Loe raamatut: «Четыре Два», lehekülg 4

Глава 2.2.

Повествующая о том, что

произошло после неожиданной встречи нашего героя с его первой любовью и

дальнейшем развитии событий того дня, в котором мы их так

бессовестно оставили

Мы с повзрослевшей и, как видно, состоявшейся в жизни, фройлен Хартманн оказались за столиком дорогого ресторана, расположившегося на окраине города, ближе к Заставе, и наблюдали через витринное окно внутреннее убранство двора, где шумела переливающаяся в фонтане вода, то поднимаясь в воздух каплями и зависая там на некоторое время, освещенная тысячей разноцветных огней так, что было похоже, будто это драгоценные камни, то резко обрушиваясь вниз, подчиняясь невидимым глазу волнам, передаваемым магнитным излучателем. Никогда и подумать не мог, что окажусь в этом месте. Не по статусу и не по карману оно мне. Но Лили уверила меня, что переживать не стоит, и расходы она возьмет на себя, ведь ее утраченное состояние восстановили сразу по возвращении в Верхние Земли. Мне не терпелось узнать подробности, к чему я и приступил сразу после ухода обходительного официанта, принявшего заказ. Да-да, в этом ресторане была живая прислуга. Не все эти порядком надоевшие плоские летающие дроны, выполнявшие роль и официанта, и кассира, и подноса, а настоящие живые люди!

Наш столик постепенно начал заполняться в соответствии с заказом, сделанным Лили. Я даже не стал заглядывать в меню – достаточно было увидеть обстановку этого места, чтобы понять, что такие, как я – редкость здесь. Я все еще разглядывал причудливые штуки внутреннего, как я бы его назвал, парка. Декоративные, аккуратно подрезанные растения окаймляли тропинки, образующие вокруг фонтана круглую прогулочную зону. В самом ее центре располагалась самая настоящая скульптура, не голографическая, а, вы только представьте, вылепленная каким-то скульптором из камня. Даже не знал, что такая профессия еще сохранилась. И уж совсем невероятной казалась зимняя оранжерея с другой стороны двора – через ее стеклянные окна было видно, как искусственно вызванный снегопад нежно окутывает своими огромными хлопьями деревья и кустарники, там растущие, а дети бросаются снежками во все, что только видят. Прямо сказка наяву!

Лили, заметив направление моего взгляда и точно подметив по нему направление моих мыслей, предложила сначала перекусить, а потом прогуляться по всей этой красоте. Я был не против, тем более, что время обеда давно прошло, и, не дожидаясь повторного приглашения, приступил к уничтожению съестных запасов, которыми ломился стол. Когда с большей их частью было покончено, Лили удалилась в уборную, а я, тем временем, встал в проеме двери, ведущей во двор, ожидая ее возвращения и наслаждаясь видами, так неожиданно преподнесенными мне самой судьбой. Вернувшись, она легонько коснулась моей руки, пригласив следовать за ней. Мы углубились внутрь парка, выбрали уединенную лавочку и, разместившись на ней, стали с любопытством оглядывать друг друга. Моя вновь обретенная подруга почти не изменилась, даже похорошела – резкие подростковые черты лица полностью сгладились, и она превратилась в великолепной красоты женщину, статную и легкую, обворожительную и пленящую. Мне стало немного не по себе – я-то как был обычным подростком, так им и остался, только в весе немного поднабрал.

– Четыре Два, помнишь, как мы, еще детьми, проводили целые часы на той школьной лавочке? Я так скучала по этим моментам. И вот мы снова одни, снова на одинокой лавчонке, снова вместе.

– Ну, вместе мы тогда не были, – улыбаюсь в ответ, чтобы разрядить поток нахлынувших воспоминаний, – а я, между прочим, об этом только и мечтал.

– Тогда я не думала об этом, сам понимаешь, сколько на меня навалилось, – виновато ответила Лили.

– Ладно тебе, это было давно, в прошлой жизни. Сейчас я женат, – мне показалось или хотелось в это верить, но во взгляде фройлен Хартманн промелькнула тень разочарования, – на прекрасной девушке, Три Четыре, так ее зовут. Где мне выпало работать, ты тоже знаешь. Расскажи лучше о себе, я ничего и не слышал о тебе с тех самых пор, как вы с отцом переехали.

– У меня, как видишь, все хорошо. Я теперь снова живу с другой стороны забора и занимаюсь интересным делом, пытаясь забыть, как страшный сон, все, что произошло тогда.

– Расскажи, как так вышло? Я думал, путь в Верхние Земли тебе закрыт навсегда.

– Да, я тоже так думала, но судьба распорядилась иначе. После школы, как ты знаешь, меня распределили в Визовый Центр, где я долгих пять лет занималась выдачей пропусков для пересечения Заставы в ту и другую стороны. Однажды я повстречала старую знакомую, которая вскользь пообещала похлопотать за меня в Главной Канцелярии – ее муж занимал там довольно высокий пост. Целых восемь месяцев, показавшихся мне вечностью, тешила я себя надеждой получить хоть какой-то ответ. Но знакомая эта больше не появлялась, и я стала думать, что разрешить мою проблему не в силах никто. Как-то вечером, после работы, меня вызвал к себе начальник Центра. Он, будучи чистокровным арийцем, редко снисходил до личного общения с персоналом и, хоть я тоже формально была арийкой, не считал меня ровней и относился так же, как к любому из служащих. Я была удивлена и стала судорожно вспоминать, чем я могла вызвать гнев руководства, если сам главный решил унизить себя общением с простолюдинкой. Но мои опасения рассеялись, когда я увидела его широкую улыбку и получила предложение присесть с ним за один стол. Он протянул мне бумагу с гербовой печатью Главной Канцелярии, которая заверяла удовлетворительный ответ на прошение о перерассмотрении моего дела. Там было единственное условие – обязанность работать. Я была вне себя от радости! Меня назначили на должность управляющей по делам культуры, досуга и просвещения на неарийских территориях в соответствующей Канцелярии. Вчера я получила задание проверить ваш музей – и вот мы здесь, с тобой!

– А как отец отреагировал на твое возвращение? Или ему тоже разрешили вернуться?

– Мой отец, – Лили грустно вздохнула и помолчала несколько секунд, – покинул меня и этот мир через пять лет после нашего переезда. Сказали, случайно вдохнул летальную дозу ядовитого вещества, нарушив условия рабочей безопасности при осмотре вверенных ему в соответствии с должностью производственных территорий.

– Я…я и не знал, мой отец давно на пенсии, видимо, он уже отошел от дел к тому моменту. Прими мои соболезнования.

– Спасибо, Четыре Два. Но не будем о грустном. Ты-то сам как оказался в музее? Казалось бы, ничего не предвещало такого развития событий.

Я пересказал ей свою историю, и мы еще долго не могли оторваться от беседы. Но уже стемнело, мне нужно было собираться домой, где жена уже, верно, потеряла меня. Это был первый раз, когда я задержался после работы на такой долгий срок. Мы с Лили договорились встретиться на выходных.

Переступив порог дома, я, находясь под укоризненным взглядом Три Четыре, восторженно рассказывал о нежданной встрече и том месте, где мне довелось побывать. Мне показалось, что тень грусти омрачила ее светлое личико. Но, надо отдать ей должное, виду она не подала, только восхищенно, или мне так показалось, слушала мой, наполненный эмоциональными красками, рассказ. Она знала про Лили: про нашу школьную дружбу, про мою к ней любовь, про ту историю с Ланцо и Минус Один (интересно, кстати, а как сложились их жизни?). Я обмолвился, что на выходных снова встречаюсь с моей арийской подругой – тут уж Три Четыре надула щечки и напомнила, что как раз на выходных мы планировали собраться с родителями на семейный ужин, да и вообще, порекомендовала не забывать, что у меня есть жена. Я клятвенно убедил ее, что к тому моменту смогу освободиться и ни в коем случае не пропущу столь важное событие, в чем, в действительности, и сам не сомневался, а, чтобы уверить ее в том, что память мне не изменяет, нежно поцеловал.

Чувства, охватившие меня в тот день, еще долго не давали уснуть. Я самозабвенно предавался воспоминаниям, пытаясь не пропустить мимо мысленного взора ни одной мелочи как из оставленного далеко позади прошлого, так и дня сегодняшнего, сопоставляя сохранившийся в памяти образ кудрявой милой девчушки с той привлекательной молодой женщиной, которая предстала передо мной несколько часов тому назад. Только на рассвете, когда кувшин с ностальгией был опустошен до дна, я смог уснуть.

Глава 3. Ничто не вечно

В день новой встречи с Лили я, закончив рабочие дела, помчался домой. Нужно было привести себя в порядок и не ударить в грязь лицом, хотя бы и только внешне. Подобрать подходящий случаю наряд было не сложно – у меня была всего пара выходных костюмов и единственные более-менее приличные туфли, но то, можно сказать, подобострастие, с которым я примерял их, снова и снова рассматривая в зеркало результат, не ускользнуло от внимания Три Четыре, и она, расстроенная, как мне показалось, тихонько сидела на диване и отрывисто отвечала на мои просьбы о помощи с выбором. Но я не замечал или не хотел замечать этого, а был полностью поглощен предвкушением предстоящей встречи. Когда, наконец, я смог остановить эту примерочную карусель, а заначка с туалетной водой была буквально вылита на меня, я вихрем умчался прочь, забыв даже хоть парой слов обмолвиться с Три Четыре по поводу нашего ужина или, на худой конец, сказать: «До встречи!». Подумал я об этом, уже будучи на полпути к цели моего путешествия, поэтому возвращаться было не резон и я, нашептав текст сообщения моему ПЭП – персональному электронному помощнику, закрепленному на руке, отправил виртуальную посылку на устройство супруги, отдав соответствующую голосовую команду. Получив в ответ недовольное: «Ну, хоть полная амнезия не наступила от такого стресса!», я, нервно поглядывая на время, торопливыми шагами, практически бегом, приближался к месту рандеву, разглядывая издали верхушку колеса обозрения, единственного в мире сохранившего свой первоначальный вид – ее кабинки приводились в действие механическим усилием, а не левитировали благодаря электромагнитным импульсам. Классика ценится во все времена! Расстояние, отделявшее меня от парка развлечений, заметно сокращалось, и спустя десять минут я подошел к входным воротам. Лили уже ждала меня на ближайшей скамейке, хоть я и прибыл аккурат к назначенному времени.

– Привет, Четыре Два, рада тебя видеть, – улыбнулась она, слегка обнажив жемчужно-белые зубы и кокетливо склонив голову.

– Привет, дорогая, и я очень рад! Прекрасно выглядишь, – «дорогая»… Нужно же было ляпнуть.

Я и сам не понимал причины моего волнения, но, тем не менее, оно неумолимо нарастало, не давая расслабиться ни на миг.

– Знаешь, в том, что я снова официально стала арийкой, есть свои плюсы. И один из них – ваучер на бесплатное посещение любых аттракционов. Пойдем, посмотрим на мир сверху?

Я до жути боялся высоты, но кабины были закрыты и выглядели вполне надежно, да и трусом показаться совсем не хотелось.

– Конечно, я и сам хотел это предложить, – не моргнув глазом, соврал я.

Паника все больше охватывала меня по мере приближения к кабинкам, а в особенности, когда я посмотрел снизу вверх на те из них, которые скрывались за дымкой облаков, а другие – с противоположной стороны – выплывали из нее. Тут уж и доводы о безопасности и отсутствии аварийных случаев, которыми отпирался мозг, пытаясь преодолеть чувство страха, не помогали. Вероятно, я побледнел, но с натянутой тусклой улыбкой продолжал движение. Вот мы уже расположились на покрытых мягкой синей замшей сиденьях, и об отступлении больше не могло быть и речи. Я положил руки на столик, который был завершением призывно-стеклянного мини-бара, и пытался всеми силами унять их тряску. Заметив мое волнение, Лили нежно накрыла мои руки своими. Тепло ее тела придало уверенности. Она извлекла маленькую бутылочку виски из-под стола и, мило улыбнувшись, протянула ее мне.

– Не переживай, я с тобой, – проговорила она, все еще не выпуская мои руки из своих.

Я сделал глоток, осушив разом половину бутылки.

– Да я и не думал переживать, – выпалил я на одном дыхании, переводя его после того, как обжигающее пойло проскочило сквозь горло, – просто всегда терялся при виде красивой девушки, ты же знаешь.

Я так и не научился находить подход к девушкам, но спасительное действие алкогольных паров принесло свои плоды, заставив напряжение утихнуть. Отхлебнув еще немного, я смело посмотрел вниз. От земли нас отделяло уже метров тридцать. Но теперь я чувствовал себя лучше, спокойнее, и мог усилием воли переключить внимание на собеседницу. Я протянул ей опустевший на треть сосуд.

– Ты так и остался собой, Четыре Два, – прикончив остатки, сказала Лили, – и мне это приятно, как и то, что ты до сих пор считаешь меня красивой, – смущенно добавила она. Небольшой румянец проскочил на ее щечках, придавая ее и без того милому личику выражение заправской красавицы дорейховых времен.

После следующей пары опустевших бутылочек, я совсем осмелел и уже непринужденно вел беседу со спутницей, то обращаясь в ней к событиям прошлого, то отвешивая комплименты или шутки по поводу настоящего.

– А помнишь, в детстве мы обещали друг другу никогда не расставаться и, когда у тебя получится восстановиться в правах, ты непременно сможешь вызвать меня к себе? Ну так как с этим? – шутливо упрекал я ее.

– Ты женат, Четыре Два, а двоих я не потяну, – с легкостью парировала она, пока мы заплывали в казавшуюся отсюда осязаемой, словно сладкая вата, густую облачную массу.

К тому моменту страх пропал совсем, вытесненный удивительной картиной, открывавшейся взору с этой высоты. Где-то на середине пути я понял, что набрался. Но я не мог позволить вести себя недостойно в компании фройлен Хартманн, которая, ко всему прочему, была девушкой одинокой, видимо, направившей свои силы и амбиции в другое русло – добивалась личного успеха – поэтому, когда она потянулась за следующей порцией выпивки, я отказался, уверив ее в нежелании вывалиться из кабинки сразу же после следующего глотка. Когда наше воздушное судно пришвартовалось к берегам парка, я все же испытал некоторое облегчение. Но я совершенно не жалел о совершенной к небесам прогулке, эмоции от которой с лихвой перекрывали все мои первоначальные переживания и страхи. Тем более, что Лили была со мной, а одно это само по себе стоило каждого потраченного нервного окончания.

Мы со смехом, немного пошатываясь, выкатились из кабинки и отправились вглубь парка. Людей было не очень много – на дворе стояла хоть и теплая, но все же осень. Под ногами шелестел разноцветный ковер из опавших листьев – их специально не убирали, а оставляли в качестве естественного декора, придававшего уютный вид окружающей обстановке. Мы прокатились еще на паре аттракционов – побывали внутри дракона (гигантское чудище, метров триста в высоту, резким, направленным потоком воздуха «засасывало» в свою пасть капсулу, похожую на закрытую желатиновую таблетку с запертыми в ней людьми, рискнувшими испытать это удовольствие. Внутри монстра вы двигались очень медленно под вспыхивающие то тут, то там языки пламени – складывалось ощущение, будто вы находитесь в пещере – а, как только достигали определенной точки, вас как из брандспойта «выплевывало» обратно, окружив при этом огненным вихрем. Со стороны казалось, что дракон, изрыгая пламя, вот-вот сожжет группу зазевавшихся туристов, но каждый раз все обходилось) и в эпицентре смерча, где все те же направленные потоки воздуха поднимали вас вместе с необходимыми для создания эффекта полного погружения в происходящее декорациями в воздух, и вы, окруженные блеющими животными и обломками различной величины и формы, болтались из стороны в сторону и кружились с невероятной скоростью, поддерживаемые и направляемые воздушными массами. Честно сказать, после этого меня чуть не стошнило, но я кое-как сдержался, да и Лили тоже побледнела. Решив, что с нас хватит подобных удовольствий, мы направились в местную кафешку – я настоял, что в этот раз ужин с меня.

Пройдя по тропинке, густо поросшей по обеим сторонам разнообразной растительностью, мы вышли на открытую площадку, с противоположной стороны которой было разбросано несколько деревянных домиков. Мы зашли в один из них и, расположившись в отдельной комнатке, сделали заказ, выбрав из списка цифрового меню, любезно предоставленного подносом-беспилотником, приглянувшиеся блюда. В довершение, я заказал бутылку дорогого вина, хоть и понимал, что мою подругу этим не удивишь. Когда стол заполнился, я, подняв бокал, произнес заранее подготовленное: «За те неожиданные радости и волнения, что судьба преподносит нам в самые подходящие для этого моменты. И за те пути, которые вновь привели нас друг к другу для того только, чтобы уже точно никогда не расстаться». Распространив вокруг хрустальный звон, словно бой тысячи стеклянных колокольчиков, мы осушили бокалы до дна. ПЭП призывно завибрировал на руке, давая понять, что пришло какое-то оповещение. Я извинился и удалился в уборную. Сообщение от Три Четыре, увенчанное ее проекцией в левом верхнем углу, гласило: «Четыре Два, через час нам нужно быть у родителей. Я тебя жду, не подведи, ты обещал». Как же мне не хотелось уходить! Я сделал первое, что пришло на ум – выключил электронное устройство, правда, помедлив перед принятием этого решения – во-первых, я привык держать слово, а во-вторых, что было более важно, ревность жены не замедлила бы перерасти в скандал, который был совершенно ни к чему. Но, взвесив все за и против – «против», конечно, вышло победителем из этой схватки – я все же решил рискнуть, надеясь на понимание Три Четыре, ну, или, в крайнем случае, на то, что мне удастся что-нибудь придумать, сгладить острые углы, уповая на доброту и мягкость характера супруги. Мой озабоченный вид не ускользнул от проницательного взгляда Лили, когда я вернулся за стол, но я смог уверить ее в том, что ничего не случилось, и мы совершенно спокойно можем продолжать этот замечательный вечер. Добавив, что вечер стал замечательным только благодаря ее присутствию, я переменил тему разговора в попытке унять возникший внутри меня душевный дискомфорт. Снова наполнив бокалы, я принялся вспоминать события школьных времен:

– Помнишь, как-то раз фрау Маркиза решила провести тест по истории, а Пятьсот Десять, как и всегда не готовый к таким мероприятиям, отпросился и, нажав кнопку пожарной тревоги, принялся с криками: «Горим!» открывать двери всех классных комнат? Потом, когда виновник был обнаружен, его заставили раз в неделю в течение года проводить учения по подготовке к чрезвычайным ситуациям для всей школы. Но его отвага принесла плоды – тот тест так и не состоялся.

– Тот учебный день так и не состоялся – мы всей школой четыре часа провели на футбольном поле, пока приехавшие пожарники проверяли каждую учебную комнату в поисках несуществующего очага возгорания. А еще я очень хорошо помню, как кто-то, – она посмотрела на меня озорными глазами, – спас меня в мой первый день в новой школе.

Я отмахнулся, сказав что-то вроде: «Да будет тебе всякие мелочи вспоминать», как делал это всякий раз, когда об этом событии заходила речь. Мы заказали еще одну бутылку вина, а когда и она опустела на треть, обстановка стала совсем уж непринужденной – как в старые-добрые, когда мы с Лили ночевали друг у друга в гостях, а я тайно пылал к ней неразделенной страстью. Ох, уж эта ностальгия! Как будто и не было того выпускного, который разбросал нас по разным сторонам жизни. Как будто я так и остался тем угловатым, безответно влюбленным и до жути стеснительным подростком, который, единожды совершив мелко-героический поступок, заслужил право для себя настоящего находится в обществе прелестной арийки, которую годы разлуки сделали только лучше – еще привлекательнее и умнее. Добавьте к этому аристократическую респектабельность, проявлявшуюся не только в поведении, но читавшуюся в глазах, и вы сможете оправдать меня за сделанный выбор, за не совсем этичное отношение к желаниям законной супруги. Между прочим, только благодарю нашему с Лили общению я и научился находить подход к любой девушке – после нее я зарекся еще хоть раз смолчать, слишком уж мучительно это было, слишком уж тяжелая ноша все эти чувства – словно тебе на плечи запрыгнул невидимый слон, ты гнешься под его весом, всякий раз пытаясь стряхнуть, но он не поддается, повинуясь только сильнейшему противоядию – времени – когда ты и вздохнуть нормально не можешь и буквально осязаешь каждую секунду до встречи с предметом мечтаний, а дождавшись ее, ведешь себя, как последний олух в жалкой и, думается мне, всякий раз неудачной попытке скрыть за глупыми отшучиваниями то, что для всех вокруг было вполне очевидным фактом. Отец, умудренный жизненным опытом, всегда подмечал благосклонной улыбкой то смущение, с которым я рассказывал о проведенных с Лили моментах.

За этими разговорами и воспоминаниями время растаяло, как ледник под воздействием плазменной буровой установки и, когда я, в очередной раз удалившись в уборную, взглянул в окно, понял, что дома я должен был оказаться еще часа четыре назад. Я с грустью взглянул на отключенный ПЭП, так и не решившись его снова подключить. «Хуже все равно уже не будет, – рассуждал я сам с собой на обратном пути. – Я же ничего компрометирующего не делаю, просто общаюсь с давней подругой, которую не видел больше десяти лет. Три Четыре обязательно поймет. Она должна понять». Успокоив себя такими размышлениями, я вернулся за столик к Лили, которая, видно, уловив во взгляде мои сомнения и угрызения совести, спросила:

– Четыре Два, уже довольно поздно, твоя жена не будет волноваться?

– Думаю, что смогу с ней договориться и все объяснить, – тихим голосом ответил я и, немного подумав, добавил шутливым тоном, – а если не получится, приглашу тебя в гости с ночевкой, как раньше, а ты уж точно сможешь втереться к ней в доверие – женская солидарность, все дела.

– Ладно, мне тоже уже нужно собираться, завтра придется выйти на работу, чтобы успеть выполнить недельный план. Спасибо за встречу, Четыре Два! Надеюсь, что не создала тебе лишних проблем своим появлением. А еще, я рассчитываю, что, будучи взрослыми людьми, мы сможем, не причиняя ущерба нашим деловым и семейным репутациям, хоть иногда проводить такие же дни. Так приятно было вновь вернуться к тем теплым моментам и с головой окунуться в беззаботное детство, которое я ассоциирую только с тобой!

Я расплылся в одной из тех благодарных улыбок, добавлять слова к которым было бы лишним. Расплатившись, мы сменили уютную обстановку кафе на залитый ярко-серебристым лунным светом пейзаж ночного осеннего парка. Я проводил Лили до ворот Заставы, спросив на прощание о том, что мучило меня все это время:

– Слушай, а почему ты, такая красивая, такая замечательная и невероятно сексуальная девушка, так и не нашла себе жениха?

– Может, просто потому, что ждала новой встречи с тобой? – с пространной улыбкой, озорным тоном ответила она и, поцеловав на прощание в щеку, скрылась за непреодолимой для меня преградой, веками громоздившейся здесь, отдавая дань древней традиции и истории нашего мира.

Эти ее слова с того момента больше никогда не выходили у меня из головы, как и прекрасный аромат ее духов, возвращавший меня в тот самый день, когда я впервые был им обворожен, стоя посередине классной комнаты под неуклонным взором доброй фрау Маркизы.

Когда я переступил порог дома, было далеко за полночь. Три Четыре уже спала и я, боясь ее разбудить, тихонько раздевшись, аккуратно лег на кровать, повернувшись к ней спиной. В ту ночь спал я плохо – частью из-за предвосхищения завтрашнего неизбежного и крайне неприятного разговора, частью из-за приятных мыслей о Лили и ее прощальных словах. А что, если она не пошутила? А вдруг она испытывала ко мне те же чувства, что и я к ней, и так же, как и я, боялась мне признаться? Я честно старался отогнать эти мысли. Когда, наконец, сон начал одолевать меня, я почувствовал на себе руку жены, которая машинальным, привычным движением положила ее на меня, словно не желая выпускать из рук дорогое ее сердцу существо. Странно, но в тот момент я не почувствовал ничего, а последнее, о чем подумал перед сном – тот непередаваемый запах – как будто находишься на поле, полном недавно поспевших роз, покрывающих своим свежим, нежно-розовым ароматом все ближайшие деревушки. Всю ту ночь мне снились кошмары.

За наступившее утро, как и за следующие три дня после него, Три Четыре не произнесла ни слова. А шанс исправиться и объясниться представился только после того, как я, истратив всю свою заначку, подарил ей ту туалетную воду, которую она давно хотела, но не могла позволить.

– Пойми, я ее не видел уже целую жизнь, поэтому не заметил, как пролетело время. Она просто подруга, а ты – любовь всей жизни, моя супруга, самое дорогое, что есть и будет у меня, – подобными увещеваниями и обещаниями впредь не допускать подобного поведения у меня получилось вновь заслужить доверие самой верной и преданной женщины. Но с тех самых пор я не решался предупреждать ее о встречах с фройлен Хартманн, ставших теперь регулярными – хотя бы раз в неделю – под любыми предлогами покидая нашу тихую семейную обитель.