Екатерина Бердичева
Легенды древней Эдины. Нита
На маленьком теплом болотце,
Которое спит в камышах
И козьей тропою зовется,
Где писк комариный в ушах,
В тенечке от елок и сосен,
Тропу охраняющих в лес,
Осины дрожат, словно в осень,
И сложно надумать чудес,
На дне звонкоструйной речушки,
Что через болотце течет,
Стоит в восемь изб деревушка.
Там племя кикимор живет.
В роду есть и вредные бабки –
С тропы да в трясину сведут,
В топляк, где гнилушки охапкой
Скользят под ногой там и тут.
Пугается нервный прохожий:
Тропу потерял, не найдет!
Старухи смеются: он все же
Не скоро домой попадет!
А те, что моложе, сбирают
Бруснику и клюкву в лесу.
На вырубках сосны сажают:
Хранят они леса красу.
Бывает, по осени ходят
Они торговать на базар.
Товар их никто не обходит,
Отборный у них леса дар.
Грибы – без единой червинки.
Все ягодки – жемчуг морской.
И устланы донца корзинки
Свежайшей духмяной травой.
А женщины – тихи, спокойны,
С серебряной гривой волос.
Глаза голубые и стройны,
Видать их вам не довелось?
Ведут себя скромно и строго.
Со злом если кто подойдет,
Глаза отведут понемногу:
И глупый порыв пропадет.
А дети у них любят солнце
И тихую заводь пруда.
Сквозь топи бочажной оконце
Выходят гулять иногда
На берег родного болотца,
Где соснами высится лес:
Там птичка на свист отзовется
В лазури высоких небес.
Мальчишки, девчонки гурьбою
Тропою пойдут не спеша.
Случись что, их леший укроет.
Малина спела, хороша!
Алеют ладони и щечки,
Корзинка – почти целиком.
В глазах – словно неба кусочки.
Устанут и в речку, свой дом.
А вырастут – кто-то беспечно
По белому свету пойдет,
И где-то в лесах бесконечных
Пристанище, может, найдет.
А кто-то поселится в речке
Иль в синей озерной дали.
Ведь этот народец предвечный –
Хранители нашей земли.
…
В сокрытом от глаз поселенье,
Где ива купает в реке
Зеленые листики с тенью,
И ветки лежат на песке,
Жила небольшая девчонка.
Венки из ромашек плела,
И песенки пела столь звонко –
Синичка так спеть не могла.
Ее прозывали смуглянкой,
Ведь начали косы темнеть.
Глазенки – коричнево-ярки.
Начнут вдруг от смеха блестеть
И сыпать улыбками солнца.
Ей нравились сосны и бор,
Лазурные в тучках оконца,
Дождливый ночной разговор.
У всех цвет волос серебристый
И даже чуть-чуть с зеленцой.
У девочки – серый, искристый.
В веснушках у носа лицо.
Любила она слушать сказки
Про лешего, Бабу-ягу,
Пока не закроются глазки,
И солнце истает в логу.
Однажды, став чуточку старше,
Она, вместо сказки под ночь,
Спросила: "Пусть мамочка скажет,
А чья же я все-таки дочь?
На вас я совсем не похожа,
И леший не взглянет вовек.
Вот смуглая гладкая кожа…
Скажи, мой отец – человек?"
И мама вздохнула тихонько:
"Ты – Сени-лесничего дочь,
Красавец, за руку легонько
От дома увел меня в ночь.
Любились мы с ним до рассвета.
Слова дорогие шептал,
Что краше меня в мире нету,
И волосы в косы сплетал.
Ты знаешь, хотелось бы вечно
Вот так и глядеть на него.
Любимой быть рядом, беспечной,
Вокруг, кроме нас, никого…
Он утром уснул на рассвете.
А я потихоньку ушла.
Далёки от нас люди эти.
Потом я тебя родила.
А леший… ну просто сердился.
Он знал, что сердечко болит.
А внешность твоя, моя дочка,
Все время о нем говорит". -
"Что ж, мама, ты с ним не осталась,
Мы жили бы вместе с людьми!"
"Поверь, я бы с ним не рассталась.
Но только ведь мы – не они!
В людских деревнях много злобы,
И зависть – предтеча беды:
Достаточно искорки, чтобы
Пошло полыхать без воды.
Наш, деточка, нрав для них чуден:
Покорны нам травы и снег.
За это не любят нас люди –
Устроен вот так человек.
Не дали нам жить бы спокойно,
В болотце плескаться родном.
Наш говор неспешный, достойный,
Назвали бы злым колдовством.
Мы реки лелеем, и травы
Растим под сиянием рос.
Стрекозы, леса и дубравы –
Душой в это каждый пророс.
Природу готовим мы к чуду
Дождя или светлого дня.
А люди придут ниоткуда –
В лесу все дрожит от огня.
Сгорают от боли деревья:
Недолгим был прожитый век.
На трупах встают поселенья.
Скажи мне, умен человек?" -
"Но все же, вот так и ни разу
Ты папу не встретила вновь?
Творящее сильное чувство,
Земное такое – любовь!
Быть может, тебя полюбивши,
Сберег бы наш лес от беды!
Расстался бы с промыслом бывшим,
Остался с тобой у воды!
А если с ним что-то случилось?
Скажи, с того самого дня
Как с вами любовь приключилась…
Не знает совсем про меня?
Быть может, он стал бы счастливей,
Прознав, что жива его дочь.
Мы с ним поделились бы силой
Людской краткий век превозмочь!
Скажи, моя милая мама,
Там, бросив его одного,
Потом, потихоньку, упрямо
Совсем не искала его?" -
"Сдаюсь, дочка, точно искала.
Хотела узнать, что живой.
Я сел обходила немало,
Кордонов…Но только его
Никто не узнал в описанье.
Быть может, он был чужаком.
Крестьянке придумал прозванье:
Себя объявил лесником.
Красивая сельская дева –
На ночку сгодится одну.
А что он такое тут делал –
Поверь, нам оно ни к чему.
Коль знали бы местные люди,
Поведали, где отыскать.
Малыш мой, его позабудем.
Люби свою речку и мать.
Не верь человеческой речи:
Назавтра, в пустой суете,
Тебя позабудут беспечно.
Так капля растает в воде".
…
Малышке мать в косу вплетала
Ромашки и жемчуг речной…
Девчонка по бору сбирала
Ту ягоду, что под сосной:
Корзинку поставит в сторонку
И пальчиком ягодку в рот.
А то улыбнется тихонько.
Вот речки опять поворот:
Извилиста и беспокойна,
Как слишком неловкий вопрос.
Кусты затрещали нестройно:
Из зарослей выскочил пес.
Огромный, висячие уши
И розовый длинный язык.
Кикиморка села: "Послушай!
К хозяйской ты речи привык?
Иди потихоньку отсюда:
Охотники ходят к реке.
Пугать тебя волком не буду…
Но стая в соседнем леске".
Собака хвостом завиляла,
Лизнула девчонке ладонь.
И тут из кустов на поляну
Выходит мужчина. "Не тронь! " -
Воскликнул он, чуть не свалился,
Увидев ребенка в траве:
Корзинка, а рядом – собака.
Сидят голова к голове.
И вроде ка�