Темное княжество

ПРОЛОГ

Минуло две ночи с того момента, как жалкие остатки войска во главе с молодым князем прошагали по родному посаду и снова скрылись за рекой.

Зрелище это произвело самое тягостное впечатление на жителей стольного града. Сначала, едва завидев вдали стяги княжеской дружины, они ликовали, обнимались и плакали от счастья, ведь это означало только одно – рать возвращалась с победой.

Но уже совсем скоро крики радости перешли в растерянные возгласы. Из пяти тысяч красивых, статных воинов, вышедших из этих ворот в прошлую седьмицу, назад вернулась лишь жалкая сотня покрытых запекшейся кровью, израненных и падающих с ног от усталости дружинников князя. Со стен, на которые высыпал весь город, понеслись завывания баб.

Вернулась только дружина. И больше никого. А значит все ополчение, набранное из простых мужиков, осталось лежать на ратном поле.

Сын писаря Бориска сжимал руку отца и взволнованно наблюдал, как со скрипом открываются посадские ворота. Он на всю жизнь запомнил момент, когда в них появился князь Бреслав верхом на вороном коне. Первым он вышел из тени ворот на освещенный участок, и кольчужный доспех Великого князя ослепил Бориску своим блеском. Из-под остроконечного шлема с резным наносником прошелся по толпе усталый взгляд, преисполненный благородства и властности. Мальчишеское сердце наполнилось восхищением.

Бориска с ненавистью посмотрел на позолоченный корешок писчей книги, выглядывавшей из сумки. Какая незавидная судьба выпала ему – родиться в семье писаря и всю жизнь провести за переписыванием волховских книг и городских указов! Скука и тоска.

Лишь после того, как спало очарование момента, Бориска увидел вмятины на доспехе молодого князя, его обвисшую неподвижную руку, перевязанных окровавленными тряпками дружинников, которые не спали и не ели уже несколько дней.

Единственный, кто выглядел бодро и свежо – шедший последним седовласый старик с посохом и большим амулетом в виде солнца. Он махнул рукой, и тяжелые ворота с пылью и грохотом захлопнулись, будто легкая плетеная калитка.

Князь нашел в толпе тысяцкого и еле заметным жестом подозвал его к себе. Тысяцкий подбежал и грохнулся на колени.

– Славный князь, спаситель! Слава тебе, Солнцеликий и воинству нашему победоносному!

Князь спрыгнул с коня и подошел к тысяцкому.

– Вставай, друже, время дорого. Нужны припасы, мы выступаем в новый поход.

Тысяцкий поднялся с колен и растерянно осмотрел то, что осталось от войска.

– Прости мне глупость и дерзость, славный князь! Но как? У вашего брата большое и свежее войско. В чистом поле он вас разобьет, а здесь для обороны почти не осталось людей…

– Он уж знает, что я разбил Ижеслава, потеряв почти все войско. И рассчитывает, что я запрусь в городе. Мой единственный шанс – внезапность.

– Но, светлейший князь…

– Ты слышал мое слово?

Тысяцкий покорно кивнул и стал раздавать указания сотникам.

По площади пронеслась тень, но лишь некоторые задрали головы. Все уже привыкли к тому, что третье лето под солнцем величественно парит Могол – предвестник темных времен. С земли Могол казался совсем маленьким и разглядеть его было почти невозможно, поскольку он всегда кружился рядом с солнечным диском, иногда пересекая его. Но все знали, что это гигантская птица, размахом крыльев шире любой реки.

Могол появился в небе еще когда был жив Великий князь. Еще был крепок мир и спокойно на границах, цвели и разрастались города, простой народ не мог нарадоваться на урожаи, а истуканы богов всегда были окружены богатыми подношениями. Под властью стольного града Темнеца лежали десять удельных княжеств, простирающиеся от заснеженных гор на западе, до теплых берегов Вечного океана на востоке, и каждый из них отдавал в Темнец солидную долю дохода.

Проклятая птица, прошлое появление которой помнили лишь самые ветхие старцы, не обманула и в этот раз. Минуло всего лишь три зимы, а Великий князь уже вознесся к предкам с погребального костра, восемь из десяти уделов отложились от первого стола, а с запада и с востока одновременно наступали братья Бреслава – Ижеслав и Ингвар, намереваясь вопреки завещанию отца отнять у младшего брата Великий престол.

– Он не улетит, пока не погибнет молодой князь, – негромко сказал отец, увидев, что Бориска пытается разглядеть Могола. – Маошь уже спряла его судьбу.

Князь о чем- то советовался с седовласым волхвом. Дружинники жадно пили студеную воду, принесенную из колодца, жевали ячменные лепешки, пока усталых лошадей нагружали новыми припасами.

– Пойдем, – потянул Бориску отец. – Нам нужно собирать вещи.

– Мы тоже идем в поход? – удивленно спросил мальчик.

– Нет. Просто наш дом скоро сгорит дотла. Ингвар отдаст наш город на разграбление своему войску.

Они выбрались из толпы и направились по посаду в окольный город, где располагались жилища ремесленников. Как гордился Борискин дед тем, что сумел выбраться туда из посада, построить небольшой, но уютный дом…

– Отец, а вдруг князь снова победит?

– Если только сами боги спустятся на землю и помогут ему.

– Но почему боги не спустятся? Почему разрешат сжечь наш дом? Давай попросим их!

Отец с горечью отмахнулся, размышляя, как перевезти в детинец хоть часть книг, которым он отдал всю свою жизнь.

– Ты поедешь с нашими вещами в крепость, сын, – строго наставлял он, запрягая лошадь в телегу. – Храни их надежно, ведь именно тебе предстоит описать эти великие события и продолжить дело нашего рода. Снова построить дом, взять подмастерьев…

– А ты, отец? – беспокойно спросил Бориска.

– А я буду вместе со всеми оборонять наш славный город.

Отец вынес с закромов меч, достал из ножен и неуверенно взмахнул им пару раз.

С пригорка было видно, как открылись Восточные ворота, и князь с дружиной вышли из города, навстречу верной погибели.

– – -

Все эти два дня тысяцкий без сна и отдыха готовил город к обороне. Всех женщин, детей и стариков с пожитками переместили под высокие стены детинца. Остальные – кто мог хоть как- то держать оружие – перегораживали улицы, укрепляли стены, таскали от реки воду, готовясь к осаде.

Начавшиеся было пересуды о возможности сдать город Ингвару тысяцкий быстро пресек, поручив показательно выпороть болтунов и бросить их в темницу.

В отличие от них, он помнил, что умерший Великий князь написал в завещании. И двум вероломным братьям, алчущим власти и завидующим младшему, не позволено идти против древнего закона.

После полудня небо затянуло тяжелыми тучами, а затем пошел ливень, лишающий лучников возможности вести точный обстрел.

Солнцеликий Хорас отвернулся от своих подопечных – так восприняли это бойцы, и у многих в сердце разлилось глухое отчаянье.

Бориска разрывался между желанием как- то помочь, доказать, что он уже взрослый мужчина, и страхом не исполнить наказ отца. Он должен был сохранить книги и восстановить дело рода – ведь предки смотрят. Дед будет очень зол, если Бориска оплошает!

Поэтому он решил сделать все, что от него зависело. Мальчик взял самое дорогое, что у него было и направился к капищу, где располагался жертвенник.

Внутри идеально круглого храма было непривычно тихо и сумрачно. Все волхвы ушли с войском – и полегли вместе с ним. Великое древо тянулось к небу сквозь небольшое отверстие в крыше. По его листьям барабанил дождь. Вокруг мощного ствола стояло шесть тяжелых каменных истуканов, на лицах которых плясали отблески огня из ритуальных чаш.

Бориска подошел к одному из истуканов и склонился перед ним.

– О великий Хорас, солнцеликий и могучий! Ты разгоняешь тьму внутри и снаружи, ты лелеешь посевы, ты несешь тепло и радость! Прими мой скромный дар, от Бориса, сына писаря. Спаси наш город от разграбления и позора, дом – от огня и сапога вражеского! Молю тебя не оставить храбрых воинов в беде!

Бориска достал из- за пазухи блестящее металлическое перо, привезенное еще дедом из Империи Тэнно, погладил его, посмотрел последний раз, как оно играет в свете пламени. И, сжав губы, положил на каменный выступ перед истуканом.

Тот остался безмолвным. Лишь с улицы изредка доносились глухие раскаты грома.

Бориска поклонился, сделал шаг назад, и в этот момент услышал звон тревожного колокола, разносящийся над детинцем. Его сердце рухнуло вниз.

Это могло значить только одно. Дозорный увидел врага.

– – -

Тысяцкий вглядывался как мог, но за стеной ливня ничего не было видно. Дозорный клялся, что во вспышке молнии видел двигающийся к Восточным воротам пеший отряд.

Неужели ингварские воины подобрались так близко? Почему же не прискакали вестовые с дальних постов?

И вдруг в очередной вспышке молнии тысяцкий увидел то, от чего у него волосы встали дыбом.

К воротам действительно приближались воины, но… Они были в остроконечных шлемах, в кольчугах, с круглыми щитами за спиной. Один из них высоко держал истерзанный стяг князя Бреслава.

– Хорас всемогущий! – потрясенно прошептал тысяцкий. – Это же наши!

– Открывайте ворота, люди добрые! – послышалось снизу. – Встречайте героев с победой.

– Открывать? – прошептал тысяцкому сотник. – Али хитрость какая?

– Открывай, – кивнул тысяцкий после короткого раздумья. – Этот голос я узнаю всегда.

Весть о невероятном возвращении дружины быстро донеслась до детинца, и оттуда повалил народ. Ликующая толпа быстро окружила построившихся на площади воинов, но чем больше лучин освещало их лица, тем более давящая тишина повисала вокруг.

Бориска с трудом протиснулся в первый ряд в надежде увидеть великих героев, но тут же отшатнулся назад.

Лица воинов, видневшиеся из-под шлемов, были мертвенно- бледными, с паутиной проглядывающих синюшных сосудов на шеях. Чьи- то лицо рассекали страшные раны, но из них не текла кровь. У ближнего к Бориске дружинника шея держалась на узком лоскутке кожи, и ему приходилось поправлять ее на каждом шагу. У другого была отрублена рука по самое плечо, но воин не выражал никакого недовольства этим.

Их стало еще меньше, около полусотни человек, и все они выглядели жутко. Многие из них были обожжены, будто вышли из огромного костра.

Небо озарила ветвистая вспышка молнии невероятной яркости, осветив лица оторопевших горожан. Затем оглушительный удар грома сотряс воздух, так, что Бориска втянул голову в плечи. Ощутив на своем плече чью- то руку, он обернулся и с облегчением увидел отца.

– Вражеская рать разбита! – громко крикнул Бреслав. – Наше княжество выстояло в самой страшной войне, грозившей похоронить волю моего отца, уничтожить единство, которое он так долго строил! Завтра же мы выступим в поход против предателей, наплевавших на священные узы братства с нами, и покараем их! На всей земле нашей снова воцарится мир под первенством Темного княжества!

Раздался звон меча, извлекаемого из ножен. Толпа расступилась, и Бориска увидел тысяцкого, стоящего с мечом посреди дороги, ведущей к княжескому двору.

– Я знаю светлого князя Бреслава с малых лет, – негромко, но уверенно сказал он. – А его отец, Великий князь Святослав доверил мне охранять этот город и первый престол, на щадя живота своего. Поэтому, кто бы ты ни был, отродье Темнобога, не сидеть тебе на княжеском престоле! Где Верховный волхв? Слуга света не вернулся с вами! Это ли не доказательство твоей темной сущности?

Лицо Бреслава – если его можно было так назвать – исказила кривая ухмылка. Он раскинул руки и вышел в центр толпы. Люди недоверчиво расступались, некоторые держались за свои амулеты и что- то шептали.

– Вы что, не узнаете своего князя? Князя Бреслава Святославича, сына Великого князя, давшего вам мир, покой и процветание? Меня, для которого нет выше награды, чем защищать вас и нести свет Солнеликого по этой земле? Клянусь честью своего рода, что я есть ваш князь! Прошу великий род моих предков, ведущий начало от первых полубогов, вышедших из небесного Светограда – подтвердите, что я не лгу!

Он воздел руки к небу, и через несколько мгновений тучи внезапно расступились, в небольшой просвет заглянуло солнце, осветив площадь. Люди задрали головы и с благоговейным восторгом стали перешептываться.

– Могол улетел… Смотрите… Могола больше нет!

И действительно, впервые за долгие три года вокруг солнечного диска не парила фигура гигантской вещей птицы. Старики стали падать в поклонах оземь и возносить благодарности богам.

– Вы видите! – вскричал князь. – Кто теперь осмелится встать против меня и моих предков? Кто пойдет против своего князя, заступника и благодетеля, которому клялись в верности? Говорите!

Никто не произнес ни слова. Взгляды толпы потянулись к тысяцкому, все еще стоящему напротив князя с поднятым мечом. Он неуверенно переминался с ноги на ногу и голосил, ища взглядом поддержки:

– Люди, не верьте этому исчадию Темнобога! Вы же видите, что в нем уже нет жизни! Нас всех ждут великие беды и проклятия! Хорас отвернется от нас, если на престол сядет порождение Черной стороны!

Князь, улыбаясь и раскинув руки, медленно наступал на тысяцкого, будто пытаясь обнять его.

– Подчинись князю или умри, – тихо сказал он.

Тысяцкий решился и резким движением нанес удар в голову князя.

Князь не уворачивался. В любом другом случае этот удар стал бы для него смертельным. Но он просто поднял руку и остановил несущийся к лицу клинок своим запястьем. Мощнейший удар пробил крепкие наручи и застрял в кости князя. Но тот даже не поморщился. Он шагнул вперед схватил тысяцкого за горло, приподнял и одним движением кисти свернул ему шею.

Вытащив меч из своей руки, он кинул его рядом с телом тысяцкого, упавшего лицом в размытую дождем землю, и обернулся к толпе.

– Есть ли еще те, кто не признает во мне своего князя? – грозно крикнул он.

Кто- то из толпы первым упал на колени, а затем и все остальные присоединились к нему, склонив головы. Бориска с испугом смотрел на молодого и красивого князя, теперь похожего на мертвеца, и его недавнее восхищение и преданность сменялись совсем другим чувством.

Страхом.

СВИТОК ПЕРВЫЙ

Сто лет спустя…

– «Так началось великое правление князя Бреслава, подарившее спокойствие и порядок всем народам Темного княжества…» – восхищенно дочитал Ладо последние строки ветхой книги, захлопнул ее и провел пальцами по позолоченному корешку. – Записано Борисом Мудрым. Талантливый был писарь!

Он сидел за столом в своей маленькой комнате волховского терема, удерживая в правой ладони слабенькую Веду Огня. Его умений как раз хватало на то, чтобы читать в темноте, хотя в идеале это боевое заклинание предназначалось для выкашивания рядов противника адским пламенем.

Ладо так и не смог уснуть, волнуясь перед завтрашним днем, и решил дочитать книгу, которую стянул из волховской библиотеки. Этот сектор исторических книг был закрыт для Непосвященных, но интерес Ладо к запретным знаниям от этого только рос. Старый фолиант, испещренный руническими буквами, был скорее похож на личный дневник. В нем не было изображений, красочных изощренных буквиц в начале главы, поучений или похвал в адрес верховных жрецов, князей или бояр, которые профинансировали написание этой книги. Слишком уж дорогое это было удовольствие – ведь книги переписывались вручную и на одни лишь материалы требовалось целое состояние. На этот дневник ушло, наверное, не менее сотни телячьих шкур для выделки пергамента. А ведь каждый лист нужно было выдубить, высушить, убрать ворс и отбелить. А затем особо грамотный писарь с красивым почерком тщательно выводил по одной странице в день.

Так что автор, решивший потратить долгие годы на создание этой книги за свой счет, явно жаждал донести до потомков что- то ценное.

Ладо подпер рукой голову и задумался. Прочитанное не отпускало его. Что же случилось тогда с князем Бреславом? Как он победил во второй битве, совершив невозможное и перевернув историю? Все годы обучения волховству этот вопрос оставался запретным даже для обсуждения. Чрезмерно любопытных ждало исключение из учеников, а без завершения Школы нельзя было получить княжескую грамоту на волхование.

Но именно эта тайна и манила молодых людей, поскольку была единственным, что хоть как- то выбивалось из скучной и рутинной жизни Школы Волхвов.

Подъем засветло. Сбор в крытом капище и утреннее жертвоприношение петуха. Физические упражнения натощак – пробежка в еще дышащий ночным холодом лес, борьба друг с другом, игра в мяч, купание в ледяной реке. Главное орудие волхва – его воля и концентрация, а для этого нужно крепкое тело, готовность переносить боль и лишения. Затем небольшой завтрак, изучение Книги Солнца с обсуждениями особенно сложных отрывков.

И, наконец, волховство. Жаль только, что девять из десяти лет обучения это было похоже на попытки сходить в туалет, когда совсем не хочется. Бесконечное сидение в тишине среди таких же бедолаг, в напряженной концентрации на внутренних потоках энергии, собственных мыслях. В натужной попытке вызвать из воздуха хотя бы искру огня или каплю воды.

После наступления темноты – плотный ужин и свободное время, которое предпочтительно было провести за мудрыми книгами или тренировками.

И так – день за днем, год за годом. Кузнецы ковали свои мечи и доспехи, пахари кормили народ хлебом, воины покрывались славой на полях сражений, а они – статные сильные парни – просто сидели и напряженно вглядывались в резной узор на потолке учебных хором.

«Зато теперь я могу поджечь пальцами лучину», – горько усмехнулся Ладо, играясь с маленьким огненным шариком и перекидывая его из руки в руку.

В этот момент за дверью скрипнула половица. Ладо действовал быстрее, чем думал – уже в следующее мгновение он погасил Веду Огня и лежал на жесткой кровати с плотно закрытыми глазами.

Он услышал, как открылась дверь, и раздались постукивания посохом по полу.

О боги! Только не Верховный!

И тут Ладо понял, что он оставил книгу на столе.

Если это Верховный, и он увидит отметку запретной секции – ему конец.

Но Ладо повезло.

– Можешь не притворяться, – услышал он насмешливый шепот. – Я чувствую остатки Веды. И они совсем свежие.

Ладо открыл глаза и приподнялся.

– Я просто практиковался перед сном, учитель, – широко улыбаясь, ответил Ладо.

Они оба знали, что Наставник не поругает Ладо. Он любил его, как сына. А Ладо его – как отца, которого у него никогда и не было. Он вообще ни разу не видел своих родителей. Лишь иногда всплывало во снах какое- то женское лицо, но он не мог точно сказать, кто это.

Взгляд Наставника упал на книгу, лежащую на столе, и улыбка исчезла с его лица. Он обеспокоенно выглянул в общую залу и закрыл за собой дверь.

– Сейчас же спрячь! – тихо сказал он.

Ладо схватил книгу, нырнул под кровать и достал оттуда ларец, повел рукой, открывая волховской замок, и спрятал книгу на самом дне.

– Ладо, твои беспечность и самоуверенность сослужат тебе плохую службу, попомни мои слова! – строго сказал Наставник. – Если бы это увидел не я, а кто- то из людей Великого князя, ты бы никогда уже не стал волхвом! А может и хуже…

– Простите, учитель, – склонил голову Ладо, и хитро улыбнулся. – Я лишь хотел узнать, что же произошло тогда, во время битвы с Ингваром. Вам никогда не было это интересно?

Наставник не принял его игры и все еще строго вздохнул.

– Каждый должен скромно принимать свое место в этом мире, Ладо. Я точно знаю, что мне не по рангу эти знания. Случившееся там находится за гранью нашего разумения, а значит, не стоит даже думать об этом. Сосредоточься лучше на Испытании, что ждет тебя уже утром.

– Как это не по рангу, учитель? – изобразил возмущение Ладо. – Вы же один из самых могущественных волхвов в мире! Вы общаетесь с самими богами, вы исцеляете безнадежно больных, вы спасаете пропавшие посевы, обращаете реки вспять…

– Я очень ценю твою веру в меня, – с улыбкой остановил его Наставник. – Но поверь мне, даже наш Верховный волхв подобен глупому ученику в сравнении с магами Махейского союза… Они достигли невероятных высот в познании магии, а изощренные механизмы, которые они строят, восхищают меня также, как простого деревенского мальчишку восхищаем мы, волхвы… Они превосходят нас на сотни и даже на тысячи лет, и, боюсь, нам их никогда не догнать…

– Теперь вы говорите запретные вещи, Учитель, и рискуете остаться без грамоты, – улыбнулся Ладо.

– Я говорю то, что видел сам. Еще в твоем возрасте я отправился на запад, в заснеженные неприступные горы, где махейцы построили города невероятной красоты… Я видел их технологии, их жизнь, магию. Это было еще до того, как Великий князь запретил всем, кроме купцов и послов ездить к махейцам. Его можно понять – он не хочет, чтобы наши люди видели, как там живут. Но мне кажется, это не совсем правильно. Поверь мне, нет ничего труднее и в то же время полезнее, чем смотреть правде в лицо.

Повисла тишина.

– Поспи хоть немного, – поднялся со стула Наставник и ободрительно похлопал Ладо по плечу. – Завтра тебе понадобится много сил.

– – -

Ладо проснулся от странного жжения в ступнях. Он зевнул, приподнялся на локтях и посмотрел на противоположный край кровати. В этот момент огонь на лучинах, воткнутых кем- то между пальцами его ног, добрался до кожи.

Ладо закричал от боли и упал на пол, судорожно пытаясь вызвать Веду Воды, но, как это часто бывало, вышла Веда Мороза. Его ноги покрылись инеем, что ничуть не помешало огню гореть. Ладо вытащил обуглившиеся лучины из пальцев, сдерживая слезы боли.

Только после этого он осознал, что все это время за ним наблюдали через приоткрытую дверь. Когда Ладо поднялся, дверь захлопнулась, и из залы послышался хохот.

– Паскуды, – тихо сказал Ладо.

С самых первых дней обучения он стал мишенью для шуточек и издевательств. Заправлял всем парень по имени Богдан. Он был высоким широкоплечим красавцем, но среди волхвов внешность и сила были скорее приятным дополнением к таланту волховства. А такой талант у Богдана был.

Ладо как сейчас помнил тот день. Он сидел на полу в общей зале, проклиная свою судьбу, и пытался поднять в воздух гусиное перо. Как вдруг услышал, что сидящий чуть впереди Богдан радостно вскрикнул. Перед ним, вращаясь, парила деревянная кружка с водой, из которой они пили в течение тренировки.

Наставник обрадовался, позвал Верховного жреца, который, шелестя накидкой из шкуры по паркету, подошел к Богдану и сдержанно сказал ему:

– Неплохо.

Это была одна из самых лестных похвал на памяти учеников. Неудивительно, что после этого Богдан стал невыносимым гордецом. А уж после того, как его сделали старостой, он и вовсе стал невыносим.

Он со своими подпевалами любил подкараулить Ладо в коридоре и отобрать одежду. Или испачкать лапти, залив в них рыбьей требухи. Или издалека кидаться мелкими камешками. Или во время утренних занятий подхватить за руки- ноги и бросить с моста в реку.

Один на один Ладо мог постоять за себя, но они всегда ходили толпой, и на его вызовы на честный бой презрительно смеялись. Никто не хотел пачкаться о простолюдина. А жаловаться Ладо не собирался, да и некому было. Верховный волхв откровенно его недолюбливал и всегда был с ним особенно строг. Ладо знал, что он не настолько хуже других, чтобы заслужить такое презрение. Все дело – в его происхождении.

Ладо был здесь единственным из простых смердов. Все остальные юные волхвы происходили из древних династий придворных волхвов, служивших князям Темнеца на протяжении нескольких поколений. Способности к волховству передавались лишь по крови, от чего происхождение Ладо становилось еще более загадочным.

До двенадцати лет он жил на улице и промышлял воровством. Обычно мальчишки вроде него заканчивали плохо – лишались руки в наказание за воровство, сгнивали в темнице или травились сивухой. А после третьей поимки – сгорали на священном очистительном костре. Волхвы говорили, что если душа человека столь черна, что не может стать светлой после трех попыток, то ее может очистить лишь пламя, возносящее душу к солнцу.

Жаль, что они не говорили о том, где человеку брать еду, если он совсем один. У Ладо был только один выход – воровать и обманывать. И он знал, что рано или поздно ему отрубят руку, а потом он закончит свою жизнь на костре. Ему часто снился сон об этом.

Но Ладо везло. Точнее, дело было в его удивительных способностях – он мог чувствовать, есть ли поблизости люди, забираясь в чужой амбар, мог ощущать на расстоянии, сколько монет в кошельке на поясе у того купца, а также с поразительной ловкостью вскрывал замки.

Несмотря на это, он попался. Хитрый купец, у которого Ладо подрезал кошель, догадался пометить гривны, и когда воришка попытался ими расплатиться, то был схвачен. Так бы его и ждала печальная участь калеки, если бы мимо тюрьмы не проезжал Наставник, почуявший присутствие волховства. Он пришел в темницу и предложил Ладо поступить в Школу в обмен на освобождение.

Выбора особо не было, так что Ладо согласился. Его привезли в княжеский терем, отмыли, постригли, приодели. Затем отвели к Верховному волхву, чтобы тот засвидетельствовал наличие у кандидата способностей. Верховный скользнул по Ладо взглядом, как по пустой стене, и кивнул.

Затем нужно было разучить клятву, приносимую перед князем на посвящении в ученики. Но Ладо не умел читать. Поэтому запоминал со слов Наставника.

В этой клятве и была вся загвоздка.

Поначалу она казалась Ладо простой формальностью, которую он готов пробалаболить сколько угодно раз. Но когда его подвели к престолу, на котором восседал Мертвый князь, и Ладо встретился с его пронизывающим неподвижным взглядом, то почувствовал, что каждое слово в клятве обретает совсем другой вес.

«Клянусь тебе, Великий князь, служить верой и правдой до конца дней своих, быть верным и преданным, не щадить живота своего, все силы употребить на познание науки волховской, по первому слову твоему подчиняться, крамолы не чудить, поста не оставлять. За нарушение сей клятвы приму наказание – смерть и позор, которые найдут и меня на самом краю света».

Произнеся эти слова, Ладо опустился на колени и приложился лбом к теплому деревянному полу. И только сейчас понял, что жизнь его изменилась навсегда.

Поначалу ему даже нравилось – это было несравнимо лучше всей предыдущей жизни! Теплая кровать, регулярное питание – о чем еще можно мечтать? Однако, к этому он быстро привык. А вот к железной дисциплине и постоянным унижениям – нет. Когда еще и волховство оказалось не веселой и таинственной сказкой, а нудным и тяжелым трудом, Ладо совсем загрустил. Все это стало похоже на тюрьму, из которой невозможно было сбежать.

За окном еще было темно, но из- за леса быстро разливалось оранжевое свечение, подсвечивая редкие облака. Ладо успокоил свой гнев, прочитав краткую молитву Солнцеликому, взял мешочек с пожитками и отправился на капище.

Сегодня его ждал самый важный день в жизни – Испытание.

– – -

Волховские хоромы находились на задворках княжеского двора, в самом сердце детинца. Ладо направлялся к главной площади перед Хоргаром. Возле гридницы о чем- то совещались личные стражи князя. Заслышав шаги Ладо, они замолчали и вперили в него свои мертвые глаза. У одного из них голова была пришита к телу толстыми нитками.

Ладо поежился и ускорил шаг. Ему всегда было не по себе внутри детинца. Несмотря на всю красоту княжеского терема, где каждый элемент был украшен искусной резьбой, несмотря на яркие краски привезенных из Империи Тэнно тканей и самоцветов, развешанных сегодня в качестве украшений, внутри крепости все равно было мрачно и тихо. Здесь не бегали молодые девушки в тонких длинных платьях, не смеялись дети – здесь царила мертвенная тишина. Слишком уж хорошо все знали нрав хозяина этого места, уже сто лет правящего твердой костлявой рукой.

Но сегодня все важное происходило именно здесь, в самом сердце Темнеца.

Ладо вышел из-за угла княжеского двора и, как всегда, по его спине пробежали мурашки. Его взгляду открылась невероятно красивый в своей мрачности Хоргар. Этот каскадный храм из темного ясеня возносился в небо, подобно пирамиде, утыкаясь в облака длинным черным шпилем. С резных каркасов вниз смотрели скульптуры рунических оберегов, защищающие здание от темных сил.

Хоргар был построен на месте старого капища после того, как на пятидесятом году правления князя Бреслава молния уничтожила Великое древо. Многие тогда сочли это плохим предзнаменованием, но вслух никто высказаться не осмелился.

Внутри Хоргар был гораздо просторнее, чем казалось снаружи, и сейчас все пространство вокруг пропитанного кровью пня Великого древа, на котором по кругу стояли каменные истуканы, было забито плотной толпой. Волхвы, ученики и их родственники, ритуальный секретарь, а также княжеские дружинники, обыскивающие всех на входе – все они создавали редкий для этого места шум.

Ладо пытался протиснуться в самый центр, где уже собрались остальные ученики, когда гул толпы внезапно стих, как по команде. Ладо обернулся и увидел, что в дверях стоит Великий князь.

Ладо буквально ощутил пробежавшее по всем присутствующим напряжение.

Князь медленно двинулся вперед. Рядом с ним шли два стражника, но толпа расступалась сама собой, не желая оказаться на пути Бреслава. Ладо впервые увидел его вблизи.

Остатки живой молодости не смогла испортить даже смерть. Четкими, благородными чертами лица князь все еще походил на свои портреты столетней давности, написанные еще при жизни его отца. Но время все же наложило свой отпечаток. Ввалившиеся темные глаза, кожа белее первого снега, пронизанная черными сосудами, по которым уже сто лет не течет кровь, угловатые резкие движения – все это заставляло задаться вопросом: какой же неведомой силой продолжает двигаться это тело, удерживаться эта душа и разум?

Ладо ощутил, как бегут по спине мурашки от осознания того, что перед ним шагает вековая история. Личность, превзошедшая величием и значимостью правителей из древних былин. Личность, за два года установившая вечный порядок в Темном княжестве, какого оно не знало за всю свою историю. Всего лишь два года Великого похода, когда мертвый князь со своей неуязвимой дружиной разбил все войска, которые удельные княжества выставляли против него, захватил города, вырезал все боярские семьи и удельных князей, забрал их богатства и посадил править этими землями своих ближайших дружинников, сделав их Наместниками. Ликующий народ долго праздновал уничтожение кровопийц- бояр, раньше безраздельно властвовавших в своих владениях, покупавших голоса на вече и князей- марионеток, призванных прикрывать их мутные дела.

После этого никто не мешал Великому князю централизовать все управление, перестроить систему сбора податей, провести реформы в военном деле и возвести мощные оборонительные сооружения, изгнать ересь из удельных земель и объединить всех верой в первенство Хораса Солнцеликого среди других богов, построить несколько широких дорог и позволить крестьянам оставлять себе гораздо больше урожая, чем раньше, когда нужно было делиться и с боярином, и со своим князем, и со славным градом Темнецем. Теперь существовал только Великий князь. И народ был счастлив.