Закончен школьный роман

4

Сентябрь незаметно приближался к концу, и Никины одноклассники с каждым днем все более привыкали к ее присутствию, учителя уже не удивлялись, встретив в журнале ее, прежде незнакомую им, фамилию. Новое становилось привычным, и довольно скоро перестали быть тайной и Никины танцевальные успехи, и Никина любовь, та самая, беспокоившая родителей любовь к взрослому парню по имени Денис.

– Расскажи, как ты с ним познакомилась! – Марина развернулась спиной к доске, лицом к Нике.

Ее стремление к полной осведомленности не знало границ и рамок. Она способна была задать любой вопрос кому угодно и о чем угодно, а уж романтические истории привлекали ее более всего. Какая же девчонка лишит себя удовольствия в очередной раз услышать сказку о красивой и светлой любви? А в том, что Никина любовь – красивая и светлая, никто не сомневался. Денис – такой парень!

Ника задумалась, вспоминая.

Господи! Чего же вспоминать? Разве она что-то забыла? Разве могла забыть? Ника прекрасно помнила: очарованный и очаровательный Денис, искренне восхищенный, в его взгляде отсутствовали плотоядная похотливость и надменная самоуверенность, с которыми частенько смотрели на Нику, да и на любую другую девчонку из их группы мужчины. Ника сидела в кресле, поджав колени, растрепанная и уставшая, когда он вошел, улыбнулся нежно и достал из-за спины темно-бордовый розовый бутон.

– Ты замечательно танцуешь. Но сейчас ты еще прекрасней, чем на сцене.

– Спасибо.

Он врал. Конечно, он врал. Сейчас она не могла быть прекрасной. Ника сидела так, что видела перед собой свое отражение в зеркале. Ну, подумайте, разве можно назвать прекрасным выжатый лимон, выдавленный до конца тюбик зубной пасты или отрывной календарь за прошедший год? Где найдешь более унылое зрелище, чем усталый, выбившийся из сил, недовольный собой и всеми человек, особенно в разительном контрасте с его же недавним образом, ярким и загадочным, приковывающим взгляд в зачарованном танце? Но почему-то бессовестная лесть, так явственно далекая от правды, подняла настроение, вдохнула радость жизни, и Ника на самом деле почувствовала себя прекрасной, печальной и таинственной, и ей захотелось еще раз услышать нежный, волнующий голос.

Как рассказать об этом? Добросовестно выложить, что познакомилась с Денисом в клубе? Он зашел после ее выступления, он подарил цветы, он сразил сочетанием ласкового голоса и красивых слов, которых ей еще ни разу ни от кого не пришлось услышать. Он был нежен и терпелив, необъяснимо притягательно взросл и опытен. Как вложить в слова нужный смысл, чтобы не получилось наивно и косноязычно? Пусть Марина поймет, как красиво все произошло на самом деле.

Ника мечтательно улыбнулась. Может, действительно, рассказать? Ее взгляд скользнул по рядам школьных столов, она уже почти открыла рот, готовая начать рассказ, но… так и не начала.

Марина, в предвкушении удовольствия от удивительной и безумно романтичной истории, чутко уловила перемену, проследила за Никиным взглядом.

– Не волнуйся. Степа глух к подобным разговорам, – успокоительно произнесла она, рассчитывая вновь превратиться в слух.

– Глух? – переспросила Ника.

– Абсолютно.

Вошедший в класс и направлявшийся к своему месту Степа непредвиденно затормозил возле стоящего у учительского стола Кирилла.

– Ты хочешь сказать, он равнодушен к девчонкам? У него не было ни одной?

Марина ошарашено распахнула глаза.

– Придет же тебе в голову!

Ее бурная реакция озадачила Нику. Принимая во внимание негодование, с которым Марина восприняла Никино предположение, так и напрашивался вывод о многочисленных и неразборчивых романах, потрясавших всю школу.

Ника посмотрела на Степу. Ей показалось, он почувствовал ее взгляд. Она ждала: вот сейчас он непременно повернется. Но нет, Степа все еще беседовал с Кириллом.

Интересно, как бы он отреагировал, узнав, о чем болтают Ника с Мариной? Как сказала Марина, он глух к подобным разговорам. Да разве Нике они очень нужны? Зачем ей выведывать сплетни о личной жизни своего соседа по парте, загадочного и немногословного, настроение которого Ника чувствует порой ясно и глубоко без всяких объяснений? Ника уверена, и ей тепло и надежно от этой уверенности, сейчас он подойдет к их столу, скажет всем «Привет!», а ей на мгновенье заглянет в глаза. И она всегда, с нетерпением и непонятной тревогой, будет ожидать этот момент, когда короткий и вроде бы брошенный вскользь взгляд говорит больше, чем могут сказать слова. «Здравствуй! Я рад тебя видеть. У тебя все хорошо? Ты можешь положиться на меня, если что-то не так».

Это нельзя услышать, это можно только ощутить. Наверное, поэтому, встречаясь с ней, он никогда не произносит обыкновенно и просто: «Привет!»

5

Лада сидела на кровати, удобно пристроив под спину подушку, читала учебник и делала пометки в тетради. Когда Ника вошла в комнату, она торопливо оторвала взгляд от страницы и, внимательно рассматривая сестру, сообщила:

– Твой ненаглядный звонил! – и, конечно же, не удержалась от комментария. – Ника, ну зачем он тебе нужен? Такой самонадеянный и слащавый.

– Откуда ты знаешь? Ты его видела пару раз, да и то мельком.

Ника не обиделась, не разозлилась, возмутилась весьма сдержанно, присела рядышком на край кровати.

«Какой все-таки силой обладают заботливые, участливые интонации!» – подумала Лада и постаралась произнести так же проникновенно, исключив жесткую иронию и осуждение.

– А что тут долго смотреть! У него на лице все написано. Он ласково мурлычет, нежно напевает, но цель-то у него та же, что и у остальных: затащить тебя в постель.

– Ты предлагаешь мне уйти в монастырь? Или стать мужененавистницей?

– К чему такие крайности! Есть же нормальные парни! – Лада отложила книгу и придвинулась поближе к Нике, а та снисходительно глянула из-за упавшей пряди темных волос.

– Ты же сама только что сказала: цель у них у всех одна. Так пусть уж лучше это произойдет под ласковое мурлыканье и нежные напевы.

Лада легонько обняла сестру за плечи.

– Откуда в тебе такой цинизм? Ты же еще ребенок, Ника!

– Не по годам развитой ребенок, – Ника улыбнулась. – Как и моя старшая сестра. Такая взрослая и мудрая.

Лада сжала губы, стараясь сохранить серьезность.

– На самом деле, Ника, найди себе ровесника. Наверняка, половина мальчишек в классе в тебя уже влюбилась.

– Наверняка! – послушно и скромно согласилась Ника.

Не иначе, мама, уже не надеясь на свой авторитет, попросила Ладу провести очередную воспитательную беседу, думая, что у сестер разговор получится более душевным и действенным.

– Да! Кстати! А по какому поводу звонил мой ненаглядный?

6

У Ники не часто выдавались свободные вечера. Наверное поэтому, они таили в себе особую притягательную прелесть. Обычно вечера были заняты репетициями, выступлениями, Денисом, а так, чтобы никаких дел, никаких планов, никаких встреч, подобное происходило крайне редко. И тогда Ника просто бродила по улицам, бессмысленно и беззаботно, бесконечно поражаясь тому, сколько удивительного и неожиданного таят, казалось бы, давно знакомые, досконально изученные места.

Вот клен за углом дома, у которого никогда не бывает зеленых листьев, даже летом они красновато-коричневого цвета. Вот черная мохнатая дворняга. Именно так, по Никиным понятиям, должен выглядеть Барбос. А там под тополями, несмотря на самый разгар осени, вовсю цветет яркий желтый одуванчик. А это…

Ника приостанавливается. А это ее сосед по парте Степа, и перед ним – очень даже симпатичная девушка, размахивает руками, что-то негодующе кричит. Ника не понимает, что. Холодный, пронзительный ветер разрывает ее слова на бессмысленные, короткие куски, и вместе с опавшими листьями разносит их в разные стороны. Степа молча, неподвижно внимает ей, стараясь придать лицу каменное, равнодушное выражение, изредка поглядывая по сторонам. Вот он неторопливо поворачивает голову и замечает Нику. На мгновенье та ловит его взгляд. На одно короткое мгновенье.

Все, что затем совершает Ника, навряд ли можно назвать обдуманным и тщательно рассчитанным. Как, когда, почему она решила действовать именно так? Кто же разберет! Так надо было. Она почувствовала. Именно вот так.

Восторженно и влюбленно, чувственно задохнувшись от внезапно ударившего в лицо резкого порыва ветра, Ника завопила на всю улицу: «Степа!» и бросилась к нему, проскользнув под самым носом разъяренной девицы. Хорошо, что Степа догадался распахнуть ей навстречу свои горячие объятия!

Ника повисла на нем, и они застыли в долгом, счастливом поцелуе. Хотя, долгий и счастливый, пожалуй, слишком громко сказано. Поцелуйчик был коротким, но почти настоящим.

У Степы поползла вверх одна бровь, и он сделал губами движение, будто оценивал что-то, пробуя на вкус, а Ника решилась повернуться к прекрасной незнакомке. Невинно и слегка смущенно она пролепетала:

– Извините! Но… – затем смешалась, не обращая внимания на устремленный на нее злобный взгляд.

Девушка уничтожающе глянула на Степу (Нике показалось, она сейчас ударит его), резко развернулась и, не оглядываясь, пошла, почти побежала, прочь.

Ника чуть заметно облегченно вздохнула и отстранилась от Степы. И тут он задал ей вопрос, на который она сама хотела бы узнать ответ.

– Почему ты сделала так?

– Не знаю, – Ника пожала плечами и улыбнулась уголками губ. – Наверное, твои глаза мне подсказали.

– Смеешься?

Ника уже несколько секунд ощущала непонятную дрожь где-то глубоко-глубоко в душе.

– Нервничаю.

– Отчего?

– Ты удивишься, но я опять не знаю.

Ей надоело стоять посреди чужого двора, она не выдержала и сделала шаг. Степа согласно шагнул за ней. Было чертовски любопытно, что это за история с красавицей-девицей, так шумно и прилюдно разворачивавшаяся всего несколько минут назад на широком пространстве между домами. Но разве возможно о подобном спрашивать у Степы? Хотя, из чувства благодарности за счастливое спасение он мог бы чуть-чуть объясниться. А в том, что она его спасла, Ника уже не сомневалась.

– Как ты сюда забрела?

– Смутные предчувствия меня привели, – таинственным голосом провещала Ника и тут же заметила: – Обычно это я задаю вопросы. Что с тобой?

– Тоже нервничаю.

– А ты отчего?

Степа философски печально скривил угол рта.

– И тут я не буду оригинален.

Видимо, как и Ника, он наивно решил отделаться легкомысленным «не знаю».

– Врешь! Врешь! – решительно воскликнула Ника. – Все-то ты знаешь. У тебя всегда на все есть ответ.

– Ну, довольно надо мной смеяться!

И тут Ника осознала, что они не просто прогуливаются, а движутся целенаправленно и осмысленно. Во всяком случае, это касалось Степы.

– А куда ты меня ведешь?

Он улыбнулся иронично.

– Туда, где тишина и покой, где не так часто встречаются любопытные прохожие.

Ника сделала невинно-изумленные глаза.

– Неужели на кладбище?

Степа резко затормозил.

– Ника! Прекрати! – попросил негромко, но твердо, одарив пронзительным взглядом.

Нике стало не то, чтобы уж очень стыдно, – неудобно. Она виновато пожала плечами.

– Веди меня скорее туда, где тишина и покой, – покорно пробормотала она и получила еще один пронзительный взгляд.

Они пришли на берег реки, спустились по откосу, и холодный, порывистый ветер куда-то сразу исчез; устроились на высоко выступающих из песка узловатых корнях большого дерева.

– Ты часто здесь бываешь?

Степа молча кивнул в ответ.

Становилось немного неуютно в сгущающихся сумерках возле серой, покрытой стылой зябью реки, под пасмурным темнеющим небом, и Степа разжег маленький костерок. Ника глянула на яркий оранжевый стреляющий жаром огонь и вдруг ясно ощутила присутствие еще кого-то, вроде бы неприметного, но ласкового и доброго, излучающего тепло и придающего уверенность. И она опять оказалась в безвременье.

Что-то остановилось, что-то осталось за границами осязаемого ею мира: суета, заботы, привычные дела. Ника смотрела на черные силуэты домов на противоположном берегу в солнечно-желтой россыпи светящихся окон, на живую рябь реки, слышала шелест ветра в обнаженных ветвях деревьев и редкие стоны старых, могучих стволов. Наверное, так бывает в сказках. И совсем не хочется говорить, потому что с минуты на минуту ожидаешь, вот сейчас таинственный, завораживающий голос начнет чудесное повествование: «За лесами, за горами, за широкими долами, между небом…»

Ника прикрыла глаза. Ей было спокойно и хорошо. И, возможно, не только благодаря окутавшей ее сказочной атмосфере и теплому присутствию сверкающего в темноте огня.

Тянущийся от реки холодок незаметно проник под куртку и царапнул спину зяблыми коготками. Ника поежилась. Степа заметил ее движение, легко и уверенно притянул к себе, похоже, совершенно не придавая своему жесту особого значения, и Ника не поспешила вырваться в праведном негодовании. Не было в этих объятиях ничего предосудительного и порочного. Просто, так было теплее и уютнее.

7

Прощаясь у своего подъезда, Ника долго топталась на месте, порываясь то скорей уйти, то еще немного задержаться. Жалко расставаться с зачарованной сказкой необычного вечера. И хотя большая часть его волшебства осталась среди деревьев на пустынном берегу реки, совершенно не хотелось, чтобы он просто ушел в прошлое, стал вчерашним днем, никогда не вернулся. Пусть он будет совершенно непохожим: не вечером, а утром, не у реки, а в пустыне, не осенью, а весной, но пусть он повторится!

И Ника не могла промолчать, не могла не рассказать, что она чувствует, стоящему перед ней парню. Ведь именно он являлся творцом маленького сумеречного чуда, он всего какие-то полчаса назад, защищая от холода, молча и невинно обнимал ее. И Ника не удержалась.

– Мне было очень хорошо с тобой.

И не дожидаясь, что он ответит или сделает, она торопливо проговорила: «До завтра!», открыла дверь и скрылась в широком проеме подъезда.

Мама, либо по чистой случайности, либо по какому-то очень важному делу оказавшаяся в прихожей именно в то время, когда дочь входила в квартиру, скорее с любопытством, чем с осуждением спросила:

– Где ты была столько времени в такой холод? Говорила, что недолго, а сама пропала.

И тут, как из-под земли, возникла Лада.

– Да! И что за молодой человек провожал тебя?

Видимо, она, тоже совершенно случайно, выглянула в окошко в самый нужный момент.

– Это Степа. Одноклассник.

– Одноклассник? – многозначительно переспросила Лада.

– Мы сидим за одной партой.

– А как же Денис? – снова поинтересовалась сестра не без надежды на пришедшийся ей бы по душе ответ.

– А причем тут Денис? – Ника сочувственно посмотрела на Ладу: неужели она не понимает насколько нелепо и невозможно ее сопоставление? – Какое отношение к этому имеет Денис?

– Возможно, никакого, – до странности таинственным голосом согласилась Лада, а уже в комнате, оставшись с Никой наедине, попросила: – Ну, расскажи мне про твоего Степу.

Ника не бросилась тут же скандалить по поводу определения «твой», доказывая, будто ничего подобного и быть не может, чем немало озадачила сестру.

Неужели, действительно, все обстоит так, как говорит Ника? Просто друг, одноклассник, сосед по парте. И Денис тут и в самом деле ни причем. А может, Ника просто уже вышла из возраста, когда попадаются на наивные уловки?

Судя по ее мечтательно-задумчивому виду, что-то все-таки произошло. Похоже, она сейчас в том состоянии, когда не придают значения словам, когда полагают, что все вокруг должны исключительно ощущать и чувствовать, а не лезть с назойливыми вопросами. И Ладе только оставалось заметить:

– Миленькое имечко – Степа!

8

– Ты должна быть ослепительна, неотразима, великолепна!

Естественно, все, что принадлежало Денису, обязано сверкать и поражать воображение.

– А может, лучше купишь себе бриллиантовую булавку для галстука!

Денис мгновение приходил в себя, сраженный наглыми интонациями, а потом не очень-то вежливо посоветовал:

– Расслабься, Ника! Возможно, у тебя что-то стряслось…

Ника вовсе не относилась к разряду ярых противников вечеринок, шумных, многолюдных, бестолковых. Иногда она и сама была не прочь оказаться среди пестрой, слегка пьяной от веселья и свободы толпы. Ника тоже заражалась всеобщим приподнятым настроением и чувствовала себя беззаботно и раскованно. И предложение Дениса не воспринялось бы ею так враждебно, если бы не последующие инструкции и оценивающий, наполненный гордостью взгляд.

Наблюдая за обиженно надувшейся Никой, Денис перестал сердиться и примирительно произнес:

– Ну, извини, если я что-то не так сказал. Ты всегда неотразима. Каюсь. Тебе не надо об этом дополнительно напоминать, – его речь, действительно, стала похожа на льстивое, тайно-расчетливое мурлыканье. – Так ты пойдешь со мной?

Ника согласилась, хотя теперь уже без особой симпатии думала о предстоящей вечеринке, и сразу всплыли в голове все ее отрицательные стороны: у Дениса непременно найдется парочка-троечка друзей, которые будут рассматривать Нику сальными, противными глазами, а в подходящий момент начнут нести гнусные пошлости и пробовать распускать руки. Лучше бы там не появилось никого знакомого. Да разве такое возможно? И Ника на всякий случай предложила:

– А нельзя ли эту вечеринку переделать на двух человек?

Но, пожалуй, она зря настраивала себя так пессимистично. Полумрак, невыносимо громкая музыка, множество совершенно неизвестных людей, весьма довольных происходящим, да и всей остальной своей жизнью, и поэтому так по-особому милых и доброжелательных. Ну что еще нужно для того, чтобы почувствовать себя ошеломляюще раскованной, свободной от комплексов и занудных проблем? А говорят, трудно попасть в другое измерение! Да вот же, пожалуйста! Здесь все не как в обычной жизни. И свет другой, и люди другие, и звук другой. Его ни слышишь, как всегда, а ощущаешь, он такой весомый, материальный, что иногда хочется раздвинуть его руками.

Ника танцевала, смеялась, целовалась с Денисом, мило улыбалась его приятелям. В противоположность музыке, они, наоборот, стали сейчас нереальны, неосязаемы, словно тени. Вроде и видишь их, а потрогать не можешь, пальцы ощутят пустоту. Лишь немногие представали из плоти и крови, те, с которыми приятно поболтать о пустяках, похихикать над остроумными шутками и даже потанцевать. Особенно один был хорош, хитро поглядывающий на Нику глубокими, спрятанными в тени длинных ресниц, темными глазами.

Как замечательно, что он всегда оказывался поблизости! И когда к Нике подошел грузный и весьма противный парень, тоже один из знакомых Дениса (она не раз за вечер ловила на себе его напряженный взгляд), и вздумал пригласить ее на танец, а сам Денис так не вовремя куда-то запропастился, Ника имела возможность, потянув за руку темноглазого милашку, торопливо и облегченно воскликнуть: «А меня уже пригласили!» И они славно потанцевали, дурачась и выделываясь, а наконец-то объявившийся Денис долго о чем-то разговаривал с тем самым толстяком, от которого так поспешно удрала Ника.

Ника никогда бы и не вспомнила о столь незначительном происшествии – стоило ли обращать на него особое внимание? Тем более, что этот парень не стал для нее такой уж неприятной новинкой, пару раз она видела его и раньше. Но несколько дней спустя позвонил Денис и слабым, несчастным голосом сообщил, что заболел, очень соскучился и безмерно страдает и, конечно же, безвременно уйдет из жизни, если Ника срочно не примчится к нему и не окажет первую помощь.

И Ника помчалась.

Денис открыл дверь. Вид он имел не очень-то болезненный. Ника шагнула через порог.

– Ты все придумал! – с укором воскликнула она. – Ничем ты не болеешь!

– Болею, болею! – поспешно заверил Денис. – Даже температура с утра была.

Он взял Никину ладонь и приложил ее к своему лбу. Ника, немного замерзшей на улице рукой, почувствовала жар, возможно, обычное тепло человеческой кожи, усиленное неестественным холодом ее пальцев.

– Но не в этом дело, – продолжал Денис, горячими руками отогревая ее озябшие ладони. – Я, действительно, очень-очень соскучился. А может, и вправду умер бы, если бы не увидел тебя.

Ника улыбалась. Что бы там ни говорила Лада насчет ласкового, но коварного мурлыканья, но Ника с удовольствием готова бесконечно слушать тихие, жаркие, нежные слова, легким дыханием чувствуя их на своем лице, на своих губах.

И вдруг в сладкую, манящую песнь ворвался посторонний звук, уничтожив обычное очарование. Ника недовольно и встревожено повернула голову.

В дверном проеме, молча, стоял тот самый неприятный тип и смотрел странным, пугающим взглядом.

Ника смутилась и рассердилась, отстранила руки Дениса, слишком откровенные движения которых не предназначались для чужих глаз. Но Денис упрямо привлек ее к себе и шепнул в самое ухо:

– Он уйдет сейчас.

Он, действительно, ушел, бросив пару обычных слов на прощание, а Ника, всего один раз поцеловавшись с Денисом, тоже засобиралась, сославшись на репетицию и на свое обязательное присутствие там.

Я вечером зайду, если закончим не очень поздно. Или завтра. Завтра обязательно, – отговаривалась она.

Ника больше не могла даже целоваться, ей казалось, кто-то наблюдает за ними, пялится бессовестно и нагло, и под этим унижающим взглядом самые нежные ласки становятся неприятными и постыдными, раздражают и злят.