Loe raamatut: «Это (не) Игра! х1», lehekülg 3
Глава 03.
Я устало уселся на один из более-менее чистых столов, окинув взглядом дело рук своих. Всех троих звиггов я разделал на ингредиенты: глаза из подбородков, сердца, кости и жилы из прыгуче-скакучих ног. Некоторые запчасти я просто не смог опознать, но и имеющегося мне хватило, чтобы по итогу вылакать из стоящего сейчас рядом ведра литра два воды, не меньше. Просто потому, что по завершении процесса во рту намертво осел горький, металлический привкус крови, который не удалось убрать никакими другими средствами. Да и вода, если честно, тоже особо не помогла. А ведь кровь я не пил, на вкус не пробовал и вообще ничего такого не делал. Выверт психики, которой обрубили возможность запаниковать и испугаться? Может да, а может и нет – кто сейчас скажет?..
– Хотя бы регенерация есть – и на том спасибо. – Произнёс я в пустоту, лениво высматривая в зале что-то, что могло бы пригодиться. К сожалению, такого не наблюдалось, ибо хлам оставался хламом, не больше и не меньше. Обломки кувшинов, которые даже в теории нельзя использовать как тару, иссохшие пучки трав, битое стекло – всё это мне было не надо. – Иначе я бы в потроха не полез. Не хватало ещё заразиться чем-то…
Я позволил себе немного порефлексировать, понимая, что с постоянным напряжением можно быстро сбрендить. И так всего несколько часов здесь, а ощущение такое, словно неделя прошла. Слишком много всего произошло.
И это только обучение или пролог, что б его!
Бессильные злобу и гнев я худо-бедно, но сдерживал, не тратя силы на размахивания руками и прочую чушь вроде избиения стен и трупов. Последним уже всё равно, да и максимум пользы я из них выжал: лишь ограниченный ряд ингредиентов так и остался неузнанным, что, впрочем, было ожидаемо, ибо о местном мире и реалиях я ничего не знал, а у «астрала» были свои ограничения, наверняка завязанные на моего «персонажа». А стены, например, могут дать сдачи, стесать кожу и спровоцировать регенерацию при том, что запасов «банок» у меня считай что нет: одна скляночка, которой не хватило бы даже на восстановление пятой части повреждений, полученных мною в последней стычке. Исцеление через повышение уровня же – акция одноразовая, повторить получится чёрт пойми когда.
Это ещё одна проблема, с которой нужно было что-то делать. Боец из меня аховый, а значит следующего врага нужно попытаться убить, применив какую-нибудь хитрость. Что у меня было под рукой? Камни, о которых я в бою просто не вспоминаю? Рельеф местности, которого нет? Бесполезная в бою алхимия и полное отсутствие стартовых активных навыков?..
С другой стороны, я был жив и здоров, хоть и немного устал. В перспективе научусь обращаться с кинжалом и любым другим оружием, которое попадёт ко мне в руки. Не сразу, да, но кто сказал, что будет легко? А сверху всего этого самый толстый плюс: мой класс уже сейчас позволял создать некий «резерв здоровья», и это при том, что у меня с собой окромя одного флакона ничего и нет. В перспективе посуды, уверен, станет больше, да и какие-то иные бонусы от алхимии я таки надеюсь получить уже в ближайшее время. Даром, что ли, ингредиенты собираю?
К слову о бонусах: наступившее реально быстро, – но не просто, – повышение уровня окромя исцеления в моменте дало мне восхитительное ничего. Ни свободных очков характеристик, ни черт, ни талантов, ни навыков. Ни-че-го. Даже здоровье не увеличилось, из-за чего я сразу задался вопросом касательно того, похожи ли местные «правила не-игры» на знакомые мне? Уж здоровье-то вырасти должно было, но оно осталось на прежнем уровне.
И если третий уровень, на который нужно было впятеро больше опыта, ничего мне не даст… значит, опираться на имеющиеся знания будет просто опасно.
А этого мне ну очень не хотелось бы, так как тогда я стану совсем уж беспомощным, абсолютно неприспособленным к местным реалиям слабаком. И не в теле дело, совсем не в теле. Оно-то у меня как раз такое, какого в реальности я никогда не имел и даже надеяться на такое не мог: вкалывать ради таких тактико-технических характеристик надо было долго и упорно, а я тот ещё лентяй. Был. Потому что если останусь таковым, то совсем скоро помру… и буду, в прошедшем времени.
Отправив кое-как очищенный кинжал в инвентарь, я подхватил со стола вечногорящий факел и, обведя взглядом напоминающий место регулярных встреч маньяков-расчленителей зал, направился дальше. Медлить было нельзя, ибо усталость уже маячила на горизонте, а подходящего места для ночлега пока не было. А ведь впереди я наверняка столкнусь с другими монстрами: жанр «не-игры» обязывает, как-никак. Потому, если я, конечно, не хочу раствориться во Тьме, нужно шевелить булками. И делать это осторожно, так, чтобы мне по затылку не прилетело во второй раз, ибо так можно и не очухаться больше.
Коридоры до зала и после него не отличались совершенно, так что я быстро впал в своеобразный транс, выполняя одни и те же действия. Встряхиваться приходилось разве что на поворотах и там, где было особенно темно, но даже это было редкостью.
А потом до моего слуха, измученного тишиной подземелий, донеслось журчание воды. Я прибавил шагу, вглядываясь в темноту, миновал ещё два поворота – и сбавил ход, вытянув факел как можно дальше вперёд. Обычный на первый взгляд коридор выделялся тем, что по левую руку в стене виднелась не слишком массивная, но широкая арка, за которой я и слышал воду. А вода – это шанс пополнить запасы, напиться и, возможно, даже помыться и постираться. Совершеннейшая норма для человека двадцать первого века, и такое счастье для меня, провёдшего непонятно где всего несколько часов…
Впрочем, сломя голову бросаться туда я не стал, сначала пройдясь взад-вперёд и убедившись в том, что поблизости нет никого живого, а из самого помещения за аркой не слышится звуков кроме журчания воды.
Только тогда я двинулся дальше, шагнув под высокие своды не слишком просторной, но величественной… часовни? Церквушки? Святилища? Я никогда не разбирался в видах подобных строений, но скрытая в центральной и единственной нише статуя некоего одоспешенного мужчины-воина, преклонившего колено и опирающегося на внушительных размеров копьё, оставляла после себя именно такое впечатление.
Страсть, упорство, гнев… Чем дольше смотрел, чем чётче понимал, что именно эти черты, пронизывающие статую, находят отклик в моём сердце. Глупо, учитывая тот факт, что по жизни я скорее добродушный, хоть и упорный тюфяк. Или я сам себя не понимаю? Загадка. Но сама статуя очень необычна: красивая, не пострадавшая от времени. Величественный и непоколебимый символ… бога? Но отчего тогда ТАКИЕ ощущения? Почему дышится так легко, и хочется развернуться, найти ещё парочку звиггов и выпустить им кишки, упиваясь боем?..
Голову пронзила неожиданная мысль, и я, развернувшись, быстрым шагом вернулся в коридор, чуть ли не носом уткнувшись в противоположную стену. И… бинго! Ещё одна арка, которую я не замечал в упор! Даже журчание воды появилось, стоило только осознанно поискать нечто похо…
Попытка шагнуть в сокрытую зону вызвала приступ не то паники, не то страха или даже ощущения неминуемой смерти в том случае, если я зайду внутрь. Впереди проглядывалась статуя некоей девы с мечом, но «сквозило» от неё совершенно иным. Милосердие и смирение – то, что я смог худо-бедно, но разобрать. Остальное я просто не понимал, а моё естество противилось попыткам это исправить. Интересные, скажу я вам, пирожки с котятами! Я здесь несколько часов, но кое-кто меня уже недолюбливает? Я же не выбирал ни пантеон какой, ни мировоззрение! Так почему? Я что, сам такой весь из себя страстный, упорный и гневливый, что от меня отвернулся некто милосердный и добрый?!
Стоп. Долой эмоции… и, главное, долой гнев. Уж не знаю, «моё» ли это, или напускное, но желание как-нибудь нагадить «светлому» святилищу мне пришлось в себе давить усерднее, чем желание безостановочно пялиться на ножки однокурсниц весной. Тут мне не рады: это факт. Но и поверить в то, что богов в мире не-игры всего две штуки я сходу не мог. Главы местных пантеонов? Способ проверить только один, и его реализацией я занялся, решив прогуляться по коридору взад-вперёд на сто метров в каждую сторону. Но не успел я преодолеть и половины этого расстояния, как на очередной стене обнаружилась ещё одна арка…
Где-то сорок минут ушло только на то, чтобы отыскать все двенадцать арок, за каждой из которых находилась своя статуя. И итоги для меня были неутешительными: благоволил мне только страстно-упорно-гневливый копейщик. Фанатик боя с увесистыми рогами, даром, что не оленьими, и извращенец в тряпочках вместо одежды и с бутылью в руке меня к себе пустили бы, но без охотки, так что считай что нейтралитет держали. Ещё имелась леди-всепрощение, и меня она тоже приютила бы, как «нейтральная сторона». А вот все остальные, случись мне переступить порог их святилища, организовали бы мне стремительное и болезненное упокоение.
И если это правда местные боги, то – за что?! Почему я на стороне Зла-то?! Убил звиггов? Так они сами напали, да и какие варианты? Разобрал их на ингредиенты? Профессия такая! Может, я по характеру говно? Так никто не жаловался, до сего момента. Правда, я и не шибко общительным был…
Если обобщить, то я оказался в полном раздрае, и в таком же состоянии вошёл в святилище «моего» то ли бога, то ли просто покровителя. Там действительно была проточная вода. Этакий родник, текущий в благоустроенном канале, расширяющемся посередине и формирующем нечто вроде небольшой ванны. Водичка ледяная – жуть, но я всё равно, зачем-то поклонившись статуе, снял одежду, сначала постирав её, а после и забравшись в «купальню» уже самолично. От холода сводило мышцы, зуб на зуб не попадал, но кровь смывало только так! Собственно, одежду тоже получилось очистить подозрительно легко, и винил я в том магию этого места.
Было тут что-то такое, пронизывающее всё и вся и оказывающее своё на меня влияние. Положительное, смею надеяться, ибо тут и дышалось легче, и усталость тела словно бы притупилась, позволяя мне заниматься необходимыми делами без желания упасть где-нибудь и больше не подниматься.
Так или иначе, но с помывкой я закончил достаточно быстро, приведя себя в относительный порядок. Да, дырка на футболке, в районе груди, никуда не делась, штаны не стали менее потрёпанными, а кроссовки не регенерировали покоцанную подошву, но я хотя бы человеком себя стал ощущать.
И, усевшись у стеночки, куда более внимательным взглядом окинул своё пристанище, в котором собирался вот прямо сейчас отоспаться и набраться энергии для новых свершений.
Статуя осталась всё такой же: монументальной и внушающей уважение одним своим видом. Символы, обрамляющие нишу, мне понятны не были, зато я заметил фрески на стенах под самым потолком, куда раньше я просто не вглядывался – шутка ли, потолки под семь-восемь метров? Но сюжет… с одной стороны – банальный, но с другой ощущение того, что эти события тут реально происходили, накладывало на восприятие свой весомый отпечаток. Я и сам не заметил, как поднялся на ноги и начал кружить по залу, силясь получше рассмотреть собранные из кусочков разноцветных и разноформенных камней картинки.
Вот маленький человечек на светлом фоне в окружении людей побольше. Светит солнце, зеленеет трава, ничего не предвещает беды. Резкий переход – и на тёмном фоне пляшет пожар, а маленький человечек вместе с людьми побольше убегает от больших чёрных рыцарей. Череда сцен, описывающих путешествие, к концу которого ребёнок остался один, но добрался до подножия некоего то ли дворца, то ли замка, то ли храма. Следующая сцена изображала преклонение ребёнка перед неким существом с двумя парами чёрных крыльев, а за ней следовала состоящая не из одного десятка «картинок» череда тренировок. Я постарался запомнить их все, рассмотрев каждую деталь, ибо это показалось мне важным. Орудовал ребёнок копьём, и я сильно сомневался в том, что это совпадение.
И окончательно перестал, когда окинул взглядом последний «слайд», где уже совсем не маленький человечек, закованный в доспехи, как бы делает шаг в сторону отсутствующей «страницы» – и перетекает в статую, перед которой я сейчас стоял, задрав голову. История бога? Отнюдь. История апостола или последователя некоей сущности? Наиболее вероятно.
Но стоило мне только об этом подумать, как взор застлала тьма, а тело мягко, словно поддерживаемое чьими-то незримыми руками, осело на землю…
Звон сталкивающихся лезвий заставил меня пробкой вылететь из блаженной дрёмы, и оказаться не в святилище, а на огромном полигоне-в-пустоте. Из края в край тянулся серый песок, на котором кружились в смертоносном танце сотни и сотни разных воинов. Все как один они использовали кинжалы, но каждый орудовал ими по-своему. У одного кинжалы мелькали, удерживаемые едва видимой леской; кто-то держал их обратным хватом и едва ли не скакал над оппонентом, ловкими и стремительными движениями вспарывая воздух и царапая броню; а кто-то действовал уверенно и прямолинейно, вопреки стереотипам о своём оружии полагаясь больше на силу и мощь, нежели ловкость. Именно к такому воину прикипел мой взгляд, а спустя несколько секунд я понял, что первое впечатление оказалось обманчивым.
Не силой, но тяжёлой подвижностью этот мастер брал своё, скрывая хитрость за топорными на первый взгляд движениями. Даже мне, несведущему в боевых искусствах от слова совсем его танец смерти нравился неимоверно, и, по всей видимости, это место восприняло мой интерес по-своему.
В одно мгновение все кроме тех двоих исчезли, и я стал зрителем жестокой дуэли людей, для которых кинжалы стали продолжениями их рук.
Вот «мой» воин сбивает клинок противника в сторону, прямым и незатейливым ударом нанося удар тому в грудь. Враг отступает назад, дотянуться кулаком уже невозможно, но воин вместо того, чтобы отступить, левой рукой хватает оппонента за грудки и тянет на себя. Одновременно с тем его кинжал сталкивается с оружием противника и блокирует контратаку, нацеленную в район шеи, а уже в следующее мгновение мастер впечатывает лоб в маску, закрывающую лицо оппонента. Та трескается и осыпается на песок, открывая вид на змеиную плоскую морду и бешено дёргающийся раздвоенный язык, а мастер шагает вперёд, неуловимыми, рваными движениями парируя клинок змеелюда.
Тот двигается плавно и мягко, но неистовый напор и проблемы с координацией вынуждают его отступать, теряя инициативу и допуская всё больше ошибок. Всё больше порезов появляется на его руках, а скрывающая львиную долю движений мантия напоминает решето. Бой близится к завершению, но воин решает поставить точку уже сейчас, не беря противника измором. Он резко припадает к земле, а его нога стремительным росчерком выбивает оружие из рук противника, который, проводив свой кинжал взглядом, склоняет голову в уважительном поклоне.
А в следующую секунду мастер вбивает кинжал в висок змеелюда, и тот… осыпается серым песком. Я в этот момент едва не подпрыгнул, но удержался, так как осознал: кроме серого песка тут ничего нет.
– Ты выбрал. – Не спрашивал – утверждал неожиданно оказавшийся в двух метрах от меня мужчина. В мою руку совершенно самостоятельно лёг мой же кинжал. – Стойка.
Я не заметил момента, когда он принял эту странную расслабленную позу, но умом понимал: нужно делать, что он говорит. Явно же умение поработало, со своим «во сне усваивается быстрее». Сон, правда, сомнительный, навеянный чёрт пойми чем, и проснусь я, повалявшись под статуей, в раздрае… Но это мелочь. Вот если всё каждую ночь будет именно так, моему моральному здоровью может быстро поплохеть.
Мощный удар в брюхо, подбросивший меня в воздух и, в конечном счёте, сваливший на песок, стал полной неожиданностью. Я заметил только, как силуэт мастера дёрнулся и смазался, а после я уже лежал на спине, держался за живот и пытался перебороть не дающую подняться боль.
– Стойка.
Злобно зыркнув на, в перспективе, самого хренового учителя в моей жизни, я предпринял ещё одну попытку встать на ноги. Безуспешно. Окованный металлом носок ботинка этого мужика, кажется, мне все потроха отбил, а регенерация делала своё дело не очень-то быстро. Правда, и здоровье не тратила, которого я в этом мире снов в принципе не ощущал. Да тут и инвентарь не откликался, и «астральные знания» из меня как будто повыбивали – я даже перечень ингредиентов для зелья лечения едва-едва вспомнить мог!
Но моему возмущению выплеснуться не дали, вновь впечатав сапог, на этот раз – под рёбра.
– Стойка.
Я был зол. Очень и очень зол. Зол настолько, что через боль заставил себя встать и принять, наконец, эту злополучную стойку, больше походящую на расслабленную позу злодея, которому вот-вот надерёт задницу главный герой. И я почти ни в чём не сплоховал. Почти, потому что на этот раз на песок меня бросила увесистая оплеуха.
– Стойка.
Сука! Я вскочил, приняв злосчастную стойку и выбросив руку с кинжалом вперёд с твёрдым намерением нанизать ублюдка на лезвие. Какая-то часть меня даже не удивилась, когда мастер, мерзко ухмыльнувшись, перехватил моё запястье и вывернул его до хруста, вынудив меня упасть на землю. Помутнённый разум и захлестнувшая меня с головой ярость, что тут скажешь? Вот так бросаться на человека, который очевидно сильнее, быстрее и опытнее…
Но почему в его глазах я вижу злорадное одобрение?
– Стойка.
И я, до скрежета сжимая зубы, встал. Кинжал не выпал из моей восстановившейся в миг руки или просто появился в ней снова, так что я смог полноценно, – надеюсь, что так, – повторить требуемую стойку. Потому что в этот раз меня не бросили оземь сходу…
– Выпады. – Нарочито медленные, выверенные и сильные движения я старался повторять как мог, но уже на второй итерации я получил знатный пинок в пузо, пропахав спиной борозду в песке.
Что ж, эта ночь будет длинной. Но гнев позволит мне продержаться, а ярость – извлечь все необходимые уроки. Пусть учитель из этой немногословной скотины и паршивый, выбирать не приходится. Нужно работать с тем, что есть…
А потом отомстить, сделав так, чтобы он занял своё место в этих песках.
Глава 04.
Проснулся я морально разбитым, а физически, на удивление, полным сил и энергии. Будто и не спал в кривой позе на кривых ступеньках перед статуей. Чудеса…
На полном автомате ополоснулся в ключевой воде, взбодрился, пополнил запасы в ведре и собирался, ещё раз окинув взглядом статую, собрался отправляться в путь, чтобы побыстрее оказаться как можно дальше от места, где меня отправило в очень болезненный, прямо-таки мучительный сон.
Вот только взгляд мой совершенно неожиданно зацепился за отсутствующий ранее и не замеченный во время утренней рутины предмет: свёрнутый в трубочку пергамент, лежащий у подножья статуи.
– Это для меня, да? – Спросил я, обращаясь к статуе и прислушиваясь к своим ощущениям. Потому что не хотелось бы стащить что-то, что мне не предназначалось, и лишиться покровительства того, кто «присматривает» за этим святилищем.
И так выбора нет, а, может, без покровителя дальше никуда.
Но статуя молчала, я ничего не чувствовал, и пергамент перекочевал в мои шаловливые руки. Печатей не было: только «пробки», надетые с обеих сторон трубочки и не позволяющие пергаменту размотаться. Избавившись от них, я аккуратно развернул носитель информации из глубокой древности – и взгляд впился в меняющийся прямо на глазах текст.
Изначально он представлял собой вереницу непонятных мне рун, которые, вспыхнув потусторонним алым светом, начали перестраиваться в родную кириллицу.
«Выжги эти строки в памяти своей, смертный!
От сих и до Конца Времён ты – слуга Ультора. Удел твой – разрушение и низвержение, орудие твоё – Ненависть, а Спокойствие – бич и конец пути твоего, Песками Времени занесённого. Обязан ты следовать пути обретения могущества, состязаясь с последователями, будь то слуги Ультора или рабы Иных. Нет среди них никого, кто был бы тебе другом и союзником, ибо в конце останется только один. Дары твои – это проклятие твоё, но пролитая кровь смоет любые грехи.
Смерть – не избавление.
Смерть – не крах надежд.
Смерть – милость Ультора».
Свиток рассыпался алыми искрами, растворившимися в воздухе, а я присел там же, где и стоял. Ибо стоило мне только прочесть первую строку в этом, прости Ультор, послании, как я отчётливо ощутил цепи, сковавшие сердце и душу. Цепи, которые держала сущность, приютившая меня и избравшая своим слугой и последователем. Цепи, которые были на мне всегда, но которые я не мог ощутить, не посетив это место. Сразу стало понятно, отчего меня местные сущности в лучшем случае терпят, а в худшем – готовы убить. Потому что покровитель мой – это «волк-одиночка», взращивающий каких-то маньяков, сражающихся против всех.
И это дерьмово, ведь я хоть и считал себя интровертом, но не был психопатом, готовым резать всем глотки, следуя «пути обретения могущества»!
И выбора-то мне тоже никакого не предоставили, просто поставив перед фактом. Судьба такая, что ли? Да на шест такую судьбу и прокрутить три раза! Чёрта с два я смиренно подчинюсь Ультору, кем бы он ни был!
Но пока – вдох-выдох, спокойствие и только спокойствие, как говаривал один обладатель стильного пропеллера и мужественного пуза. Поддаться гневу и ненависти – значит отдаться во власть сущности, которая этого от меня, наверное, и хочет. Даром, что ли, «орудие твоё – Ненависть»? Правда, идти наперекор кому-то столь могущественному не имея даже базовых представлений об окружающем мире чревато. А это значит, что мне нужна информация. Где её найти? Впереди, дальше по коридору и трижды налево, блин! Вариантов-то и нет.
Вперёд и только вперёд, как говорится…
Святилищу я напоследок всё-таки поклонился, ибо оно хоть и одарило меня сомнительным подарком, но убежищем послужило хорошим. Тут была вода, и за счёт одного только этого я смог привести себя в подобающий вид. Да и выспался, несмотря на «сон», я вполне неплохо, лёжа при этом на голых камнях. Была даже мысль задержаться тут ещё на день-другой, да только Тьма, столь для меня опасная, не переставала следовать по пятам. Я чувствовал, что в запасе у меня всего несколько часов, так что следовало поторопиться и разорвать дистанцию, покуда не стало слишком поздно. Ненулевой была вероятность того, что после очередной стычки я просто не смогу идти дальше какое-то время, а умирать в бессилии, глядя на то, как надвигается Тьма…
Сомнительная перспектива. Да и в «мире снов» у меня ещё были дела, включая становление сильным настолько, чтобы невольного наставничка там и прикопать. Почему невольного? Да потому, что не вязались его взгляды и эмоции с его же действиями! Он словно из-под палки выполнял возложенные на него обязанности, и при этом делал всё так, чтобы подопечный в моём лице как можно быстрее свалил к чёртовой матери и не появлялся там больше. Но вот хрен ему, а не бегство. Из природной вредности и приобретённой злобности напополам порвусь, но не сдохну!
Тем более, что я изначально намеревался жить так долго, как только смогу. Жить-то хорошо, даже если бродишь в душном подземелье в компании монстров и святилищ существ, часть которых намерена тебя прикопать при первой возможности.
А ещё я понятия не имел, как отказаться от этих снов. Думали, я об этом не задумывался? Ага-ага, а ещё у меня характер титановый, у обычного обывателя-то…
Спустя четверть часа, проведённых в дороге, я смог с уверенностью сказать, что кинжал в ладони теперь сидит как влитой, хоть и «тренировался» я с ним всего одну ночь. По сути я слегка, самую, блин, малость, привык к боли, научился вскакивать из любой позы, вставая в стойку, да худо-бедно отработал пять различных выпадов. Правда, нацелены они были на людей, а не на пауков мне по пояс и не на звиггов или скелетов, против которых такие движения вообще не котировались, но самое главное – общая суть.
Обучавший меня мастер тоже как будто бы не придерживался каких-то конкретных шаблонов. Он показывал мне одно, да только сам действовал совершенно иначе, и уверенности в том, что я не должен был пытаться пародировать его стиль с руко-ногомашеством у меня не было. Что, если избиение тоже часть урока? Как он меня только ночью не лупил – и ногами, и руками, и головой, локтями, спиной… И всё я запомнил, потому что хотел отомстить аналогичным образом. Даже пробовал повторить, но меня ждали лишь сломанные запястья и ступни, которые заживали за считанные секунды, после чего я снова слышал его грубый, хриплый и равнодушный голос: «Стойка».
Стойка. Выпады. Снова стойка. Выпады… После этой ночи казалось, что если я задремлю и меня разбудят ударом лопатой по голове, я всё равно встану в стойку. Потому что если я этого не делал в песках мира снов, меня избивали. Чем дольше лежал – тем больнее было. Раны регенерировали, но боль уходила не сразу, накапливаясь и пробуя меня на прочность. Выдержал бы я это без хладнокровия? И работало ли оно там, где ни инвентаря, ни «астрального знания» просто нет?
Загадка.
Появление двух пауков, притаившихся в засаде у очередного резкого поворота коридора, я воспринял философски. Как и то, что лишь осторожность и ожидание подвоха позволили отскочить назад, избежав потенциально смертельного прикосновения опустившегося с потолка полотна чёрной, как сама ночь, паутины. Вечный незатухающий факел, впрочем, слегка задело, но он достойно справился с препятствием, пропалив в паутине дыру и вырвавшись на свободу до того, как я успел на это среагировать и отдёрнуть руку.
– Знаете, в чём ваша проблема? – Я пригнулся, обеспечив себе куда большую устойчивость и, что важнее, возможность легко дотянуться кинжалом даже до ползущего по полу паука. Сейчас эти твари, конечно, держались у потолка, но я уже встречался с их сородичем и подозревал, что после неудачного прыжка наверх они не полезут. – Вас я, сволочи, всё-таки могу коснуться…
И словно поддавшись на провокацию, первый паук с визгом прыгнул на меня, копируя тактику того, первого убитого мною членистоногого. Вот только я в этот раз уже ожидал подобного, и потому в нужный момент шагнул вправо, дождался, пока паучья туша приземлится – и, краем глаза отслеживая перемещения второго монстра, отмахнул кинжалом одну из лапок, попав точнёхонько в сочленение. Сразу после этого пришлось стремительно отступать, так как второй паук выбрал именно этот момент уже для своего броска, и уклонился я на тоненького: его лапки чиркнули по моей руке, оставив неглубокие ссадины. Но и я в накладе не остался, срезав треть навредившей мне «фаланги».
Мы застыли: я, выставивший перед собой факел и готовый нафаршировать тварей честной сталью, и пауки, один совсем по-человечески прижимающий к себе отсечённую кровоточащую лапку, а другой – закрывающий его собой и как будто с ненавистью на меня поглядывающий. По всей видимости, второму мой удар оказался что слону дробина, даже крови не натекло, как с первого.
– Вы в курсе, что с вас можно наварить литр зелий? – Я начал бочком смещаться к повороту коридора, намереваясь занять выгодную для себя позицию за ним. Если пауки не шибко умны, то обойти по дуге не догадаются, и я смогу фаршировать их на своих условиях. В ином случае я потеряю лишь десяток секунд времени и щепотку нервов, плюс уйду подальше от распластавшейся по полу паутины, которая, подозреваю, своих свойств не потеряла, и вляпавшись в неё я рискую оказаться надёжно зафиксированной паучьей добычей.
К сожалению, спокойно дойти до угла пауки мне не дали. Членистоногое в авангарде ринулось вперёд, вскинув передние лапки над собой, в то время как «раненый боец» остался в тылу, и двигаться куда-то не спешил. Я же, прикинув палец к носу, встал в стойку, наклонился вперёд и, дождавшись финального паучьего броска, неплохо отработанным выпадом вогнал кинжал в крепкую паучью, кхм, головогрудь. Поначалу лезвие ушло внутрь всего на четыре-пять сантиметров, но упорство и нежелание знакомиться с хелицерами слишком близко сделали своё чёрное дело: я, в процессе растерзав три паучьих глаза, погрузил кинжал достаточно глубоко, чтобы паук начал судорожно и бессистемно дёргаться, а мне капнул опыт.
А в следующую секунду на меня сверху напрыгнула вторая тварь, которой смерть заступника не пришлась по вкусу. Но как мне не особо понравилось ощущать вгрызающиеся в запястье хелицеры, так и из её глотки выбил пронзительный визг факел, впечатавшийся в морду и выжегший ей добрую половину глаз. Вечный факел – это вам не игрушка, горит и нагревается даже если его впечатать в чьё-то рыло!..
Естественно, продолжать жрать мою руку, когда от жара вытекают глаза, паук не мог из-за банального инстинкта сохранения, и спустя пару секунд он отпрыгнул, покачнувшись: отсутствующая часть лапы ему всё-таки мешала даже несмотря на то, что конечностей у него ещё было достаточно. Я застыл, дожидаясь, пока утекающие единицы здоровья залатают повреждения на запястье, и я смогу им орудовать хоть как-то. Сейчас рука хоть и не висела плетью, но любой мало-мальски сильный тычок лишил бы меня оружия.
Паук же, казалось, выжидал… и я, сдавленно зарычав, предположил, чего именно. Резко бросаюсь в сторону, проходя на грани с полотном паутины на полу, и разворачиваюсь, вперивая взгляд туда, где стоял ещё секунду назад. Так и есть: ублюдских монстров в сумме было трое, и третий всё это время бесшумно подбирался ко мне со спины, прямо по потолку, и удерживал в передних лапках ещё одно чёрное полотнище паутины. Промедли я ещё секунд так десять, и он бы оказался у меня над головой, а итог… в лучшем случае я бы выжил, оставшись без здоровья и с ранами, вынужденный заняться промышленной алхимией для восстановления себя любимого. В худшем – помер бы, не совладав с «ловчьей сетью» и накормив этих прелестных тварей, порождённых не-игрой.
Но я не тот же слабак, что оказался здесь сутки назад. Смею надеяться, что кое-чему я научился, и хоть немного, но изменился… к лучшему? А к лучшему ли? Не факт. Но сражаться за свою жизнь я теперь готов до самого конца!
Бросок провалившего засаду паука был точно таким же, что и у монстров до него, так что я вновь попытался повторить предыдущий же манёвр, дабы лишить его хотя бы одной конечности. Но не повезло: кинжал скользнул по хитину и не повредил сочленения, хоть и порядком подрезал лапу в целом. Пришлось отступить и принять следующий рывок на факел, а после резким, совсем не техничным ударом вертикально вбить кинжал в головогрудь паука. Тот даже не пискнул, просто осев на землю и поделившись со мной опытом. Я кошусь в сторону, начинаю двигаться, кинжал исчезает в инвентаре, и с последним врагом в обнимку я лечу на землю, болезненно проезжаясь спиной по плохо обработанному камню. Левую руку грызут, как когда-то, а пламя вечного факела вновь оказывается слишком близко к моему лицу. Но в этот раз я уже знаю, что делать, и вернувшийся в ладонь кинжал в считанные секунды оказывается там, где угодно мне.
