Loe raamatut: «Иван стрелец. Песчаная башня», lehekülg 24
–Что он кричат то? -спросил боярин Кваснин.
Прислушивающиеся к шуму Бориска и дьяк Телятьев в один голос ответили:
–Да вроде проклятия на наши головы призывает… мы посланцы Сатаны, и нас сжечь надо. -тут дьяк припал к оконцу и что-то разглядев на улице в страхе обернулся к остальным -Да они возы с соломой тащат!
Сотник Телепнёа оттолкнул дьяка безо всякого чинопочитания и заглянув в оконце увидел как из переулка, одну за другой, вытянули две двухколесные тачки груженые соломой.
–Этим то до нас какая печаль!?
–Этим до всех печаль есть, они конца мира ждут! Последователи Мильхиора Хоффмана, по ихнему нового Ильи Пророка.
Все обернулись и увидели вошедшего через задние двери, со двора, Якима Васильева и его брата.
–Что им от нас то надо? -спросили боярин, сотник и дьяк в одни голос.
–Говорю же им до всех дело есть. Они и со своими спорят, и с нашими дерутся. Отец Пантелей сколько раз пытался с ними примирится.
–И что делать теперь? -спросил боярин
–Главное не убить никого, даже если сильно напирать будут. А не дай Бог случится такое. так вас как татей разбойных в замок посадят, а потом ещё и судить будут -ответил скорняк.
–У нас опасная грамота есть! -возразил боярин
–Не посмотрят на они на это. Вы вот что, вы тихо сидите, а я пойду поговорю с ними. А ты -тут Яким обратился к брату -беги подымай наших сколько сможешь и сюда веди. Пойду, поговорю с этим их пастором , хером Фельзенфестом. Вот что ни говори. а не от Бога он!
–Отрядить с тобой кого? -спросил сотник
–Нет. Один я. а потом и наши подойдут. Отобьемся. Только вы сидите тихо.
–Тихо!? Да они уже дом вон с того угла поджигают! -закричал дьяк -Солому привалили и поджигают.
–Лопаты возьмите штуки две. Снегом закидаем! -заторопился скорняк, а сотник велел двум стрельцам бежать на кухню в чулан, а потом на улицу закидывать снегом горящую уже солому, дым от которой повалили в дверное оконце.
–Ну так решим, -как только вышел за дверь Яким и двое стрельцов с лопатами -Ты боярин, иди на верх, к своему слуге, Потрохову и Литвину, там и держите оборону. А мы здесь останемся, если что и эти и задние двери оборонять будем. Да попросите Матрёну чтобы показала где палки какие есть, ухваты, да хоть сковороды, чтобы было чем отбиваться. Помните что скорняк сказал, не зашибите никого!
Боярин Кваснин тем временем наказывал Клаусу Бёме:
–Исполняй службу коли взялся! Торопись к этим боярам своим, да к главному в палаты его, или где он там обретается. Хоть опасность для нас вроде и не велика…
–Но чую я, что есть ещё кто-то, кто крови нашей хочет! -подхватил сотник -Бориска то зря бы не прибежал. Эти на лесных разбойников не очень похожи. Скорняк говорил они часто тут мутят, может просто прознали про нас, вот и решили…
–А я вот что вспомнил! -перебил всех Клаус -Этот пастор Фельзенфест, он учителем служит у дочери герра Розенталя! Может быть он им и указал на вас? Может быть это чтобы внимание отвлечь?
–Вот оно как! Ребята. фитили чтобы горели! -крикнул сотник-Ты торопись, торопись! Стрельца с тобой пошлю до улицы спровадит. Ерёма, иди с немчиком. да возвращайся!
В разговор вмешался дьяк Телятьев, лицом своим подтверждавший теперь своё прозвище:
–На улице-то возки наши стоял…распряженные. –пробормотал он- Мой то с печкой…медной. Дорогой.
Боярин и сотник переглянулись.
–Хорошо хоть лошади на постое у скорняков, в их конюшне! –воскликнул Телепнёв -А что с возками делать…да телега ещё там.
–Казённая…приказная –пробормотал Кручина –А мой то возок дорого стоит.
–Что мы с ними теперь то сделаем?! Нам их девать то не куда, при доме ничего такого нет…-боярин обратился к дьяку –Ты иди на верх. И не переживай сильно, отобьемся так и получишь от казны по возвращению.
–Ага, получу –совсем потерянным голосом бормотал дьяк поднимаясь по лестнице на второй этаж.
–Как же его прихватило то! Когда говорили, что могут убить, так не опечалился!– заметил сотник, и обратив внимание на всё ещё стоявших перед ним Ерёму Попова и Клауса, прикрикнул –Чего ждёте то?! Идите уже.
На улице слышны были крики, мужские басы ,женские вопли, детские визги. Их покрывал раскатистый бас скорняка Якима Васильева. Раза два что-то глухо ударилось в стену дома, а потом в окно с левой стороны от двери прилетел камень. Но дыма уже не было.
Клаус вышел с провожатым через заднюю дверь во дворик, где стояла банька, овин и ещё какой то сарай, может быть дровяной. Узкая калитка в задней не высокой стене отворилась и ему на встречу шагнул брат Якима, за ним были люди с хмурыми и решительными лицами.
–Что там? -спросил брат скорняка -Шумят? Ну там мы пошли.
Скорняков было с десяток, Клаус и стрелец пропустили их и вышли из калитки на узкую улочку между задними дворами домов. Пройдя до конца квартала, они оказались на перекрестье Пивоваренной и Песчаной улиц. Здесь то Клус и увидел человек около двадцати, из которых двое были вооружены мушкетами, и среди них высокую фигуру солдата в испанском шлеме-марионе. Клаус резко подался назад за угол дома и зашептал стрельцу будто бы его могли услышать стоявшие шагах в ста люди.
–Торопись к своим, скажи что тут люди рыцаря Гуго. Они наверное со дворе хотят пробраться, пусть ваши задний двор стерегут.
Теперь оставалось выйти на перекрестье повернуть по улице обратно к Матрениному двору. где его ждал возок. Но не только Клаус заметил разбойников, а и они его тоже. Едва он развернулся чтобы идти, из-за угла появились четверо с кистенями и кинулись на него и стрельца. От неожиданности Попов выстрелил, да не сумел прицелится как следует, потому что один из нападавших вцепился в его пищаль и поднял ствол вверх, туда же.вверх улетела и пуля. Стрелец поняв. что пищаль теперь бесполезна выхватил саблю и из-за пояса клевец. Стал отмахиваться ими, отступая на левую сторону прохода. и вытягивая все прибывающих бандитов на себя, давая возможность Клаусу проскользнуть в образовавшуюся брешь. Не теряя времени Клаус так и сделал, и едва появился из-за угла, наткнулся на «рыцаря» Гуго, двух шведских мушкетёров и высокого испанца. Резко свернувна улицу. Клаус припустил вдоль по ней. что было сил, услышал как просвистела над его головой пуля, ударившаяся в стену дома,и добежав до своего возка запрыгнул во внутрь, успев ещё заметить, что впереди , у дома где жили русские, волновалась толпа, и горела солома с дровами, сброшенными у самой стен.
–Гони в отсюда! Гони! К дому братьев Фрейбергов! -крикнул Клаус вознице. который и сам уже понял, что надо быстрее убираться, стеганул лошадей и те рванулись вперёд.
Один из шведов вскинул было легкую аркебузу. но Мюнхгаузен остановил его. сказав:
–Быстрей на задние дворы, прорвёмся в дом! Да берегите сосуды с земляным маслом!
Они свернули на узкую улочку между домами. где уже лежал в крови и не двигался стрелец, и устремились ко двору Матрениного дома.
У дома же, у входной двери, с фасада, уже начались потасовки. То тут то там из толпы выбегал мужик или баба, а то и по двое и наскакивали на скорняков Васильева. но получая пинки и зуботычины отступали.
–Слушай пастор, да уведи же ты своих людей! -кричал Яким на немецком языке-Нет тут никаких детей сатаны! Это гости мои, торговые да служилые люди из Москвы. Они в Ратушу посланы для разговора.
–И ты порождён т-тьмой! -указывая тонким что игла перстом в скорняка заходился криком Фелзенфест -Но ещё можешь спасти свою душу отведав истинны нашего п-пророка Илии! Нет на тебе крови заблудших овец, не вкусил ты яства за одним столом с-с Сатаной, а эти же убивали и грабили под Ригой горожан, не винных дев и детей!
–Да кто тебе такое сказал! Это на них напали!
–С-сатана всегда выставляет себя гонимым! Не поддадимся братья и сёстры на прельщение его! Предадим огню его слуг! В эти п-последние времена. как указал нам пророк Илия! Предадим очищению сею землю! -не унимался пастор, видя как подтаскивают ещё телеги с соломой и дровами махал зажатой в руке книгой указывая видимо этим жестом,чтобы «дети его» торопились. –Ломайте телегу и жгите её тоже! И все эти к-колесницы с-сатанинские!!!
Яковлев с братом и своими людьми теснимый всё более к дверям, уворачивался от полетевших в него камней, кусков льда и снежков.
–Вот ведь черти! Каменья то поди заранее запасли! -крикнул брату скорняк получив по шапке чем-то тяжёлым-Андрюха, иди скажи сотнику, чтобы стрельцов нам послал, вдесятером нам не отбиться!
Андрей заколотил в двери крича чтобы впустили, а из-за угла, со стороны Русской улицы подвалила вдруг, как показалось Якиму Васильеву, неожиданная помощь. Появилась толпа народа, хоть и не такая большая как та что пыталась ворваться в дом, но всё же внушительная, и тоже состоявшая из мужиков, баб и веселящихся ребятишек. Этим народом предводительствовал диакон церкви святого Николая Чудотворца, помощник отца Пантелея, отецГерасим. Хоффматины от неожиданности притихли, умолк даже их снедаемый огнём веры предводитель.
Хмурясь отец Герасим подошёл в Якиму и угрожающе произнёс:
–Пропусти.
–Зачем бы это? -уже с беспокойством в голосе спросил скорняк.
–Пропусти, Господом Богом прошу, пропусти! -настаивал диакон.
–Ты отец в уме? Ты что задумал? С каких пор стал устами Господа?
–Пусти! -наседая грудью на скорняка пробасил отец Герасим, под одобрительный гул тех кого привёл с собой.
Тут из дверей дома появились сотник Данила Романович и трое стрельцов. Телепнёв был вооружён сковородой, а стрельцы лопатами и ухватом.
Яким Васильев повернулся к нему и сказал:
–Вы то служивые и таким орудием можете на смерть зашибить. Смотрите осторожно. Хотя так думаю, что без увечий то сегодня не обойтись. Будто бес в людей вселился. Пламя адово!
Смерив взглядом не по доброму смотревшего на него диакона, сотник спросил:
–Ты отче чего на меня выпялится то?
–А то, что надо тебе, московский душегуб за дела то свои ответить! -рявкнул отец Герасим, и повернувшись к своим, воззвал -Бей москалей, православные! Мсти за Полоцк и другие наши города ими пожжённые, да пограбленные!
От неожиданности Телепнёв подался назад, и успел прикрыть сковородой голову, увидев летящее в него палено. Толпа приступила к скорнякам и стрельцам и началась драка, в которой никто никого не щадили.
Пока православные награждали друг друга тумаками, хоффманиты не скрывая радости смотрели на эту битву «отродий сатаны», под крики пастора, что враги их прокляты лишением разума, и истребят друг драгу, а всё это вместе промысел божий, по молитвам нового Илии-пророка.Заодно, вдохновлённые и ободренные призывал своего вожака, начали они ломать телегу, что разгруженная стояла у самого дома, подбрасывать обломки в костёр, что никак не могли развести, от того, что как только стрельцы и скорняки оттесняли их , то костёр этот немедленно закидывали снегом.
Стряхнув с ноги вцепившегося в неё мальчонку Яким Васильев пробился к сотнику и крикнул: "Надо в дом зайти! Не сдюжим!". В ответ Телепнёв крикнул было, что дом спалят, но видя, что выбора нет, либо тут быть затоптанными толпой, либо попробовать оборонятся за стенами дома, крикнул своим стрельцам чтобы отходили к дверям, да держали их пока все свои в дом не зайдут. У самых дверей ему под руку подвернулс я отец Герасим, и сотник изловчившись вцепился в его подрясник и толкнул попа во внутрь дома. Когда дверь за ними затворилась, а толпа начала яростно стучать в двери, стены и бить остатки окон, Телепнёв сгрёб перепуганного внезапным пленением диакона за грудки одной рукой, прошипел ему в лицо, сплёвывая кровь со рта: "Святой ты значит!? А я вот до Могилёва с ертаулом дошёл, посады тамошние разорял, да базар на котором ваши людьми торговали! Так знаешь, что я там видел?! Видел как ваши наших продавали! Девка московская,целая ценою за рубль, а баба-москалька ценой в полтину! Блядь ты литовская!!!", и что было сил заехал отцу Герасиму в зубы так, что тот лишился чувств.
–Гони во всю прыть! Гони! К дому братьев Фрейбергов! -приказал Клаус запрыгивая в возок, и возница, уже и замёрзший, и радый убраться поскорей с места где вот-вот могло произойти смертоубийство огрел двух лошадок хлыстом и они тронулись, потянув за собой возок по засыпанной снегом улице.
Дом Фрейбергов, среди прочих ратманских домов выделялся не роскошью и архитектурными изысками, а практичностью. Весь второй этаж был отдан под склады многочисленных товаров, которыми братья удачно торговали во всех концах Европы, а первый этаж, без окон, с большими кованными дверями прошлого века, напоминал крепостную стену. Старшего брата, Оттона Фрейберга ,дома не было, он отъехал в только что купленное у некоего,пожелавшего перебраться в империю, барона, загородное поместье, младший из братьев. Аэций,выслушав Класуса, пригласил его в дом. и крикнул слугу приказав ему подать одежду для выхода.
–Обер-бургомистр или дома, что вернее в столь ранний час, или в Ратуше… -принимая на плечи шаубе, говорил Аэций Фрейберг -А может быть где-то, где у него интерес сердечный. Такой слушок стал ходить по городу, что глава нашего магистрата где-то оставляет своё сердце,время от времени.
Сами братья Фрейберги, несмотря на то, что шел им уже тридцать восьмой и тридцать девятый годы, женаты не были, хотя и были вот уже двадцать лет как помолвлены с двумя сестрами из Нюрнберга. Отец сестёр, владевший несколькими краснодеревными мастерскими, мебель которыхшла нарасхват, надорвал своё здоровье в борьбе с цехами. и умер оставив странное завещание по которому выходило, что младшие сёстры могли выйти замуж только после свадьбы старшей сестры, которая получив в руки управление отцовским наследством замуж не торопилась. а с удовольствием управляла делом, утешая свою женскую гордыню, и мучая сестёр. Разделить наследство не смогли, и две влюблённые пары, а может быть и не влюблённые, может быть дело было в том огромном доходе, что давала мебель из дорогих сортов дерева, вот уже два десятка лет в томительном ожидании с тоской гладили пустые половины своих ночных ложь. Тут Клаус на мгновение отвлёкся в мыслях от происходившего на Матрёнином дворе , и подумал каково же несчастным женщинам столько лет хранить целомудрие для своих женихов ,и при этом увядать.
Как и предположил младший Фрейберг фон Экка дома не было, обер-бургомисрт был занят делами в Ратуше. Пака возок катался по снежным улицам города, Аэций, заметил,что если бы удалось доказать, что в нападении на московских послов участвуют люди Розенталя, то "старой шведской крысе" это бы с рук не сошло, и возможно, что даже можно было бы начать процесс о лишении звания городского магистрата. чего не было уже не полных лет сто.
На площади перед Ратушей итальянский цирк уже раскинул свой огромный шатёр, а одна из "чудесных машин" изрыгала огонь и пускала дым, издавая не приятные звуки, почему видимо настройщик и открывал время от времени одну из её стенок и что-то делал внутри механизма. Немногие горожане уже гуляли среди всего этого в надежде предугадать, что такого диковинного покажут им на праздник.
Фон Экк, со скучающим выражением лица сидел в городской канцелярии, а городской секретарь Мильхеор Раап подавал ему листы на подпись. которые обер-бургомистр бегло просматривал. Увидев Клуса и младшего из братьев Фрейбергов, фон Экк отклонил поданную ему бумагу. встал поклонился ратману. получив поклон в ответ. кивнул Клаусу.
–Видя вас вместе, я возьму на себя смелость предположить , что что-то случилось у ваших русских друзей? -спросил фон Экк
–Возьмите, герр обер-бургомистр, но учтите при этом, что всё что случится с ними, ляжет на наши плечи-ответил Аэций Фрейберг, и добавил-А моет быть и на шеи.
Фон Экк собравшийся было присесть, выпрямился, и спросил:
–Так что произошло.
–Происходит! -Аэций указал на Клауса -Господин Бёме рассказал мне, расскажет и вам.
Фон Экк повернулся к молодому человеку.
–На дом где русские расположились напали. Прямо сейчас!
–Кто?
–Пока только прихожане церкви святого Якова. во главе с пастором Фельзенфестом.
–Ах, эти! -усмехнулся фон Экк- Эти могли напасть на кого угодно. кто бы усомнился в том, что их пророк и не пророк вовсе. а сумасшедший.
–Они только начало. Когда я отъехал от дома. то заметил на улице вооружённых людей, предводительствовал которыми человек герра Розенталя! И в меня стреляли!
Обер-бургомистр изменился в лице и рукой указал секретарю Раапу замолчать когда тот желая помочь начальнику. и намереваясь сделать Клаусу выговор, спросил отчего он, служащий городской канцелярии, не поехал сразу же на доклад в нему, своему прямому начальнику. а решил побеспокоить городского ратмана.
–Давайте пройдём на верх -предложил фон Экк, указав секретарю Раапу самому закончить с расходными счетами.
Из городской канцелярии в Ратушу можно было попасть пройдя по короткому крытому коридору, у входа в который сидел пристав. Велев тому зажечь свечи в канделябре. и проводить их до Зала совета, фон Экк подумал. что сейчас на втором этаже холодно, так как не один из каминов не растоплен по причине отсутствия в ближайшее время заседаний магистрат. Действительно когда пристав распахнувший перед ними двери в зал, а Экк и Фрейберг уселись на скамьи, при оставшимся стоять Клаусе, оставил канделябр на длинном и узком столе в центре зала. и вышел, затворив за собой двери, обер-бургомисрт увидел как из ртов его спутников валил пар при выдохе.
–Могильный холод -посетовал обер-бургомиср
–Если московских послов перебьют, или нанесут им хоть какой-то урон, то это могильный холод станет нам привычен! -заметил младший Фрейберг -Царь Иоганн не простит.
–Московский царь далеко! -ответил фон Экк –И прекратите меня пугать его гневом! Шведы и поляки куда ближе!
–Когда начнётся война их конница быстро окажется под стенами города!
–Под стенами, но не в городе!
–Русские уже показали как они умеют брать наши хвалёные крепости и замки!
–Да с чего вы вообще взяли, что война начнётся?!
–Три голодных зверя, Москва, Литва и Швеция, не будут смотреть как ворочается раненый ими олень, они обязательно устроят за него свару!
–Что вы видели? -обратился фон Экк к Клаусу который чтобы согреться раскуривал свою неизменную трубку
–Я видел вооружённых людей! Местные рёберы и шведский стрелки. и командовал ими Гуго Мюнхгаузен, слуга герра Розенталя!
–Может быть закрыть на это глаза? -вслух порассуждал обер-губернатор -Потом выдвинуть обвинения против Розенталя, и избавится от его присутствия в магистрате, а в Задвинье сообщить, что шведские люди напали и перебили русских послов, которые оказались и не послами вовсе. Ведь мы даже не видели их верительных грамот. Ходкевич поверит.
–Ваша милость, господин обер-бургомистр. -с язвительностью в голосе начал Аэций Фрейбер -Вы видимо не понимаете, что нам надо опасаться не шведского или польского короля, а царя Иоганна, когда русские возьмут город. Штурмом!
–Что вы хотите от меня!? -почти закричал Николай фон Экк
–Чтобы вы доказали наконец то, что ваше место вы наследовали по праву. а не потому. что с этим согласились партии ратманов. считающие, что такой молодой человек как вы, это просто игрушка в их руках -сказал Фрейбер ,и пока глаза фон Экка наливались гневом, добавил -Пошлите приказ оберстбургу Крафту, с указанием отправить к русским на помощь ландскнехтов!
–Но тогда я признаю, что это посольство здесь!
–Оно и так уже в городе, и вы дали им въездные документы!
–Под давлением магистрата!
–С вашего согласия!
–Я только хотел этим усилить позицию той части моих сторонников, что выступают за вольности города, а не подчинение его польскому королю, как того хотел бы герр Велинг…
–Ваш сторонник. кстати! Вот и продолжайте выбранную вами тактику! Прикажите помочь русским, а потом извинитесь перед ними!
–И что? Принять их верительные грамоты? А они передадут мне письмо Иоанна, и если там предложение патронажа, а я его отклоню, а война кою вы пророчествуете. разразится и русские возьмут Ригу штурмом…– тут фон Экк умолк и уставился на Фрейберга, глаза его увлажнились ,будто бы он готов был расплакаться, и сказал -Здесь действительно холодно как в могиле!
–Пока мы тут обсуждает будущее. Там,вот прямо сейчас, возможно уже убивают московских послов -взял на себя смелость вмешаться в разговор Клаус.
–Нет. не принимайте их, пригласите на театральное представление. что будет в Большой Гильдии-предложил Аэций Фрейбер г-И там можете переговорить с ними как с путешественниками заехавшими в город. А мы с братом вам поможем.
Фон Экк почти жалобно посмотрел на ратмана, понимая, что вот теперь, стоит ему только кивнуть, и эти хитрые братья завладеют им и начнут вертеть как хотят. И тут двери распахнулись и вошел пристав, он поклонился и обратился к Николаю с такими словами:
–Герр обер-бургомистр, на площади перед Ратушей собираются вооружённые ремесленники.
В зале повисла тишина.
–Зачем?-первым выговорил фон Экк -Что такое происходит в городе! Где они собираются?!
–Прямо перед ратушей. Их будет видно с балкона. -ответил пристав.
–Пойдёмте! -сказав так фон Экк первым устремился прочь из полутёмного и холодного Зала совета.
На площади перед ратушей, где красовался шатёр цирка, были поставлены качели, и стояли три "чудесные машины» .одна из которых теперь издавала вполне красивую мелодию, среди не многочисленных горожан сновали торгаши-хандельсмы, и видны были компании людей вооружённых пиками и алебардами. Они собирались вокруг костров, от соломы и дров, что были привезены на площадь ими же в двухколёсных повозках, и что говорило о их намерении остаться на площади на долго.
–Кто это такие? -обратился фон Экк к Аэцию Фрейдергу -Это ваши люди?
Ратман отрицательно покачал головой. а Клаус указав пальцем сказал:
–Смотрите.вон ещё подходят! Со знаменем! Да, у них цеховое знамя!
С двух сторон площади появились три отряда человек по десять, с тележками на которых были уложены солома и дрова. Они тоже. как и их товарищи.занялись приготовлением костров.
–Если судить по виду, это ремесленники. Но почему они здесь и почему вооружены? -недоумевал фон Экк -Не опасно ли будет спустится к ним и расспросить чего они хотят? Смотрите.ещё подходят! Их уже более сотни! Скоро вся площадь заполыхает их кострами!
Клаус присмотрелся. и произнёс:
–Я узнаю двоих! Это Мартин Гизе и Ханс Бринкен.
–Кто они?!
–Это видимо сын Ульриха Гизе… -начал было Фрейберг.
–Сын того купца. что заправляет в Большой Гильдии? -как бы спросил фон Экк -Этот Ульрих слывёт большим любителем Московии, так ведь?!
–У него большие дела и с обоими Новгородами, и в Москве. -ответил Фрейберг -Он и сейчас ведёт с ними дела. И с датчанами. которые теперь союзники русских.
–А Бринкен в Большой Гильдии управляет библиотекой -вмешался Клаус
–И что же библиотекарь делает здесь. на площади, среди вооружённых ремесленников?! -спросил фон Экк
–Моет быть это как-то связанно с нападением на русских послов. Известно же. что бюргеры давно претендуют на раздел влияния в городе между нами, Рутушей и Большой Гильдией. Вот удобный случай.
–Что значит удобный?! -воскликнул фон Экк
–Если они помогут русскому посольству, то когда царь Иоанн возьмёт Ригу. то им это зачтётся.-ответил Аэций Фрейберг.
–Они раздают горожанам листки с текстом! -сказал Клаус
–Откуда у них листовки?!
–В Гильдии есть печатный станок. Гизе-старший купил его в Германии.– объяснил Клаус
–У бюргеров есть свой дрюкерай?! -удивился и возмутился фон Экк.
–Есть.
–Так что вы решили? -обратился к фон Экку Фрейберг
–Я пошлю приказ фон Крафту. в замок. чтобы он выслал два отряда ландскнехтов. На помощь русским, и к Ратуше! -фон Экк обратился к Клаусу -Доставите ему мои приказы?
–Нет. Я должен заехать по делу в другое место, а потом вернутся к русским -Клаус поймал себя на мысле .что уже не обращается к обер-бургомистру как прежде "ваша милость"
–Вы ездите на моём возке-заметил фон Экк
–Уверяю вас. я еду туда где решается и ваше дело тоже. Во всяком случае все это связанно.
Не став больше ни о чем расспрашивать, фон Экк сказал только "Хорошо.Ступайте", ипопросил Фрейберга проводить его к городскому секретарю Мильхиору Раапу. который должен был написать приказы для фон Крафта.
Пока на площади перед Ратушей прибавлялось вооружённых ремесленников и горящих костров, из чрева циркового шатра, у его полога появились четыре фигуры. Трое из них были "братья" Контадино, стоявшие молча, и слушавшие четвертого. Тот был не высок ,одет как обычно одеваются слуги состоятельных господ, и имел необычно благородную осанку для человека принадлежащего к низкому сословию. Говорил он на английском языке с акцентом уроженца Южной Франции, Гаскони.
–Чтобы не происходило, не во что не вмешивайтесь! Вы просто владельцы цирка! -говорил слуга с благородной осанкой -Хозяин сказал. что мы начнём сразу после их праздника, когда христиане забудут о воздержании и начнут обжираться вахтенкухлями и обпиваться пивом. до самого Пепельного четверга! Христиане думают,что в какието дни обжираться грех, а в какие то нет!
–А что нам делать до назначенного дня? -робко спросил брат Остберт
–Ничего! То есть развлекайте горожан кривлянием своих акробатов! Зарабатывайте деньги, это же ваш цирк, цирк братьев Контадино.– человек говорил так словно прожевывал слова -Никто не спросит с вас того, что вы сможете выручить в этом "шапито". Всё это ваше!
Брат Отберт с довольной ухмылкой посмотрел на других "братьев". Но выражение лиц тех не изменилось, по их виду было понятно,что они побаиваются этого странного слугу.
–Скоро, очень скоро всё закончится! Все получат то, чего хотят. А дети получат то, что любят больше всего -сладости. Хозяин сделает много петушков на палочке. а вы будете щедро одаривать ими мальчиков и девочек! Понятно?-рявкнул человек. сверкнув черными,как угли, южными глазами.
"Братья" Контадино вздрогнули и вытянулись:
–Да!-ответили они в один голос. а брат Остберт добавил -Понятно, мессир Бригелло!
–Дети так любят сладкое ,и они получат много сладких петушков! -прожевал фразу, тот кого назвали Бригелло, и проглотил слова -Ждите! Слава первому!
Не успели фальшивые братья ответить. как черноглазый слуга с благородной осанкой, закутавшись с черный плащ. вышел за полог циркового шатра, и скрылся в дыму и пламени меж двух пылающих костров.
–Бригелло. ну да!? -проворчал брат Альбин -Это же маска в итальянской комедии!
–Тебе то что за дело! -ответил брат Остберт -Сытый и в тепле! Да ещё и при монете будешь.Слава первому!
–Слава первому! -мечтательно повторил брат Ги -Заимею деньги .куплю себе овцу…или стадо овец.
Тут его грубое и простое крестьянское лицо, стало проще совсем уж не куда.
В это самое время, поёживаясь то ли от утреннего холода, то ли от страха, обер-бургомистр фон Экк. стоял на балконе Ратуши и наблюдал как площадь перед ним превращается в декорацию языческого праздника костров, что справляли на день летнего солнцестояния местные латгалы, прыгая через огонь и распевая при этом своё „līgo, līgo”. Шатёр в центре площади постепенно затягивало дымом. который поднимался всё выше ивыше. и уже добрался добалкона, и начал окутывать ноги стоявших на нём Экка и Аэция Фрейберга. «Бог наказывает меня! Наказывает!»: шептал про себя обер-бургомистр.
–Вы что-то сказали.герр обер-бургомистр –обернулся к фон Экку Аэция Фрейберг
–Я молился, чтобы Всевышний отвёл от нас все беды – ответил обер-бургомисрт
–Приезд герцога Кетлера будет считаться за беду?– спросил ратман.
–Как знать, как знать. Городской секретарь сегодня показал мне счета за аренду замка! Кетлер на эти деньги быстро отстроит свою новую резиденцию, то ли в Голдингене, то ли в Кирхгольме… – фон Экк помолчал- …и наконец-то уберётся из Риги со всеми этими своими курляндскими и семигальскими ландтагами!
–Почему бы нам не купить замок? Он же предлагал.
–Он хочет устроить торг между нами и поляками,а спор с папистами нам не выиграть!
–Разве мы так бедны?
Фон Экк повернулся к Аэцию Фрейбергу и совсем по мальчишески посмотрел на него прищурившись.
–Скажите, мне следует вас числить в ряду своих друзей, или может быть врагов? –спросил Экк ратмана.
–Политически я ваш противник, но во всем остальном вы можете, если пожелаете, считать меня своим другом – ответил Фрейберг.
–Хм, это хорошо!– удовлетворённо воскликнул фон Экк- Друг мой, это мы богаты, а не город. И эта возбуждённая толпа ремесленников, что ходит теперь под своими знамена под балконом, тоже это знает…
–Разве у вас есть причины быть недовольным? Вы же получаете свою долю от аренды загородных владений города?
–Штатгуты? –фон Экк пожал плечами –Видимо получаю, но после того как не стало отца, я не вник в эти дела, и довольствуюсь прибылями с его долей в торговых миссия наших купцов в других городах, и жалованьем обер-бургомистра…Но…– тут фонн Экк внимательно посмотрел на смотревшего на него с некоторым удивлением ратмана- очень скоро денег будет очень много. Я думаю даже слишком. И мы купим замок. Откроем школы, приюты и госпитали.
–В отличии от вашего отца, вы создаёте впечатление очень мягкого и не решительного человека –заметил Фрейберг, решив не расспрашивать обер-бургомистра откуда будут деньги, «много…даже слишком».
–И что же?
–Друзья вам этого не простят, а враги воспользуются.
–То есть вами я прощён не буду?
Фрейберг улыбнулся и сказал: »Мне надо будет ещё привыкнуть к нашей дружбе»
–Знаете что? – вдруг совсем развеселившись сказал фон Экк –Я заметил, что циркачи продают там внизу сладких петушков на полочках. Я так любил их в детстве! Давайте ка спустимся, да купим парочку.
Фон Экк направился к выходу с балкона, а удивлённый Аэций Фрейберг последовал за ним.
Иван проснулся от скрипнувшей половицы ,и открыл глаза. Посреди комнаты.в пламени свечи.стояла девушка и смотрела на него. Она смущённо улыбнулась и сказала:
–Я такая неуклюжая! – она поставила свечу на тумбу, и подойдя к окну принялась открывать ставень. в комнату проник свет зимнего утра- Как спалось, господин офицер?
Иван с чего-то решил нагнать на себя суровости, и строго спросил:
–Почём знаешь, что я офицер?
–Ваши товарищи рассказали о вас -ответила девушка задувая свечу -О том как вы сражались против разбойников в лесу, и о том что вы хранитель знамени, котороё вам вручил сам московский император.
–Они то понарасскажут! -усмехнулся Иван, но тут же сообразив. что товарищи желали ему только добра, добавил -Уж я то да…того…в лесу татей окаянных одной рукой четверых уложил! Пятый вот проворней оказался, оставил мне памятку!
–Давайте посмотрим эту вашу "пам`ятку? -улыбаясь бахвальству парня сказала девушка.
Иван только кивнул. Когда девушка осматривала его рану, чувствовал он себя так же, как в детстве, когда заходил в гости к соседу немецкому мастеру Базилию Глаасу, с дочкой которого подружился на улице. Марта была весёлой, не в пример другим немецким девчонкам, жившим в слободе оружейников, не смеялась когда Иван путал или коверкал немецкие слова, и как-то позвала в дом. Мастер Глаас, узнав, что Иван сын литейщика Захария Покатова, охотно принял мальчика у себя. С тех пор Иван и Марта больше времени проводили в доме, где у мастера было настоящее сокровище- с десяток немецких и латинских книг. Девочка с разрешения отца брала их и они с Иваном сидели над плотными листами бумаги с текстом, украшенными гравюрами. В эти часы Иван жадно впитывавший в себя знания которыми делилась девочка, чувствовал себя перед ней робко, не потому, что она могла говорить на двух языках, или потому. что вот так просто могла брать в руки дорогую вещь, а потому ,что непонятное ему томление в груди делало его перед ней слабым, и чтобы справится с этим не понятным чувством напускал он на себя суровости, и порой бывал нарочито груб. Марта только улыбалась на это, была она на год его старше, и видимо чувствовала в мальчике не убегающим от уличных драк, всегда вступавшемся за младших, и справедливость. как понимали её дети на улице,будущего мужчину. способного постоять за тех кто ему близок и дорог. Вот и теперь, когда девушка прикрыла его грудь куском полотна, и на крыла сверху толстым двойным, с соломенной прослойкой, льняным покрывалом, почувствовал Иван слабое томление в груди. и нарочито грубо спросил:
