Loe raamatut: «На стыке миров. Том второй. Этимология славянского мистицизма»

Font:

ISBN 978-5-4498-8230-1 (т. 2)

ISBN 978-5-4498-8225-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть II. СЛАВЬ
(Продолжение)

Глава 6

Волхв

Раз уж мы затронули ранее исконно русское имя Владимир, популярное в народе до сего дня, то коснёмся также темы о «дубликате» имени Володя. Каким-то «непостижимым» образом со свойским обращением Вовка вплоть до буквы совпадает украинское наименование волка — вовк (ср. с тохарск. walkwe, и лувийск. walwa – волк)! Можно конечно и самим догадаться о трансформации согласной Л в звук В, где переходной формой может служить белорусское воўк – волк. Но тут важно другое – в этом случае абсолютно естественным образом отпадает «официальная» привязка волка к вóлоку!

Так к чему же, на самом деле, причастно название волка? А к тому, к чему могло быть причислено название волхва – к волхованию (ср. с анг. wolf [wʊlf] – волк), а это, наряду с ворожбой и врачеванием – от ворчать, колдовством – от колядовать (взывать), ведовством – от вещать, могло быть приложено только к первоначальному значению волшебства – к ВЫЛу, иначе, к ВОЮ, как это наглядно демонстрирует нам эстонское võlukunstnik – волшебник! Отсюда прямой логический вывод: волхвом значился жрец культа волка, как это подсказывает нам роуськъ вълхвъ – волшебник (ср. с др.-рус. вълкъ – волк), провозвестник веры в бога Велеса, как это просматривается в древнерусском вълсвьникъ – волшебник (ср. с др.-рус. Волосъ – Велес). Но, в любом случае, мы сталкиваемся с обозначением одного из видов подачи голоса – воем. И вот смысловая подоплёка к нашему утверждению.

Подгруппа «воя» с корневой матрицей В-Й (АЙ, ОЙ, УЙ):

чешский vojín – воин = санскрит вагну – голос;

эстонский võitleja – воин = латинский vocalis – голосовой, звучащий, гласный;

белорусский вой, воін, ваяр – воин = английский voice — произносить звонко;

литовский výti – гнаться, преследовать = чешский vyskati – визжать;

литовский výti – охотиться, преследовать = болгарский викам – зову;

санскрит вад – оружие = украинский вити – выть;

санскрит вада – ответ, план = украинский виття – вой;

санскрит ваджа – награда, добыча = русский вычение – учение;

санскрит ваджра – удар, боевой строй в виде круга, оружие = древнерусский важдать – вадить, клеветать, чернить, обносить;

санскрит вайкартан – секач = санскрит вяк – говор;

санскрит вайнатеях – пожирающий = санскрит ваяса – ворон;

санскрит вайюх – хранитель = санскрит ваю – ветер;

санскрит вакатти – серп-нож = латинский vox – голос;

санскрит вала – войско = древнерусский велелепие – хвала, величать;

санскрит ван – атака, нападение = санскрит винада – крик;

санскрит ваня – подкоп = санскрит вьянунанунада – эхо;

санскрит ват – сильный = русский вату́лить – неприлично выражаться;

санскрит вах – атака, нападение = лезгинский вах! – (возглас) очень плохо;

санскрит вахник – огонь = санскрит вахми — звук-вибрация;

санскрит венмару – топор = санскрит вена – музыкант;

испанский vibrar – колебать, колыхать, качать = санскрит вибхр – язык;

древнерусский вийе, вие, вайё, войе – воловье дышло, ярмо = русский вой, вей;

древнерусский Вий – тать из преисподней = русский вьюга, ю'га – вой ветра;

аланский Ваюг, Уаиг – великан, воюющий с нартами = белорусский воўк – волк.

Тут, уважаемые читатели, мы вынуждены сделать некоторое отступление от «военной» темы, ибо в процессе нашего исследования вдруг обнаружилось, хоть и неожиданно, но вполне логично, что слово волк, как и воин, произошло от первобытноой звукоимитации, подражающей хищнику, или попросту от воя, в противовес общепринятой версии «перевода» с древнего славянского – «тот, кто таскает» (волочит что-ли?). Но, ведь ВСЕ хищники волокут свою добычу себе в логово, а воет, кроме волка, едва-ли только собака, да и та лишь в очень редких случаях! Впрочем, убедитесь сами:

английский wolf [wʋlf] – волк = английский wail, howl – вой, ulutate – выть;

армянский gayl – волк = русский гул – от звукоподражат. основы гу; валлийский gweilgi – волк = немецкий Geheul, Heulen – вой;

белорусский воўк – волк = азербайджанский vıyıldamaq, ulamaq – выть;

итальянский lupo – волк = эсперанто lupobleki – выть;

китайский lang – волк = казахский ұлу – выть;

латинский lupus – волк = эдо lupoblekeri – выть;

литовский vilkas – волк = чешский výt – выть, povyk – вой;

немецкий, нидерландский wolf – волк = башкирский олоу – вой;

норвежский, шведский ulv – волк = норвежский ul, hyl – вой;

польский wilk – волк = украинский вити – выть;

арийский wail – волк = английский wail – вой;

ирландский fáel, faol – волк = венгерский vonít, üvölt, süvölt, süvít – выть;

праславянский wl̥ko, wl: kwo, wlkwo – волк = эстонский ulg, ulvang – вой;

украинский вовк – волк = английский wow – вау!, ух!, какое горе!, ой! крик;

чешский vlk – волк = узбекский uvlamoq – выть;

эстонский hunt – волк = русский гундос – нудный, нытик, гудец – певец;

латвийский vilks – волк = башкирский илау – вой;

гэльский vail – волк = испанский aúllo – вой;

греческий lukos – волк = латинский ululo – выть;

албанский ujk, ulk – волк = португальский uivo – вой;

тохарский walkwe – волк = древнерусский алкать – позываться на еду, на выть;

санскрит vṛka – волк = русский урка (не зековское Уг. Роз.!), урчать, ворчать;

авестийский vehrka – волк = древнерусский вирать – глаголить, орать;

персидский varka – волк = греческий ῥήτωρ"оратор» – глашатай, крикун;

осетинский wærg – волк = ст.-славянский вьрати, вьрѫ (от вьр-) подражать;

шведский varg – волк = русский ворок – ворковать, враки (ворожея, врач);

прусский wilkis – волк = турецкий ulumak – выть;

готский wulfs – волк = белорусский выць – выть;

древнескандинавский úlfr – волк = португальский uivar – выть;

старославянский влькъ – волк = эстонский ulguma – выть;

лувийский walwa – волк = финский ulvoa – выть;

японский ookami – волк = диал. рус. аукать, оукать, вукать, укать – выть;

и наконец,

сербский вук – волк = итальянский voce – голос, крик, шум, громко звать, звук!

старочешский vok – волк = латинский vox – возглас.

Что характерно, в иностранных языках схожего со словом волк понятия «волок», предлагаемого официальными этимологами нет и в помине, зато чётко видна прямая связь слова волк-вовк-воўк-вук со значением вой-вяк-вук. «Да, но откуда в русском слове волк буква Л – не от корня-ли ВОЛ в значении волочить?» – спросит особо привередливый критик. Встречный вопрос: а вы не задумывались, откуда в слове мыло взялась буква Л – ведь оно образовано от глагола неопределённой формы мыть, и глагола повелительного наклонения мой? Правильно, буква Л здесь – это «след» от глагола прошедшего времени неопределённой формы (что происходило?) мыло, который и сформировал имя существительное среднего рода мыло! А теперь переведите это слово в род мужской – получите «мылок» или диалектную форму, тоже мужского рода, «мылко» (сравните с сербским вучко – волчонок), которое одновременно выполняет и функцию причастия (каков?) мылок или (каково?) мылко. Те же самые процессы происходили и при словообразовании слова волк, следите за градацией: ВОЙ – ВЫТЬ – ВЫЛ – ВЫЛО – ВЫЛКО – ВЪЛК – ВОЛК, что как раз и подтверждается первоначальной формой слова без буквы О в старославянском влькъ – волк! Кстати, древнее русское слово волхв – волшебник, (ж.) ворожея — рождено той же корневой матрицей В (Ы) Л, ибо волхвовать, волшить, волшебничать, волшебствовать – означает колдовать, чаровать, кудесить, знахарить, гадать, ворожить, ведмовать, заговаривать, напускать, шептать, а в незапамятные времена, при проведении обряда ещё и «по-шамански» выть, сравните: чешский věštec – волхв = английский vow – клятва, молитва, заявление;

венгерский jós – волхв, вещун, оракул = кимрский eos – соловей;

эстонский võlur – волшебник = английский wail – вой;

украинский волхв – волшебник = кимрский wylofain – причитать, вопить, выть.

И ещё, латинское слово volcano – вулкан, суть производное от имени римского бога огня и пламени – Vulcan, этрусского происхождения (ср. с диал. рус. вукать – аукать, укать, выть).

Ну, и в довесок, пара английских междометий, созвучных Вове: woof [wu: f] – гавканье, гав-гав! (в см. вуять); wow [waʊ] – ого! вот это да! (в см. во!), которые косвенно, то есть, посредством общеарийской нейролингвистической памяти, связаны с русскими определениями: глаголом вавакать — кричать, молвить, болтать (ср. с диал. рус. вовкулака – вукула, оборотень, перевертыш, перекидыш, от белорус. воук, малорос. вовк – волк), и личным именем Вавула – краснобай.

Вывод: древнее исконно русское имя Вова или Вовка, в действительности, не имеет общих корней с якобы «полным» именем Владимир, и, судя по всему, было обережным прозвищем, в честь родового тотема – вовка, воўка, волка – воющего хищника, от древнерусского понятия волать – кричать, вопить, выть (ср. с др.-рус. лич. им. Волуй – крикун).

В летописях не сохранилось свидетельств о том, каким был клич древнерусских воев – воинов. Однако, византийский писатель и историк Прокопий Кесарийский, живший в V веке, писал, что славяне во время боевых действий перекликались волчьим воем. Отсюда прямой логический вывод: волхвом первоначально значился жрец культа волка, как это подсказывает нам роуськъ вълхвъ – волшебник (ср. с др.-рус. вълкъ — волк), а впоследствии – провозвестник бога Велеса, как это просматривается в древнерусском вълсвьникъ – волшебник (ср. с др.-рус. Волосъ – Велес). Но, в любом случае, мы сталкиваемся с обозначением одного из видов подачи голоса – воем, что было своеобразным способом волховского вещания, о чём нам поведало древнерусское вълшьникъ – вещатель. Сравните: финский velho – колдун, чародей, волхв; древнескандинавский Völva, Vala – провидица, пророчица, вещая; галисийский máis vello – старец, старейшина; йоруба woli – пророк.

Реснотный разбор корнеслова В-Л-Х:

Корнеслов ВОЛ является носителем условно-обобщённого значения «велеть-волить-влиять (не путать с „влить“, от корня лит! ВЛИять – это поВЛЕчь)». А поскольку вариативность волот – велет – ворот — веретено, или соответствие приВАЛить – приВОДить – обычное явление в русском языке, то сравним и подобные иноязычные однокоренные созвучия. Примеры:

английский influence, итальянский influenzare, литовский paveikti, македонский влијаат, финский vaikuttaa, английский weigh [weı] – влиять;

болгарский водя, боснийский voditi, валлийский arwain, венгерский vezet, литовский vadovauti, македонский доведе, польский prowadzić, сербский довести, словенский vodi, хорватский voditi, эстонский viima – повлечь;

словенский váditi – заявлять;

фарси вуҷуд – осуществление, проведение, создание; овардан – приносить, приводить, доставлять, привозить, сообщать, напоминать, плодоносить;

латышский vārds – слово;

Корневая матрица В-Л, в среде объёмного аудиогена [ВЛХ (Ш)], как правило, несёт в себе первичный смысл влачить – тащить, тянуть, тягать, заВЫВАЯ, в самом широком его понимании, включая «доВЛЕТь (не путать с „давлением“, от корня дав!)». Примеры:

старославянский вла́ять – шевелить, вла́яться – качаться, шевелиться, колебаться;

древнерусский вълати – волновать;

чешский vláti, vlaji – волновать, качать;

праславянский vьlati – валить;

устаревшее русское невла́емое приста́нище – надежное убежище;

албанский vëlonj, vlonj, valonj – вскипаю, бурлю; valë – волна;

немецкий wallen – бурлить, кипеть;

русское влеку́ – влечь;

старослав влѣкѫ, влѣшти – волоку́, влия́ние;

русский довле́ть – удовлетворять, быть достаточным;

украинский довлíти – довольствовать;

старославянский довьлѣти – веле́ть;

древнерусский власно (не путать с «властно», от корня ласт!) – точно, ровно, будто, словно.

Корневое ядро В – матрика «вехи», посему все слова с корневой матрицей, возглавляемой этой согласной, в той или иной степени, всегда будут говорить о векторе движения, и сопровождаться специфическим воем, подражающим всякому веянию, наподобие вуу-воо-вээ, как то: сВет, вода, ветер, весть, визг, ведение, вид, волк, ветвь, вадить, вежа, вять, вилы, вал, велеть, воля, и далее (ср. с анг. voice [vɔɪs] – звук, wail [weɪl] – вопль, вой, week [wiːk] – визг, whack [(h) wæk] – звук (удара), wheeze [(h) wiːz] — присвистом, whiff [(h) wɪf] — веять, whine [(h) waɪn] — вой, выть, завывание, whisper [ˈ (h) wɪspə] – шелест ветра, whistle [ˈ (h) wɪsl] – свист, свисток, свистулька, whiz [wɪz] – свист, whizz [(h) wɪz] – просвистеть, whoop [(h) wuːp, huːp] – вопль, winnow [ˈwɪnəʊ] – веять, отвеивать, woof [wu: f] — гавканье, weather [ˈwɛðə] – выветривать).

Нотная связка (звуковой интервал) О – ОВЫЙ – ОДИН из, некий, тот, этот, такой, некоторый; ОНСИЦА – некто, какой-то; ОТАЙ – тайно, скрытно.

Л – матрика «литья», в самом широком понимании, а не только в жидкостном аспекте, в связи с чем все слова с этим корневым ядром всегда отражают некое непостоянство, отсутствие статичности. Да, собственно, и рождались-то все корни с этой согласной от простой имитации звука, исходящего, ЛИБо от соприкосновения с нетвёрдой поверхностью, либо от ЛЁГкого перемещения какого-либо объекта, выдавая подражательные (тяп) -ляп, (х) люп- (х) лоп- (х) лясь, ляли-люли-лёли, и в том же духе. Именно поэтому, ЛЮБое образование, производное от данной первичной формы всегда будет стремиться к, своего рода, поЛЁТу, ЛАЗанию, заЛЕГанию, скЛАДыванию и приЛИПанию, в прямом и переносном смысле (ср. с анг. lace [leɪs] – хлестать, laden [ˈleɪd (ə) n] – налитой, lap [læp] – ложбина, лакать, лоно, лощина, lash [læʃ] — хлестать, lave [lʌv] – разливать, lay [leɪ] – лежать, leak [liːk] — льёт, lean [liːn] – прислонять, ledge [lɛdʒ] – залежь, leg [lɛɡ] – лапа, let [lɛft] – проливать, lighten [ˈlaɪt (ə) n] — облегчать, like [laɪk] – влечение, lisp [lɪsp] – лепетать, льстить, load [ləʊd] – класть, locate [ləʊˈkeɪt] – располагать, lovable [ˈlʌvəbl] – любящий, luggage [ˈlʌɡɪdʒ] – поклажа, lullaby [ˈlʌləbaɪ] – колыбельная).

Х – матрика «хвата», причём, не обязательно руками, и соответственно, далеко не всегда кого-то, а в более широком смысле, хотя и сопровождался этот процесс банальным звукоподражанием всякому «хапанью», вроде, хоп-хав-хам, как при резком сжимании челюстей раскрытого рта, но впоследствии от этой примитивной звукоимитации народилось целое полчище слов, разошедшееся по смыслам так далеко от первоисточника, что нам и невдомёк их древнейшее родство, а именно: хавать, ховать, хватит, хорош, хруст, хряк, хозяин, холостой, хрен, хилеть, халупа, храп, хрипеть, хутор, хорёк, хибара, хлев, хлеб, хлябь, хлыст, хата, хобот, хомяк, хомут, ход, и великое множество других слов, образованных сим корневым ядром (ср. с анг. hack [hæk] – кашлять, кашель, хакнуть, хакать, hail [heɪl] – оклик, провозглашать, возгласы, hardy [ˈhɑːdɪ] — храбрый, have [hæv] – говорить, heigh [heɪ] – ай да!, э-э!, эй!, heigh-ho [ˈheɪˈhəʊ] – о-хо-хо!, эх!, э-эх!, ого!, ого-го!, hem [hɛm] – кайма, кромка, гм!, хм!, хмыкать, hey [heɪ] – эй!, э-э!, э?, hitch [hɪtʃ] – ходить, подходить, ho [həʊ] – эй!, ого!, hoard [hɔːd] – хранить, hollo [ˈheɪləʊ] – улюлюкать, ого!, оклик, возглас, home [həʊm] – хозяйство, hoodoo [ˈhuːduː] – колдовство, hoot [huːt] — гудеть, ухать, гудок, hooter [ˈhuːtə] – гудок, hop [hɒp] – хоп!, horn [hɔːn] — горн, host [həʊst] – хозяин, принимать гостей, куча, house [haʊs] – хозяйство, hovel [ˈhɒv (ə) l] – хибара, hoy [hɔɪ] – эй!, huddle [ˈhʌdl] – ютиться, hum [hʌm] – хмыкать, шум, hurricane [ˈhʌrɪkən] — ураган, hurry [ˈhʌrɪ]; hurry-scurry [ˌhʌrɪˈskʌrɪ] – ускорять, hush [hʌʃ] – тишина, ш-ш!, тс!, тише!, hut [hʌt] – хата).

Заключение: корнеслов ВОЛХ, на первичном этапе нарождения включал в себя принцип действия «Вести́, Отай (скрытно) поЛзя с наХрапом (настойчиво)», сопровождаемое звукоподражательным «Воя, Онсица (неким) Льющимся Хором», в дальнейшем обретя идейное наполнение «Ведать (вещать), Отай (сокровенно) изЛагая Хитрость (др.-рус. хытрость – мудрость, искусность, знания)».

Глава 7

Жрец

Слово это настолько древно, что уже сегодня мы можем его растолковывать не иначе как только ассоциативно. Если мы вспомним своё детство, то что приходило первое на ум при слове жрец? В детской голове, естественно, всегда откладывается только одно понятие — «жрать». Удивительно, но так оно и есть, в самом деле. И мы не должны отступать от первоначального смысла, который заложен в этом слове. Вопрос в другом: если мы будем отталкиваться от понятия «жрать», то что, в действительности, оно означало в начале времён? Некая пикантность ситуации заключается в том, что в обывательской среде невольно складывается прямолинейное мнение, подобное следующему: раз существительное жрец — от глагола «жрать», значит жрец якобы является «пожирателем» чего-то. Но так-ли это на самом деле? Однако, согласитесь, ведь жрец – это, в первую очередь, священник, в полном смысле этого слова, как это видно на примерах в братских языках: болгарский свещеник – жрец; боснийский sveštenik – жрец. Ну, и что, он, отправляя свою службу, всю дорогу жрал что-ли? Нет, конечно! Следовательно, мы должны разобраться в самом слове жрать, потому что, если мы будем однобоко подходить к этому понятию, то нисколько не продвинемся в изучении данного вопроса, и будем всякое нестандартное толкование сего слова отсылать к некоей ереси, крамоле и так называемому язычеству, чего боятся, как черти ладана, все нынешние представители современного «государственного» культа. Со своей же стороны полагаю, что не нужно бояться русских слов, вообще, каких бы то ни было, а нужно просто разбираться в них, что мы, собственно, сейчас и делаем.

Давайте, с вами разберём на понятийном уровне такую вещь, вот слово «жрать» мы применяем в повседневной жизни? Да, естественно, но это слово у нас, почему-то, имеет некий негативный оттенок, по причине чего мы очень чётко разделяем в нашей речи понятия «жрать» и «кушать». В таком случае возникает вполне правомерный вопрос: чем выражение жрать хуже определения кушать? Ничем! Ведь, если последнее исключительно положительное слово, то как же тогда относиться к понятиям «искушение» и «покушение»? Ведь это однокоренные слова. Они что, носят положительный окрас? Нет. То же самое явление видится и в словообразовании жрать, от чего и произошло понятие «жрец», восприятие которого целиком и полностью зависит от степени личного восприятия каждого индивидуума. Так что же такое жрать, в своём первоначальном смысле?

Так, например, слово КУШать произошло от действа КУСать. Синонимом же ему служит слово жрать или пожирать. При этом, мы получаем корень, который уже находится в совершенно ином понятии – ЖИР. Все привыкли расценивать это слово как название вещества, имеющее маслянистую структуру, или, одним словом, сало. Но насколько это соответствует истинному положению производных от корневой матрицы Ж-Р? Ведь, если это было бы, действительно, так бескомпромиссно, что «жир – от пожирания», то не было бы в древнерусском такого значения слова жир как «богатство»! Если подразумевать, что слово жрец происходит от действа «жрать», то к этому же действу должно иметь такое же отношение, как и к жрецу, понятие «жертва», то есть, другим словом, треба – то, что приносили на капище во время отправления духовного культа.

Итак, рассматриваем сопутствующее исследуемым словам определение жертва (ср. с укр. жерти – жрать), корнем которого является ЖЕР, присутствующий в первоистоке – древнерусском слове жерава – горящий, раскалённый (ср. с др.-рус. жератъкъ – зола, и жаратъкъ – пепел). К чему это подталкивает? Да просто это подсказка: разумеется, к понятию «жар»! Вот теперь мы уже, помимо ассоциативного, включаем мышление абстрактное. Таким образом, мы приходим к тому, что корневая матрица Ж-Р, с модулируемыми гласными, выводит на ещё одну линию, связанную с огнём. И действительно, допустим, жар что делает? Он «пожирает», оттого и расширяется, вбирая в себя всё, что горит, то есть, иначе говоря, обогащается. Вот почему жир на языке роуськъ означал богатство. Более того, багатье на Руси означало «огонь», а само вещество жир, раскаляясь и воспламеняясь, хорошо горит, источая сильный жар! Вывод очевиден: поскольку, и жир, и пожирать, и жертва не являются носителями однозначно негативного смысла, так и однокоренное им слово жрец, не просто не есть олицетворение дикой «ненасытности», но и совершенно далеко от «прожорливости», вообще, какой бы то ни было, а напротив, является, прежде всего, духовным титулом служителя огня – жарца. Достаточно привести, в качестве семантического соответствия русской связке жар-жрец, пример из латыни, где flamma – это пламя, а flamen – это жрец!

Обратите внимание на нижеследующую подборку, хоть и не касающуюся напрямую исследуемого понятия, но как нельзя лучше характеризующую деятельность самого жреца как человека, не только имеющего отношение к обряду принесения символической жертвы, так называемой требы, которая возлагалась на краду (священный костёр), но и является служителем древнейшего славянского культа огня, провозвестника современного Вечного Огня – духовной традиции, почитаемой нашим народом, и бережно соблюдаемой в нашей стране до сих пор:

Боснийский, Хорватский žrtva – жертва;

Сербский, Македонский жртва – жертва;

Словенский žrtev – жертва;

Албанский zjarr – палить, огонь, сжигать;

Сербский пожар – палить, огонь, сжигать;

Словацкий požiarne – палить, огонь, сжигать;

Словенский požar – палить, огонь, сжигать;

Чешский požární – палить, огонь, сжигать;

Древнерусский съжагати – палить, жьрение, жьрѣти – жертва; жаръ – огонь, пожаръ – костёр, пожьрѣти – принести жертву.

Как видите, с помощью родственных славянских словоформ, мы подходим к пониманию общности происхождения таких разных, но однокоренных понятий как жратва — жертва — жерава — жарево — жарить – жарец — жрец. А градация, непосредственно, самого словообразования жрец, во всей её очевидности, была такова: ЖЕРти (т. е. жертвовать, от жерава – огонь) – ЖРети (т. е. жарить, от гьрѣти – жечь, палить, топить) – ЖРец (жарец, от пожьрѣти – пожертвовать, читай «пожарить»). Ведь широко известна комбинаторика согласных Г-Ж-З в русском языке, на примере боГ-боЖе-боЗе, что подтверждается санскритскими определениями: гар, гара – огонь; гарбхам – желудок, гарда – жадность, гури – светлая, джъотьих – свет (ср. с рус. жжёт), заир – жажда. Сравните: сербский горети – жечь, древнерусский жегъчии – истопник, и роуськъ истъбьникъ – кочегар. Более того, в старославянском съгрѣние – тепло, а горящина – теплота, ровно так же, как в валлийском gwres – жар, испанском horno – печь, и в таджикском гармӣ – жара. А вот как переводится понятие «жечь» на родственные, и не очень, языки: баскский erre, болгарский изгаряне, македонский горат, румынский arde, сербский горети, словацкий horieť, словенский gorijo, чешский hořet. Теперь, посредством вариаций последних согласных в корнях слов ЖАРить, ЖЕЧь и сЖИГать, выходим на однокоренное устаревшее жагра – запал.

Однако, представление о жреце, в его словесном определении, как исключительно о некоем «кочегаре, истопнике и костровом», было бы неполным, если бы в семействе однокоренных ГАРь и ЖАРа отсутствовало бы родственное слово ЗАРя, но оно есть, и в нашем исследовании нам никак не миновать целой линейки однокоренных смысловых созвучий, не только в русском, но и других языках мира, например: санскрит зрита – стол (не мебель, а продукты), что по звучанию вовсе не случайно сливается с русским зрить, ибо по смыслу также совпадает с таким европейскими понятиями как «провиант» (от лат. provianda) и «провизия», из латинского provisio – предусмотрительность, производное от providēre – предусмотреть, предвидеть, родственного русскому «видеть». Значения эти ничуть не чужды по смыслу и русскому снабжение, от С/НА/БДИТЬ, где С и НА приставки, а бдить – глагол, означающий «смотреть». Вот почему санскритское зрита – это не только «стол», подразумевающий конструкцию, на которой располагаются кушанья, а, непосредственно, сама еда, поскольку слово это несёт в себе ещё и такие значения как «заправляться, перекусывать и утолять жажду». А жажда от чего возникает? Естественно, от жара, и внутреннего, и внешнего. В этом случае, мы сталкиваемся с родственной жаре корневой матрицей З-Р, аналоги чего есть и в русском языке, например, если жара – это описание температурного режима, то заря – это уже описание визуального аспекта одного и того же процесса. Здесь мы сталкиваемся с таджикским понятием зар – золото, которое по своему визуальному эффекту ассоциируется с зарёй, что подтверждается единородными русскими золото и жёлтый. Поэтому у западно- и южно-славянских народов по разному произносимое Золтан и Жолтан – по-сути, одно и то же имя Zoltán, в значении «золотой». В том же фарси находим слово зарар – зло, что в русском языке является единым по происхождению со словом злато. И такое совпадение не удивительно, поскольку в нашем языке, например, зелье – это одновременно, и яд, и лекарство. Это лишний раз подтверждает нашу мысль о том, что в русском языке не бывает, ни «плохих», ни «хороших» слов, все они равны по своей весомости, и вот вам доказательство: блага – у нас «добро», а у белорусов блага – это «зло». Отсюда и действительный изначальный смысл таких фраз как: «благими намерениями вымощена дорога в ад», и «орёт благим матом», то есть, истинное значение данных выражений заключается в прямо противоположном – «злыми намерениями вымощена дорога в ад» и «орёт злым матом».

Возвращаемся к однокоренным словам жрец, жертва и жрать, у которых есть родственный корень и в исконно русском древнем имени Жора. Исходное значение этого имени, не смотря на однокоренное понятие обЖОРа (что тоже не имеет исключительно отрицательного смысла, поскольку хорошо кушающий младенец, в принципе, вырастает потом здоровым человеком) заключается ещё и в том, что родители могли называть им своё чадо, загодя наделяя его навыками, способностями и знаниями «жарца», то бишь жреца. Сам же процесс пожирания может называться как «жор», так и «жрание», что находит отзвук и в английском shrine [ʃraɪn]; [ʃrʌɪn] – святыня, по сути одна и та же основа слов ЖРАН и ʃRΛIN, как, собственно, и в словах СИЯНие и ʃΛIN, где английское shine [ʃaın] – это свет, сияние. Оттуда же и обозначение светлого времени суток – слово день в различных языках, косвенно связанное с «огнём, всем горячим, всяким ожогом и жарой»: баскский egun, итальянский giorno, румынский zi, французский jour, азербайджанский gün, индонезийский hari, филиппинский araw, гаитянский, креольский jou. Таким образом, через однокоренные ГАРь, ЖАРа и ЗАРя, мы выходим на визуальный аспект буквального значения слова жрец, а именно за́риться – смотреть, от вЗОР и ЗОРко, что приводит нас к пониманию ещё одной из граней определения «жрец»: помимо ГРеца как кочеГАРа, и Жреца как ЖЕРтвоносца, мы вправе рассматривать его ещё и как ЗРеца (ср. с белор. зрэнец – зрачок, и назира – наблюдатель), то есть, того, кто зрит – наблюдает не только за звёздами, календарём, временем сбора урожая и посевной (ср. рус. зерно, зёрна и жернов с тадж. зореъ – землевладелец, крестьянин, пахарь), но и является своего рода блюстителем и хранителем знаний, закона, традиций и обычаев. Сравните русские слова заря, зори, взор и взирать с украинским зірка – звезда, и белорусским позірк – взор. Есть в языке фарси такое слово как зӯр – сила, мощь, могущество; однако, таджики его применяют и в переносном смысле, как «великолепие» или «блеск», поскольку в том же персидском зориб – ударяющий, чеканщик, от работы коего зачастую летят искры, тем более, что зардина по-таджикски – это «рыжеватый», а по сути золотистый или златовласый. Поэтому жреца, иначе зреца, мы уже видим в качестве не только свЯщенника, от древнерусского свято – праздник, священный день, знаменательная дата, но и свЕщенника, то есть просветителя, вспомните болгарский свещеник – жрец, и боснийский sveštenik – жрец. И в действительности, жрец во все времена занимался просвещением народа, что подтверждается однокоренными с ним словами во французском jury [ʑʉˈrʲi]; [ʐʊˈrʲi] – правовой, законный, порядочный; и русском журить – распекать (от «печь, жарить, топить, жечь»), упрекать, пенять, бранить, корить, отчитывать, выговаривать, ругать и (внимание!) усовещать, от совесть – совместная (с богами) весть. Попытайтесь теперь представить себе: как могли бы на Руси называть журителя общественных нравов (читай «надзирателя»), призывающего всех к совести? Ну, наверное, либо вульгарным «журила», либо вельможным «журец», правда? Сравните диалектное русское жерц – жрец, с мальтийским ħarsa – взор, глядеть, смотреть, взирать, и литовским žiūrėti – взор, глядеть, смотреть, наблюдать, взирать! Так вот, последнее, в связи с безударной гласной в первом слоге, запросто могло потерять и её, по причине быстрого произношения всего слова целиком, и, как следствие, неизбежной редукции буквы У: журéц => жрец. Отделите приставку pri– в литовском prižiūrėtojas – смотритель, надзиратель, и прочтите быстро основу слова žiūrėtojas, в результате вы услышите žiūrėtas, а ещё короче žrėts – практически, жрец! Сравните: латышский ārsts – врач, лекарь; немецкий Arzt – врач, лекарь; эстонский arst – врач, лекарь; бретонский arzour [ˈarzur] – бард; маори ariki – владыка, валлийский arglwydd – владыка.

Итак, пройдя все этапы фоно-семантического анализа слова жрец, мы с вами убедились в том, что любое слово в русском языке следует рассматривать, так сказать, в 3D формате, поскольку оное является объёмной и многомерной структурой, шлифовавшейся веками. А если мы будем судить о слове, и воспринимать его однобоко, то, по-сути, нам будет открываться лишь одна из многочисленных его сторон, не открывающая всего того богатства, в него заложенного, а главное, снимая кальку только с одной из граней того или иного определения, мы ни за что не узнаем его исходного звучания, и соответственно, истинного его смысла.

Реснотный разбор корнеслова ЖР:

Корневая матрица Ж-Р – носитель условно-обобщённого значения «жарить-жертвовать-журить». Примеры:

бретонский jar – сиеста; русский жерва, жерства – еда, пища; жерц – жрец; журиться – горевать, грустить, печалиться; журенье – брань, выговор, гонка; журба – печаль, горе, кручина.

Корневое ядро Ж – матрика «жима», причём, во всех его проявлениях, основанных, как на физических принципах, так и психологических. Оттого все слова, содержащие в себе корневое ядро Ж, непосредственно или опосредованно, рождены простейшим выражением некоего жужжания, неизбежно производимого всяческим сжатием во время какого бы то ни было напряжения, вызывающего мелкую дрожь, вибрацию (ср. диал. рус. жах – страх, испуг, робость, и жук – отряд жесткокрылых насекомых). Таким образом, первобытный аудиоген [ЖЖ] – это отправная точка возникновения таких корнеслов, типа, жар-жир-жор, и его производных, а также, к примеру, следующих полновесных слов: жена, жнивьё, жесть, ужас, жадность, жеребёнок, жизнь, ожидание, жало, жевать, жалость, желание, и так до бесконечности (ср. с анг. jade [dʒeɪd] – заезженная, jaded [ˈdʒeɪdɪd] – заездить, jam [dʒæm] – сжимание, jar [dʒɑː] – ссора, jaw [dʒɔː] – жевать, зёв, желваки, jazz [dʒæz] – живость, jeremiad [ˌdʒɛrɪˈmaɪəd] – жалобы, jerk [dʒɜːk] – дёрганье, jointure [ˈdʒɔɪntʃə] – записанное на жену, закрепить наследство за женой, jowl [dʒaʊl] – жвало, челюсть, junior [ˈdʒuːnɪə] – юный, just [dʒʌst] – чуть).