Глава 7
Посвящена маленькому приключению
Воскресная месса проходила миролюбиво и спокойно, практически все жители Дарквудса собрались сегодня послушать проповедь нового пастора, спеть псалмы. Народу прибыло столько, что они стояли даже в проходе, мешая причетнику собирать пожертвования или вносить крест, но Фрай запретил кого-либо выгонять, будь-то даже последние нищие – кто пожелал прийти в храм, пусть остается, пока сам не уйдет. Фрай красиво пел, не то, чтобы он придавал этому какое-то значение, кроме общепринятого, но сегодня его голос лился красивым баритоном. И если б молодой пастор мог взглянуть на себя глазами женского общества, то отметил бы, как красиво уложены его каштановые волосы, как он гладко выбрит и как блестят от пламени свечей его бездонно-синие глаза. А еще он со всеми так любезен, так мягок в обхождении, и не позволяет церковным служителям портить воскресную службу. Дамы благоговели перед красиво облаченным в белую ризу молодым человеком, что так сердечно беседовал со своими прихожанами, он внимал каждому обратившемуся к нему. Он обещал проехаться по всем ближайшим фермам, благословить скот, посмотреть засеянные поля, потому что, если на них взглянет священник, они будут приносить больший урожай, а коровы лучше телится. Дамы просили исповедать их, ибо многие хотели облегчить душу. Тут принято было рукопожатие господ и легкий поклон дамам. Перед входом в храм стояли несколько столов, где бедняки могли поесть в этот особенный день. Уэнсли придумал это только вчера, но его новая кухарка прилежно со всем справилась, ей помогала миссис Бонна – новая экономка пастора. Женщина весьма деятельная, только немного чудаковатая, когда она видела красивых мужчин, всегда им улыбалась, облизывалась и открыто говорила – «Красавчик». За неделю общения с этой яркой личностью, молодой пастор успел приноровиться к ее чудачествам. Да и знакомство у них было необычное, она ведь свалилась ему прям на голову в образе летучей мыши. Когда он ей улыбнулся впервые, Бонна – преданная служанка Фрейлин – почувствовала к молодому человеку расположение, но не могла открыто это высказать. А когда их встреча состоялась повторно, она перевоплотилась в достопочтенную даму, легонько шлепнула молодого человека за красивую попку, даже не покраснев от стыда и собственной наглости (зато пастор покраснел за двоих сразу), и откровенно флиртовала с Фраем, пока уж не вмешалась ее хозяйка. Тогда же было решено, что она вполне может себе жить в качестве экономки и спокойно днем вращаться среди людей. Вот ее госпоже приходилось оборачиваться птицей в дневные часы и прятаться от посторонних глаз, пока однажды ее не подметила Нэнси, вернее, она подметила красивую сову и начала ее подкармливать, а мистеру Фраю пришлось признать, что он завел необычайную домашнюю птицу. Зато, когда вся прислуга расходилась, молодая девушка без стеснения становилась человеком и разговаривала с пастором. Их расшифровки рукописей Вейта имели успех, Фраю удалось сопоставить цифры и выяснить, что так его предшественник кодировал даты нападения нечисти. Он установил некоторую закономерность, ведь люди пропадали не каждый день, да и вселялись не упокоенные духи тоже в определенное время. Фрай хотел поговорить с Фрейлин о том сне, когда видел падающую даму – была ли то она, или же ему почудилось.
Из задумчивости его вывел знакомый голос, который, чего таиться, раздражал Фрая, ибо он принадлежал мистеру Батлеру. За последнюю неделю преподобный Уэнсли старался вращаться в обществе, которое не соответствовало кругу общения этого человека: он бывал в гостях у мистера Хэнкинса, обедал еще с несколькими семействами, которые относились к прочной прослойке среднего класса. Мистер Стоксон наведывался к пастору, но от очередного приглашения на ужин, Фрай отказался, сославшись на его приглашение в другом доме. А ныне невероятно противный человек снова решил заговорить с преподобным:
– Мистер Фрай, вижу, вы поживаете отлично, хотел вас выловить на прошлой неделе, пригласить к себе, но вы оказались таким занятым человеком, что днем вас не застать дома, а вечера все заняты.
– Неделя действительно оказалась насыщена занятиями, – спокойно ответил Фрай. – Ну, и я не мог отказать людям в любезных приглашениях, как их священник, я должен поближе сойтись со своей паствой, знать уклад их жизни.
– Сдается мне, вы в этом отлично преуспели, я только и слышу в округе отголоски о вашей персоне, все считают вас превосходным человеком. Моя супруга тоже благоволит к вам, очень хочет, чтобы вы отужинали у нас на днях, если у вас есть свободный вечер. Не беспокойтесь, все будет чинно и благородно, мы не будет заставлять вас играть в карты или петь нам рулады, но поговорить с образованным человеком, какое это благо для нашей скучной провинциальной жизни.
– Вам не нравится жизнь в Дарквудсе? – поинтересовался Фрай, даже немного обрадовавшись, что мистер Батлер однажды посчитает это место унылым и уедет отсюда восвояси, уж очень не по нраву пришелся ему этот человек.
– Не то, чтобы не нравится, уж очень она спокойная.
– Тогда поезжайте в столицу, на морские курорты, там всегда много людей и много развлечений.
– А еще сплошная суета, нет, идея неплохая, но нынче я не располагаю желанием покидать пределы этого города.
Очень странный человек, если ему не нравится тихая, провинциальная жизнь, зачем тогда так упорно держаться этого места? Фрай не сомневался, что мистер Батлер пренебрежителен ко многим жителям этого городка, которые не обеспечены хорошими доходами – фермеры и промышленники не богатеют баснословно, к городу не проведена железнодорожная ветка. Единственное семейство, с которым он поддерживает общение – Стоксоны за не имением лучших кандидатов. А теперь так упорно этот человек добивается расположения Фрая, конечно же, молодой пастор был осведомлен, что Батлер несколько раз наведывался в пасторат и спрашивал его, оставлял визитки, преподобный Уэнсли находил утвердительные отговорки, чтобы не встречаться с этим джентльменом, но от нынешнего прямого предложения сложно уклониться. Пожалуй, один вечер можно потратить впустую:
– Я свободен в среду, – ответил Уэнсли.
– Отлично, тогда в пять тридцать вечера за вами заедет карета, – довольно ответил Батлер.
Фрай протянул ему руку в знак согласия, и богатый прихожанин довольно пожал ее.
Сегодняшний день молодой пастор хотел посвятить дальнейшим расшифровкам дневника Вейта, но можно немного прогуляться окрестностями Дарквудса, раз погода отличная.
Некоторые цифры обозначали координаты, где происходило нападение на людей и даже время, поэтому, Фраю хотелось немного обследовать эти места. Подальше от людских глаз он мог поговорить с Фрейлин, которая томилась в одинокой комнате, где Нэнси устроила для нее удобное гнездышко, совье, естественно. Для их беспрепятственного общения, милая девушка подарила ему амулет с камешком, на который нужно было нажать, чтобы она знала, что он хочет ее видеть. При этом, дама всегда находила пастора, будто знала куда лететь. И хотя Фрай ко многому начинал привыкать, он еще порой удивлялся всему неестественному, что происходило с ним.
Он вошел в кабинет, спустя несколько часов, выполнив долг священника. Поставил Библию на полку и закрыл книжный шкаф, сова наблюдала за его быстрыми шагами из укромного уголка, догадываясь, что Фрай не спешит засесть за книги. Да, он не торопился заняться обычным делом, достал из укромных уголков рабочего стола большую перчатку, которая доходила ему до локтя. Он недавно приобрел ее в галантерейной лавке, а теперь решил испробовать в деле, взяв на прогулку сову.
– Ну же, мисс, – проговорил пастор, смутившись. – Я думаю, вам будет интересней немного подышать свежим воздухом. Природа сегодня благоволит к людям.
Сова довольно угукнула, смахнула леность, расправила крылья и тяжело спустилась на предназначенное место. Для нее тут было слишком тесно, она не летала уже несколько дней, оставаясь преданным слушателем в вечерние часы. И только пастор собрался покидать свое пристанище, вошла его новая экономка, прищурив глаза и улыбаясь, она принесла ему легкий лэнч, но Фрай отказался, попросив собрать немного провианта в дорогу, он пообедает на природе. Миссис Бонна не стала ничего отрицать и пошла выполнять поручение, в этом она располагала к себе – ни о чем постороннем не спрашивала, если на то нет надобности и если хозяин не хочет говорить. Да и птица выглядела весьма довольной, примостившись удобней на руке, хотя весила немало, и Уэнсли пока пересадил ее на стол, еще раз проверил рабочий блокнот и грифельный карандаш, и некоторые записи. Он не сомневался, что сегодня они начнут цепочку расследований, над которыми коптел уже несколько вечеров.
Миссис Бонна собрала небольшую корзинку, с расчета на двоих людей. Кухарка удивилась такой прожорливости преподобного, но домоправительница – женщина миролюбивого нрава и талантливая актриса – изобразила такую невинную гримасу и сообщила, что в округе много маленьких детей, а еще животных. И если великодушный священник не будет стеснен в еде, то щедро поделится со всеми. Даже кухарка больше не имела вопросов, сочтя пастора немного чудаковатым хозяином. Миссис Бонна снарядила корзинку разными вкусностями, зная, как любит их ее настоящая хозяйка.
– Миссис Бонна, тут хватит на долгие часы прогулки, – улыбнулся Фрай, ощущая тяжесть корзинки.
– А вы не спешите, погода действительно чудесная, – потом она хитро сощурила глазки и не удержалась от своего нахального комплимента. – Красавчики.
Уэнсли хмыкнул, сова довольно заугукала.
Выйдя на проселочную дорогу, Фрай Уэнсли в некоторой степени, исполнил предположения экономки и раздал несколько булочек детишкам, а сова соизволила себя погладить маленьким ручонкам. Немного облегчив свой груз, преподобный направился в лиственную, дубовую чащу, которая слегка отклонялась от дороги. И хотя нечисть могла напасть и днем, но при солнечном свете даже такая мерзость побоялась бы высовываться.
Прогулка тихими уголками Дарквудса показалась истинным блаженством. Весна расцвела буйством красок, особенно оттенками от нежно-салатового до зеленого. Солнечный свет мягко струился, пробираясь сквозь молоденькие листочки, те приветливо шелестели, будто к ним в гости наведался желанный гость. Уйдя подальше от последних зданий, он ссадил сову, которая перекинулась прелестной девушкой в неизменном светлом наряде и соломенной шляпке. Фрейлин кокетливо оперлась на предложенную руку, и они завели непринужденную беседу. Уэнсли рассказывал о своей первой службе с восхищением, о великодушии его паствы, и о приглашении мистера Батлера, который казался единственным ноющим зубом в здоровой челюсти.
– Этот человек действует на меня, как касторка на малыша. Не могу отделаться от предубеждения с самой нашей первой встречи.
Фрейлин задорно улыбнулась:
– Так вы и встречались всего один вечер, дай ему шанс, возможно, ты больше злишься на непостоянство Стоксона, а этого человека просто ассоциируешь с ним. Поверь мне, он не стал бы так напрашиваться к тебе в знакомцы, если бы не захотел. Такого настырного посетителя я давненько не видывала.
– Вот именно, с чего вдруг ему так тщетно искать моего расположения, у меня нет особых преимуществ. Я не весельчак, с которым приятно коротать время, и не достаточно родовит.
– Подозреваю, что его планы намного дальновидней, но мы не узнаем истины, если ты будешь избегать его общества.
– В среду я приглашен к нему, отужинать в тесном кругу.
– Надеюсь, там не будет дам, – как-то многозначительно отпела Фрейлин.
– Если не считать миссис Батлер, а так у него двое взрослых сыновей. И мне казалось, молодые джентльмены предпочли бы видеть в гостях не угрюмого пастора с назидательными речами, а молодую вертушку.
Прекрасная дева с облегчением вздохнула, она в некотором смысле недолюбливала местных девиц, что пытались сблизиться с Уэнсли. Особенно настырной, а оттого и опасной, ей казалась Кэтрин Уорвик, которая не спешила менять свои симпатии. Даже Хана Стоксон с ее благотворительными завтраками уже не была опасна. Потому что, Фрейлин проследила за ней и выяснила, что она запала на старшего из отпрысков Батлера.
Молодые люди уж слишком часто и ненароком пересекались, правда, это было пожеланием молодой барышни, нежели Джорджа Батлера. Но о своих маленьких расследованиях она не говорила Уэнсли, упаси Боже, еще сочтет, что она его приревновала. Хотя истинное чувство недалеко ушло от обычной женской ревности.
Следующий поворот сбил их с лесной тропинки, потому что старый обваленный ствол преграждал дорогу. Фрай внимательно изучил упавшее дерево, ища явные доказательства, что оно не упало просто так, а значит это было происками нечисти. Но явных признаков непредвиденного вмешательства в естественный жизненный цикл растения молодой пастор не заметил, и немного расстроился, значит, они еще не на месте.
– Придется проделать небольшой крюк, – сообщил он своей спутнице, которая несколько встревожилась. Она ощущала что-то несвойственное обычным лесным жителям, но и не отражавшееся мертвецким холодком нечисти – так она ощущала потустороннее. Это было нечто живое, но не совсем обычное.
– Я превращусь птицей, – сообщила она Фраю. – В лестной чаще появилось неведомое мне раннее.
Уэнсли встревожился, значит, он не ошибся в своих догадках, но ведь молодой человек не предполагал повстречаться с потусторонним прямо сейчас. Он из опаски вытянул заготовленный крест и немного святой воды, которые прихватил в последний момент. А еще у него был маленький молитвенник и пистолет, который он выписал из столицы. Не дешевая вещь, но стоит ли скупиться во имя спасения жизни, тем более, что оружием тут владел каждый худо-бедно состоятельный человек, во избежание неприятностей.
Сова полетела первой на разведку, она подаст знак, если все в порядке. А Фрай остался ожидать, перебирая содержимое своей походной сумки, что он теперь брал повсюду, будь-то даже званый ужин. Многие в округе извиняли его за подобное, они рады были, что молодой человек может защитить или защититься. Минуты умедлили шаг, он периодически смотрел на свои небольшие часики, что были пристегнуты на поясе, но Фрейлин не спешила возвращаться с разведки. Теперь он взволновался не на шутку, может она попала в засаду. Откинув все сомнения, что обуревали его думы, вдохнув побольше воздуха для храбрости, он вошел в заросли молодой лиственницы, которая особо разрослась в этом году. Поначалу он ничего не мог увидеть: мелкие ветки настолько густо сомкнулись, что молодому человеку составляло особого труда пробираться. Фрейлин не сказала, где точно ощутила опасность, просто шмыгнула сюда и исчезла, а эти заросли все не заканчивались. Может она просто застряла и не может выбраться и если позвать ее, она совой откликнется.
– Фрейлин! – позвал он ее, но молодому человеку показалось, будто он окликнул очень тихо, тогда вдохнув поглубже и откашлявшись, он крикнул посильней. – Фрейлин!!!
Случилось то, чего молодой человек совершенно не ожидал, что-то сильное дернуло его за ногу, при чем он не смог устоять, и повалился на землю. Его дернули уже за вторую ногу, и это что-то умудрялось так быстро передвигаться, что наш преподобный пастор не успевал его заметить. Он быстро вращал головой, оглядывался на незваного гостя, что повалил его, заставив сесть, Уэнсли не споткнулся, нет, никогда он не был рассеянным.
Что-то металось вокруг него, слух улавливал мелкие шорохи, но мельтешение происходило с невероятной скоростью. И тут возник небольшой силуэт и второй подле него, но Уэнсли не мог разобрать, что это такое, какие-то коричневые человечки. А меж тем, эти двое дружно схватили его за ноги и поволокли. Пастор сопротивлялся, но мелкая нечисть была поистине сильной. Свободными руками молодой человек хватался за молодые деревца, но шустрые сообщники умудрялись так быстро переметнуться, разжать пальцы и вернуться к ногам. Фрай начинал паниковать, его куда-то утаскивают, а он бессилен дать отпор, видимо, очень рано пастор посчитал, что убережет себя.
– Эй, вы! – не выдержал он. – Я окроплю вас святой водой, отпустите меня.
Двое сообщников только хмыкнули, очень даже явно хмыкнули, у них был такой не повзрослевший голосок, будто у уродцев в цирке, когда они давали свои представления.
Но, меж тем, его отпустили, правда они перетащили свою жертву куда хотели, это была достаточно светлая просека в лесу, где деревья расступились, и не было молодой поросли.
Одежда Фрая существенно пострадала от подобного путешествия, но не его внешний вид заботил молодого пастора, а то, где он оказался и с кем. Что-то шевельнулось неподалеку, какая-то птица застряла в силках – это же была его сова, она попалась в сети, вот потому и не возвращалась. А еще тут было много шороху, эти мелкие удальцы очень быстро перемещались.
– Кто вы такие? – спросил Фрай, услышав оханье его совы, что приходила в себя в тесных сетях ловушки.
Шорохи замерли, будто все попрятались, они были нерешительны, их спасала только скорость. Из-за дерева показалась небольшая головка одного удальца. Фрай опешил увидев крохотных человечков, ростом не выше полтора фута человеческого роста. И это определенно были крохотные человечки.
– Кто вы такие? – повторил свой вопрос Уэнсли заново.
– Мы Брауни, – ответил самый храбрый из этого народца и, пожалуй, рослый человечек, на голову выше остальных.
– Брауни – домовая нечисть? – не удержался Фрай.
Меж тем, небольшой удалец гордо приосанился, он был немного комичен в этой своей храбрости. Впрочем, одет как обычный горожанин, только одеждою своего размера: небольшие штаны, заправленные в сапоги, рубашку и жилетку, а еще нагрудный платок и шляпу. Гордец деловито поправил одежды, чтобы выглядеть посолидней, воткнул трубку в рот и поближе подошел к Фраю, который сдерживал смешок, будто попал на кукольное представление.
– Меня зовут Криппер Домский, – деловито представился Брауни. – Хоть нас и считают домовой нечистью, но мы живем в замке.
– Ох, простите, – извинился Фрай, чуть не плача от смеха, но сдерживая мимику, впрочем его огромные голубые глаза и так выдавали пляшущие смешинки. Видимо Криппер заметил, с каким взглядом на него смотрит человек, он нахмурился, будто считал это несправедливым упреком его особы.
– Вы смеетесь с нас? – вполне грозно спросил он у Фрая, который уже перестал таиться от смеха, но улыбался улыбкой довольно искренней, располагающей к себе.
Меж тем Криппер Домский подошел в нему в плотную и хмуро уставился на преподобного.
– Ну, хватит, Крип, – послышался еще один тонюсенький голосок, будто принадлежал женщине. И тут же показалась девушка-брауни, что подходила к этой парочке, остальные еще опасливо выглядывали.
– Нинни, не подходи ближе, он может быть опасен.
Она была одета на манер пастушки, ее юбка не прикрывала щиколоток и так же была обута в прочные сапоги. Видимо, длинные юбки не казались маленькому народцу вполне удобными, и они носили женский наряд на старый лад.
– Я не думаю, что он опасный, его бы даже здесь не было, если бы эти обалдуи его не приволокли, – своей крохотной ручонкой она указала на парочку брауни, которые с ухмылками прятались за ближайшим кустом.
Крип не совсем был согласен с предположением его подружки, он недовольно скрестил руки на груди, продолжая хмуро сверлить взглядом Фрая.
– Вы правы, – заговорил Уэнсли с той премилой маленькой особой. – Меня приволокли, а мою сову поймали.
– Она перекидыш, – уточнила Нинни своему собеседнику.
Он непонятливо уставился на девушку-брауни – единственную особу, которая не проявляла к нему такой неприязни. Конечно, невообразимые способности Фрейлин его удивляли, но молодой человек не задумывался, что собой представляет его новая подруга, которая не спешила распространяться о себе. А еще ее Бонна, ведь с французского это переводилось – няня, особа довольно эксцентричная и тоже с невероятными способностями.
– Объясните мне, пожалуйста, – попросил он у девушки-брауни, но тут вмешался недовольный Крип, а еще вдалеке опасливо угукнула сова.
– Не смей с ним разговаривать. Мы не знаем его намерений.
– Крип, не будь таким занудой, – молвила Нинни, улыбаясь Уэнсли, который согласился с ее утверждениями, только, молча. – Он не опасен нам.
Потом она обратилась с Фраю:
– Ваша сова тоже из определенного рода, как вы любите называть, нечисти. Она перекидыш – такие имеют очень мощные магические способности и служат колдунам. Мы схватили ее, думая, что она прилетела проследить за нашим передвижением, и сообщить в замке о нашей пропаже. А вы кажетесь нам обычным человеком… – она недоговорила и смутилась.
– Я таковым и являюсь, меня зовут Фрай Уэнсли – я дарквудский священник, недавно прибывший в эти края. А эта премилая сова помогает мне тут освоиться. Я в некотором роде экзорцист, вернее пока учусь им быть.
Девушка-брауни и вовсе удивилась, так же, как и ее дружок.
– О, мы о вас наслышаны, – шепнула она Фраю. Тот не удержался от улыбки.
– Последователь отца Вейта, – констатировал Крип, меняясь на глазах. – Почему же вы раньше не сказали?
– Потому что вы меня не спрашивали.
– Вам грозит опасность, – молвила Нинни, с опаской посмотрев на сову. – Кровавый алтарь дает о себе знать и тот, кто там, может войти в этот мир, вот мы и бежали.
– Кровавый алтарь, – заинтересовался Фрай. – Расскажите мне про него.
– Нет, мы боимся, – так же таинственно молвила брауни.
– Но мне это поможет. Если мне предстоит столкнуться со страшным злом, я хочу знать его природу.
– Его природа очень ужасна, она родом из недр земли. Она спала многие столетия, копя силы. Ее охраняли призрачные монстры. А теперь, наследники хотят возродить его…
Нинни закрыла рот руками:
– Больше я вам не скажу ничего, очень страшно…
Крип тоже выглядел немного нервным, но он, переборов свое предубеждение, ответил:
– Скоро сюда приедет белый колдун, просите помощи у него.
Они торопливо покинули Фрая, народец засуетился. Поляна зашуршала, брауни готовились уходить. Вот только сову не спешили освобождать, когда звуки чудных созданий исчезли, преподобный Уэнсли поднялся на ноги и сам вызволил Фрейлин из пут, впрочем, она выглядела очень нервной. Обернувшись человеком, она негодующе воскликнула:
– Я никому не служу, кроме тебя! Эти маленькие подлецы меня оболгали! – она нервно повернулась и затопала прочь, за ней последовал и преподобный.