Loe raamatut: «Взметайся, разум мой, в небесны дали», lehekülg 5

Оно

 
Не Божество, не разум, не природа
В строках моих находит дом родной.
И трепеща восторженно от кода,
Оно сливается с немой толпой.
 
 
Прохожие, идущие на плаху,
На казнь свою стремясь не опоздать,
Не замечают, как, надев рубаху,
Оно их учит в облаках летать.
 
 
Неся внутри частицы внеземного
И видя свет в местах, где сущий ад,
Себя не выдавая за святого,
Оно ведёт прохожих в райский сад.
 
 
Там яблони цветут и пахнет мёдом,
От запаха цветов парит душа.
И Боги по одной тропе с народом
Вальяжно ходят, молча, не спеша.
 
 
И время спит в кустах, сопя неслышно.
Пространства нет, есть только Божий свет.
А мысли размножаются так пышно,
Ведь там для них совсем предела нет.
 
 
Хоть замки строй, хоть корабли, хоть горы,
Хоть посети с визитом красный Марс –
Оно в строках расширит кругозоры
И примет вас в "мильоны" новых царств.
 

Ты свет желала на закате лет…

 
Ты свет желала на закате лет,
Любовь кладя на плаху счастья.
В надежде подводила под ответ
Судьбу свою в часы ненастья.
 
 
И грозовые тучи не ждала,
Картины страстно рисовала,
Испепеляя всю себя дотла,
Души порывы отдавала.
 
 
Другим, всем тем, кто был вокруг тебя,
Не требуя взамен отдачи,
Так просто, бескорыстно и любя,
Как ты умеешь, по-собачьи.
 
 
Не оценили, не зажгли свечи,
В душе оставили руины,
Лишь только показав в глухой ночи
Знакомые до боли спины.
 

Вечность

 
Я вечность разрезаю на мгновенья
И заново её пытаюсь воссоздать.
В разумности сжигая исключенья,
Намереваясь в пепле святости искать.
 
 
Огонь стирает плоскость мирозданья,
Лишь оставляя в плоскости иной объём.
И оголяются во тьме созданья
Следы Богов чужих в сознании моём.
 
 
И Атлантида вдруг сменяет реальность,
Стерев следы под ноль частичек естества.
Нули, несущие в себе печальность,
Уходят в минус из простого озорства…
 
 
Набаловавшись вдоволь, засыпаю,
И ноль привычно страстно набирает вес.
Поникший, в человека выпадаю,
Спустившись вниз я с тех загадочных небес.
 

Мой ангел в белом пальто

 
Болтаясь между небом и землёй,
Меняя мысленно свою прозрачность,
Мой ангел, вдруг, вступив в конфликт со мной
Решил принять слепую однозначность.
 
 
Одев на тело белое пальто,
И нацепив галоши цвета хаки,
Он ускользнул в цветное шапито,
Чтоб там искать двусмысленные знаки.
 
 
Непогрешимость в степень возведя,
Полутона отвергнув изначально,
Не признавая нигилизм дождя,
Мой ангел к делу подошёл детально.
 
 
Он начал свет делить на свой-чужой,
Неверие грехом считая жутким,
И поливая всех святой водой,
Он бесов изгонял под взглядом чутким.
 
 
Конфликт меж нами тихо назревал.
Мой ангел перестал быть адекватным,
И я его с прискорбием прогнал,
Однажды, поздним вечером закатным.
 
 
Мне стало сразу легче одному
В сомнениях копаться без истерик.
Наведываясь к Богу своему,
В тот, за углом, чудаковатый скверик.
 

Ленивый рай

 
Мой друг, замри, не пей мгновенья,
Оставь другим спешить в ночи
В столицу вечного забвенья,
Во свет божественной свечи.
 
 
Подумай, в этом нет отрады,
Закрой глаза и помечтай.
Послушай, как трещат цикады,
Зовя тебя в ленивый рай.
 
 
В нём пух вокруг белее снега,
А снег похож на молоко.
И граней нет – сплошная нега,
И ты летаешь высоко.
 
 
Мой друг, не думай о границах.
Границ ведь нет ни там, ни тут.
В тебе живут Творца частицы,
А в них Творец сокрыл уют.
 
 
Уют, что вечностью зовётся.
Уют души, уют сердец.
Уют единожды сольётся
В покрытый золотом дворец.
 
 
Там ты найдешь, мой друг, нирвану
И счастье тронешь за рукав.
Нырнёшь в прохладную сметану,
Чтоб в ней нетленно жить во снах.
 

Сегодня я лечусь стихами…

 
Сегодня я лечусь стихами,
Рифмуя смыслы, дух и чистоту.
Слова мне кажутся врачами,
А музу принимаю за сестру.
 
 
В халатах белых вальс неспешный,
Гармония летящих в разум строк.
С небес спускаясь в мир наш грешный,
В поэтах вечности поёт пророк.
 
 
Не жизнь, не смерть он воспевает –
Незыблемость миров, что среди нас.
С меня в секунду страх спадает,
В душе бессмысленность стерев тотчас.
 
 
Я красотою упиваюсь
Сплетённых вместе абсолютом слов
И незаметно исцеляюсь,
Приняв бессмертие от образов.
 

Черпая муки творчества ковшом…

 
Черпая муки творчества ковшом,
Ища внутри души волокна сути,
Я падаю в свои стихи ничком,
Запутавшись в замысловатом спруте.
 
 
Не спьяну, не со злости, не в дыму
Моих уразумений сладострастных
Я нагоняю на себя чуму,
Одушевляя образы несчастных.
 
 
Стоящих неразумно в темноте
Забытых Богом серых декораций
И разумом зажатых в немоте,
Играющих лишь роль ассоциаций.
 
 
Я в них найду, когда умру, приют
В потоке вечности не ставя точку,
Нырнув нагим в приватный абсолют
И скрывшись тихо за скупую строчку.
 

Нет боли, потому что боли нет…

 
Нет боли, потому что боли нет.
Нет света, потому что свет повсюду.
В самом вопросе ты найдешь ответ,
Признав в Христе однажды вдруг Иуду.
 
 
Бог вездесущ, границ у Бога нет
В пределах зримого людского мира.
Через еврея он принёс Завет
И скрылся навсегда в дыму эфира.
 
 
Не плачь, Мария, сын твой не исчез.
Он среди нас, блуждающий в потёмках.
Его учение идёт вразрез
Со всем, что грешник совершает на задворках.
 
 
Война, убийство, ненависть и мрак
И лужи нечистот видны повсюду.
И толпы верящих людей в кабак
Бегут, напоминая мне Иуду.
 
 
Но вдруг блеснула свечка в темноте,
Найдя свой лик божественный в посуде.
В чадящей беспробудной духоте
Увидел я Христа в одном Иуде.
 

Приняв цветов контрастный душ…

 
Приняв цветов контрастный душ,
Вобрав в себя весь смысл нирваны,
Я с диким криком обезьяны
Несусь по полю, неуклюж.
 
 
И ветер брызжет мне в лицо
Горячим счастьем мирозданья.
Душа, немного обезьянья,
Плетёт мечтаний кружевцо.
 
 
Свободен я от всяких дум,
Отбросив все свои печали.
О, если вы меня узнали,
Мой чистый белоснежный шум!
 
 
Я сам в себе и мир во мне,
Седой, игривых слов проказник.
Внутри меня трепещет праздник,
Сгорая яростно в огне.
 

Я заслужил испить водицы…

 
Я заслужил испить водицы,
Внутри себя познав грааль.
Не смейтесь надо мной, девицы,
Читая ночью мне мораль.
 
 
Поэт – не тот, кто ищет рифмы.
Поэт – не тот, кто льёт слова,
Плетя сухие логарифмы,
Не познавая колдовства.
 
 
Стихи подобны каре свыше,
Они спускаются с небес
И сносят у поэтов крыши
В потоке бешеных чудес.
 
 
Обнажены мы перед Богом,
В нас кровь течёт из рифм и слов,
И мы шагаем по дорогам
Из ярких шёлковых стихов.
 

Я откажусь от дум греховных…

 
Я откажусь от дум греховных,
От мыслей тёмных, плутовских.
Вберу в себя весь мир огромный,
Светя копной волос седых.
 
 
И в этом мире витьеватом
Я стану Богом и рабом.
Не гением, не супостатом,
Не пациентом, не врачом.
 
 
Я солнце – рай повешу сверху,
В земле зарою сущий ад.
Создам я горы на потеху
И разобью повсюду сад.
 
 
Моря залью в пустые ниши,
Построю с чувством города.
Людей слеплю и дам им крыши –
И пусть живут они всегда.
 
 
А сам усядусь я в сторонке,
Чтоб не мешать моим здесь жить.
И стану наблюдать с галёрки,
Как дети учатся творить.
 

Журчит ручей, торопятся искринки…

 
Журчит ручей, торопятся искринки,
Щебечут на кусте Черёмухи птенцы,
И Время щелкает в зубах крупинки,
Ища в мгновениях цветные леденцы.
 
 
Луч солнца, отсканировав пространство,
Вздохнув, уходит спать за облака.
А Жизнь, ища слепое постоянство,
На Время смотрит чуть с прищуром, свысока.
 
 
А на поляне, зеленью накрытой,
Рой пчёл рисует жёлтый странный силуэт.
И кажется, что, вечностью забытый,
Он ищет в ней свой неразгаданный ответ.
 
 
В чём смысл жизни, где же связь с природой?
Где в мироздании сокрыта благодать?
Стираем мы свои следы с погодой
И возвращаемся в природный дом опять.
 
 
Мы – листья, ручейки, птенцы, искринки.
Душа на всех найдёт кусочек Рождества.
Вплетаемся мы с Богом в паутинки,
Не потеряв своё в глобальном мире «Я».
 
 
Нет ничего сверхсложного в секрете,
С природой вечной мы единая семья.
Но, странно, в этом жёлтом силуэте
Я узнаю сквозь полумрак веков себя.