В монографии обосновывается возникновение нового научного направления - истории повседневности, как дальнейшего развития традиционной истории и социологии. Сформулированы её теоретические и методологические основы. В качестве примера рассмотрения истории общества с точки зрения истории повседневности выбраны фрагменты советской истории в различные периоды и различные институциональные аспекты жизни советских людей. Они не рассматриваются в целом, в движении, не сравнивается с тем что было, не отмечается прогрессивные это изменения или нет, не сравниваются с такими же в других странах. Просто берётся часть и рассматривается. Почти как в известной притче о слепых и слоне. При этом очевидна политическая ангажированность, антикоммунистическая тенденциозность анализа. В целом выходит довольно неприглядная картина. В итоге получается, что автор попытался показать возможности нового научного направления, но своей политической тенденциозностью и методикой рассмотрения абстрактных, наиболее очерняющих советский образ жизни моментов, выхваченных из целого, тут же подорвал к этой науке доверие. На мой взгляд, монография представляет собой посредственное именно с точки зрения истории повседневности исследование. Ожидал большего.
tekstMaht 423 leheküljed
2024 aasta
Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления
Raamatust
В монографии раскрыты основные аспекты советской повседневности в контексте ускоренной и неорганичной модернизации страны. Мир советской повседневности реконструирован в книге по ведущим параметрам: бытовое обслуживание и бытовые практики, производственный опыт и трудовые отношения, досуг и активные формы отдыха, семейный опыт и семейные стратегии, «бытовой этатизм» и проч.
Реконструктивные возможности исследования существенно расширены благодаря широкому использованию ранее не известных научной общественности материалов ведущих российских архивов. Применение микроисторического подхода и инструментария устной истории помогли в исследовании таких малоизученных сторон советской повседневности, как практики элементарного выживания в обычные и форс-мажорные периоды российской истории. Использованные в ряде разделов монографии материалы социальной статистики обеспечили возможность перехода от микросреза к макроизмерению советской повседневности. Приведены авторские концепции места и роли сервиса в советской повседневности, специфики массового туризма как особой формы повседневности и коммунальной квартиры как специфического социокультурного феномена.
Для преподавателей и студентов гуманитарных факультетов по специальностям «история», «социальная антропология», «культурология», «социология» и «политология», а также для широкого круга читателей, интересующихся повседневной жизнью россиян XX столетия.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Объектом социологического изучения советская повседневность служит давно. Автор дает как краткие методологические вводные для реализации данного исследовательского подхода, так и предлагает конкретные темы исследований этой самой «повседневности». В числе прочих несколько интересных глав: о «слуховой культуре», голоде в Поволжье, коммунальной квартире, рабочей и студенческой семье, туризме, карточной системе, производстве и алкогольной политике. Для начинающих изучать историю СССР и социальные практики Страны Советов.
Текста много, сути мало. Анализа как такового нет - все основано на повествовании и перечислении. Есть отдельные оценочные суждения. Представления по книге не составить
Jätke arvustus
Ослабление государственного и цензурного контроля сделало тайное явным. Новая эстетика и философия жизни была реакцией, направленной и против официальной церковной морали, и против ханжеских установок демократов-шестидесятников.
строго регламентировались. Вопервых, огромную роль играла церковь, под влиянием позиций которой происходило формирование у человека определенных нравственных идеалов. Во-вторых, не последнее место, особенно в крестьянских семьях, занимало традиционалистское домашнее воспитание. Наконец, втретьих, достаточно весомыми были взгляды самого общества на проблему семьи и брака, в большинстве своем консервативные.
Стремление молодежи к полной половой свободе в действительности выражалось в отказе от стабильного брака и создания полноценной семьи. На перекрестке этих тенденций вырастала студенческая коммуна, где «девушка, вступающая в половую связь, не отвлекается от общественной жизни» . О связи полового вопроса и проблемы семьи свидетельствовало бытовавшее в студенческой среде «убеждение, что не только воздержание мещанство, но также и материнство мещанство» . Так как семья трактовалась как пережиток прошлого, основанного на частной собственности, то новая «социалистическая» семья воспринималась, прежде всего, как свободное сожительство супругов. Более того, отдельные студенты ратовали за раздельное проживание супругов, так как совместная жизнь якобы «обедняет и искривляет человеческие отношения»
стала своеобразным перекрестком социальных, экономических, политических и собственно демографических процессов. Более того, и сама она рассматривается как некий «процесс» [Hareven,
ние радио семьей в зимние вечера и поездки на экскурсии за город в летние дни.
Arvustused
3