Вирусы и Демоны

Редактор Евгения Горожанцева

Дизайнер обложки Евгения Горожанцева

Редактор Антон Володин

Редактор Светлана Николаенко

Редактор Мария Гейн

Редактор Анна Колпакова

Иллюстратор Антон Межирицкий

© Евгения Горожанцева, дизайн обложки, 2020

© Антон Межирицкий, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-0051-7363-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От редакторов

Перед вами книга, которая представляет собой сборник мифов, слухов и теорий заговоров вокруг эпидемий в России с древних времен и до наших дней. Она не имеет ничего общего ни с историческими монографиями об эпидемиях, ни с исследованиями природы возникновения различных верований. Мы заведомо отказались давать какие-либо объяснения тем странным историям, которые вы здесь найдете, и рефлексировать о генезисе тех или иных слухов.

Главные персонажи книги – вирусы и демоны. У них много общего: чаще всего они невидимы, у них есть рожки, они крайне несимпатичны. К тому же они всегда представляли угрозу людям и другим живым существам. При всем этом вы можете заметить, что первые существуют, а вторые – выдумка. Вы, разумеется, будете по-своему правы. Но если бы вам при помощи машины удалось переместиться в XIV в. и на старославянском рассказать своим далеким предкам, что причина их страданий вовсе не моровая дева, а миниатюрная и зловредная чумная палочка, в лучшем случае вы бы добились того, что демона просто бы переименовали в Вирусъ. И продолжили бы рассказывать примерно то же самое, с поправкой на то, что бес мелок, невидим, зело злой и дружит с крысами (те еще слуги дьявола).

Наша книга повествует не о реальных возбудителях болезней, а о созданиях, возникших благодаря плодовитому воображению. Такова уж функция сознания – заполнять причинно-следственными связями трещины в реальности, когда та стремится расползтись по швам. Происходит это в моменты пугающей неизвестности, хаоса и катастроф. В том числе во время эпидемий.

Как читать эту книгу? Ее содержание состоит из пяти больших разделов, названных по имени болезней (да простят нас демоны). Каждый раздел содержит маленькие главы, в каждой из которых рассказывается об одном мифе и (иногда) о реальных последствиях его распространения.

Мы обязаны сказать, что наша работа над книгой сводилась в основном к редактуре. Главным собирателем всех слухов и мифов был преподаватель истории, Андрей Витальевич Н., энтузиаст своего дела и безумный любитель всего странного и пугающего (настоящее имя изменено). По ночам на кухне он утверждал, что путешествует во времени не в метафорическом смысле. Ровно перед началом второй волны коронавирусной инфекции он передал нам свою рукопись и изъявил желание опубликовать записки, но без упоминания его имени. Мы сохранили его заметки, которые помогут вам расширить контекст, а также предоставят возможность нелинейного чтения. Вскоре после того, как мы начали работу над подготовкой рукописи к печати, А.В. пропал. Связь с ним была потеряна.

Наша книга родилась на фоне всеобщей усталости от коронавируса. Мы ничего не можем сделать со сложившимися обстоятельствами, но можем сменить точку зрения на происходящее. Взглянуть иначе на страшное и необъяснимое. Посмеяться над ним. И иногда над самими собой. Мы надеемся, что эта книга принесет вам удовольствие. Возможно даже, вы найдете в ней что-то новое и полезное. Но то, в чем мы полностью уверены, – мы сможем вас удивить.

Приятного чтения!

Искренне ваши

любители всего странного и загадочного,

магистранты программы «Трансмедийное производство

в цифровых индустриях» НИУ ВШЭ

и редакторы книги «Вирусы и «Демоны»

Евгения Горожанцева

Светлана Николаенко

Анна Колпакова

Мария Гейн

Антон Володин

P. S. Дополнительные материалы и иллюстрации, не вошедшие в книгу, вы сможете найти на мультимедийной платформе HSE:

Чума

Историческая справка

Первая большая эпидемия чумы случилась на Руси в XIV в. В 1350—1352 гг. (даты летописных источников разнятся) черная смерть пришла из Балтики в Псков и Новгород, затем быстро распространилась дальше по русским землям. Смертность была огромной. Некоторые города вымерли полностью (Глухов, Белоозеро). Как сообщает Новгородская летопись, в Пскове попы не успевали отпевать покойников по одиночке. Последующие десятилетия века также отмечены «великим мором».

XVII век отмечен самой масштабной эпидемией чумы в России (1654—1655 гг.). В июне 1654 г. чума была занесена в Москву, более 30 человек умерли скорой смертью. К концу лета болезнь распространилась далеко за пределы столицы, охватив почти всю центральную Россию. В XVII веке чума унесла от трети до половины населения центральной части страны; точное количество жертв неизвестно, цифры в разных источниках колеблются от 300 до 800 тыс. человек.

Третья большая эпидемия чумы в России разразилась во время русско-турецкой войны. В декабре 1770 г. чума была завезена в главный военный госпиталь Москвы и затем быстро охватила весь город. По велению императрицы Москва и близлежащие населенные пункты были закрыты на карантин, что и помогло предотвратить общенациональную эпидемию.

В зачумленной Москве смертность была очень большая, особенно летом – вымирали целые улицы. Точные цифры количества жертв привести сложно, но сама Екатерина в одном из писем за границу сообщала, что чума в Москве унесла более 100 тыс. жизней.

На этом вспышки чумы в России не закончились. Самой крупной из последующих была эпидемия на Дальнем Востоке в 1910—1911 гг. Но благодаря карантинным мерам и усилиям медиков удалось избежать дальнейшего распространения заразы и такого огромного количества жертв как в прошлом.

№1. Божья кара

На протяжении многих тысяч лет люди воспринимали эпидемии прямым проявлением божественного гнева, а любые телесные страдания считали платой за грехи. Это мнение подкрепляла Церковь. Она учила, что черная чума, обрушившаяся на русские земли в XIV веке, как и последующие ее вспышки, не что иное, как коллективная кара, настигающая как грешников, так и праведных.

Поэтому надеяться на какие-либо лекарства, припарки и прочие мирские ухищрения бесполезно. Единственное средство, которое может иметь силу, – лекарство духовное, то есть, всеобщее покаяние, молебен, заступничество святых и крестные ходы.

«В лето 6860 …бысть мор зол в граде Пскове и по селам, смерти належащи мнозе; мроша бо люди, мужи и жены старыи и младыи, и дети, и попове, и чернци и черници. Бяше бо тогда знамение смертное сице хракнеть человек кровью, и до 3 дний быв да умреть. То вскоре промышляху о своемъ животе, или о души, да сего ради мнози идяху в монастыри, мужи и жены, и постригахуся в мнишьский чин и ангельскому чину сподобляхуся, тела и крови Христовы причастившеся; и тако в добром исповедании преставляхуся от сея времянныя жизни на он вечный свет к Богу, и душа своя предаша пришедшим по них ангелом, а телеса своя предаша гробу. Друзии же в миру в домех своих такожде готовляхуся на душевный исходе, о душах своих печалуюшеся, имение свое отдающе в милостыню церквам и монастырем, и попом душевным отцем и нищимъ, маломожныя и убогія кормяще и напаяюще и милостынею учрежающе…»¹

Когда на русские земли приходил великий мор, люди сотнями и тысячами шли на покаяние, многие скоропостижно постригались в монахи, умирающие отдавали свое имущество церкви (то, что вещи и дома зараженных людей также несут на себе заразу и их необходимо сжечь, никому не приходило в голову).

«…овии бо отъ богатьства села давают церквам святым и монастырем, друзии в озер ловища и исады, или ино что от имений своих даюше, да теме хотяще себе имети память вечную, по писаному милостынями и верою очищаются греси; и тако очищающе душа своя от грех покаянием и слезами, преставляхуся от сего света на онъ покой»².

Когда хворь пришла в Псков, жители отправили призыв о спасении в Новгород к архиепископу Василию. Василий откликнулся. Приехал в Псков, обошел его крестным ходом, «спас» город, а затем заразился и умер по дороге домой. Новгородцы устроили «спасителю» пышные похороны. Каждый желающий мог попрощаться с умершим, тело Василия выставили в соборе. В конце концов вспышка Черной смерти вспыхнула и в Новгороде.

«И ныне, взвратимся на ино сказание послаша Пьсковичи послы в Новъгород, и призваша к собе владыку Василья, дабы их благословил, и владыка послуша полбы их, приеха въ Псков и благослови их, и идя от них преставися на реце на Узе июля 3, и привезоша его в Hoвъгородъ, и положиша и у святей Софьи в притворе большем…³»

№2. Бессмертная моровая дева

«Повальные болезни, от которых гибнут целые поколения людей и животных, отождествлялись в языке и верованиях с представлением Смерти. В качестве богини Смерти и согласно с грамматическим родом присвоенных ей названий, зараза олицетворяется в образе мифической жены…

<…>

Завися от воздушных перемен и климатических условий, моровая язва, как и другие болезни, признавалась существом стихийным, шествующим в вихрях и владеющим огненными, молниеносными стрелами.

<…>

В большей части земель, заселенных славяно-литовским племенем, моровая язва олицетворяется женщиною огромного роста (иногда на ходулях), с распущенными косами и в белой одежде; она разъезжает по свету в повозке или заставляет какого-нибудь человека носить себя по городам и селам; своею костлявою рукою она веет на все четыре стороны красным (кровавым) или огненным платком – и вслед за взмахом ее платка все кругом вымирает.

<…>

Был жаркий день; русин сидел под деревом. Приблизилась к нему высокая женщина, закутанная в белое покрывало. «Слыхал ли ты про Моровую язву? сказала она; это – я сама. Возьми меня на плечи и обнеси по всей Руси; не минуй ни одного села, ни города; я должна везде заглянуть. Кругом тебя будут падать мертвые, но ты останешься невредим». Затем она обвилась длинными, исхудалыми руками вокруг шеи русина, и бедняк пошел со своею страшною ношею, не чувствуя ни малейшей тяжести. На пути лежало местечко, где раздавалась музыка и весело, беззаботно пировал народ; но Чума повеяла своею хусткою – и веселье исчезло: стали рыть могилы, носить гробы, кладбище и улицы наполнились трупами. Где ни проходил русинъ, всюду богатые города и деревни превращались в пустыни; бледные, дрожащие от страха жители разбегались изъ домов и в мучительных страданиях умирали в лесах, полях и по дорогам. Наконец добрался он до своего родного села; здесь проживали его старушка – мать, любимая жена и малые дети. Отчаяние и жалость овладели душою несчастного; онъ решился утопить и себя и Чуму, ухватил ее за руки и обойдя село, бросился вместе с нею с крутого берега в волны Прута; сам он утонул, но Моровая язва не могла погибнуть; с легкостью стихийного существа она поднялась из воды и, напуганная отважною смелостью человека, убежала в лесистые горы⁴».

«Рассказывают еще, будто Моровая дева, одетая в белое платье, объезжает города и села на высокой колеснице; останавливаясь перед домом, она машет платком п спрашивает: «что делаете?» Если ей отвечают: «Бога хвалим!» – то она не касается никого из живущих и едет далее, произнося угрюмым голосом: «хвалите Его присно и во веки веков!» А если на вопросъ Моровой девы скажут: «спим!» – то она изрекаетъ смертный приговор «спите-же вечным сном!⁵»

№3. Вещие женки

Если в 14 веке в Европе в распространении чумы обвиняли евреев, якобы отравляющих колодцы, то на Руси крайними оставались «ведьмы», «ведуны», «колдуны». Всех их беспощадно сжигали. В Пскове во время эпидемии Черной смерти в 1411 г. на костре сожгли двенадцать «вещих женок»⁶.

№4. Чума и животные

«…по народному убеждению собака одарена чрезвычайно-тонким чутьем и острым зрением: она узнает присутствие нечистых духов, чует приближение Чумы и Смерти и кидается на нихъ как верный страж домохозяина и его семьи. Когда собака воет – это считается знаком, что она видит Смерть. Отсюда возникли поверья, что Чума боится собак, что у петухов она отымает голосъ и вырывает хвосты, и что там, где владычествует нечистая сила смерти и зараза, уже не раздаются ни петушиный крик, ни собачий лай; согласно с этими, вышеприведенные малорусские заговоры отсылают сестер-лихорадок и другие болезни в те пустынные страны, где не слышится ни пения петухов, ни лая собак, ни церковного звона, т. е. собственно в царство туч, оцепененных холодным дыханием зимы (в вертепы северного ада).

Рассказывают также, что Чума не любит кошек и при удобном случае убивает их <…>. В давнее время, по словам болгар, кошка была старшею сестрою Чумы и часто била ее; теперь же, при появлении моровой язвы, кошки прячутся от нея в печах. Любопытно, что чехи, для излечения детей от сухотки, купают их в ключевой воде вместе с собакою или кошкою.

<…>

О чуме рогатого скота русские поселяне рассказывают, что это безобразная старуха, у которой руки с граблями; она называется Коровья или Товаряча Смерть и сама редко заходит в села, большей частью ее завозят. Показывается она преимущественно осенью и ранней весной, когда скотина начинает страдать от бескормицы и дурной погоды. В Феврале-месяце, но мнению крестьян, Коровья Смерть пробегает по селам – чахлая и заморенная.

Коровья Смерть нередко принимает на себя образ черной собаки или коровы, и разгуливая между стадами, заражает скотъ. … ее называют Морною коровою⁷.

№5. Отравленный воздух

Во время эпидемий чумы люди предпочитали реже открывать окна. Причина – смертоносный воздух. Считалось, что разгневанный на людей Бог использует небесные светила, которые в свою очередь отравляют воздушные массы, и ветер стремительно разносит заразу. Для защиты от болезни люди использовали сильные запахи, перебивающие чумную отраву.

«Когда туманные испарения и гнетущая духота зноя отравляют воздух – внезапно появляется зараза, и направляя путь свой чрез населенный местности, похищает жертвы за жертвами»⁸.

Впоследствии во время разгара чумных эпидемий в Москве и других городах закладывали все двери и все окна зданий, в надежде, что смертоносный ветер не сможет «просочиться» и болезнь минует обитателей. Также на дорогах возводились крепкие заставы.

«Чтобы сберечь государя и войско, поставлены были крепкие заставы на Смоленской дороге, также по Троицкой, Владимирской и другим дорогам; людям, едущим под Смоленск, велено говорить, чтобы они в Москву не заезжали, объезжали около Москвы. Здесь в государевых мастерских палатах и на казенном дворе, где государево платье, двери и окна кирпичом заклали и глиною замазали, чтоб ветер не проходил; с дворов, где обнаружилось поветрие, оставшихся в живых людей не велено выпускать: дворы эти были завалены и приставлена к ним стража»⁹.