком за долгое время. Должно быть, она разглядела в нем что-то хорошее. Всё это, после того, как мы вышли не неё, нам рассказала другая девушка, ранее состоявшая в отношениях с Тиндалом. Это уличное дитя поразило меня, когда описала некоторые сексуальные действия, которые её «спаситель» убедил выполнить в обмен на заботу. После разговора мы могли вернуть её в приёмную семью, но я беспокоился, что она уже усвоила некоторые довольно извращённые истины, считая их нормой в мире взрослых.

Таких, как Тиндал можно найти везде, куда отправляются сбежавшие дети. Такие люди представляют себя героями, обеспечивая защиту и прибежище для детей, плывущих по течению в мире грешников. Многие из них «любят» детей чуть больше и вступают с ними в сексуальные отношения, – как с девочками, так и с мальчиками. Также они могу приучить их к наркотикам и алкоголю, а затем вовлечь в проституцию, чтобы поддерживать зависимость.

В 1982 году центр Сиэтла был домом значительного числа обделённых детей, уязвимых для людей, подобных Тиндалу. Сотни их обитали в парках и ночевали в укромных местах, вроде переходов под автострадами или крытых грузовых доков. Многие угодили в лапы самозваных спасителей, курсирующих по центру города от Спейс-Нидл до Пайонир-Сквер.

6 сентября пара беспризорных детей по имени Ринки и Шеннон пришла в наш офис в центре Сиэтла и поговорила с детективом Бобом Ламория. Боб, который был со мной и Сэмом Хиксом в том долгом походе, когда мы нашли тело в горах, был лёгок на общение. Пинки и Шеннон открылись ему, разделив озабоченность по поводу двух мужчин, которых они знали по улицам. Один – таксист, которого они назвали Мелвин, жил недалеко от Олимпии, но постоянно находился в Сиэтле, проводя время с беглецами и беспризорниками. Он предупредил их держаться подальше от другого таксиста, Дэна Смита, который работал на компанию в районе Федерал-Уэй. По словам Мелвина, Смит был плохим человеком, распространявшимся об убийствах девушек, найденных в Грин-Ривер.

Дети ушли после семи вечера. Смена Боба почти закончилась, и он передал эстафетную палочку мне. Когда он ушёл, я позвонил нашей команде наблюдения и попросил присмотреть за машиной Дэна Смита. Затем прочитал ещё несколько отчётов, и, когда голова уже пошла кругом, встал из-за стола и направился к своей машине. Уже через девять часов я снова был в офисе. Я ехал домой, размышляя обо всех материалах, что мы собрали, обо всех направлениях расследования и вагонах информации, которую мне нужно было переварить.

Каждый член целевой группы работал в две смены, отслеживал каждую поступающую наводку. Мы связались с семьями, друзьями и соучениками каждой жертвы. Мы разговаривали с людьми, владевшими бизнесами на «Полосе». Мы обращались к офицерам по пробации, директорам школ, домовладельцам, администраторам отелей, официанткам и барменам. В то же время несли службу патрульные офицеры, забирая проституток и сутенёров с улиц, выясняя имена, составляя рапорты и совершая аресты.

Некоторые расследуемые нами инциденты, были просто странными. Женщины-строители из бригады, работавшей близ Грин-Ривер, сообщили, что мимо проехали двое мужчин на старой коричневой «нове», выкинув в их сторону женские сумочки. Всего нашлось пять. В одной из них были использованные гигиенические салфетки и человеческие испражнения. Естественно, мы не могли пройти мимо.

Также пришлось разобраться с тремя анонимными записками, в которых говорилось, что бывший полицейский офицер по прозвищу Тонто был «Убийцей с Грин-Ривер». Он попадался за секс в машине с 16-летней. Само-собой, нам пришлось выделить людей для проверки. Мы даже отправили эти записки в криминалистическую лабораторию штата. Сообщалось, что бывший полицейский был клиентом Дебби Боннер, но никаких связей его с убийствами мы не нашли.

Все эти детали заполнили мои мысли, включая имена, отдававшиеся эхом в голове. Уилкокс, Боннер, Тиндал, Мелвин. Последнее – Мелвин – высвечивалось красными буквами. Да, это о нём детективу Бобу Ламория сообщили те двое детей. Но было в нём, что-то ещё. Где-то мне уже попадалось это необычное имя. И совсем недавно. Подъезжая к дому, я мысленно сделал пометку проверить это имя с утра.

У меня нет настоящих пороков, если не считать конфеты – особенно шоколадные – но, думаю, это не так уж и плохо. Некоторые люди обращаются к алкоголю или наркотикам, чтобы снять напряжение от чего-то подобного Грин-Ривер. Я полагался на мою жену, Джулию, которая оказывала неоценимую поддержку и была лекарством от стресса.

Мне всегда нравилось заниматься с весами и, когда я стал полицейским, я взял за правило держать себя в форме. Это было дополнительным подспорьем в защите себя и окружающих. И часто, по утрам, тренировки давали мне ещё и общение с детьми. Я просыпался, включал мотивационную музыку – «Поинтер Систерс» или «Оак Ридж Бойс» – и парочка из них присоединялась ко мне поболтать или подпеть. Часто всё переходило в сумасшедшие танцы, от которых мы много хихикали и смеялись. Я делал упражнения, а дети заботились о том, чтобы моё чувство юмора тоже не расслаблялось.