Некроманс. Opus 1

Она воззрилась на карту, являвшую взгляду архипелаг с тремя крупными островами. Надпись «Керфи», начертанная затейливым шрифтом (нечто вроде латиницы, скрещенной с кельтскими рунами и гордившейся дальним родством с алхимическими символами), красовалась на левой части нижнего из них, желтевшей между горной грядой и извилистыми морскими берегами.

Язык надписи был Еве незнаком, но значение читаемого всплыло в сознании само собой, точно кто-то втайне от неё записал перевод на подкорке.

– Если есть вопросы, задавай.

Предложение некроманта можно было бы назвать великодушным, если б не тон, которым его озвучили. Поэтому Ева довольно долго выбирала из всех своих вопросов самый уместный и актуальный – но не была уверена, что в конечном счёте сделала правильный выбор.

– Почему я тебя понимаю? Почему понимаю, что здесь написано? Почему сама говорю на вашем языке, если не знаю его?

Ева так и не подняла взгляд, изучая карту, но отчётливо поняла, что его поднял некромант – возведя очи к потолку.

– Ты всерьёз спрашиваешь об этом, пребывая в мире, пронизанном магией? Мне казалось, факт наличия магии во всём, что тебя окружает, не столь незаметен.

– Хочешь сказать, это какое-то переводческое волшебство?

– Некая разновидность ментального колдовства, полагаю. Магическое усовершенствование мозга, свойственное подобным тебе. Прилагается к магическому дару, который достаётся вам при переходе в другой мир. Грустно только, что оно делает вас гениальными лингвистами, не затрагивая общий уровень интеллекта. – Краем глаза Ева заметила, как некромант аккуратно отложил вилку в сторону. – Насколько могу судить, для каждого моего слова эти чары подыскивают в твоём мозгу максимально близкий смысловой аналог, известный тебе. Если он есть, конечно: понятия, которых в твоём мире не существует, для тебя так и прозвучат на керфианском. – На секунду Ева задумалась, почему чары не подыскали аналог для «лиоретты», но потом сообразила – в её голове и так живут «мадемуазель», «мадам», «леди», «сеньорита» и прочее, и ещё одно иностран… иномирное обращение погоды не делало. – Когда ты открываешь рот, чары преобразуют твою речь в слова языка, родного для твоего собеседника. Попади ты в Риджию, сейчас столь же прекрасно говорила бы на риджийском. – Герберт едва заметно покачал головой. – Если б эти чары ещё прививали вашей речи и вульгарным манерам культуру, а поведению – этические нормы, цены бы им не было.

Сказанное объясняло не только отсутствие языкового барьера, но и то, что речь аборигенов не изобиловала незнакомыми терминами… и, запоздало осознав полный смысл услышанного, Ева ухватилась за интересную информацию:

– Магический дар? Ты сказал, у меня есть магический дар?!

– Он был у всех тебе подобных. Учитывая все детали, ты не могла стать исключением.

– Так я что, не первая?..

– Конечно, нет. Такие, как ты, регулярно валятся нам на голову. Раз в несколько лет появляются в той или иной стране. – Некромант кивнул на карту. – К слову, тебе повезло, что ты не вывалилась в Риджии. Там тебе пришлось бы хуже, чем здесь.

Ева посмотрела на соседнюю страну – та занимала оставшуюся, большую часть острова, отделённую от Керфи горным хребтом.

– Ещё хуже, чем быть убитой немедленно по прибытии? Звучит интригующе.

– Риджия – отсталая страна, населённая отсталой нелюдью. Лепреконы, дроу, эльфы. Люди и маги тоже есть, но я им не завидую. Неоднократно пытались нас завоевать. Последние триста лет провели в междоусобных войнах. Пока весь мир развивался и шёл в ногу со временем, чтобы ступить в нынешнюю просвещённую эпоху, они вырезали друг друга. Только недавно наконец объединились под эгидой вроде бы толкового правителя и его вроде бы толковых советников, но и в этом им немало помогло вмешательство такой же пришлой девчонки, как ты. Подумать только. – Смерив её внимательным взглядом, Герберт вновь покачал головой, выразив таким образом всё, что думает по поводу этих самых пришлых девчонок. – Насколько мне известно, там женщин ни в грош не ставят.

– А в вашей… продвинутой стране, значит, ставят.

На «продвинутой» Евины пальцы, которыми под столешницей она вцепилась в коленки, самопроизвольно дёрнулись изобразить кавычки.

– У нас женщины наравне с мужчинами получают высшее образование в университетах. Имеют полное право наследовать имущество, титулы и престол. Там дочь Повелителя может сесть на трон лишь в случае, если нет наследников мужского пола, а после смерти мужа женщина с юридической точки зрения становится приживалкой у собственных сыновей. Становилась бы, если б риджийцам знакомо было понятие «юрист», – поправился некромант едко. – Университетов в Риджии нет, простолюдины остаются с пятью классами школы, знатные девушки получают образование на дому. Если они не колдуньи, изучают только то, что позволит им быть красивыми куклами при достойном муже. Делай выводы, если умеешь.

Ева глубоко вдохнула, набираясь бесконечного терпения для того, что ей предстояло сказать.

Она была крайне необидчивым человеком. По очень простой причине – на тех, чьё мнение о твоей персоне тебе абсолютно неинтересно, обижаться глупо; людей, чьё мнение Еву действительно интересовало, нашлось бы немного, и им обижать её было не свойственно. Динка, старшее чадо четы Нельских и Евина сестра, утверждала, что вести себя так – всё равно что ходить в футболке с надписью «вытрите об меня ноги, пожалуйста», и на это Ева тоже не обижалась. Некоторые хотят, чтобы ты защищался, ибо привыкли выставлять против чужих колкостей щит сарказма и ответных колкостей, но иногда проще пропустить колкости мимо ушей: жалящей льдинкой сквозь невесомый туман души, не позволяя обидным словам задержаться внутри и задеть нервные струны.

Это не значило, что Ева не умела защищаться. Или мстить. Просто вещи, вынуждавшие её бить в ответ, были действительно весомыми. К примеру, она легко прощала оскорбление в свою сторону, но никогда не прощала оскорбление тех, кого любила. И даму, застрелившую её, прощать была не намерена. И всячески подчёркиваемое презрение некроманта к её персоне начинало её раздражать.

Отчасти потому, что такое поведение человека, упрекавшего её в вульгарности, она склонна была назвать не менее вульгарным.

– Послушай, Герберт, – произнесла Ева как можно мягче. – Зачем ты мне помог, если ты явно… м… не питаешь ко мне тёплых чувств? Не подумай, я всё понимаю – в конце концов, я тебе никто и звать меня никак… но всё-таки.

Герберт посмотрел на неё почти страдальчески.

– Не знай я, что с предсказаниями лучше не шутить, я бы и не стал. К сожалению, я это знаю. Тебе суждено воплотить одно важное пророчество, и здесь ты именно за этим.

Ева очень постаралась изобразить удивление.

– Что за пророчество?

– Когда на троне воссядет та, чьё сердце холодно и черно, и ужаса шёпот звучать будет не громче, чем шорох листвы, в год двух лун придёт чудище с Шейнских земель, всем и каждому гибель неся. И в день, осени смерти предшествующий, явится юная дева из мира иного, как лето прелестная, и чёрной королевы правлению конец положит; венец обручальный на чело её король истинный возложит, и сердца огнём и клинком чудище дева сразит, и жизнью своею заплатит, мир ею купив.

Герберт отчеканил это без заминки. Явно приготовившись к вопросу задолго до того, как тот прозвучал. И пару секунд Ева сидела, осмысливая то, что услышала, и даже не зная, что в услышанном пугает её больше: чудище или некий обручальный венец.

– О, так пророчество пера Лоурэн? Узнаю её слог, – воодушевлённо откликнулся Эльен, до сего момента молчавший в углу. – Сейчас её склонность к инверсиям, порой решительно путающим смысл фраз, кажется немного архаичной… но её творчество без сомнения является образцом высокой поэзии в прозе и истинным литературным памятником эпохи Империи. Простите, господин, не удержался, – добавил призрак под тяжёлым взглядом Герберта. – Вы ведь знаете, как высоко я ценю писателей той эпохи. Лоурэн в особенности.

– Если всё это обо мне, – выдавила Ева, наконец определившись, что пугает её больше всего, – пункт про «заплатит жизнью» мне не слишком нравится.

– В том вся и прелесть, – заметил Герберт с пугающей иронией. – Ты уже ею заплатила. При всех неудобствах это также даёт тебе некоторые преимущества. Стать мёртвой, будучи живой, довольно легко. Стать ещё мертвее, будучи мёртвой, куда труднее.

Резон в словах присутствовал, но Ева всё равно нервно сомкнула ладони в замок.

– Можешь повторить, но перевести с поэтического на человеческий? Смысл, так умело завёрнутый в высокую поэзию, на слух воспринимать трудно.

– Всё элементарно. Ты свергнешь правящую королеву Айрес. Не беспокойся, она злая, всё как в старинных легендах, – саркастично добавил Герберт. – Убьёшь дракона. Во всяком случае, у меня есть все основания полагать, что «чудище с Шейнских земель» – дракон: лишь эту зверюгу ни мне, ни отцу так и не удалось приструнить. Обручишься с тем, кто взойдёт на престол после отречения королевы. Это будет вопиющий мезальянс, но, учитывая, что большая часть керфианцев не одобряет политику королевы и ждёт твоего прихода, полагаю, это нам простят.

Меньше вопросов у Евы не стало. Даже наоборот. И испуг возрос прямо пропорционально вопросам.

– Королева. Твоя тётя, – машинально озвучила она. – Ты хочешь, чтобы я свергла твою тётю?

Некромант бросил уничижительный взгляд на Эльена.

– Не буду спрашивать, откуда тебе это известно, ибо догадаться нетрудно, но да: я хочу, чтобы ты помогла мне свергнуть мою тётю.

– И убила дракона. Настоящего.

– Нет, кукольного.

Ева обладала достаточно чутким слухом и развитой сообразительностью, чтобы различить маячащую за этими словами табличку «сарказм».

– Огромного, огнедышащего и с крыльями.

– Какого же ещё.

– И в человека он, конечно, не превращается.

– В человека? – В голосе некроманта скользнуло раздражение, лёгкое и шелестящее, как стрекозиное крыло. – Ваша фантазия и до такой ерунды дойти может?

Совсем плохо дело. Справиться с драконом в человеческом обличье – куда ни шло, особенно если б это был дракон в симпатичном человеческом обличье. Тем приятнее было бы склонять его на свою сторону – исключительно из деловых соображений, дабы разрешить конфликт дипломатическим путём (в конце концов, пророчествам часто присуща возможность вольных трактовок, а сразить кого-то – и даже наповал – можно без варварского кровопролития). Но легендарная зверюга с клыками…

– А меня точно ни с кем не перепутали? Я не особо похожа на драконоборца. Сам видишь.

– Исключено. Пророчество обозначило точную дату. В этот день возникла единственная прореха между мирами, и из неё вышел единственный человек – ты. Прореха всегда бывает только одна. – Невозмутимостью тон Герберта напоминал лекторский. – Я уже сказал, что у тебя есть магический дар, и поверь: дар, который ты получила при переходе сюда, способен на многое. Вы, иномирцы, всегда… почти всегда… становитесь возмутительно сильными колдунами. И возмутительно удачливыми – в рамках здравого смысла, конечно. Увернётесь от смертельного выстрела судьбы там, где он настиг бы тысячи других людей, но не когда остриё стрелы приставлено вам ко лбу.

– В этом я уже убедилась, – бесцветным голосом подтвердила Ева.

– Так что ты свергнешь королеву после победы над драконом, – закончил некромант.

– Зачем?

– Таково твоё предназначение.

– А кроме этого?

Герберт воззрился на неё с искренним недоумением.

– Должно быть что-то кроме?

– Я так поняла, твоя тётушка – злобный тиран. От тиранов лучше держаться подальше. Они обычно живучие, зато те, кто на них покушается, в большинстве случаев плохо кончают. Я не ассасин и не испытываю особого энтузиазма при мысли о том, что мне придётся кого-то убить. Иногда хочется, – вспомнив недавнее желание освоить методы инквизиции, честно признала Ева, – но не думаю, что у меня хватило бы духа, когда дело… дошло бы до дела. Извиняюсь за тавтологию.

– Об убийстве никто не говорит! – В голосе её собеседника прорезались нотки, режущие слух ледяной крошкой. – Айрес – моя семья. Моя кровь. Я хочу, чтобы она оставила трон, не более.

– Прости, но ваши трогательные семейные взаимоотношения меня всё равно не вдохновляют.

Взгляд Герберта, задумчиво щёлкавшего костяшками длинных пальцев, сделался почти оценивающим.

– Она знает, как оживить тебя. И как вернуть домой.

Ева внимательно посмотрела на него.

– Знаешь, почему-то я тебе не верю, – с сомнением произнесла она пару секунд спустя.

– Жаль, – откликнулся некромант без всякого сожаления. – Согласись, это стало бы для тебя хорошей мотивацией.

– Лживой мотивацией.

– Попытаться стоило. – Он откинулся на спинку кресла. – Я не знаю, известно ли ей это. Но если кому-то в Керфи это известно, то ей.

– Знаешь, я лучше поищу способ ожить в других источниках. Без такого риска. Наверняка где-нибудь в библиотеках есть магические талмуды, в которых…

– И раз уж более цивилизованные мотивы не являются для тебя достойными, возможно, тебя порадует шанс отомстить.

– Отомстить? За…

Ева осеклась, когда разрозненные мысли, фразы и факты вдруг сложились в единый пазл.

– Она убила меня. Королева. Твоя тётя. – Произнести это вслух оказалось крайне странно. – Она знала о пророчестве. Знала, когда я приду. И убила меня, чтобы оно не воплотилось.

– А в отместку ты свергнешь её. Так гласит пророчество, и, поверь мне, так будет, – непререкаемо закончил Герберт. – Надеюсь, это тебя мотивирует?

Ева посмотрела на него исподлобья.

Пазл в голове продолжал собираться, и кое-какие выводы её совершенно не радовали.

– Согласно пророчеству я стану невестой истинного короля, – сказала она, озвучивая простую логическую цепочку. – Ты – наследник королевы. Наследник, который хочет её свергнуть. Не с тобой ли случайно я должна обручиться?

Эльен, до того очень успешно изображавший просто тень у камина, как-то странно кашлянул.

– Я понимаю, что тема свадьбы начинает волновать девочек, как только они обретают способность волноваться и познают значение слова «свадьба», но об этом тебе пока беспокоиться не стоит. – Сухой, как старый пергамент, голос некроманта очень ясно подсказал: развитие темы его не порадует. – Перед всей этой свадебной ерундой у нас будет много других хлопот.

Возможно, в иной ситуации Еву смягчил бы факт, что тема помолвки явно воодушевляет Герберта не больше неё самой. Может, даже насторожил бы.

Однако сейчас о его чувствах Ева склонна была думать в последнюю очередь.

– Так это ты! – Опершись ладонями на стол, она гневно вскочила на ноги. – Ты… ты хочешь сесть на престол, хочешь править сам! Вот зачем я тебе нужна! Я для тебя – Экскалибур на ножках! – Или это не его Артур вытащил из камня? Ева внезапно задумалась. Там же ещё была какая-то озёрная дева с каким-то мечом… Впрочем, сейчас это определённо было не самым актуальным вопросом. – Народ знает о пророчестве и ждёт моего прихода, так? И если я свергну королеву и убью дракона, а потом обручусь с тобой, никто не посмеет усомниться, что ты и есть тот самый «истинный король»!

– Надо же, – протянул некромант. – Быстро поняла. – Он вновь взялся за вилку. – Похоже, ты всё-таки умнее, чем кажешься. Но позволь узнать, что вызвало в тебе такое возмущение?

Ева стояла, удерживая на языке всё, что ей хотелось высказать по этому поводу. Посмотрела на Эльена, взор которого был почти страдальческим.

Опустила взгляд на свои ладони, непроизвольно сжавшиеся в кулаки.

– Я не хочу во всём этом участвовать, – произнесла она наконец.

– Ожидаемо. Но видишь ли, я тебя поднял, и ты выполнишь любой приказ, который я тебе отдам, – сказал Герберт прохладно. – Учитывая то, что тебе предстоит, я не хочу превращать тебя в зомбированную куклу. Нам и без того придётся скрывать факт твоей смерти: мёртвая спасительница может вызвать… предубеждение. Однако суть в том, что ты исполнишь предначертанное и ты будешь сотрудничать со мной, и я рассчитываю, что ты окажешься достаточно благоразумной, чтобы сделать это добровольно. Потому что иначе ты всё равно это сделаешь, просто с лишней морокой для меня и страданиями для себя. – Он отстранённо подцепил серебряными зубчиками кусок безнадёжно остывшей колбаски. – Так что мы изменим мир. Ты и я.

– И выбора у меня нет.

– Никакого.

Глядя, как некромант безразлично дожёвывает свой завтрак, Ева подумала. Ещё подумала.

Разжала кулаки, вонзив ногти в пергамент старой карты.

Очень мило улыбнулась.

– Ладно, – сказала она. – Думаю, мы поладим.

Глава 3
Infurianto^[4]

Следующей ночью Ева впервые попыталась убежать.

На успех она не рассчитывала, но Дерозе и прочие пожитки на всякий случай прихватила. В шкафу нашёлся плащ, окутавший её фигурку с головы до ног (нечего смущать местных странным нарядом, а людей королевы – потенциально подозрительным лицом). Там же обнаружилась просторная замшевая сумка на длинном ремне: в неё отправился серебряный подсвечник, который Ева надеялась заложить в ближайшем ломбарде, если в этом мире они существовали.

Тихо спустившись на первый этаж, девушка проследовала к выходу из замка. Пройдя через внутренний двор – брусчатую площадь с колодцем посредине, – сквозь каменную арку вышла в крайне запущенный сад.

Вглядываясь в непроглядную тьму, резко взмахнула правой рукой, точно отражая невидимый удар.

Ничего.

– Ну давай!

Вторая попытка призвать необходимое тоже не увенчалась успехом.

Покосившись на освещённые окна, горевшие за спиной тревожными сигналами, Ева досадливо сжала пальцы.

– Если ты считаешь, что сейчас мне не надо себя защищать, ты неправ, – сказала она, увещевая пустоту. – Я собираюсь спуститься к воротам через очень тёмное место, которое прежде видела только из окна. При таком раскладе споткнуться и свернуть себе шею – раз плюнуть. Я, конечно, и так почти мертва, но быть мертвецом со свёрнутой шеей определённо печальнее, чем с целой. Творить какие-нибудь волшебные фонарики, если они и есть, я пока не умею. Так что ты мне очень нужен. Появись, ладно?

Сосредоточилась, махнула рукой в третий раз… и удовлетворённо воззрилась на то, что появилось в ладони, разогнав тьму ровным голубоватым светом.

К сожалению или к счастью, но ночи предшествовал долгий день, а на пути к желанной короне некромант не желал терять ни минуты, так что после завтрака немедленно принялся лепить из Евы спасительницу всея Керфи.

– Для нормального обучения магии времени слишком мало. Придётся не учить тебя, а натаскивать, – с привычной брезгливостью и брюзгливостью бросил Герберт, приведя её в зал, отведённый для магических тренировок. – Освоишь владение стихийным оружием, пару щитов, несколько боевых заклинаний – тебе этого хватит.

– Стихийное оружие?..

Впоследствии уроки венценосного сноба Ева собиралась по возможности саботировать. Но поскольку магический дар – штука, с которой сталкиваешься не каждый день, и довольно полезная, азам она решила научиться у профессионала.

– Любой маг может призывать стихийное проявление колдовского Дара. – Вид Герберта ярко демонстрировал, что некромант далёк от любви к преподаванию примерно так же, как Ева – от дома. – Он воплощается оружием, наиболее близким сути мага, и являет собой чистый сгусток маны.

– Маны? – В памяти всплыл арбалет, огнём пылавший в руках королевы. – Что, как в компьютерных играх?

– Не знаю, о чём ты, но рад, что в вашем мире есть понятия, которые позволят мне не разжёвывать элементарное. – Герберт воздел руки к расписному потолку, где по нежной майской зелени вились цветочные узоры. – Начнём.

Когда тень в углу зала шевельнулась, Ева решила, что ей мерещится.

Когда тень сгустилась, приобретя примерно человеческие очертания – если б люди могли быть с щупальцами вместо рук и клубами бесформенного чёрного дыма вместо лица, – лишь утвердилась в этой догадке.

Когда тень оказалась рядом и рука, похожая на сгусток темноты, потянулась к Еве, поняла: если ей и мерещится, стоять и ждать, пока выдуманный монстр сделает её ещё мертвее, не стоит.

Ева кинулась бежать. Что-то обвило её лодыжку, заставило рухнуть на пол; девушка заскребла ногтями по пошарпанному паркету, но щупальце за ногу тащило её обратно. Рывком перевернувшись на спину, Ева вскинула руку… и чудище над ней разорвало вспышкой голубого света – так, точно его полоснули сияющим хлыстом.

Сгущённая тьма рассыпалась клочками, таявшими в воздухе.

Когда Ева встретилась глазами с некромантом, тот сверлил её таким взглядом, будто это она натравила на него тентаклевого монстра.

Еве хотелось сказать ему многое. Но поскольку громкому бунту она предпочла тихий, то вымолвила лишь:

– За что?!

– Оружие материализуется, когда магу нужно защищать себя. – Герберт кивнул на её правую руку, бессильно упавшую на каменный пол. – Скажи на милость, что это?

Ева проследила за его взглядом.

В пальцах переливался аквамариновыми отблесками виолончельный смычок.

Он лежал в руке как влитой. Вместо волоса – тончайшие лучики василькового света, слегка изогнутую трость словно соткали из мерцающего хрусталя. Секунду спустя Ева поняла: нет, не хрусталь. Вода. Текучая вода, принявшая форму смычка, точно сымитировав трость и невысокую колодку. Даже обмотка под указательным пальцем присутствовала – из тонкого, как проволока, белого света.

– Смычок, – удивлённо и радостно констатировала Ева.

– Вижу, что смычок, – раздражённо сказал некромант. – «Сердца огнём и клинком чудище дева сразит», сказано в пророчестве. У тебя должен быть огненный меч. Маги обычно призывают или меч, или лук, или арбалет – оружие, в общем. А это что за ерунда?

Ева повертела смычок в руке.

Баланс был идеальный. Волшебная вода – твёрдая, как стекло, – на ощупь казалась шелковистой. Можно ли этим смычком действительно играть?.. Едва ли вода способна резонировать в ответ звуку виолончели. Скорее, служить глушителем.

– Там сказано, что дева сразит чудище огнём сердца. И клинком, – переведя строку с поэтического на человеческий, справедливо возразила она. – Про то, что клинок будет огненным, ни слова.

Ева не стала предполагать вслух, что произошла ошибка и она вовсе не та дева. Даже если не та, королева убила её в любом случае, а Герберт оживил только из-за пророчества. И Ева не сомневалась: если надобность в ней отпадёт, некромант без особых раздумий поможет ей упокоиться окончательно.

– К сожалению, не все в народе хорошо разбираются в тонкостях строения фраз. Народ ждёт спасительницу с пылающим мечом. А это в любом случае не меч. – Герберт устало прижал пальцы к вискам. – Ладно, давай проверим, на что он годен.

Следующую пару часов Ева отбивалась от теневых монстров, которых некромант исправно призывал на её голову. В процессе выяснилось, что смычок, как ни странно, и правда похож на магический хлыст. Как скупо пояснил Герберт, управление им базировалось на концентрации, силе воли и мысленном приказе; самого «кнута» видно не было, и к необычному оружию надо было приспособиться, но по действию Ева представила нечто вроде длинной упругой струны из чистого света.

Как выяснилось, хлыст рассекал врагов не хуже меча, отбрасывал их или связывал – в зависимости от желания владелицы. Последнее пришлось Еве по душе: наблюдать, как чудище скрючивает невидимой верёвкой, надёжно приматывая руки-щупальца к телу, было даже забавно. Правда, удержать врага в путах требовало немалых усилий – смычок рвался из пальцев, точно Ева сжимала удочку, на которую подцепила акулу.

– Достаточно, – махнул рукой Герберт, когда очередная тень скорчилась в волшебных путах. – Я понял.

Монстр растаял в воздухе моментально. Ева, напряжённо сжимавшая смычок, чуть не упала, когда противоборствующая сила вдруг испарилась.

– Что это за штуки? – спросила она, неловко восстановив равновесие.

К концу урока она немного привыкла к чёрным тварям, но лишь немного. И даже не знала, что пугало больше: их непохожесть на людей или сходство. В туманных фигурах порой угадывались привычные человеческие одеяния (если делать скидку на фэнтезийный мир), шляпы, капюшоны, кудри на голове, под которыми на миг как будто проступали мужские черты… чтобы тут же быть съеденными чернотой, скрадывавшей всё, обезличивающей их до манекена, сотворённого тёмной магией.

– Тени людей, которых я убил, – откликнулся Герберт с восхитительным равнодушием. – Умершие от руки некроманта обретают покой, лишь если он того хочет. Иначе их души остаются навеки привязанными к этому миру, и некромант может в любой момент призвать их для защиты. Своей воли они лишены, ослушаться, разумеется, не могут.

Ева уставилась туда, где совсем недавно туманная фигура дёргалась в незримой петле.

– И я что… уничтожала их? С концами?

– Нет, конечно. Уничтожить их невозможно – лишь убить некроманта, к которому они привязаны. Или полностью истощить его силы. Тени временно развеиваются, потом, подпитываясь моей энергией, воплощаются снова. Ты могла бы заметить сходство между противниками, не будь слишком занята тем, чтобы трястись от страха и жалеть себя.

Ева посмотрела на него.

Атаку Герберт отразил без малейшего труда: невидимая струна с негромким, бархатистым и очень мелодичным «дзинь» (ля малой октавы, как определил Евин абсолютный слух) отскочила от прозрачного купола, накрывшего некроманта огромным пузырём преломлённого воздуха. От столкновения с преградой смычок возмущённо завибрировал в пальцах.

– И что это было? – прохладно поинтересовался оппонент.

– Тренировка, – откликнулась Ева, невинно сложив руки за спиной. – Мне же надо знать, как эта штука сработает на людях.

– Вот как. – Герберт склонил голову с видом, ясно говорившим «будем считать, я тебе поверил». – Все мои тени – наёмные убийцы. Которые очень хотели убить меня, а до того убивали по-настоящему хороших людей. Плохих тоже, но хороших, полагаю, было больше. Если тебя это успокоит. – Он небрежно отвернулся. – Мне нет никакого дела до того, что ты обо мне думаешь, но вряд ли наши занятия будут продуктивными, если ты продолжишь смотреть на меня как телёнок на мясника.

Ева промолчала.

…парень, который любит котиков, не может быть таким уж плохим. Парень, которому служит – и которого любит – такой милый призрак, как Эльен, тоже. И пусть некромант порой ведёт себя откровенно по-скотски, на серийного убийцу он не похож.

Ох, остаётся надеяться, что её вечное стремление верить в людей (даже в некромантов, которые ведут себя откровенно по-скотски) не подведёт.

– За мной, – велел Герберт, устремляясь к выходу из зала. Купол исчез, стоило ему сделать шаг, но Ева не сомневалась, что при необходимости так же быстро появится вновь. – У тебя на сегодня есть формулы, которые надо выучить. Потом урок с Эльеном и со мной.

Она воззрилась на смычок, мирно мерцавший в ладони:

– А что делать…

– Разожми пальцы и отпусти его. Исчезнет сам. Призывать по собственному желанию научу завтра.

Ева послушалась. С некоторым сожалением узрев, как смычок растворяется в пустоте, поторопилась за новообретённым учителем.

– А у тебя какое магическое оружие? – осторожно поинтересовалась она, пока они шли по коридорам, где на полу дрожал пёстрый свет дня, просеянный сквозь витражи.

– Некромантия. Либо некромантия, либо стихийный Дар. Вместе они не уживаются.

– Вот как. Поэтому вместо волшебного меча ты призываешь персональную свиту из теней отца Гамлета?

На сей раз ответом её не удостоили, и до знакомой библиотеки с алтарём они шли молча.

Разглядывая её сейчас в не столь ошеломлённом состоянии, Ева признала, что библиотека впечатляет. Даже если не учитывать алтарь, украшавший далеко не все библиотеки, и разлёгшегося на нём кота. Книжные шкафы пестрели по всем стенам и высились до потолка – примерно в три Евы высотой; к одному из шкафов прислонили передвижную лестницу, скользившую по приделанной над полками рельсе.

Стремительно вскарабкавшись по ступенькам, некромант ловко проехался вдоль всей стены. Позволив лестнице переместиться по изогнутой направляющей на следующую, он резко затормозил у шкафа прямо напротив входа, чтобы вытащить с верхней полки толстый том в кожаном переплёте.

– Выучишь это. – Открыв книгу где-то в начале, Герберт бесцеремонно загнул уголок страницы. Кинул талмуд в направлении Евы: плавно спланировав вниз, книга перелетела через просторную комнату прямо в девичьи руки. – Последовательность слов и рун. Нужное место я пометил.

Она открыла ветхий фолиант, почти кричавший «я магическая книга».

Помимо строчек на керфианском, вещавших что-то о сотворении щита, там обнаружились строки, которых Ева не понимала, но знала, как их читать. Должно быть, заклятие. Затем следовала череда символов, смахивающих на плод греховного союза скандинавских рун и японских иероглифов.

– Это простейший защитный купол. А это, – Герберт послал в полёт ещё одну книгу, – усыпляющее заклятие. Чертить руны без меня не пробуй. Вечером покажу, как надо.

– Это ведь заклятия, да? – поймав второй магический кирпич, понимающе уточнила Ева. – Что они значат? Все эти слова и символы? Как переводятся?

– За такое короткое время ты всё равно не разберёшься. – Поразмыслив, некромант неохотно проехался до соседнего шкафа. – Если тебе интересно, можешь прочесть это. Но лучше просто заучи формулы наизусть.

Два других талмуда Ева перехватила уже с трудом.

– Как я люблю учителей, которые вместо объяснений предлагают почитать учебник и заняться зубрёжкой, – кое-как сложив книги в оттянувшую руки стопку, заметила она с не особо скрываемым сарказмом. – Лучшие учителя в мире.

Не утруждая себя спуском, Герберт спрыгнул вниз, легко приземлившись на каменный пол и тут же выпрямившись; кажется, у самой земли некромант слегка притормозил, словно его встретила воздушная подушка.

– Будь в своей комнате. Урок с Эльеном через час. Он сам к тебе придёт.

Скрепя небьющееся сердце Ева безмолвно выполнила приказ: до намеченного бунта она решила вести себя паинькой.

Две дарованные некромантом книги оказались чем-то вроде словарей, озаглавленных «Ансиентские руны» и «Язык Изнанки». Страницы первой исписали рунными иероглифами с переводом их значения на керфианском. Страницы второй – словами на неведомом Еве языке. Слова были самыми простыми, всегда односложными: «Пламя», «Тишина», «Свет», «Сон», «Падение» et cetera. Ни предисловий, ни пояснений не прилагалось.

Примеры в книгах заклинаний подтвердили, что на языке Изнанки творили заклятия, которые подкрепляли цепочкой рун. Цепочку требовалось выписывать в воздухе то ли пальцами, то ли смычком, и пока Ева не совсем представляла, как при таком раскладе маги вообще выживали – проткнуть тебя мечом или подстрелить, пока ты вырисовываешь витиеватые вензеля, было проще простого. То ли дело смычок, который будто сам знал, что надо делать. За минувшую тренировку Ева не раз замечала, что волшебное оружие тянет руку в нужном направлении: им следовало не столько управлять, сколько не мешать ему управлять тобой.