Loe raamatut: «Свидание с несостоявшимся»

Font:

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поэтические новеллы

Настанет миг – придется нам проститься.
Покончив с миром, к вечности уйдя,
Я в ад сойду – и буду о тебе молиться,
А если в рай – там буду ждать тебя.

«Не шляпу, жизнь одел я набекрень —…»

Не шляпу, жизнь одел я набекрень —
Разбросаны отрывки и наброски.
Я лунный свет накинул на плетень,
Закрывший, словно занавес, подмостки.

Я протираю небо по утрам,
Дождем грибным тоску с души смываю,
Дарю слова неведомым устам
И незнакомцев за свой стол сажаю.

Делю их груз пороков и грехов,
Черпая силы в тайнах мирозданья.
И чтоб не слышать лязг своих оков,
Слова любви шепчу, как заклинанья.

День рождения вселенной

На день рождения вселенной
Совсем недавно был я зван —
В пустыне темной и безбрежной
Рождался первый океан.

В безмолвье прозвучала лира —
Ни звезд, ни солнца, ни планет:
Вдвоем мы у истока мира,
Где даже Бога еще нет.

Взывая к первому восходу,
Собою тьму разорвала:
Будила музыка природу —
Так лира Господа звала.

Свидание с несостоявшимся

Ушедшее время подобно туману,
Приходит во время бессонных ночей —
Брожу по прошлому, как по чулану,
Среди заброшенных старых вещей.

Нет места на полках и пыльном полу,
Так много скопилось – кладезь бездонная.
А вот и шкатулка в дальнем углу,
В которой хранится всё несвершенное.

Ее открывая, я не ропщу,
Лишь груз сожалений со мною прокравшихся.
Зачем же я здесь? И что я ищу?
Пришел на свидание с несостоявшимся.

Правда бытия

Хоть раз послушайте себя,
Внимая, но, не соглашаясь,
И чувств своих не хороня,
На возражения решаясь.

Потом взгляните на себя,
Не прячась и не убегая,
Откройте правду бытия,
Ее впервые познавая.

Признайтесь во своих грехах
Душой и сердцем – не словами,
Застывшей клятвой на устах,
Скрепленной вашими слезами.

Не ожидая благ земных,
Не вопрошая чуда рая,
И не роняя слов пустых,
Пред Богом от стыда сгорая.

«Я прошел по лугý, не заметив цветов…»

Я прошел по лугý, не заметив цветов,
Пересмешника слышал, но не узнал,
Растерял, промотал, всё богатство миров.
Возможно, не то и не там я искал.

Всё чаще минувшее вижу во сне,
Чувства бегут – вдруг стали пугливы.
Привык я валяться в душистой траве,
А тут волдыри от жгучей крапивы.

«Меня накрыло тучею бордовой…»

Меня накрыло тучею бордовой,
Дождя ни капли так и не пролившей.
Я укрываюсь ею как покровом,
Пропахшим переспелой вишней.

К забытому истоку припадаю —
Течет в нем боль, что так и не простила.
Калитку на ночь плотно прикрываю,
А то кручина в гости зачастила.

«Обрывки фраз на скомканном листе —…»

Обрывки фраз на скомканном листе —
Они кричат. Пронзают тишину.
А лунный свет на стареньком холсте
Мостит дорогу в холод. В вышину.

Но нет ответа в строках на полу:
Припасть к земле?
Или над ней взлететь?
И вот, прильнув к замерзшему стеклу,
Я в нем пытаюсь небо разглядеть…

«Ночная мгла. Лишь отсвет лунный…»

Ночная мгла. Лишь отсвет лунный
Пески зыбучие ласкал:
Бродил в пустыне ангел юный,
Как будто что-то там искал.

И вдруг вскричал: «Прости! Я внемлю!»
Впервые волю дав слезам.
Тут небо бросилось на землю
И превратилось в океан.

«Прощаясь с прошлым безвозвратным…»

Прощаясь с прошлым безвозвратным,
Не я исход мой изберу.
Кем стану: Полем благодатным?
Или песчинкой на ветру?
Одной рассветною росинкой,
Средь не услышанных шагов?
Иль высохшей давно слезинкой,
Упавшей с белых облаков?

Чайка

Крылом ударила. Не по воде. По памяти.
Гладь встрепенулась годовыми кольцами…
И вот стою в толпе на стертой паперти,
Где нищие смешались с богомольцами.

Звенящий страх и будничность предательства
Вступали в битву с мыслями мятежными —
Творили гении на грани помешательства,
Оплеванные злобными невеждами.

«С Парнаса на Олимп я прикатил…»

С Парнаса на Олимп я прикатил,
Там ждал Сатир – проказник и повеса.
Меня и нимф он щедро угостил
Амброзией, украденной у Зевса.

Я им о прошлом спьяну ворожил,
Слагал всем оды, больше всё хмелея,
И палача лишь взглядом проводил,
Когда летел казнить тот Прометея.

Не скоро я расслышал скорбный глас,
Меня корил он, требовал ответа…
И я вернулся снова на Парнас:
Олимп – совсем не место для поэта.

Холодно

Звездный ковер – будто с неба срисовано,
Свет лунный пробрался сквозь старую крышу.
Нет ничего. Только холодно.
Холодно!
И тихо.
Такой тишины я не слышал.

Тень, как распятие над изголовьем,
Перепуталось всё в сомненьях и муках.
Я погибаю. Я скован безмолвьем.
Не хочу тишины!
Я мечтаю о звуках!

Дом со старой вишней

Шум крыльев одинокой птицы
Туман встревожил у реки.
В протяжном скрипе половицы
Мне слышатся твои шаги.

Но нет. То дом со старой вишней,
Меня пустивший на постой,
Мне говорит: «И здесь ты лишний.
Средь сонма страждущих – чужой.
И не рука, а лишь виденье
Вело тебя в чертог пустой.
Ты думал – Божье провиденье,
А то был помысел людской».

Несостоявшаяся встреча

Мне так хотелось их увидеть вместе,
Я полный яств им накрываю стол
И жду, присев на неприметном месте,
Но так никто из них и не пришел…

А утро подарило откровенье —
Я еду в древний монастырский храм,
И ставлю свечи за упокоенье
Моим несостоявшимся гостям.

«Просторно, но теснимо княжество…»

Просторно, но теснимо княжество,
Так много алчности – не мудрости,
А раб, помноженный на ханжество,
В залоге у духовной скудости.

Не смертью страшен – полоном,
Запрет в клети, да еще высмеет.
Надежда обернется вороном —
Моей беде он глаз не выклюет.

Что гению, и что бездарности
Отмерили излишек трусости.
Голос тихнет от усталости,
А больше от своей ненужности.

Знамение

Звуки летят, как осколки,
Урывками, словно в бреду:
Воем надрывным волки
Пугают иль кличут беду.

Сомнения – липкие тени,
Прячутся за углом,
Безжалостные привидения
Вползают в покинутый дом.

Свеча в заброшенном Храме —
Единственный светоч во тьме,
На закопченном камне
Шлет знамение мне.

Блики сливаются в знаки
И тают бесследно в ночи,
А я, оставаясь во мраке,
Читаю посланье свечи.

Слепота

Менялся мир, а род людской метался —
Его давно сразила слепота.
Средь них и я, как пилигрим, скитался,
И поминал наследников Христа.

Я видел ужас – как их жгли и рвали,
Но те хранили верность до конца,
А палачи голодным псам бросали
Еще живые теплые сердца…

Сменилось время – человек очнулся,
Потомки жертв на кафедры взошли.
Но скоро Бог от горя содрогнулся —
Те палачей во зверствах превзошли…

Прошли века – мир снова изменился,
И сонм святых теперь его хранит.
Но отчего Сын Божий преклонился
И нас о милосердии молит?

Но мы не слышим! Заложило уши.
Застыла церковь. И почти пуста.
А мы бездумно губим наши души
И распинаем заново Христа.

«Наполнился кубок…»

Наполнился кубок:
Отравленным словом,
Фальшивой монетой,
Истлевшим покровом,
Бездонным колодцем,
Последней ступенью,
Искусственным солнцем,
Собственной тенью.

Небесная твердь —
В нее упираюсь.
Мне воздуха мало.
Я задыхаюсь!

«Топором по корням…»

Топором по корням.
С размаху!
По ветвям.
Остервенело!
Палачи окружили плаху:
Дайте дело нам! Дайте дело!
Рвутся все рубануть и напиться —
Клич разносится громкий.
Страстный!
А из ран сок деревьев сочится,
По рукам и по лицам.
Красный!

«Отравленный соком сорванных лилий…»

Отравленный соком сорванных лилий,
Звоном набатным почти оглушен,
Я видел так ясно итог всех усилий —
Забытый острог, где был Бог заключен.

Боролся с собой, проклиная бессилье,
Я ангелов слышал, страшился и звал,
Чувствовал ветер, биение крыльев,
И теплый поток, что меня овевал.

Прикосновеньем, дарившим надежду,
Дрожью, одевшую тело в броню,
Я освящен был далью безбрежной,
Какой награждают только в раю.

«Среди обмана и кривотолков…»

Среди обмана и кривотолков,
Так и не вырвавшись из неволи,
Сердце, собранное из осколков,
Засыпа́ло, устав от обиды и боли.

Простившись с нечаянным вдохновеньем,
Испив надежды последний глоток.
Всё обернулось коротким мгновеньем:
Забытое устье – иссохший исток.

Дитя на берегу

Река застыла – крепко спит
Плененная зимою.
Дитя на берегу сидит,
Припав к скале щекою.

Никто здесь в сумрачной тиши
Не ранит. Не унизит.
В холодном камне нет души,
А значит – не обидит.

Что нужно было испытать:
Предательство? Прозренье?
Какую муку, чтоб искать
У камня утешенье?

«Раннею грозою смою с сердца грусть…»

Раннею грозою смою с сердца грусть,
Талою водою снова я напьюсь,
Укрою лес одеждою, вплету цветы в траву,
И с добротой безбрежною в каждый дом войду.

Я укрощу морозы и прогоню метель,
И иссушу все слезы от горестных потерь,
Покров сниму незримый с жилища душ и грез,
И покажу любимых, гуляющих средь звезд.

Вам новый мир открою, любовью поделюсь,
Наполню вас собою, восторгом разольюсь.
Я пробужу в вас нежность, жестокость запрещу,
А вашу безнадежность в надежду превращу.