Loe raamatut: «Христианская административная организация до VI века», lehekülg 2

1. Теоретическое обоснование христианской администрации

Э. Ренан замечает, что христианская идеология, которую принято называть «ортодоксальной», существовала к концу III в., и именно философы и пропагандисты, чьи имена не сохранила история, создали христианское богословие до Оригена и «вселенских» соборов³⁰.

1.1. Теологические измышления

Э. Кернс пишет, что основателем церковной организации являлся сам богочеловек Иисус Христос, назначивший первых двенадцать апостолов. Само служение христианству предполагало, по мнению исследователя, «внутренний зов» от «духа святаго». Протестант Кернс опирается на отрывок из послания апостола Павла к жителям города Эфеса, в котором говорится, что все члены христианских общин имеют доступ к богу через Иисуса Христа³¹.

Согласно церковно—христианским представлениям, церковное устройство имеет начало от божественного основателя христианской религии, Иисуса Христа, которого церковные христиане считают богом и человеком. Ссылаясь на выдержки из книг «нового завета», христиане полагают, что бог дал своим последователям особый устав, в котором прописаны правила богопочитания, литургии, нравственности, а также законы церковного устройства, управления и суда³².

Церковный историк Бердников подчеркивает, что христианская церковь явилась в обществе новым организационным образованием, стоящим независимо к государственному устройству; для обеспечения своей самостоятельности от государства церковь обладала собственными законами, судом и материальными средствами, получаемыми от членов христианских общин. Христиане, пребывая в церкви, остаются гражданами государства, в котором живут и не теряют своей национальной принадлежности. В «земном» аспекте церковь не имеет особенной территории, и границы церкви соответствуют государственным границам. Признание государственных границ как границ церкви необходимо христианской организации для того, чтобы иметь возможность легально собираться в постоянных местах для встреч и литургии, проповедовать учение, преподавать в собственных религиозных школах, иметь собственный бюджет. Право устройства христианских организаций должно соблюдаться государством и, в случае преступных действий со стороны третьих лиц, охраняться государственными правоохранительными органами. Наконец, признание государственных границ как границ церкви необходимо для утверждения и увеличения земельной собственности церкви³³.

1.2. Земное и божественное

Зом разграничивает понятия «правового» и «божественного»³⁴.

Зом настаивает, что до союза христианства с императором Константином I в начале IV в., в христианских общинах не существовало никаких признаков организации, построенной на правовых началах. Устройство христианских общин в первые три века представляло из себя «божественное» учреждение, и поэтому в христианских общинах не существовало никаких финансовых чиновников, а все имущество общин принадлежало богу. Правда, распоряжается этим имуществом «заместитель бога» (термин Зома) – священник. Священниками первых христианских общин Зом считает «учительствующих» и их потомков – епископов. Как только христианство заключило союз с государством, появляется, как пишет Зом, юридическая идея в образовании христианской церкви, и образуется понятие церковной собственности³⁵.

Заозерский видит элементы власти и права не в человеческих установлениях христианства, как Зом, а в божественной воле. Заозерский подчеркивает, что в IV в., с началом союза христианства и государства, как христианство проникало в государственный аппарат, так и церковное устройство во многом испытало влияние организации государственной власти. Основу такого взаимопроникновения Заозерский видит в правовой рецепции³⁶.

А. Гарнак в работе «Церковь и государство вплоть до установления государственной церкви» отрицает, что религия может породить правовые нормы. Правовое развитие христианства Гарнак видит в образовании первых христианских общин, которые, таким образом, являют собой нерелигиозную сторону христианства.

Правовые нормы, выработанные в христианстве, во многом находились под влиянием иудейских правовых и организационных норм последних веков предыдущей эры. Правовые нормы явились следствием стремления к установлению строгого порядка. Правовое развитие христианства произошло благодаря отношениям с нехристианским государством, с которым христианские организации как вступали в договорные отношения, так и враждовали, благодаря чему христианство выборочно брало пример с образцов римского государства.

Гарнак приходит к двум выводам:

– устройство христианских общин христианской церкви не носит в себе ничего нового по сравнению с предыдущими организационными формами, и поэтому раннехристианские секты представляют из себя перерождение античных форм;

– христианские группировки частично взяли себе организацию античных обществ, а отчасти отвергли³⁷.

Церковные историки настаивают, что «божественный закон» полностью отличен от человеческих законов. В христианской церкви установлена особенная власть, которая не имеет ничего общего с государственной властью. Происхождение церковной власти самостоятельно, как и самой христианской церкви. Церковная власть установлена, как верят христиане, Иисусом Христом и поддерживается в церкви на протяжении всего ее существования путем священства и «апостольской преемственности». Систему церковного управления христиане называют иерархией. Во главе иерархии, согласно христианским установкам, стоит сам бог Иисус Христос, который продолжает управлять земной церковью из другого мира³⁸.

1.3. Индивидуальное и групповое в организации христианской религии

Мышцын отмечает, что первые два века христианства были отмечены борьбой между стремлением к свободе и свободному служению и стремлением к порядку и церковной иерархии³⁹.

В письме к иудеям, автором которого считают «апостола Петра», имеется мысль, что «пришествие» в мир бога – Иисуса Христа – «искупило» все грехи человечества, и, таким образом, упразднило еврейское священство, в котором не осталось надобности, т. к., если все грехи отпущены, то не нужно и сословия, которое бы эти грехи отпускало. Мысль «апостола Петра» сводится к тому, чтобы объявить единственным «священником» самого бога Иисуса Христа. Отсюда родилась христианская теория, согласно которой христианство приняло на себя прежнее, «ветхозаветное», священство; отныне христиане становятся божьими священниками; т. к. все христиане стали священниками, то христианская церковь, по мысли христианских пропагандистов, становится священством; отсюда христианская церковь равна богу Иисусу Христу. Если в раннехристианских общинах идея всеобщего священства была распространена, то со временем идея священства станет относится исключительно к церковной организации, о чем будет сказано ниже (см. §9). Поскольку все христиане в первых общинах считались священниками, то их собрания приобрели сакраментальный характер; общие трапезы – характер тайны, литургии, продолжения божественных дел на земле⁴⁰.

Мышцын выводит, что свободные служения в христианских общинах к концу I в. уступают место должностным служениям с четко обозначенным кругом обязанностей. Исчезают пророки и учителя; вырабатывается единая догматика, что увеличивает количество обвинений в адрес «лжеучителей» и «лжепророков». Христианские общины стремятся закрепить единую христианскую идеологию, хранителями этой идеологии становятся епископы, которые приобретают в христианстве приоритетное значение. С увеличением власти епископа и его помощников в лице клириков уменьшается роль рядовых христиан в жизни общины⁴¹.

С Мышцыным согласен Гидулянов. По Гидулянову, в раннехристианских общинах вся власть принадлежала всем верующим. В компетенцию общего собрания входило избрание должностных лиц, суд, «разрешение» от греха, наказания. К III в. вся власть в христианских общинах стала принадлежать епископу⁴².

Таким образом, к концу II в. свободные служения в христианских общинах прекратились, уступив место должностным служениям, и все обязанности в христианстве поглотил клир; миряне были отрезаны от управления общиной.

Даже церковный историк Лебедев признает, что до III в. «миряне» активно участвовали в управлении своей общиной⁴³. Но в III в., с увеличением числа новопришедших к христианству людей миряне также стали делится на два класса: крещеных, которым разрешалось принимать «священные дары» евхаристии, и «оглашенных», которые готовились к крещению, наблюдали за литургией со стороны, изучали христианское вероучение в катехизаторских школах и проч.⁴⁴

Управление общиной было общим, т. е. имело место самоуправление, все отвечали за порядок в общине. В первых христианских общинах большая часть обязанностей исполнялась самими верующими, и должности епископов и дьяконов были необходимы только для тех функций, где требовались специализированные знания и опыт, как, например, при закупке продуктов и инвентаря для общих трапез. Самоуправление христианских общин было обширно и включало в себя избрание епископов и дьяконов, суд, контроль за интеллектуальным крылом общины, обеспечение приюта странствующим пропагандистам, распределение обязанностей между членами общины, крещение новообращенных, участие в ритуальных трапезах, дозволение совершать пророкам евхаристические молитвы не по установленной формуле⁴⁵.

Заозерский, исходя из того, что в «апостольское» время христианство было проникнуто духом братства и любви, полагает, что и управление в христианских общинах было открытым и «общественно—совещательным», поэтому апостолы принимали все решения открыто и посовещавшись с общиной⁴⁶.

С церковными историками согласен И. А. Крывелев, полагая, что во II в. необходимость ведения хозяйства потребовала выделения профессиональных руководителей общины. Председателем молитвенных собраний стал епископ, его помощники – дьяконы – следили за общими ритуальными трапезами, заведовали кассой, распределяли материальные средства. Первоначально должность епископа и пресвитера носил один и тот же человек. Только с руководством по распределению имущественных благ должность епископа возвысилась над дьяконами и пресвитерами⁴⁷.

Дж. К. Робертсон не соглашается с мнением Крывелева, отмечая, что христианское священство развивалось самостоятельно, без влияния обыкновенных христиан. Если в первых христианских общинах было равенство, то не могло возникнуть ситуации, при которой равные захотели выделить из своей среды себе начальников; напротив, апостолы изначально находились в руководящем отношении по отношению к основанным ими же общинам, и, для дальнейшего управления, выделяли из числа членов общины людей, которым присваивали руководящие функции, свойственные самим апостолам; таким образом, Робертсон обосновывает идею зарождения высшего руководства в христианских общинах от апостолов. Первой должностью, назначенной апостолами, Робертсон считает дьяконов; затем появились старейшины; позже остальных образовалась епископская должность, в которой наиболее полно выражались такие функции апостолов как посвящение новых членов общины и управление. Робертсон отмечает, что в первый век христианства административная система еще не была сформирована, а первые епархии появились только во II в.⁴⁸

Каутский признает вслед за христианскими авторами, что в первых христианских общинах не существовало должностей и каждый мог пропагандировать христианское вероучение таким, каким оно ему виделось, т. е. без строгих догматических ограничений, которые на тот момент еще не оформились. Взгляд на христианское вероучение называлась «внушение духа святаго». Большинство христиан продолжали заниматься своим ремеслом, посещая место сбора христианской общины во время трапез; но отдельные христиане бросали свою «мирскую» жизнь и становились профессиональными агитаторами. Такие люди назывались в христианской среде «апостолами» и «пророками». Людей, которые, при вступлении в христианскую общину отдавали все свое имущество, называли, согласно христианскому сленгу, «святыми» и «совершенными»⁴⁹.

1.4. Христианское государство в государстве

Заозерский отличает священническую власть, полученную из постановлений бога, от церковно—правительственной власти, которая выводится из священнической, но имеет ряд отличий от религиозных установлений. Полномочия церковно—правительственной власти заключаются в формировании законодательства, осуществлении суда и контроле (надзоре) за подведомственными структурами. Заозерский отмечает единство устройства восточных христианских административных единиц. Согласно его классификации, все церкви греческого обряда делятся на два вида: епархиальные во главе с епископом, и окружные во главе с собором, председателем которого является митрополит, архиепископ, экзарх или патриарх. В делении христианской церкви на епархии и округа Заозерский видит основу церковно—правительственной власти⁵⁰.

Теория Заозерского о разделении церковной власти на священническую и правительственную напоминает подобное разделение у Ф. Гизо. Гизо считает, что, как светское правительство устанавливает моральные нормы, так и религиозные учреждения указывают на место человека в мире. Наличие власти является естественным следствием образования общества, и христианские объединения не могут составлять исключения⁵¹.

Гарнак называет христианские образования в Римской империи государством в государстве, указывая следующие признаки:

– обособление от «неверных»;

– выставление напоказ своей особенной, «благочестивой» жизни наподобие иудеев;

– установление строгих правил культа с ежедневным посещением молитвенных собраний;

– общинная касса;

– формирование собственной администрации, ведающей как культовыми, так и материальными вопросами;

– установление собственных, более строгих, чем у государства, норм брачной и семейной жизни;

– установление собственного суда с запретом участия в государственных судах и формированием собственного христианского законодательства;

– налаживание межобщинных связей, выработка межхристианского этикета по отношению к христианам с других территорий и

– формирование единого христианского вероучения⁵².

Гегель сравнивает распространение христианства с расширением государства, представляя христианскую религиозную организацию как государство в государстве. В этом Гегель видит утрату христианскими общинами самоуправления: по мере расширения христианского государства в государстве местные христианские общины передавали право назначать себе руководителей вышестоящим иерархам. Поскольку церковь обладала полнотой государственного устройства, то и исключение из церковной среды для христианина равнялось лишению гражданских прав. В качестве подтверждения гипотезы о равенстве церкви и государства, Гегель приводит доказательство из теории возникновения государства согласно общественному контракту, согласно которой государство есть договоренность между людьми. Одновременно Гегель утверждает, что общественного договора не может быть в делах веры, т. к. уважение свободы вероисповедания является добровольным изъявлением, а значит, здесь не может быть принуждения, свойственного государству. Таким образом, Гегель разделяет понятия «вероисповедание» и «религиозная организация». Общественный договор также не относится к литургии. Договор в гегелевской системе церкви—государства заключается в том, что церковь обязуется охранять человека в его вере. Взамен человек обязуется отдать свою волю – общей воли, которая, по сути, является волей религиозного лидера; этим лидером может быть епископ или собор епископов. Христианское руководство определяет внутреннее устройство, назначает клириков и определяет уставы и правила поведения членов религиозной организации. Таким образом, церковное устройство становится полностью независимым от гражданского государства, и поэтому, когда церковные идеологи говорят, что церковь не имеет никакого отношения к государству, то, с формальной точки зрения, они правы. Христианской церковь стала первым учреждением в Европе, построеным по принципу цеха, где каждый член общины—цеха, являясь приверженцем христианской религии, принимает на себя требования, предъявляемые церковью по отношению к своим последователям; государство, в свою очередь, признает за цехом (церковью) право внутреннего устройства для своих членов. Когда цех (церковь) исключает кого—либо из своих рядов, то человек лишается возможности исповедовать свою веру в другом гражданском институте, т. к. церковь (цех) занимает в государстве монопольное положение; следовательно, в этом случае государство вынуждено подчиняться решению церкви, которая, исключив христианина из общины, поставила его вне государственных рамок, т. к. государство признает за церковью монопольное положение в данной религиозной отрасли. Церковь создает в государстве альтернативное общество, которое равно обществу в государстве, поэтому и исключение из церковного общества, в котором сосредоточена полнота общественных компетенций, влечет за собой и исключение человека из гражданского общества, имеющего место в государстве. Таким образом, в государстве, где признается свободная роль церкви, происходит слияние государства и церкви, церковь становится равна государству, государство, признавая христианство, становится вынужденным следовать нормам, установленным церковным руководством; происходит клерикализация государства по «византийскому» образцу⁵³.

Болотов не соглашается с мнениями Гарнака, Гегеля и Бердникова, отрицая, что церковь независима от государства, заявляя, что является фактом то обстоятельство, что церковная схема управления есть государственная схема управления⁵⁴. Гидулянов полагает, что церковное устройство лишь под воздействием слияния с государственной системой становится подобием государства. Путь, согласно которому организация церкви должна стать подобием государственного устройства определил император Феодосий I, а законодательно это было закреплено на халкидонском соборе 451 г. в его девятом, семнадцатом и двадцать восьмом канонах⁵⁵.

Заозерский подчеркивает, что религия и политика всегда были, есть и будут неразрывно связаны «как душа и тело». Государство без религии существовать не может, поэтому в этой схеме гражданское устройство религиозных организаций служит связующим элементом в неотторжимом участии религии в жизни государства. Регулирование же этой связи должно осуществляться правовым путем; Заозерский исходит из теологического представления о религиозном происхождении права, поэтому не видит никаких проблем в смешении государственного и религиозного аппаратов. Социальные законы едины как для государства, так и для религиозных организаций⁵⁶. В книге «О церковной власти» Заозерский пишет, что церковный социальный порядок аналогичен государственному устройству, но разнороден и противоположен. Уточнением это назвать нельзя, но наглядно показывает религиозное мышление христианства. Далее Заозерский поясняет, что, в отличие от государственной власти, в церковном устройстве нет «больших» и «малых», а есть люди, которым дано учить, и люди, которые поставлены в положение учеников. Заозерский противопоставляет понятие «милосердной» христианской иерархии способам управления в римском принципате. Разницу между властью в Римской империи и в христианстве Заозерский видит в декларируемых лозунгах, а не в фактическом содержании государственной власти и христианских установлений. Подобным образом противопоставляется христианство и античность в последующих тезисах о сущности античной и христианской морали, которые выходят за рамки нашего исследования⁵⁷. Разбирая внутреннее соотношение в государственном и церковном аппаратах согласно западной латино—римской идеологии, Заозерский отмечает, что церковный управленческий аппарат идентичен государственному; различие же между внутренней юрисдикцией государственной и церковной власти состоит в том, что церковная власть по отношению к своим подчиненным церковным субъектам обладает большим объемом, чем подобные органы государственной власти по отношению к государственным субъектам. Тоталитарность церковной власти заключается в том, что она не просто регламентирует внешнее поведение подданных субъектов, а подчиняет всю личность своей власти, что немыслимо в государстве, которое не в состоянии вмешаться во внутреннюю жизнь личности, заставить изменить ее свободу совести. Заозерский отрицает любую связь христианской власти с государственной, обосновывая это догматическим положением о разнородности государства и «божественных» институтов⁵⁸.