Отец поневоле

Пролог

Полина

Вот верно говорят, если ты дура, то это навсегда. Руки трясутся, пока меняю подгузник сыночку. На глазах слезы, но выбора нет. Мне придется пойти на поклон к отцу Платона и надеяться, что он не оскотинился за то время, что мы не виделись. Потому что это единственный шанс уберечь малыша и спасти ему жизнь. Слишком высоки ставки. И ради того, чтобы Платон не пострадал, я готова на многое. Даже унизиться перед Назаром. А ведь после того, как мы расстались, это будет сделать непросто…

Как и всегда, стоит вспомнить про бывшего мужа, как в груди начинает противно ныть.

Но все в прошлом. И ничего уже не вернуть назад. Все сломано.

Сын радостно машет ручкой, пытается ухватить меня за палец. Он еще не понимает, что совсем скоро мне придется оставить его с чужим мужчиной. Сможет ли Назар поверить? Не бросит ли, не отмахнется от малыша под собственной дверью?

Риск огромный. Но никто, кроме Адамиди, помочь не сможет. Даже у моих родителей сына могут найти и использовать против меня.

А я не могу этого допустить. Даже если, вполне возможно, я  никогда его больше не увижу… Потому что Назар не простит того, что я сделала полтора года назад. И вряд ли даст шанс оправдаться. А уж как отреагирует на новость о том, что он стал отцом, и подавно боюсь думать.

Всхлипываю, и сын, улавливая мое настроение, тоже начинает капризничать, выгибаться. Это еще сильнее расшатывает нервы.

Маленький мой. Любимый. Простишь ли ты меня?

Наконец, собрав все необходимое, забираю люльку-переноску и, поправив парик, надеваю очки. Никто не должен опознать меня. У меня нет права на ошибку. Я должна спасти сына. И цена не имеет значения.

Толкаю дверь и, оглянувшись на небольшую съемную студию, тяжело вздыхаю. Мы были здесь счастливы, в нашем маленьком мирке на двоих.

Ровно до того момента, пока я не совершила роковую ошибку, которая может стоить жизни не только мне, но и моему сыну…

Назар

Выхожу из лифта и тут же торможу, потому что возле моего порога стоит… люлька?

Откуда возле моей квартиры взялась люлька с ребенком?

Эта мысль крутится на повторе, пока я, как идиот, смотрю то ли на переноску, то ли на коробку, в которой лежит живой сверток. Почему живой? Потому что начинает активно кряхтеть, сопеть, а вскоре и вовсе раздается громкий плач.

Я растерянно оглядываюсь по сторонам в поиске мамаши, но на этаже никого. Тогда как этот презент попал сюда?

Элитный жилой комплекс, говорили мне при продаже. Расхваливали охрану. А выходит, гуляй, кто хочешь?

Между тем плач становится все громче, и проблему эту кричащую, судя по всему, решать придется все-таки мне. Потому что никто из соседей не торопится выбежать и узнать, кого тут обижают.

Порядочные соседи, говорили мне. Да уж…

Все же открываю дверь и заношу свой нежданный подарочек в квартиру. Что делать с детьми, я понятия не имею. Вот вообще. Далек я от этого. Как был, так и остался.

И даже семейная жизнь не изменила этого во мне. Хотя Полина очень старалась. Но не срослось у нас. Разошлись, как в море корабли.

И вот теперь я сижу дома, наедине со свертком, в котором прячется чей-то ребенок, и вообще не представляю, что сделать, чтобы этот дикий ор, наконец, прекратился.

Давно не испытывал такой беспомощности.

В итоге заношу люльку в гостиную и закрываю дверь, чтобы хоть немного стало потише, а затем набираю номер своей секретарши. Она ведь женщина, должна знать, что делать в таких случаях.

– Валерия, ты умеешь обращаться с детьми? – спрашиваю, едва та отвечает. Судя по молчанию, ошарашить сотрудницу у меня вышло неплохо. – Я, что, не по-русски говорю?

– Кхм, – тут же подает признаки жизни Краснова. – Прошу прощения, просто не ожидала такого… поворота.

– Я тоже, Лера. Так что? Детей успокаивать умеешь?

– Ну, в теории, да. Своих-то у меня нет, но я видела, как это делала сестра.

– Отлично! У тебя сегодня работа на дому. Жду тебя через полчаса у меня.

– Что? – шокированно выдыхает секретарша.

Да что ж такое-то! Плач становится все сильнее, и я начинаю всерьез опасаться за то, чтобы ребенок не сорвал себе связки. Или у них такого не бывает?

– В общем, если вкратце, то мне подбросили ребенка под дверь.

– Вам что?!

– Лера, не тупи, – раздражаюсь все больше. – Говорю же – подкинули ребенка.

– А где его мать?

– Вот и я хотел бы это знать. Я пришел, а люлька возле двери стоит. И никого. А он теперь орет, не переставая.

– Кто орет?

– Ребенок, кто же еще.

– Так вы достаньте его. Жарко же, наверное, – неуверенно советует Валерия. И я чувствую себя идиотом. А все почему? Потому что я как-то не очень горю желанием становиться отцом. Несмотря на давление родителей. Пусть вот от братца моего дожидаются, а меня увольте. Рано пока.

– В общем, жду тебя. И поскорее.

– Но у вас же встреча назначена, – растерянно отвечает она. – С инвесторами. Я уже все приготовила… Они вот-вот приедут…

И тут до меня доходит – черт, я же совсем забыл! Домой ведь заехал, чтобы забрать папку с документами, а тут вот ЭТО…

– Значит, еще быстрее двигай сюда. Посидишь с этим возмутителем спокойствия, а после переговоров я уже буду искать мамашу-кукушку, которая оставила своего птенца у меня под дверью.

Заканчиваю разговор и прислушиваюсь. Странно, плач прекратился. Может, уснул? А потом меня ошпаривает мысль – а что, если ребенок просто выпал из люльки и теперь не дышит?!

Тут же заглядываю в комнату, но нет. Все на месте. Вместо крика лишь едва слышное сопение. Поэтому я осторожно подхожу ближе, но трогать не решаюсь – вдруг снова заорет. И вдруг замечаю небольшой листок, который не увидел там, на лестничной площадке.

Достаю тот и разворачиваю. Всего несколько строк, но содержание такое, что внутри что-то переворачивается:

“Назар, это твой сын. Платон.

Прости, что не сказала раньше. Прошу, спрячь и защити его от опасности. Если бы не она, я бы тебя не побеспокоила”.

В полном шоке сажусь рядом с люлькой и растерянно перечитываю послание еще раз. Мой сын? Вот это – мой сын?

Снова смотрю на записку и с запозданием понимаю, что почерк-то знакомый. До боли.

Почерк бывшей жены. Полины. Женщины, которая разбила мне сердце, а потом для надежности еще и потопталась по нему своими острыми каблуками.

И это наш с ней сын?

– 1 Полина -

Оставить сына – все равно, что вырвать сердце и положить рядом с ним. Мне очень больно, и слезы застилают глаза, когда смотрю на экран мобильного. Сейчас на нем выведено видео с микрокамеры, которую я оставила в холле рядом с дверью Назара. И глядя на то, как он бережно заносит в дом люльку с Платоном, я не сдерживаюсь, рыдаю в голос.

Сколько ночей я провела, представляя, как любимый мужчина возьмет на руки нашего сына? Сколько раз мечтала, как все могло бы сложиться, если я бы смогла предвидеть ту ловушку и не угодить в нее?

Не счесть.

Но теперь ничего не исправить. Все уже сделано. И… все сломано, как сказал тогда Назар.

Все сломано, Полин…

Вот бывший муж снова выходит из квартиры и оглядывается по сторонам, словно ищет кого-то. Понятно, кого. Мать ребенка.

Ответственный, порядочный. Я верю, что он не выбросит нашего сына на улицу. Но вот поверит ли, что он и правда его?

Я не знаю.

Когда-то у меня была семья. Настоящая. Крепкая. Мы мечтали о достижениях, карьере. И добились своего. Затем поняли, что оба хотим ребенка. И вот здесь пришлось туго. Потому что, в отличие от работы, в этом плане так ничего и не вышло. Так я думала, когда подписывала документы на развод.

А потом – две полоски и приговор – десятая неделя беременности. А ведь я тогда даже не поняла, что уже в положении. Не заметила задержку, списала все на стресс, который тогда вытягивал все силы. Удивительно, как Платоша удержался в моем организме.

Настоящий боец. Мой любимый мальчик. Мой сыночек.

Увижу ли я его снова?

Назар снова заходит домой, и все. Пути назад уже точно нет. Какое-то время так и сижу, глядя в никуда, прокручивая в голове план действий на ближайшую пару дней. Одноразовый мобильник, лежащий на соседнем сиденье, внезапно оживает.

Черт. Раз такое дело – времени в обрез.

– Да? – отрывисто говорю, ответив на звонок.

– Они нашли тебя.

И все. Короткие гудки. Закрываю глаза, откидываясь на подголовник. Я знала, что так будет. Главное, я успела спрятать сына. Адамиди не тронут. Не посмеют. Даже если смогут отследить эту ниточку. А Назар… Друг заверил, что камеры на этаже эта его новомодная штука заглушит достаточно качественно, чтобы нельзя было определить, кто оставил ребенка.

Если мне суждено еще когда-нибудь вдохнуть спокойно, я обязательно вернусь за Платошей. И, возможно, тогда бывший сможет выслушать меня и даже поверит в то, что я расскажу. Пока же я должна скрыться. И как можно скорее.

Заведя мотор, выезжаю с многоуровневой парковки и осторожно вливаюсь в поток машин.

Разгар рабочего дня – все куда-то спешат. А мне нужно этим воспользоваться по полной.

Как меня отследили – понятия не имею. Казалось бы, в этот раз я предусмотрела все до единой мелочи.

Но Грег не стал бы врать. Он и так давно предупреждал, что информация, которой я владею – билет в один конец. А я все не верила, надеялась, что все устаканится.

Не вышло.

Если знать расположение камер слежения в городе, можно легко затеряться. А я, к счастью, знаю. Поэтому имею приличную фору.

Огромный торговый центр – то, что надо, чтобы сменить внешний облик и перейти на следующий уровень. Все проходит без запинки, а я с тоской думаю о том, что еще пару лет назад моя жизнь не была похожа на какой-то дешевый блокбастер со слежкой и побегами.

Следующий пункт – сменить машину и покинуть город. Но вот здесь что-то идет не так. Происходит то, что невозможно предусмотреть – в меня врезается малыш лет пяти. Зареваный, растерянный.

Смотрю на него и понимаю, что пройти мимо и не помочь – просто не смогу…

– Зайка, что случилось? – спрашиваю, присаживаясь перед мальчиком. – Тебя кто-то обидел?

– Нет… – хлюпает тот носом и начинает размазывать слезы по лицу. – Я папу потерял… Мы были  магазине, а потом…

И опять плачет. Беспомощно оглядываюсь по сторонам. И вот не понимаю, как люди могут равнодушно проходить мимо рыдающего ребенка. Ни один ведь не остановился. Словно и нет малыша тут.

– А как выглядит твой папа?

– Он большооой и сильный…

– Ага, ясно, – киваю, понимая, что большего от малыша не добьешься. – Тише, мы обязательно найдем его. Веришь мне?

Мальчик останавливает плач и смотрит зареванными глазами так, словно я ему секрет открыла.

– Правда? Ты сможешь? Я искал его, но не смог найти.

Вот она – детская непосредственность.

– Конечно, – принимаю решение, – давай пойдем к специальной тете, и она даст объявление для твоего папы. Хорошо?

Мальчик кивает, доверчиво вкладывает свою ладошку мне в руку и смотрит так, словно я его мечту пообещала исполнить.

– Как тебя зовут?

– Миша.

Я улыбаюсь ему и веду к стойке информации. А по дороге думаю, если вся эта история затянется, да к тому же начнутся поиски блудного родителя, то я точно засвечусь и опоздаю. И это очень-очень плохо. Но и бросить малыша одного не могу. Выбор нелегкий, но учитывая, что, кроме меня, к нему никто так и не подошел, не спросил, что случилось, я уже знаю, что останусь. Чем бы это ни обернулось.

Но мы не успеваем дойти до места, как на нас налетает, словно ураган, высокий мужчина и хватает ребенка.

– Мишка! Как ты меня напугал! – выдыхает тот, прижимая к себе мальчика.

– Папа!

Не могу сдержать улыбки, видя, как сын обнимает отца, как цепляется за его плечи и снова плачет. Но теперь уже не от страха. К счастью, ситуация разрешилась, и мне можно идти дальше, по своим делам.

Вот только…

– Девушка! – окликает меня мужчина. – Подождите!

– Пап! А она мне помогла! Вот! – тут же говорит малыш. – Она такая хорошая. Давай заберем к себе?

Отец смущается и тут же строго смотрит на озорника.

– Миша, я тебе, что говорил?

– Что?

Его хитрая мордашка выглядит так умилительно, что невозможно не улыбнуться. Мужчина тяжело вздыхает и качает головой.

– Простите, пожалуйста. Он не всегда … такой.

– Все хорошо. Не страшно. Рада, что вы вовремя нашлись, – вежливо отвечаю и снова пытаюсь уйти. Но отец мальчика опять удерживает меня. Теперь уже за локоть.

– Извините, как вас зовут?

Я  открываю рот, чтобы представиться, а затем тут же осекаюсь. Нельзя. Нельзя отвечать правду.

– Алина.

– Владимир, – отвечает он. – Можно пригласить вас в кафе? – он обворожительно улыбается, а я понимаю, что времени остается в обрез. Я и так уже вышла за рамки допустимого. Нельзя светиться еще больше.

– Нет, извините, я спешу.

– Но мне бы хотелось как-то отблагодарить вас, – настойчиво говорит он.

– Спасибо, не надо. Я ничего такого не сделала, – резко бросаю и, развернувшись, тороплюсь к эскалатору.

К счастью, меня больше никто не задерживает, и я иду к выходу.  По пути прикидываю, как и где сэкономить потраченное время, чтобы успеть попасть на пересменку охраны и улизнуть незамеченной. Задумавшись, я не сразу замечаю идущую навстречу женщину с огромной сумкой. Та неловко поворачивается и задевает меня.

Вскидываю руки, пытаясь ухватиться хоть за что-то, чтобы удержать равновесие, но в этот момент нога подворачивается, и я кубарем скатываюсь по лестнице. После очередного удара о ступеньку в голове меркнет, и я теряю сознание…

– 2 Назар -

Я все сижу и думаю – как могло выйти так, что Полина скрыла от меня беременность? Да, у нас были сложности в отношениях. Большие сложности, но…  Черт, как она могла?! Даже если мы не планировали детей, это не повод, чтобы скрывать подобное!

Если, конечно, это правда, а не очередная красивая ложь от бывшей.

С другой стороны, какова вероятность, что это не ее почерк? Я все же не эксперт, и стопроцентно гарантировать не могу.

Снова заглядываю в кулек, надеясь разглядеть, верно ли мое подозрение. Но сморщенное личико нисколько не помогает понять – Полина ли подкинула мне это “счастье” под дверь?

Все же сомнения одолевают меня. Бывшая жена, конечно, оказалась той еще штучкой, но… Но чтобы выкинуть ребенка? Да еще и заявить, что он – мой?!

Мы не общались больше года. Даже на расторжение брака она не соизволила прийти – прислала своего адвоката. Мне тогда было плевать. Слишком злился. Даже порадовался, что не придется смотреть в ее лживые глаза.

Однако номер ее у меня остался. Я даже не сразу переименовал ее контакт из любимой жены в просто Полину.

И вот теперь пытаюсь дозвониться этой самой “просто Полине” уже третий раз. Но ответ оператора не меняется – абонент вне зоны действия сети.

Вот и что думать по этому поводу? Где искать эту мамашу? У родителей? Пожалуй, что да. Это логичнее всего. Но сделать это мне не дает ребенок. Потому что снова начинает ворочаться и верещать, словно потерпевший.

А я ведь пальцем его не трогал! Что с ним не так?

Когда я почти готов сдаться и уже даже нахожу номер мамы, в дверь раздается звонок. На пороге оказывается Лера.

– Наконец-то! – выдыхаю с облегчением. – Успокой его!

Секретарша прислушивается к ору в гостиной и округляет глаза.

– Что вы с ним сделали?!

– Да я не трогал его вообще, – огрызаюсь тут же. Что за наезды на начальство? Кто тут вообще главный?

– Вот именно, – обвиняюще произносит она, тут же ловко доставая орущий кулек из люльки, и, положив на диван, начинает шустро развязывать. – А надо было достать, раздеть. Ему же жарко. Или это девочка?

– Пацан это, – неохотно отвечаю.

– Если не трогали, то откуда знаете? – подозрительно спрашивает Лера.

Да вот же… Прокололся!

– По крику понял, – ляпаю первое, что приходит в голову.

Секретарша недовольно цокает языком, но дальше отчитывать меня не решается. Оно и хорошо – зарплату-то я ей плачу. А не наоборот.

– Так, ну вы правы, Назар Леонидович, мальчик у вас.

– Что значит – у меня?!

– Ну, в гостях у вас. Вам же его подкинули. Не мне, – усмехается Валерия, явно получая удовольствие от ситуации. В отличие от меня. – А еще ему надо поменять подгузник.

Я непонимающе смотрю на нее. От меня-то чего надо? Краснова демонстративно закатывает глаза и указывает рукой на дверь.

– Пакет принесите. Я там, в коридоре оставила.

Ребенок между тем замолкает и вместо крика изучает новую тетку, попавшую к нему на радары. И пусть лучше так. Голова уже начинает конкретно трещать от его писка.

Лера деловито достает упаковку подгузников, пачку влажных салфеток, затем  раздевает малыша и ловко меняет грязное на чистое. А затем это самое грязное сует мне в руки. Пахнет, надо сказать…

– Это мне? – брезгливо морщусь.

– Это – в мусор. Если не хотите нюхать, можете в пакет завернуть, – равнодушно отвечает она и снова сосредотачивается на ребенке.

Вообще у нее довольно споро все выходит. И если я не смогу найти Полину достаточно оперативно, весьма вероятно, что Лера сможет…

– Даже не думайте! – строго чеканит она.

– Что?

– У вас на лице написано, что вы меня уже в няньки определили. Поэтому и говорю – даже не думайте.

Вот ведь… женщины!

– Это почему? – даже любопытно, что это за демарш такой она себе позволяет. Я ж начальник, в конце концов.

– Потому что я пришла к вам секретарем работать, а не нянечкой, чтобы пеленки-распашонки менять. Мечтала бы об этом – выскочила бы замуж еще пять лет назад. Так что увольте – но нет.

– Уволить-то – это пожалуйста, – намекаю ей, что вообще-то стоит и берега видеть.

Лера, наконец, отвлекается от малыша и недовольно смотрит, поджав губы.

– А расписание вам кто будет составлять? А переговоры готовить? Документы? Сопроводительные? Командировки оформлять?

И чем больше она перечисляет всякие мелкие поручения, которые без нее и правда были для меня просто жуткой головной болью, тем сильнее я понимаю, что идея и правда так себе. Няню-то всяко проще найти.

– Ладно, убедила, – сдаюсь в итоге. – А теперь что делать-то?

– Как что? Родителей искать, конечно. Но для начала надо в полицию позвонить. А они, наверное, уже в органы опеки.

– И что эти органы сделают?

– Будут искать мать и отца.

– Отца?

Валерия смотрит на меня, как на идиота.

– Отца. И мать.

– А почему не просто мать? – кажется, сегодня премия на самого глупого начальника – моя. Но, к счастью, Лера сдерживается и не озвучивает эту мысль.

– А вы знаете, что у него только мать?

Два – ноль. Уела.

– Возможно, – уклончиво отвечаю я. И тут же попадаю под такой взгляд, что становится не по себе. Когда собеседовал эту девушку пару лет назад, мне как раз понравилась эта ее манера пробивать до самого конца. Вот поручи ей достать самого вредного клиента – сделает. Каждый раз удивляюсь этому качеству, но сейчас жалею – потому что сам оказываюсь на месте этого клиента.

– То есть вы в курсе, чей это ребенок.

И ведь не спрашивает. Утверждает.

– Возможно…

– Тогда тест ДНК, – делает вывод секретарша.

– Зачем?

– Ну, это ж, наверное, ваш, – она кивает на ребенка, – наследник тут лежит. А вы, поди, ни сном ни духом.

– С чего ты взяла?

Лера демонстративно закатывает глаза и надевает обратно пиджак.

– Скину вам на почту пару вариантов хороших клиник.

– Эй, ты куда? – оторопело смотрю, как эта женщина направляется к выходу.

– Как куда? Работать. Мой рабочий день еще не закончился. А начальник у меня, знаете ли, самодур.

– Это я-то самодур?!

– Местами, – милостиво уточняет она. – А вообще – пока вы тут личное разгребаете, неплохо бы прикрыть вас в офисе. Если, конечно, контракты с Емельяновым и его компанией вам еще нужны.

– Нужны, – на автомате отвечаю я.

– То-то же. И кстати, все, что может понадобиться на первые сутки, я купила. Но это только минимальный набор. Так что должны справиться сегодня вечером и ночью.

– А что ночью?

– Дети в этом возрасте, вполне вероятно, просыпаются по ночам и хотят есть. А то и подгузник сменить придется.

– Лера! Стой! Двойная премия! Но ты останешься  с ним!

Краснова насмешливо качает головой.

– ДНК-тест. А после подам заявку в агентство, и вам подберут хорошую няню. Но сегодня, увы, придется узнать, что такое быть отцом.

Пока придумываю, как еще бы задержать эту деловую женщину с замашками чайлд-фри, она успевает сбежать.

Пацан растерянно мявкает, а я беспомощно смотрю на него.

– И где же носит твою мамашку, хотелось бы мне знать?! – вздыхаю я.

Мальчишка ожидаемо молчит. Не отвечает.

Сажусь рядом и задумчиво кручу в руках мобильник. Звонить родителям бывшей? Если вдруг Поля у них, и при этом подбросила мне ребенка, то спугну. Свалит еще куда. Нет, тут надо действовать наверняка. Но и этого… кошусь на ребенка, тоже с кем оставить? Не с собой же везти?

Вот ведь… Надо было у Леры спросить, как детей перевозят вообще – они нормально переносят дорогу, или там тоже есть свои приколы.

Насчет ДНК-теста мысль как-то не находит отклика. К чему? Мы с бывшей женой предохранялись поначалу. Я сразу сказал, что пока к детям не готов, да и она вроде бы поддержала. А потом, когда решились, не выходило. Много чего перепробовали, а после вскрылось всякое… Там уж не до интима стало.

Так что если у нее ребенок, то не факт, что от меня. Хотя внутри от одной только мысли, что это мой пацан, становится странно.

Ведь Платон может оказаться наследником Адамиди. И… не знаю, эта мысль вызывает странные эмоции…

Заглядываю в лицо малыша и пытаюсь понять – похож ли он на меня?

Сейчас, когда он не ревет, мне уже не так страшно. Даже интересно – такой маленький, его и в руки-то брать страшно. Вдруг что-то не так сделаю?

Как только Лера его так шустро переодевала?

Платон смотрит на меня с интересом, пока вдруг на его лице не появляется беззубая улыбка.

Выглядит… непривычно. И я, как дурак, улыбаюсь в ответ.

– Ну, что, мамашка твоя потерялась где-то? – спрашиваю, даже не рассчитывая на ответ. Но мальчика протяжно агукает и снова улыбается. Что ж, если выяснится, что это и правда мой сын… Ну, Полина, ты мне еще ответишь за то, что посмела скрыть от меня ребенка.