Loe raamatut: «Тени желаний. Роман», lehekülg 3

Жил «сектант» не бедно и это ещё мягко говоря. Одно германское массажное кресло, ориентировочно стоящее полмиллиона рублей, уже говорило о многом. Но меня интересовало иное. Как объяснил Адриано, нам требовался волос господина «решателя», чтобы мой спутник смог считать его мысли. Искомое обнаружилось на подушке в спальне. Взяв волос, питаемый надеждой, что этот волос принадлежит действительно «цели», а не абы кому из «любимок», я засунул его в носовую полость черепа Адриано. С минуту ничего не происходило, затем стал слышен какой-то нарастающий звук будто бы закипающей кастрюли с варевом, чуть погодя из всех отверстий головной кости начала вытекать пузырящаяся субстанция, наиболее всего фактурой напоминавшая жвачку, от этой субстанции исходил не то пар, не то дым, вдохнув который, я потерял сознание.

Пришел в себя я в полностью белой комнате, опознанной мной, по факту ее осмотра, как комната для душевнобольных – такая, как ее показывают в американском кино, то есть – подозрительно целая и чистая.

Передо мной в смирительной рубашке на пластиковом табурете сидел вроде бы как Карл Эрикович, собственной персоной, раскачивающийся из стороны в сторону и странно на меня смотрящий.

– Знаешь, что делала моя жена перед смертью? Ночью стирала свои трусики, будила меня и говорила, вешая их на форточку сушиться, что сейчас она выпьет побольше таблеток, а завтра я должен буду одеть это чистое нижнее белье на ее мертвое тело, чтобы так, в «свежем», она была похоронена. И она беспокоилась за эти трусики, говорила, что их могут украсть в морге, подменив «дешёвкой». Еще жена любила выпить, засыпать пьяной и писаться под себя. А ещё, а ещё она постоянно, в какой-то момент возлияний с гостями, друзьями-подружками, обвиняла их в том, что они украли её золото и заставляла всех его искать под угрозой вызова полиции, хотя всегда выяснялось, что золото от гостей она прятала сама в самом начале вечера, о чём спьяну забывала – огорошил меня странной информацией некто, напоминавший Карла Эриковича.

– Не бойся, он говорит то, о чём много думает, что вспоминает, так и эдак гоняя в голове, собственно, мы и есть в ней, её части в удобоваримом для тебя виде – пояснил мне Адриано, «расположившийся» в углу странной «комнаты».

– «Всё чудесатее и чудесатее» – процитировал я вместо полноценной ответной реплики.

– Спроси у него то, что тебя интересует, наведи на нужную мысль, и мы узнаем важное, нужное, из-за чего и оказались тут – посоветовал череп.

– «Я не красавчик, чтоб все с ума сходили…» – запел «решатель», – Вы все просто ждёте моей смерти, вот – берите мою банковскую карточку и купите на всю сумму, имеющуюся там, алкоголь, чтобы мы могли как следует напиться и помянуть мою супругу так любившую упрекнуть меня тем, что я живу, а не прекратил этот процесс "вертикальным" или каким-либо ещё способом, избавив ее от подобной обузы несбывшихся чаяний, которой я для нее являлся – изливал на нас вербальный поток собственных мыслей «сектант».

Поняв, что так можно услышать ещё много всякого-разного, большинство из которого мне будет не интересно, а то и вредоносно, я прямо спросил КЭ что такое «Сообщество освобождения», чего они хотят, и кто такой «Узник», который должен вот-вот пробудиться.

– Узник проиграл, проиграл давным-давно, скоро будет 500 лет как. Убить его нельзя или очень сложно, как съесть воздух, да, да, съесть воздух! Ам! Но срок заключения выходит, и он освободится, магия снова вернётся в мир и мы будем владеть ей, властвовать над миром, у нас есть чума – мы выпустим чуму и за лекарство, за копию копии настоящего лекарства, чтобы не умирать, люди будут подчиняться нам, никто не знает, а мы знаем и такие, как ты, что не умерли, ища, и не пропали, что нашли и сообщили, вы указали – мы правы, правЫ, как правши, правдивые правши, что не ошибаются, а знают, мы знаем, мы будем властелинами – говорил тот, чье имя начиналось на букву «К.».

– Ну я примерно что-то в таком роде и предполагал, даже говорил тебе, если помнишь, однако всё несколько серьезнее, чем мне представлялось, есть над чем подумать… головой – несмешно пошутил Адриано.

– Да уж… – успел сказать я, словно бы проваливаясь в сон (если судить по самоощущениям).

Открыв глаза я понял, что лежу на паркете. Так. По логике, паркет, стало быть, находится в доме. А дом? Дом принадлежит КЭ. Всё вспомнилось. Поднявшись, обтерев от «жвачки» «фактуру» Адриано и расположенные рядом с нами поверхности, я поспешно засобирался домой. Об отпечатках можно было не волноваться, ведь перчатки были на мне.

Уже дома меня прошиб озноб. Пара коктейлей из «William Lawson’s Super Spiced» и ванильной колы помогли с ним справиться.

– А с вами интересссно, оказывается – слегка удлиняя произношение буквы «с» проговорила Стевия, в виде тени с кошачьими очертаниями появившаяся на стене моей квартиры.

Я вздрогнул. Затем изрядно глотнул из стакана, половина содержимого которого была мной благополучно разлита по факту фразы «кошкотени», услышанной внезапно.

– Что мне делать со всем этим, как, вообще, я оказался участником всего этого и почему? – спросил я Адриано и Стевию.

– Брось эту рефлексию, она абсолютно неконструктивна, поздно уже удивляться. А что делать? Надо подумать. Не рвать с места в карьер – сказал товарищ череп.

– А ты что скажешь? – обратился я к «мастеру тени» персонально.

– Скажу, что я пока остаюсь, думаю, что имеются резоны некоторое время находиться с вами рядом – произнесла «тень-кошка».

«Да, то ли от них никакого толка, то ли я, действительно, излишне тороплюсь, а ведь говорил мне преподаватель ещё в ВУЗе – «Не торопитесь, а то вас съест рысь!»…» – подумал я.

Том Уэйтс в одноименное песне пел, что это конец пути-дороги, но мне так не казалось.

– Скажи, Адриано, он знает, что мы были в его голове, что нам известны его секреты и переживания? – поинтересовался я, будучи внезапно озаренным мыслью.

– Такая вероятность есть, но она не очень велика, встречаются, конечно, люди, способные настолько хорошо контролировать собственный разум, управлять памятью, но их мало, а судя по тому, что он нёс до того, как ты спросил о важном, Карлуша – не из таких – успокоил меня череп, которому, в отличие от меня, для успокоения выпивка явно не требовалась.

 
                                           * * *
 

– Я тут подумал – неплохо было бы пообщаться с этим Узником, это возможно? – поинтересовался я у Адриано.

– В теории – да, на практике – зависит от множества факторов, например от того насколько полно ты раскрыл собственные внутренние силы и возможности, от твоей действительной силы желания пообщаться с Узником, наконец, от его собственной готовности контактировать с тобой – сообщил мне череп.

– Я бы попробовал – заверил я «голову без всадника», – что для этого нужно?

– Всё одновременно просто и сложно, необходимо погрузить тебя в гипноз – это элементарно, контакт имеется, ты в курсе, а дальше тебе придётся самому понять, что и как делать, просто осознай – взывать к кому-то столь могущественному, ожидая от него ответа, да еще и в условиях неопределенности географии бытия адресата – единой «дорожной карты» действий, устоявшейся последовательности операций нет и быть не может – объяснил мне Адриано.

– Готов попробовать, где бы я ни оказался – мне нужна определенность! – заверил я.

– Хорошо. Итак, у меня есть «мост» с твоей психикой и подсознанием, ты это знаешь, так что просто слушай мой голос и думай о цели, размышляй об итоге своего погружения… себя… концентрироваться… умолкает – говорил Адриано, постепенно «затихая» в моей голове…

…Я находился на дне глиняного карьера, богато «декорированного» оттенками разных цветов, среди которых преобладали красный и песочно-коричневый. Растрескавшаяся поверхность глины сменялась углублениями с водой, в одном месте даже и «озерцом», а кое-где из земли прорастали цветущие деревца, сочный зеленый окрас которых ярко контрастировал с безжизненной, но столь прекрасной фантасмагорией цвета холмистого пейзажа вокруг меня, придавая всему пространству «ноту» сюрреализма. Почему я оказался здесь? Нужно ли искупаться в этой явно «мертвой» алой воде, чтобы «стать козлёночком»? Или мне стоит попить ее? Вырвать одно из деревьев? Некого было спросить, так как внутри моего сознания, по недоработке, нет экскурсоводов, готовых что-то подсказать одному из поголовья паствы туристов, которые явно бы «частили» на эту странную локацию ради красивых фоточек, будь она вещественна. Незаметно «подкравшись», подул ветер и я, вспомнив крестьян с рисового поля из китайского фильма, закрыл глаза, раскинул руки, отдался овевающим потокам ветра, наслаждаясь ощущениями «природной» ласки и свежести. В какой-то миг я наполнился истомой удовлетворения, тут внезапный словно бы толчок, сотрясший изнутри, побудил открыть очи, в результате на мгновение где-то вдали, на склоне, я неясно увидел черную, скорее всего человеческую, фигуру, пропавшую, однако, стоило мне моргнуть и потерять «нити» ранее испытанных удовольствий. Солнце принялось «припекать» как-то сильнее и я, опасаясь последствий, решил сбежать в редкую здесь тень, оставив «марсианские» места «на растерзание» воздействию светила.

Странное дело – стоило мне только переступить границу между светом и тенью, милосердно сформированной псевдоскалой, как стало ясно – пространство изменилось, тень впереди, вроде бы как должная «всего лишь» находиться у подножия псевдоскалы, становилась глубже, непрогляднее, словно бы «набирала» слои темноты, трансформируясь в некий туннель, куда, естественно, мне точно необходимо было попасть.

Пройдя по туннелю, я оказался уже не в карьере, а в пещере, полной стылой, жидкой грязи, лужиц с водой, острых камней, скользкого безмолвия и, скорее всего, летучих мышей. Пещера была темна, но мне странным образом удавалось разбирать предметы окружающего меня пространства достаточно четко, а не только лишь очертаниями. Вскоре стало различимо, что на некоторых камнях имелись надписи. Приблизившись к одной из «природных стен», я прочёл: «Когда мне исполнилось тридцать, шуточные воспоминания школьных товарищей о проделках и забавах тех дней совместно с нашими однокашниками перестали веселить, вместо этого пришел вопрос: «Кто из них еще жив и не «перемолот» жизнью?». Эта длинная надпись являлась одной из моих собственных «крайних» мыслей с претензией на афористичность. Но почему она так старатель записана здесь, углем на камне? Что это означает? Некоторое время стремясь «обмозговать» данную мысль, я стоял в нерешительности, а потом пришел к выводу, что подобный «словесный понос», возможно, не означает как раз ничего, вернее наоборот – указывает путь к тому, что необходимо очистить собственный разум, «отпустить» ворох ненужных умствований. И тогда я закрыл глаза, погрузился во тьму, попытался «слиться» с ней, ощутив в собственной индивидуальной ничтожности величия меня же, но уже как часть эгрегора планеты. Сколько времени тело мое провело там, в «пещере», человеческая плоть среди обжигающе холодных камней? Не знаю. Не важно. Однако, уже знакомо, в какой-то миг откуда-то из нутра стала подниматься радость, но в момент, когда она, казалось, подступила практически к самому горлу с явным намерением «расползтись» по всему телу, я услышал звук сдвигаемого тяжелого предмета, после которого в конце пещеры завиднелся свет явной природы солнечного дня.

Опасаясь, что сущее может неудачно пошутить и подложить мне свинью не в виде вкусного и сочного, хорошо прожаренного шашлыка, я, тем не менее, направился к выходу. И не зря. «Наружу» я выбрался из скалы, расположенной на берегу прекрасного и величественного водного порога, райского, как мне кажется, места для любителей сплавов, если бы таковые осуществлялись в моей голове. Вода бурно, но ритмично и мерно стремилась куда-то вдаль, по колее лишь ей известных дел и целей; летали птицы, воспринимаемые мной, далеко не орнитологом, как чайки; воздух насыщал легкие истинно свежим воздухом. Одухотворившись увиденным, я так и сел не видя куда, чтобы замереть, проникнуться этим видом и звуками. И без каких-либо переходов, мне вдруг просто стало легко и хорошо. В этот момент на другом берегу порога я увидел человека, как-то сразу стало ясно, что именно он «явился» мне на карьере и, скорее всего, он и никто другой имеет отношение к появлению в пещере «нити Ариадны» в виде дневного света, указывающего как покинуть один из зёвов земли. На меня снизошло откровение – моменты счастья – вот в чём дело, ведь как только я испытывал счастье, мне на глаза появлялся сей субъект. Скорее всего зримый мной человек и есть Узник, ну или некое его воплощение для моего восприятия. Моменты счастья – не просто те мгновения, ради которых стоит жить, за которыми стоит гнаться, это еще и переходное состояние, проясняющее вечный туман внутри души и разума человека, дарующее людям Понимание. Всегда это знал, а сейчас «вспомнил»! Прыгая по камням аки горный козел, я перебрался на тот берег. Человек («Узник?») уже удалялся глубже в лес, тем самым ведя за собой. И всё же он обернулся, посмотрел на меня, улыбнувшись. Удивительно, представляя его каким-то иным, увидел я человека с монголоидными чертами лица, с явным нервным тиком под левым глазом и небольшим вертикальным шрамом под правым. Но что такое национальность? Очень часто – данность, не больше, ведь человек может никогда и не бывать там, где «побывали» его гены, но «носить» на себе явные «отпечатки» ареала проживания той или иной этническо-национальной группы.

Он шел не быстро, но нагнать его не удавалось. К удивлению, это не пробуждало в моей метущейся натуре диссонанса, наоборот – путь воспринимался как нечто важное, само собой разумеющееся. Значит – надо, значит – необходимо! Когда я услышал кукушку, невозможно было сдержаться от «вечного» вопроса: «Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось?», потому сдерживаться и не стал, озвучил вопрос, однако ответ совсем не порадовал – было всего лишь два «Ку-ку». Прямо какая-то «кукушка апокалипсиса». Сперва слегка расстроившись, всё же сумел напомнить себе, что, вообще-то, мы с мерзкой птицей вроде как внутри моей головы и воспринимать ее обособленно от моих же желаний не стоит, по факту чего вполне вероятно, что два «ку-ку» – это только лишь две бутылки прекрасной «медовухи» Mjolnir, которые я надеялся выпить по «возвращении в себя».

Но путь всё продолжался, я уже стал уставать преодолевать тальвег за тальвегом. Наконец, вот она – остановка и «финалочка», костерок, возле которого присел мой «поводырь». Не просто присел, а прямо-таки удобно расположился, достал гитару и запел песню, в которой не было слов, лишь звуки и красивая переливчатая мелодия, забыть которую я не в силах, но и запомнить так, как нужно для того, чтобы напеть другим – тоже.

Не желая оскорбить поющего человека, я не перебивал исполнителя, просто молчал и внимал. Когда песня закончилось я сперва вскрикнул: «Блестяще!», а потом, будто придя в себя, спешно спросил: «Это ты – Узник?». «Монголоид» улыбнулся, аккуратно положил гитару и растворился, а эхо моего вопроса звучало вокруг странным образом: «Узник, узник, узник, я – узник, узник, узник, а кто не узник, узник, узник?».

На этом всё, конец «похода», я пришел в себя, но пережитое, увиденное – провал или неразгаданная победа, пусть и частичное, но достижение цели? Вопросы, вопросы…

Адриано и Стевия были там, где я их и оставил, хочется думать, что изнывали от любопытства (поди-ка установи в отношении черепа и тени так это или нет!). Я поведал им о том, что со мной произошло и сам спросил: «Что это значит?»

Ответила Стевия: «Что он тебя не отринул, что ты ему небезинтерессссен».

– Тут самое важное – песня. Как жаль, что ты не можешь воспроизвести ни ее слов, ни мелодии, уверен, что она – ключ и послание, впрочем, сегодня ночью, когда ты будешь спать, я попробую что-то извлечь из твоих сновидений – изрек Адриано.

– А если мне приснятся огромные колеса, вкатывающиеся в город, чтобы захватить его, задавив всех людей? – поинтересовался я, находясь в некотором смятении.

– Очень специфический «выбор» возможного сна, но мне – без разницы, даже если в дрёме ты будешь торговцем рыбой, уснувшим на прилавке, в результате чего рыба сгниёт, и ты умрешь, отравившись испарениями гнили, дыхательно втянутыми тобой – абсолютно не важно, для меня все эти «сюжеты» – фон, декорация для работы криптографа кода твоего сознания – объяснил мой «костяной» друг.

Пережитое заставило меня вспомнить все те места, где я бывал, путешествуя, так что я направился ностальгировать, смотря фото и видео из походов и вояжей, как внутрироссийских, так и зарубежных. По, для кого-то, возможно, странному стечению обстоятельств, наибольшее количество «моментов счастья» я переживал как раз-таки в путешествиях и пусть эти моменты практически никогда не длились более пяти минут, но разве это плохо, мало? Не думаю. Всегда считал, что нужно хотя бы ПЫТАТЬСЯ ценить то, что имеешь.

Сентиментальность взяла верх, и я стал рассказывать об увиденных местах и странах Адриано и Стевии, однако вскоре мои истории уступили место историям черепа и тени. Конечно же они видели намного больше моего, возможно даже, что всего, чему они стали свидетелями, и не расскажешь даже и за неделю, однако сейчас, этим вечером, плавно переходящим в ночь, необычная парочка делилась друг с другом и со мной неким «срезом» из поездок, странное дело – обычно не люблю слушать о путешествиях других людей, раздражаюсь, но сегодня всё было иначе, и я с интересом внимал рассказам моих товарищей.

К сожалению, полностью расслабиться не удавалось, встреча с Узником, пусть и в том необычном формате в каком она состоялась, не давала покоя, становилось ясно, что истории о нём и про него – не просто выдумки, раньше, даже несмотря и на «свидание» с папой, я, всё же, как-то сомневался в их истинности, быть может в попытке отринуть правду, а теперь уяснил, что попал в эпоху локальных, моих личных перемен, жить в которую обычно желают лишь врагам.

 
                                           * * *
 

Я находился в прострации. Для перезагрузки ума и структурирования фактов необходимо было отвлечься. Отличным способом реализации данного намерения показалась приборка в шкафу, где вперемешку валялись прочитанные книги, страшные маски, небольшие музыкальные инструменты, сувениры из путешествий, билеты и прочее.

Наводя структурный порядок, я натолкнулся на коробку с открытками, детскими рисунками и вырезками из журналов. К моему удивлению, в коробке обнаружился и почтовый конверт с надписью «Мне» в поле адресата. Почерк оказался знакомым, вернее даже – хорошо известным, так как он был моим. Я стал читать.

«Здравствуй, будущий я. Тебе пишу именно «Здравствуй», а не «Привет», так как считаю, что твоё здравствование важнее простого приветствия. Ведь если всё хорошо с тобой, то и у меня всё в порядке. В свои пятнадцать мне это понятно.

За последнее время не произошло ничего особо интересного – я закончил записывать в тетрадку перевод биографий персонажей игры «Mortal Kombat», который сам и выполнил. Наконец-то собрал полную коллекцию драконов с пакетиков «Invite», но теперь буду пить только «Zuko», а если не будет хватать денег, то «Yupi», так как «Инвайт» приелся, да и вкус у него не такой насыщенный. Удалось полностью заполнить журнал стикеров «Жуткие монстры» – наконец-то нашел сто тринадцатый номер. Сегодня написал рассказ про то, как бедные медвежатки, у которых царский сын Андрей Еремеевич съел весь мёд и не поделился, отомстили ему, сожрав жадину. Мне всегда казалось, что эпизод с переправой в «Варваре-красе, длинной косе» – очень грустный и толстяка-обжору нужно наказать! Так я и исправил «киношную» несправедливость!

Ну вот, о жизни тебе рассказал, не знаю зачем, просто вдруг ты забыл себя, а теперь – к главному. Это письмо я тебе написал, так как меня попросил так сделать какой-то незнакомец, подошедший к нам с Антоном вчера, и подаривший мне кассету с альбомом Scooter «We Bring the Noise!», а также пять полос шипучей карамели «5+». Мужик убедил меня, что знает папу, а я ему поверил, ведь у него было смешное имя, как из комиксов – Уз. Он сказал, что ты, когда это всё читать станешь, будешь растерян, дал мне книгу и попросил написать тебе, ну, то есть себе будущему, письмо, в котором объяснить как ее найти и где забрать спустя годы. Тут, по правде говоря, есть для тебя одна проблема, потому что спрятать книгу дядька попросил не дома, а где-нибудь в другом городе, в надежном месте на мое усмотрение, тогда, когда я поеду на лето к бабушке, которая мамина мама. Ты не переживай, бабушкин город около ее дома я уже неплохо знаю и спрячу книгу надежно – она будет лежать в большом дупле двуствольного дерева, которое растет на берегу пруда, ты это место должен знать, потому что там ни раз семья наша шашлыки жарила. Впрочем, надеюсь ты и сам всё это про нашу с тобой жизнь помнишь, а в дереве я уверен – оно старое, но мощное! Книгу открывать побоялся, потому что она вся сплошь чёрная и на обложке страшные щупальца нарисованы. Антоха хотел открыть книгу, но я его отговорил!

Вообще, очень необычно самому себе, то есть – тебе, такое письмо писать, как будто в фантастическом романе! Немного странно прятать что-то для себя же, но «на потом». Надеюсь, что у нас с тобой крутая и интересная жизнь, живем мы богато и я – хороший человек, которого все уважают. Твой Ты!»

Лишь прочитав это письмо, я досконально вспомнил все пережитые мной события, о которых шла речь в послании. Как если «подгрузились данные». Но как, вообще, я мог забыть их до состояния «размытости»!? И «Уз»? Уж не «Узник» ли это? Очень странные карты выпадали мне. Но место у бабушкиного дома я помнил отлично, и да – бабушки уже с десяток лет как нет, а дерево, убежден, до сих пор там. Что ж, по крайней мере появилась некая ясность в вопросе «Что делать дальше?» и это прекрасно, потому что я был крайне растерян до эпистолярной находки «из прошлого».

Если лезть на дерево, то только в джинсах и кроссовках, ибо туфли и брюки – плохое подспорье в древолазаньи. Подготовив надлежащую одежду, я отправился спать, вдруг, действительно, «Утро вечера мудренее»?

Спал не очень-то, ворочался, но всё же спал, а это лучше бессонницы и ее последствий для организма. Целый день откладывал поход за книгой на потом, маялся и направился к цели с Адриано в пластиковом пакете лишь к исходу дня.

Место нахождения дерева невозможно было забыть, ведь там я съел бесчисленное количество шашлыков. И не каких-нибудь «уксусных», а выдержанных в действительно интересных маринадах – молочном, чайном, кофейном, пивном, остром и многих других. Употребленная сочная, прекрасная свининка (шейная часть или корейка), зажаренная в хорошей компании, это само по себе очень ценное воспоминание, согревающее душу, а уж диалоги, соседствующие с подобным процессом поглощения пищи – вещь еще более ценная. И дело не в алкоголе.

К сожалению, сегодня дерево не было «лишено» человеческого внимания. Уединенная старообрядческая церквушка, пруд и зеленые насаждения привлекли в сей уютный, пасторальный уголок людей, стремящихся к употреблению алкогольных напитков и мяса. Прискорбно, но в данный момент времени как раз у нужного мне объекта расположилась компания – трое парней и одна девушка. Наиболее логичным вариантом показалось подождать, а не скандалить – подышать воздухом, посмотрю на воду, ничего страшного. Была даже мысль послушать музыку, но не сложилось…

Волей-неволей, а стоя на берегу, пытаясь думать о чём-то своем, со временем я оказался поглощён ходом беседы отдыхающих. Среди советов, из века в век переходящих от одного к другому, промеж рассуждений о месте во вселенной, ценности человека для этого мира и наоборот, между фразами про смысл зарабатывания денег и целей для траты оных, встречались действительно ценные своей оригинальностью замечания. Так, стало понятно, что один из парней данной компании скоро уезжает в командировку в далёкий город и тогда другой молодой человек сказал «уезжанцу», что тот – отщепенец, а те полгода, в которые они не увидятся, вполне могут привести к тому, что будут забыты ещё и полгода общения, «связи», тем самым – чем дольше будет длиться разлука, тем вероятнее, что и возвращаться будет не к кому. Друг-«примиритель» этой парочки сообщил обоим, что они, дескать, напоминают ему мороженное, где вкусная начинка далеко не всегда означает вкусный шоколад оболочки, но верно и обратное. Так «кулинар» призывал не пестовать «глубину» предстоящего разделения, а объединяться в лучшем, что есть сейчас, дополняя друг друга и создавая баланс. Как по мне – благая цель и мирозданье (в его доброй части) должно сказать мальцу «Спасибо» через кого-нибудь в максимально короткие сроки. Отчего этим вечером подобная «мудрость в миниатюре», зародившаяся в процессе употребления спиртосодержащих субстанций, «осенила» эти молодые головы? Может быть дело в воде? Ведь вода богата информацией, так почему бы и нет? Особенно, если кто-то из них по гороскопу принадлежит к «водным» знакам. Шутка. Эх, мне всегда недоставало веры в человеческий гений, вернее в то, что данное явление – удел многих, пусть и периодически.

Время шло, так и не обратив надлежащего внимания на одиночку, простоявшего несколько часов на берегу (а скорее всего – просто позабыв обо мне), компания собралась и отправилась куда-то по линиям их собственных жизней, завершая вечер или намереваясь его продолжить где-то ещё. Нужно отдать им должное – ребята не оставили после себя мусор, а аккуратно собрали отходы и выбросили в контейнер, верная модель поведения, ибо «Береги природу (,) (-) мать твою!».

– Интересные субъекты, не правда ли? – спросил я Адриано.

– Может – да, а может и нет, гораздо интереснее что ожидает тебя в книге и там ли еще она – ответил мне прагматичный череп.

Я обернулся, окинул дерево взглядом и подумал, что оно совсем не изменилось за эти годы, разве что стало еще больше по сравнению с тем, каким я его помнил.

К сожалению, даже и начать карабкаться на дерево мне не удалось. Потому что откуда-то появился субъект явно маргинального вида и неясных намерений, направляющийся прямиком ко мне.

Это был бомж. Грязный, оборванный человек с перегаром «вместо» дыхания.

– Раньше я любил запах книг, группу «Manowar» и сигары – заявил он мне.

– Уважаемый неуважаемый, что вам от меня нужно? – спросил я.

– В идеале – чтобы ты избавил меня от пауков, преследующих меня везде, но можешь просто купить мне выпить, либо… либо просто дай денег и я куплю себе сам – был ответ.

– Почему я должен выполнять твои просьбы? – пришлось поинтересоваться мне.

– Я воевал за тебя – произнес человек-«преграда».

– Беру его на себя. Прикрою тебя в этой «битве» – донесся «голос» Адриано.

После этого бомж развернулся и пошёл прочь. Мне было жаль его, но что толку от праздных сожалений, не подкрепленных реальной и действительной помощью?

– Что ты с ним сделал? – стало интересно мне.

– Не придумывай себе каких-либо чудес в моем исполнении, силы мои далеко не беспредельны, так что я просто послал этому человеку элементарный посыл: «Ты хочешь спать. Иди и спи туда, где ночевал вчера» – объяснил череп, – Алкоголь у многих ослабляет барьеры психики, так что ничего особо сложного.

Будь я мнительным человеком, решил бы, что все эти «задержки» не просто так и мне ну никак не следует делать того, что я решил – добираться до книги. Но отказываться от задуманного – это не про меня.

Очень давно не лазил я по деревьям, а в этом деле, как и во многих других, нужна сноровка, иначе, не ровен час, свалишься и что-нибудь сломаешь.

На дереве было множество вырезанных символов и надписей, мне запомнились две: «Е=mc2» и «Quо vadis», можно сказать, что данные плоды чьего-то творчества в той или иной степени скрасили мне процесс поиска дупла, хотя тревога о том, а находится ли вообще книга в ожидаемом месте, лишь нарастала.

И всё же дупло было найдено. О чудо – книга тоже оказалась в нём, обёрнутая газетой и спрятанная в целлофан! Земля, листья, какие-то букашки совсем не «улучшили» процесс «добывания» книги, но всё это было позади и казалось ничтожным на фоне обнаруженной вещи.

Сорвав предохраняющую упаковку, всё ещё сидя на дереве, я рассматривал книгу – действительно черного, пусть и выцветшего цвета, с рисунком извивающихся щупалец на обложке и без каких-либо надписей, она пугала и манила одновременно.

Не в силах бороться с искушением, я раскрыл «хранилище знаний» и не просто почувствовал, а ощутил, как некие нити, крепкие и почти прозрачные, опутывают сперва мою голову, а затем и всего меня; инстинктивно пытаясь бороться, я убеждал самого себя, что нельзя быть затянутым в книгу – так бывает лишь в кино, сериалах, литературе и в играх! Так или иначе, а меня ослепил ярчайший свет белого оттенка.

– Адриано! – успел крикнуть я прежде, чем мир вокруг поменялся.

 
                                           * * *
 

Я словно бы очутился в прошлом. Потому что вот он – этот «деревянный» балкон, фактура и запах которого памятны и спустя все эти годы, отделившие меня от детства, но не память ощущений детства от меня. На балконе – старое кресло, колесики к которому мне пришлось прикручивать, обливаясь пОтом – шуруповёрт-то никто ребёнку не удосужился купить! Но самое главное – в кресле дедушка, деда Ян. Дедушка сидит и сжимает то в одной, то в другой руке синецветный эспандер, купленный мной по его просьбе в магазине спортивных товаров. Но ведь дедушка, мой «реальный» дед, давно уже умер, тогда что я здесь делаю? Почему книга, предположительно принадлежащая «Узнику», «перенесла» именно сюда? Смысл в подобном, безусловно, был, оставалось лишь понять в чем конкретно этот смысл заключался…

Я не был особенно близок с дедушкой при его жизни – этому воспрепятствовал юный возраст, недостаточный для полноценного общения с дедом, кроме того, на тот момент наше взаимодействие с моим отцом (сыном дедушки) не являлось не то что «добрым», но, даже, и сколько-нибудь стабильным, у деда же имелась своя семья с женщиной по имени Люба и ее отпрыском, так что скучать по общению с кем-то далеким от совершеннолетия ему не приходилось. Однако кое-что о дедушке я знал и помнил тогда, знаю-помню и сейчас – он отлично готовил, особенно ему удавались мясные блюда; сидел в тюрьме за участие в мошеннической «схеме» подделки и реализации драгоценных и полудрагоценных камней; был мужчиной весьма любвеобильным и охочим до противоположного пола; поспособствовал появлению у моего папы первого бизнеса (шиномонтажки); отлично шутил и никогда не бедствовал.