Лейла и Меджнун. Поэма

© Елена Найдорф, 2023

ISBN 978-5-0060-5911-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Склоняю я к твоим ногам, любимый, рукопись сию!

Как своё сердце пред тобой её стелю!

О, наклонись к ней, я молю, коснись листов рукой!

Склонившись взором к строчкам, словно меня их взглядом удостой!

Неси меня крылатый конь по небу вдохновенья!

Я мыслью устремляюсь вдаль безбрежную сквозь время.

Я расскажу тебе историю мою,

Всю сердца глубину не утаю.

Иносказание с фантазией смешаю.

Тебе души своей все части представляю.

Я отправляюсь вглубь веков:

Безбрежна даль. Меня влечёт восток – страна песков.

2

Я безумный влюблённый, я пылающий страстью Меджнун.

По пустыне я грёз и желанья скитаюсь.

Мир покинул. К любимой одной лишь стремлюсь.

Я сошедшей на землю Луне поклоняюсь!

О, чар твоих нет сил расколдовать!

И не захочет воли тот, кто глаз твоих изведал власть

Из бесконечности идущий тёмный океан,

Охвачен я тобой, так мной повелевай!

Меджнуном я себя нарёк,

И люди меня также нарекли.

Но в этом мире волею судьбы меня зовут Лейли.

Мне женщиной родиться довелось, и я судьбу кляла,

Не будь мужчиной в этом мире ты – моя сводящая с ума Луна.

Из жизни в жизнь переходя,

И судьбами переплетясь,

В рожденье каждом пробуждаешь ты меня

Незрима, неразрывна наша связь.

И я готова вновь родиться,

Страдания и боль всю заново перенеся,

Чтобы с тобой опять судьбою слиться

Чтоб вновь увидев, обрести тебя.

Ты мог бы быть Лейли когда-то

И пери красотой пленять.

А я могла б Меджнуном называться —

Певцом любви – тебя в газелях воспевать!

В рожденье этом я Лейли, а ты мужчина.

Ты совершенен. Всегда мужчиной будь,

А я останусь вновь и вновь твоею женщиной любимой.

Посмею твоё имя я произнести,…

Но не посмею более его в поэме я упоминать.

Ты луноликий – Чандан тебя я буду называть.

3

 
Мой дом – далёкой Индии пустынный Раджастан.
Меджнуном по Аравии скитаюсь грёз пескам.
Я существую в двух мирах:
Лейли в реальности,
Меджнун в мечтах.
 
 
А ты всегда один, Чандан, —
Ты Раджастана падишах —
Моей души султан!
 

Но оскорбленьем не сочти,

Коль, как Меджнун, Луной прекрасной назову тебя – Чандни.

Два имени, но ты всегда один.

Ты Луноликий, несравненный, как ни назови.

Мужчина ты, а я – твоя Лейли.

4

А как жила с рождения Лейли?

Её страдания и боль уйти из мира, стать Меджнуном обрекли.

Её родителями были неумолимая судья и муж её – палач —

Безумный Цербер с топором,

Желавший смерти малому ребёнку за детский плач.

«Богиня правосудия» палачу выносит приговор.

Палач её «казнит»

И вечны крики, вопли, ругань, спор!

Лейли на крыше дома слышала их крик,

От страха сжавшись.

Она сначала их пыталась примирить,

Меж двух огней найти баланс.

Но поняла потом Лейли: «Не нужно никого мирить».

И безразличны стали вопли для неё,

Родители не существуют, и не существует весь реальный мир!

Глаза Лейли судье и палачу не подошли.

Они Лейли уродом с малолетства нарекли.

Когда Лейли впервые к детям подошла, они её прогнали.

Так мир Лейли отверг – она для всех чужая.

Судья сказала: в том глаз вина и цвета кожи и волос Лейли.

Судья Лейли сказала: «Невозможно на тебя смотреть со стороны».

Сказала: «Над тобой смеются все».

Лейли с тех пор боялась к людям подходить вообще.

Палач хотел, чтоб мальчиком Лейли была.

Хотел он сына, но судьба ему такого не дала.

Он мальчиком Лейли назвал,

Мужчиной быть ей сильным духом приказал.

Он запретил ей плакать, жаловаться, волосы ей коротко подстриг.

И слабость для Лейли пороком стала.

Она сильнее палача. Её дух не сломить.

Судья Лейли умершим прежде сыном назвала,

Мужское имя ей дала.

Лейли возненавидела то имя!

И называть себя им запретила!

Вначале имя у Лейли было Радость.

Она всегда была весёлой, улыбалась.

Палач назвал её Печаль.

И приказал её так называть.

Лейли возненавидела другое имя и стала грустной.

Оно серьёзным, грустным было.

Лейли не знала: мальчик или девочка она.

И в том судьи безумной с палачом вина.

Лейли была очень ранимой.

Судья ей плакать запретила.

И став подростком, Лейли плакать перестала,

И слёзы грубостью, жестокостью и безразличием заменила.

Отныне слабость для Лейли – порок!

Она не плачет, когда грустно, а смеётся

И кулаком об стену, разозлившись, бьёт.

Но она нежная и мягкая внутри.

Снаружи у неё броня, шипы.

Лейли с людьми боялась говорить.

Родной язык был для неё чужим.

Она и слова не могла на нём сказать.

А выучилась говорить и петь на языке чужом,

Чтобы её никто не смог понять.

Палач Лейли смеяться запретил.

И в статую её из камня превратил.

Лейли не чувствовала ничего вообще.

А стоило заговорить ей,

Слезами заливалась, как только слово скажет о себе.

И перестала говорить Лейли вообще,

Чтобы не выплеснуть то, что у неё в душе.

Судья Лейли открыто мысли с малолетства запретила говорить,

Связав её оковами притворства, лжи,

Не дав ей речь на языке родном развить.

Судья наказывала Лейли, била, кричала, осуждала, не прощала.

Лейли прощения просила, плакала, рыдала.

Судья ей говорить чужим, что она её бьёт и мучает, запрещала.

Соседи знали всё. Лейли молчала.

Безумная судья Лейли не прощала.

И у Лейли в душе пошёл разлад.

Она потом сочтёт себя во всём виновной,

И будет думать, что её в раскаянье простят.

Лейли не может всё никак простить себя.

А то внутри не может ей вину простить Судья.

То бред. Лейли его оставит.

Нет никакой вины. Живи, как можешь. Другой не станешь.

Лейли возненавидела весь мир,

И видела во всех врагов своих.

Все мальчики и девочки смеялись над Лейли.

Она возненавидела всех женщин и мужчин.

Над ней все издевались, её дразнили, унижали, били.

Лейли на них не реагировала. Она ушла от мира.

Лейли мечтала, чтобы её душу кто-то смог понять.

Она такого встретит человека.

Что суждено, заранее не разгадать.

5

Подайте мне забвения бокал!

Упокоения бокал.

Я не хочу былое вспоминать.

Беру ситару в руки. Я хочу играть.

Несите звуки плавные меня

От боли прошлого вперёд, через года.

Забыться я хочу – былое всё забыть.

В вине забвения воспоминаний горечь утопить.

Ситара томная моя, играй!

Молчания завесу с уст срывай!

Я песню, мне известную одной, пою.

С ситары звуком голос свой солью. Стр. 8

Я до рожденья в бесконечности миров жила.

Моё неисчислимо время.

Я – Настоящая – душа.

Открыты все миры, все времена передо мной.

Свободна я перенестись мгновенно

В любое место во вселенной, в миг любой.

Я свободна, гармонична и мудра.

Вселенная передо мной открыта вся.

Лишь стоит мне представить место и момент,

И я там окажусь и вижу всё, как есть.

Будь то Земля иль запредельный мир,

Перенесусь туда, куда направлю мысль.

В пространстве мысли и энергий обитаю.

Оно зовётся подсознаньем.

Там образы любые и цвета,

Живых узоров и познанья красота.

Я в море бесконечном мысли,

Где нет понятия пространства, времени, глубины и выси.

И тела нет, а есть энергия – волна.

Я – мысль, сознание, душа.

Я там всегда жила.

Я взрослой личностью всегда была.

И ты там был со мной.

Мне много времени, а ты ещё древней.

Гораздо старше ты, мудрей.

Со мною и с другими ты летал.

Меня ты ждал, меня искал.

И повстречал и стал учителем моим.

И мыслью видеть мир меня всё больше научил.

Летали мы. Не помнишь ты?

Ты позабыл.

Всегда была я, ты всегда был!

Моя вселенная со вспышки света началась.

Но и до этого во мраке чёрной пустоты я жила.

Но точка света во мне любопытство пробудила.

Всё чаще я её хотела видеть:

Я вновь её, желаньем вызвав, породила.

Всё больше вспышек и вот уже цветные!

И тьма наполнилась живой картиной!

Вдруг вспышка яркой белой рябью всё заполонила!

Исчезла: я глаза открыла!

Я вижу мир довольно смутно —

Я в этот мир пришла!

Здесь есть цвета и формы —

Я удивлена!

Все думают: ребёнок перед ними.

Я – взрослая сознаньем личность.

В младенца тело я заключена.

О, как мне плохо!

Где моё тело настоящее, прекрасное и гибкое – энергии волна?!

Я в теле человеческом расту.

Оно чужое мне. Себя такой я не люблю!

Оно не гибкое – в нём кости и оно худое.

Я плавности и гибкости хочу узорной.

И вдруг однажды предо мною появился человек.

Я удивилась: «Кто ты?»

Он ответил: «Не смотри на моё тело.

Оно ненастоящее. Я не отсюда.

Себя таким я тоже не люблю.

Ты наших настоящих тел сейчас увидишь красоту».

На лбу его полоски розовые появились.

И его тело фиолетово – розовой волной гибкой обратилось.

И руки колыхаются бескрайнею лучистою волной!

И нет предела формы,

Меня он перенёс с собой.

Там пустота и невесомость,

И мы – энергии лучи.

И моё тело взрослое:

И растекается волною гибкой —

Розово – фиолетовой.

И у него такою же волною тело.

И там летаешь без предела.

«Вот тело настоящее твоё. Такой ты будешь», – тот человек сказал.

Я очень полюбила своё тело – я счастлива!

И он вернул меня назад, а сам исчез – ушёл.

С тех пор люблю своё земное тело и тело настоящее моё.

И мыслью я по прежнему могла летать.

В любую точку мира и эпоху попадать.

Метаясь телом, лёжа, мыслью по тоннелю я летала.

Не счесть в нём поворотов, ответвлений.

И можно выйти хоть в Париж, а хоть в древний Китай.

Я видела весь мир – что хочешь, выбирай!

Но нужно по тоннелю каждый раз назад вернуться,

Дорогу чтоб не потерять.

Я возвращалась, приходила в себя.

В тоннеле не одна блуждала я.

Потом я подружилась там с другой женщиной старше себя.

Она жила века назад.

Казался странным мне её наряд.

Она была добра. Я с ней дружила.

Но бабушка моя входить в тоннель мне запретила.

Боялась бабушка: ребёнок, лёжа, мечется, глаза закрыв.

А предо мною был весь мир!

В тоннель я больше не вхожу.

Он мне не нужен.

Мысленно переноситься я и так могу.

Я выросла, стараясь скрыть такой талант.

Но свет, как слово, вылетев, не возвратить назад.

6

Особенность Лейли известной стала меж людей.

Лейли же тяготилась «славою» своей.

За нею попятам безумные ходили.

Тем только свою глупость проявили.

Лейли старалась их не замечать.

Ей всё забыть хотелось, убежать.

Она, чтоб успокоиться, по улицам бежала,

Нить памяти порой теряла.

Сама не знает, толи она лежит в жару,

Толи она бредёт куда-то, ничего вокруг не видя, как в бреду.

И ноги сами в нужном направлении её вели.

И как домой она оттуда возвращалась, совсем не помнила Лейли.

К источнику воды она ходила.

Ручей шумел, и ей спокойно было.

7

И вот случилось так, что падишах всей той земли

Узнал о ней, и видеть захотел Лейли.

Ему покорен был весь Раджастан.

Прославленный умом и колдовскою силою луноликий падишах Чандан!

Он слуг послал, чтоб привели Лейли.

Они нашли её и к шаху провели.

Его дворец был крепостью неодолимой.

И кто туда входил, не мог без воли стражников его покинуть.

Чандан сидел за занавесой.

Лейли вошла

И занавесу подняла.

И он предстал пред ней: высокий, властный!

Лейли была изумлена, напугана и сделалась безгласной.

На свете нет подобных лиц.

Увидел раз, запомнил на всю жизнь!

Овал лица – Луны сиянье,

А кожа – Солнца сладкое касанье.

Но что Луна? Чандан её затмил!

Единственным, твореньем самым совершенным во вселенной он был!

Казалось, на лице его неуловимая улыбка.

Не передать художникам земным его лица изгибов.

Велик Творец! Он мастерство Своё явил

И красоту неповторимую в Чандане воплотил.

Она не внешней лишь была.

В душе Чандана, многоликой и неповторимой,

Подлинная красота жила.

Его уму и знаниям нет равных!

Жесток к врагам, щадит при этом слабых.

Его мораль земным законам неподвластна.

Но милостив и добр к простым он людям ежечасно.

Его никто не вправе осуждать.

То можно принимать либо не принимать.

Лейли была поражена

И, страх отбросив, Чандана всю неповторимость приняла.

Не титул власть ему давал.

Он силой внутренней людьми повелевал.

Никто противиться ему не мог.

Лейли почувствовала власть его.

Судьбы, написанной заранее, то рок.

8

Лицо Чандана тайною манящей было.

Что разгадать Лейли не в силах.

Его глаза, пытливые, ночи черней.

В них отблески желания огней.

А его брови чёрные, подобные вершинам гор, парили.

Два полумесяца, что солнца свет собой затмили.

Источник вожделенья его губы!

То крылья бабочки, две дольки сочных фруктов.

Одна полней другой, очарованием мвнят,

Смотрящего смутить невольно норовят

И, словно бабочка, вот-вот, вспорхнув, взлетят.

Спадает прядь волос его на лоб волной.

Куда укрыться мне от красоты такой!

А в его сильном теле нежность форм играет.

Забыться в неге животик мягкий и округлый заставляет!

Возможно ль красоту Чандана описать?!

А нежность рук его больших не передать.

9

Чандан в лицо Лейли сказал:

«Ты тот цветок, что я всю жизнь искал.

Бесчислен красотою мой цветник.

Цветок особый, самый редкий ты из них.

Ценитель редких я людей.

Будь украшением коллекции моей!

Лишь я один тебя способен оценить.

Хочу тебя, как камень драгоценный, огранить.

Ты будешь всеми красками сиять.

А я, как скульптор, шедевр из глины буду вылеплять.

Так стань моей и в мой цветник войди!

Любимая моя лишь ты».

Лейли любви тогда ещё не знала.

Чандана слово её напугало.

Она в Чандане видела врага.

Лейли его не понимала и была слепа.

И молодость его Лейли пугала.

Она врагами молодых мужчин считала.

Но всё ж ответила Лейли:

«Хочу я быть цветком единственным в руках твоих»

«Мне мало одного цветка», – сказал Чандан —

«Привык я быть хозяином бесчисленным цветам».

Лейли ответила: «Иль буду я в саду твоём цветком одним,

Или не быть тебе хозяином моим!»

Чандан был в гневе. Лейли не мог он убедить.

Но он был человек – он не хотел её пленить.

Тогда Чандан сказал: «Давай мы мысленно с тобой поговорим.

Я тайну не хочу открыть другим»

Он отвернулся и велел Лейли глаза закрыть.

И силою неведомой её в мир тайный погрузил.

Там в темноте они друг друга слышали лишь голоса.

Лейли предельно откровенна в этот миг была.

Он тот, кто душу её смог открыть,

С кем беспредельно искренней и близкой она могла быть.

Минуты счастья чистого и радости то были для Лейли.

Чандан так близко к ней душою был в тот миг.

В тот миг Лейли любовь к Чандану ощутила.

Она по линии судьбы перенеслась в тот год, когда Чандана полюбила.

О, странная судьба, смеётся над людьми!

И жизни пишет, словно драмы, наперёд свои!

Чандан сказал Лейли:

«Я видел всю твою судьбу, всю жизнь.

Меня через 15 лет полюбишь ты.

Пришёл к тебе из будущего я., из временной петли.

Я получу тогда твою любовь.

Но ты отказ услышишь мой.

Я не смогу потом с тобою быть.

Стань моей сейчас. Потом судьба нас разлучит.

Давай её обманем мы пока.

Есть впереди свободные года».

Лейли просила: «Дождись, пока тебя я полюблю,

Не оставляй меня, не слушайся судьбу!»

«Моя любовь так долго не живёт», – сказал Чандан.

Моя – живёт! А ты об этом знал?

Лейли – Но почему цветком единственным я недостойна быть?

Чандан – Меджнуном станешь ты. Не может шах при всех безумную своею объявить!

Хочу комфорта я. А ты источник бедствий и проблем.

Позорно быть с тобой перед народом всем!

Лейли – Твоя любовь неистинна, раз трудности её сильней.

Я никогда бы не оставила того, кого люблю душою всей!

Чандан – Меня не можешь ты понять. Тебе придётся очень тяжело страдать.

Отправишься ты в бедствий путь,

В темницу грёз, откуда единицам суждено назад свернуть.

Игрок я – сыграю я с тобой в особую игру.

Пройдёшь ли до конца её? Вернёшься ли назад?

Лейли ответила: «Пройду!»

Чандан – Сражаться буду я с тобой, пока ты мне не покоришься!

В ногах моих однажды очутишься!

Я местью хладнокровно наслажусь!

Я ждать умею – я дождусь!

Оружье слов моих в тебя вонжу!

Тебя насквозь я поражу!

Пылать я буду ярости огнём,

Пока не погашу его я мести льдом!

10

Чандан, зачем ты так жесток?

Неужто лёд огонь потушит?!

Лёд сам, растаяв от огня, взлетит взметнувшись!

Зачем пытался ты сорвать зелёный плод?

Созрев, он в твои руки упадёт!

Судьбы, что невозможно изменить, песчаный ураган

Напишет на дороге жизни свой узор…

О, как жалею я, что отказала тебе тогда, Чандан!

За миг твоей любви я всё теперь бы отдала!

Слепа, юна тогда была.

Не разглядела, не оценила я тогда души твоей алмаз.

Сокровища кто знает цену, его вовеки не отдаст!

Стремителен ты слишком был тогда.

Зачем смеётся над обоими судьба!

Но видела я страсти твоей подлинный огонь!

Он освещает моего страданья мрак.

Не погасить во мне то пламя, зажжённое тобой!

Мы, как галактики, приблизившись друг к другу, разлетаемся.

Но вновь и вновь друг к другу приближаемся.

С тобой моя судьба навеки сплетена.

И на двоих у нас любовь взаимная одна.

Пусть в разных временах она,

У бесконечности нет времени – любовь одна.

И верю: не стереть её годам, не угасить.

Не месть в тебе встречаю я, а пощады милость.